Общая характеристика французского Просвещения.

Вопросик.

Общая характеристика французского Просвещения.

на протяжении всего XVIII века ведущую роль в театральной жизни Франции играл «Комеди Франсез» Появлению этого театра предшествовал ряд событий. Во-первых, в 1673 году умер Ж. Б. Мольер. Просуществовав самостоятельно несколько месяцев, его труппа вошла в состав театра «Маре». Во-вторых, вскоре укрупнившаяся труппа переехала в новое помещение в отеле «Генего», однако успеха этому театру добиться не удалось. Постановки «Бургундского отеля» после ухода Расина также не пользовались популярностью у зрительской аудитории. Ухудшала положение и постоянная конкуренция. Национальное театральное искусство постепенно приходило в упадок.

Стремясь хоть как-то изменить положение в лучшую сторону, руководство «Бургундского отеля» предложило объединившимся ранее «Маре» и «Пале-Роялю» создать единый театральный коллектив. Так возник театр «Комеди Франсез», труппа которого продолжила традиции предшественников, став в то же время родоначальником нового вида сценического искусства. Из наличного состава двух трупп были отобраны лучшие актеры – 15 мужчин и 12 женщин, остальным предоставлялись места в провинциальных театрах

е менее популярным во Франции XVII столетия был и театр «Комеди Итальенн» (Театр итальянской комедии), также имевший королевский патент на осуществление своей деятельности. Основу труппы этого театра составляли итальянские актеры, переехавшие на постоянное жительство во Францию. Заручившись поддержкой короля, они уже в 1660 году начали выступать в помещении «Пале-Рояля», чередуясь с труппой Мольера.

Сначала итальянцы ставили свои спектакли на родном языке, непонятном для большей части французов, затем – на смешанном итальяно-французском (писаная часть текста произносилась по-французски, импровизация – по-итальянски) и постепенно почти полностью перешли на французский язык.

Репертуар театра «Комеди Итальенн» был довольно обширным, здесь ставились фарсы, сатирические комедии нравов, всевозможные пародии, непременным атрибутом этих постановок было музыкальное сопровождение. Многие спектакли этого театра пользовались успехом у взыскательной французской публики.

Вопрос.

Английский театр эпохи просвещения

Английский театр XVIII века сыграл весьма заметную роль в истории развития всего европейского театра. Он не только стал родоначальником драматургии Просвещения, но и внес в нее немалый вклад. Несмотря на это, трагедия в английском театре эпохи Просвещения была замещена новым драматическим жанром – мещанской драмой, или, как ее еще называли, буржуазной трагедией. Именно в Англии возникли первые образцы мещанской драмы, которые позднее проникли в театры Германии, Франции и Италии. Не последнее место в репертуаре занимала и комедия. Ее форма и содержание самым радикальным образом реформировались со времен Возрождения.

Переход от театра Возрождения к театру Просвещения был долгим, бурным и довольно болезненным. Театр Возрождения постепенно угасал, но умереть своей смертью ему не дали. Последний удар по нему был нанесен свершившейся пуританской революцией. Ее древние традиции так называемой строгой жизни прекрасно подходили к обстановке нового времени. Англия, совсем недавно бывшая яркой, красочной и полной жизни, сделалась благочестивой, богомольной и одетой в униформу темного цвета. В такой жизни театру просто не нашлось места. Все театры были закрыты, а немного позднее сожжены.

В 1688—1689 годах в Англии произошла так называемая славная революция. После этого совершился переход в развитии театра от Возрождения к Просвещению. Стюарты, вернувшись к власти, восстановили театр, который имел значительные отличия от театра предшествующей эпохи.

Период Реставрации остался в истории Англии как время девальвации всех нравственных и этических ценностей. Аристократы, дорвавшись до власти и всего с нею связанного, предались полнейшему разгулу. Вполне естественно, что театр отражал новое состояние нравов. Героям пьес, идущих на театральных подмостках, не разрешалось одного: хоть чем-то быть похожими на ненавистных пуритан.

По мере того как режим Реставрации приходил в упадок, позиция драматургов стала резко меняться. В их произведениях начали появляться элементы буржуазной драмы и сатирическое изображение современников. Источником комического стали те отклонения от человеческой нормы, которые бытовали в обществе.

Вопрос

Вопрос

 

Вопрос

МЕЩАНСКАЯ ДРАМА.
ЛИЛЛО И МУР

В творчестве Джорджа Лилло (1693—1739) и Эдуарда Мура (1712—1757) формируются первые образцы мещанской драмы Просвещения.

Пьеса Лилло «Лондонский купец, или История Джорджа Барнвелла», поставленная в 1731 г.

В основу сюжета «Лондонского купца» Лилло положил старинную балладу, сложенную, по-видимому, во времена английской революции (1650) и помещенную впоследствии в «Памятниках» Перси. Речь шла здесь о злосчастной судьбе молодого приказчика, загубленного змеею-любовницей, по наущению которой он убил своего хозяина и кончил виселицей. Сам выбор источника характерен: Лилло обращается не к истории или мифологии, а к балладе, издавна популярной в городской мещанской и ремесленной среде и повествующей о «герое», вышедшем из этой среды.

Действие пьесы отодвинуто в прошлое: оно разыгрывается в елизаветинской Англии, во времена разгрома испанской Армады.

В XIX в. Лилло был предан забвению (после того, как Теккерей осмеял его в своей остроумной пародии). Современное английское литературоведение и театроведение отводит ему, однако, немаловажное место в истории европейской драматургии, Лилло даже называют предшественником Ибсена, имея в виду резкое изображение в «Лондонском купце» всепоглощающих, эгоцентричных, индивидуалистических страстей.

Трагедия Э. Мура «Игрок», поставленная в 1753 г., была также подчеркнуто третьесословная по своей проблематике. В программном предисловии к изданию 1756 г. Мур, отвечая своим критикам, возводил в принцип многие особенности пьесы, отличавшие ее от классицистической трагедии. Важное место в этой полемике занимал уже вопрос о языке: трагедия была написана прозой (Лилло еще чередовал прозу со стихами). Мур доказывал, что его пьеса изображает жизнь, всем знакомую, и порок — страсть к азартной игре, — настолько распространенный, что было бы неестественно, если бы она была написана стихами. Смешно представить себе шулеров, обменивающихся стихотворными репликами! Впрочем, оговаривался Мур, его проза возвышается над обыденной речью и «весьма мало разнится со стихом»: в наиболее патетических сценах ему даже трудно было удержаться от ритмической прозы.

65

Драматургия Лилло и Мура была гораздо более популярна в свое время за пределами Англии, чем дома, на родине драматургов. Задачи борьбы с классицизмом на сцене не имели в Англии той актуальности, какой они обладали в странах, еще готовившихся к антифеодальным революциям. А изображение повседневной жизни людей различных общественных состояний осуществлялось с гораздо большей полнотой и художественной выразительностью английским просветительским романом — ведущим жанром тогдашней английской литературы. Зато за рубежом «Игрок», в частности, вызвал живейший интерес. Пьеса была переведена на немецкий, французский, испанский, итальянский и другие языки; один из французских переводов принадлежал самому Дидро; с успехом шла она и на североамериканской сцене. Имя героя стало нарицательным. Впрочем, Пушкин употреблял его уже с ироническим оттенком: «Поэт-игрок, о, Беверлей-Гораций...».

 

Вопросик.

Дэвид-Гаррик актер новатор

Он обладал удивительным талантом на протяжении одного спектакля с блеском играть и фарсовые и трагические роли. Способность Гаррика перевоплощаться вызывала восхищение современников. Он был непревзойденным Бенедиктом в комедии Шекспира "Много шума из ничего", Абелем Драггером в "Алхимике" Бена Джонсона и многих других ролях. Абель Драггер был одной из любимых ролей Гаррика, он играл ее в течение всей жизни и исполнил в последний раз в апреле 1776 года. Гаррик считал, что комедия требует от актера не меньшего мастерства, чем самая возвышенная трагедия. В трагедии сюжет, фабула, язык, костюмы помогают актеру создать запоминающийся образ. В комедии же действие нередко происходит в среде низменной, поэтому от актера требуется значительное мастерство, чтобы увлечь зрителя, заставить его поверить в силу переживаний персонажей низких так же, как он верил в силу страданий героев высокой трагедии.

Гаррику не было и 25 лет, когда в марте 1742 года он сыграл роль короля Лира, человека в годах. Работа над образом была нелегкой. Наибольшую тревогу у Гаррика вызывала сцена сумасшествия, он стремился сделать ее правдивой и впечатляющей. Неподалеку от театра жил человек, который когда-то, играя с двухлетней дочкой, уронил ее из окна. Ребенок погиб, а отец сошел с ума. Несчастный в определенный час подходил к окну и, оглашая улицу ужасными криками, "ронял" воображаемого ребенка. Гаррик внимательно наблюдал за ним, что помогло актеру исполнить сцену помешательства в "Короле Лире" с удивительной силой.

Пластика образа далась ему без труда, и все-таки после шести представлений спектакль пришлось на время снять, так как Гаррик не был удовлетворен своей игрой. Он начал готовить роль заново. Работая, он открыл очень важное свойство своего таланта: в ходе спектакля ему нужны были контрастные состояния. И для того чтобы хорошо сыграть трагического старика, он написал для себя сценку, где представлял комического подростка. После этого Гаррика в роли короля Лира ждал триумф. Маклин впоследствии с восторгом рассказывал о том, как Гаррик до неузнаваемости перевоплотился в измученного жизнью седого старика; как в сцене проклятия ужас сковывал зрителей, а трагический пафос, которым была проникнута сцена встречи короля Лира с Корделией, исторгал у публики слезы.

Гаррик освободил сцену от зрителей, дал простор актерам, боролся против унаследованного от классицизма преобладания слова над игрой, ввел продолжительные, до года, репетиции, старался передать актерам все, что умел сам. Он заботился о характерном гриме и историческом костюме. Для оформления спектаклей пригласил "короля декораторов" Филиппа Джеймса Лотербурга. Так, при нем сцена, например, стала освещаться рампой, а не люстрами, как раньше. Словом, Гаррик сделал "Друри-Лейн" самым современным из тогдашних театров.

7 марта 1776 года газеты сообщили о том, что Гаррик продал свой пай в "Друри-Лейне" сыну Томаса Шеридана, Ричарду, молодому и талантливому драматургу. Едва по Англии и по всей Европе разнесся слух, что Гаррик покидает сцену, в Лондон началось нашествие зрителей. И ко всеобщему удивлению он сыграл свои старые роли так, словно не прошло десятков лет. С 11 апреля по 10 июня Гаррик дал девятнадцать спектаклей, сыграл одиннадцать ролей. Он по-прежнему, казалось, был полон сил.

Сойдя со сцены, Гаррик прожил меньше трех лет. Его беспокоили боли в почках. Умер он 20 января 1779 года тихо и спокойно. Похороны Гаррика были необыкновенно грандиозны. С большими почестями актер был похоронен в Вестминстерском аббатстве. Все свое солидное состояние он оставил жене и другим родственникам. Коллекция редких книг пожертвована им в Британский музей, а два дома — Обществу помощи бедствующим артистам.

Вопрос

Заира

действующие лица

Оросман – султан Иерусалима,
Люзиньян – принц из рода иерусалимских королей,
Заира, Фатима – невольницы султана,
Нерестан, Шатильон – французские рыцари,
Корасмен, Меледор – придворные султана,
Раб,
Свита.

Действие происходит в иерусалимском серале.

Действие первое
Заира, всю жизнь проведшая в плену, признается подруге Фатиме, что влюблена в султана, что он тоже ее любит и собирается вскоре жениться на ней и сделать ее султаншей. Фатима же напоми-нает ей, что они христианки и должны ждать возвращения отважного француза Нерестана, кото-рый был выпущен султаном, и обещал вернуться и выкупить их и еще 10 пленных французов. Заира же отвечает, что с детства она была воспитана по мусульманским обычаям, хотя хранила крест, и иногда в тайне доставала его. Став султаншей, она надеется своею властью помогать хри-стианам. Пришедший Оросман еще раз признается в любви к Заире и сообщает ей, что скоро их свадьба. В это время Корасмен докладывает, что вернулся отпущенный француз. Оросман при-глашает его к себе и приятно удивленный его верностью, бесплатно отдает ему не 10, а 100 рыца-рей, но вот Заира должна остаться, и старый Люзиньяк, который может поколебать трон султана. Нерестан возмущен, но Оросман прогоняет его.

Действие второе
Нерестан беседует с Шатильоном о том, что султан не хочет освободить Люзиньяка, а влюбленная Заира сама не хочет возвращаться. Заира приходит попрощаться с Нерестаном, т.к. все детство они воспитывались вместе, и сообщает ему, что по ее просьбе султан освободил Люзиньяка. Люзиньяк совсем старый, больной и полуслепой благодарит Нерестана за свое освобождение и вспоминает, как во время битвы были убиты его 2 сына, а одного сына и дочь забрали в сераль. И тут он по кресту Заиры и по шраму Нерестана узнает в них своих детей. Он просит Заиру признать Христа и не раскрывать свою тайну султану. Она обещает.

Действие третье
Оросман рассуждает с Корасменом, что поскольку Франция вступила в войну с Египтом, она ему не страшна, поэтому он спокойно отпускает домой пленных французов. Также он спокойно сооб-щает, что разрешил Заире встретиться с Нерестаном, чтобы проститься с ним. Нерестан сообщает ей, что Люзиньяк очень слаб, не сможет больше увидеться с ней, но хотел бы, чтобы она приняла христианское крещение. Заира согласна, но спрашивает, какие главные условия в этой вере. Не-рестан говорит – отречься от султана, а если она будет упорствовать, тогда – смерть ей! Остав-шись одна, Заира мучается: «Любить иль веровать?» Оросман уже зовет ее на брачный пир, она в ужасе колеблется и просит у него отсрочки свадьбы, ссылаясь на то, что в эти минуты умирает Люзиньяк. Оросман очень удивлен, Заира в смятении убегает. Оставшись один, Оросман рассуж-дает с Корасменом: «В чем причина этих перемен? Нет ли здесь измены?» Но потом решает не унижаться ревностью, забыть любовь к Заире, и чтоб «невольники почуяли узду».

Действие четвертое
Фатима поздравляет Заиру с победой над своей страстью к султану и решением принять христиан-ство. Заира же жалеет Оросмана: «Смерть вложила я …Оросману в грудь!» Ее слова: «Победа жалкая и злая добродетель!» Она думает, что своим отказом она убила любовь у султана, а сама она его очень страстно любит и готовится броситься перед ним на колени и во всем признаться. Но Фатима останавливает ее: «Но этим можете вы брата погубить!» Заира соглашается с ней, «Но лгать любимому мне так необычайно!» Приходит Оросман и сообщает, что поскольку Заира его не любит, она свободна. Заира вся в слезах уверяет, что любит только его одного. Тогда султан опять воспламеняется любовью и спрашивает, что же мешает их счастью? Заира же упорно не говорит в чем причина ее мучений, и уходит. Оросман рассуждает с Корасменом, неужели Заира притворя-ется, говоря ему о своей любви. Входт Меледор и сообщает, что для Заиры передано тайное пись-мо. Оросман читает его. Это письмо от Нерестана о тайной встрече с Заирой, в котором он призы-вает ее быть верной. Он имел в виду, быть верной Христу, но Оросман все понял по-своему. Он в бешенстве, да еще и Корасмен «подпевает» ему о вероломстве и коварстве Заиры. Оросман хочет снова поговорить с Заирой и посмотреть ей в глаза, неужели она так коварна и лжива?! Она кля-нется ему в любви и не понимает, отчего он так суров с ней и не верит искренности ее слов. После ее ухода Корасмен докладывает, что все готово к мести и султан должен забыть коварную рабы-ню. Но Оросман признается, что любит ее, как никогда, хотя «Она всех гнусностей минула рубе-жи».

Действие пятое
Оросман поручает рабу вручить Заире письмо, а сам спрятался с Корасменом. Заира с Фатимой читают письмо. Фатима рада, что уже скоро произойдет крещение Заиры, и уговаривает ее быть твердой и верной слову. Но Заира переживает: «Но как накличу ураган султанской ярости на братьев-христиан?» Но Фатима возражает, что ей мешает только любовь к язычнику-султану. Заи-ра согласна и сокрушается, что обидела его своим отказом: «Он пламенел, а я дерзнула не хотеть!» Она собирается все рассказать султану после того, как христиане уедут из Солима, и говорит рабу, что она согласна и придет сегодня к Нерестану. После ее ухода Оросман и Корасмен спрашивают раба про Заиру. И тот отвечает, что она была в страшном волнении и со слезами на глазах дала согласие на встречу сегодня ночью. Оросман мечется в страданиях от измены Заиры, которую он так любил. Ожидая этой встречи вместе с Корасменом, он даже плачет. Заира с Фатимой крадутся в темноте. Заира: «О, Нерестан, я так ждала вас! Это вы?» Но Оросман со словами: «Нет, я! Из-менница! Убью тебя на месте!» убивает ее кинжалом. Рабы и Корасмен вводят Нерестана, которо-му Орасмен показывает убитую Заиру. И тут выясняется, что она сестра Нерестана. Тот обличает коварного султана, что он убил любящую его девушку, которой Нерестан пришел передать по-следний привет от ее умершего отца Люзиньяка. Орисман в шоке. После долгого молчания он приказывает Корасмену отпустить из плена всех французов, наградить их и проводить на корабль. А Нерестану говорит: «Скажи, что я рукой убил ее своею, что обожал ее и отмстил злодею!» и сам закололся. Нерестан: «Веди меня, Господь! Не знаю, что со мной, не знаю, гнев ли твой мне над-лежит прославить или за скорбь мою тебе укор направить?»

Вольтер и Шекспир.

В драматургии Франции последствия шекспиризации весьма велики. Они заметны уже в драматургии Вольтера (1694–1778). Он был первым, кто утвердил имя Шекспира в сознании французов. «Я первый познакомил с ним французов» (цит. по кн.: Мокульский 1955: 300), — писал Вольтер основоположнику жанра «готического романа» Х. Уолполу 15 июля 1768 г. Не без влияния Шекспира создает Вольтер трагедию «Брут» (1731) в стиле классицизма, в которой, по мнению А. Веселовского, отражено «республиканское настроение, охватившее Брута, внушенные английскими художественными примерами (особенно Шекспиром, поразившим молодого Вольтера своею гениальностью и свободой от всяких правил)» (Веселовский 2002), трагедию «Аделаида Дюгеклен» (1734), в которой «во всех ее вариантах изображались «готические» нравы и рыцарские идеалы позднего средневековья» (Реизов 1962: 7). Эта трагедия Вольтера положила начало новому жанру во французской драматургии — «исторической трагедии» (см. Breitholz 1959) — и одновременно особому течению в рамках просветительского классицизма. Это течение, поначалу очень скромное, развивалось в двух направлениях: поиски новых форм при сохранении свойственной классицистам концепции мира и человека и раскрытие нового, созвучного предромантизму содержания в типично классицистических формах. Обе эти линии идут от вольтеровской «Аделаиды Дюгеклен» и других его произведений 1730-х годов.

В дальнейшем Вольтер отойдет от этого течения, в котором классицистическая основа подвергалась воздействию предромантических идей, хотя и позже в строгие контуры трагедий Вольтера проникали чуждые классицизму элементы. Так, в «Семирамиде» (1748) появилась тень убитого царя Нина — явная реминисценция из «Гамлета», на что указывал еще Лессинг.

Широко использует Вольтер экзотическую обстановку действия (Перу в «Альзире», Мекка в «Магомете», Пекин в «Китайской сироте»). Высшим выражением предромантических тенденций было создание Вольтером трагедии «Танкред» (1760–1761), «содержащей в себе черты предромантической зрелищно-действенной драмы» (История западноевропейского театра 1957: 151). Изучение драматургии Вольтера показывает, что крупнейший классицист XVIII века многими нитями, в том числе и через влияние Шекспира, был связан с зарождавшимся романтизмом.

 

Севильский цирюльник

На ночной улице Севильи в костюме скромного бакалавра граф Альмавива ждёт, когда в окне покажется предмет его любви. Знатный вельможа, устав от придворной распущенности, впервые желает завоевать чистую непредвзятую любовь молодой благородной девушки. Поэтому, чтобы титул не затмил человека, он скрывает своё имя.

Прекрасная Розина живёт взаперти под надзором старика опекуна, доктора Бартоло. Известно, что старик влюблён в свою воспитанницу и её деньги и собирается держать её в заключении, пока бедняжка не выйдет за него замуж. Вдруг на той же улице появляется весело напевающий Фигаро и узнает графа, своего давнего знакомца. Обещая хранить инкогнито графа, плут Фигаро рассказывает свою историю: потеряв должность ветеринара из-за слишком громкой и сомнительной литературной славы, он пробует утвердиться в роли сочинителя. Но хотя его песни поёт вся Испания, Фигаро не удаётся сладить с конкуренцией, и он становится бродячим цирюльником. Благодаря невероятному остроумию, а также житейской умудрённости, Фигаро по-философски и с неизменной иронией воспринимает горести и очаровывает своей весёлостью. Вдвоём они решают, как им вызволить из заточения Розину, ответно влюблённую в графа. Фигаро вхож в дом ревнивого до бешенства Бартоло как цирюльник и лекарь. Они задумывают, что граф явится, нарядившись пьяным солдатом с назначением на постой в доме доктора. Сам Фигаро тем временем выведет из строя прислугу Бартоло, используя нехитрые медицинские средства.

Открываются жалюзи, и в окне появляется Розина, как всегда с доктором. Якобы случайно она роняет листок с нотами и запиской для своего неизвестного поклонника, в которой его просят в пении открыть своё имя и звание. Доктор бежит поднять листок, но граф оказывается проворнее. На мотив из «Тщетной предосторожности» он поёт серенаду, где называет себя безвестным бакалавром Линдором. Подозрительный Бартоло уверен, что листок с нотами был обронён и якобы унесён ветром неспроста, и должно быть, Розина состоит в заговоре с таинственным воздыхателем.

На другой день бедняжка Розина томится и скучает, заключённая у себя в комнате, и пытается придумать способ передать письмо «Линдору». Фигаро только что «полечил» домочадцев доктора: служанке пустил кровь из ноги, а слугам прописал снотворное и чихательное средства. Он берётся передать письмо Розины и тем временем подслушивает разговор Бартоло с Базилем, учителем музыки Розины и главным союзником Бартоло. По словам Фигаро, это — бедствующий жулик, готовый удавиться за грош. Базиль открывает доктору, что влюблённый в Розину граф Альмавива в Севилье и уже наладил с ней переписку. Бартоло в ужасе просит устроить его свадьбу на следующий же день. Графа же Базиль предлагает облить в глазах Розины клеветой. Базиль уходит, а доктор мчится к Розине выяснять, о чем она могла разговаривать с Фигаро. В этот момент появляется граф в форме кавалериста, притворяясь, что он навеселе. Его цель — назвать себя Розине, передать ей письмо и, если получится, остаться в доме на ночь. Бартоло острым чутьём ревнивца догадывается, какая интрига кроется за этим. Между ним и мнимым солдатом происходит забавная перепалка, во время которой графу удаётся вручить письмо Розине. Доктор доказывает графу, что он освобождён от постоя и выгоняет его.

Граф делает ещё одну попытку проникнуть в дом Бартоло. Он переодевается в костюм бакалавра и называет себя учеником Базиля, которого внезапное недомогание удерживает в постели. Граф надеется, что Бартоло тотчас предложит ему заменить Базиля и дать урок Розине, но он недооценивает подозрительности старика. Бартоло решает немедленно навестить Базиля, и, чтобы удержать его, мнимый бакалавр упоминает имя графа Альмавивы. Бартоло требует новых известий, и тогда графу приходится сообщить от имени Базиля, что обнаружена переписка Розины с графом, а ему поручено отдать доктору перехваченное письмо Розины. Граф в отчаянии, что вынужден отдать письмо, но нет иного способа заслужить доверие старика. Он даже предлагает воспользоваться этим письмом, когда настанет момент сломить сопротивление Розины и убедить её выйти замуж за доктора. Достаточно солгать, что ученик Базиля получил его от одной женщины, и тогда смятение, стыд, досада могут довести её до отчаянного поступка. Бартоло приходит в восторг от этого плана и немедленно верит, что графа действительно прислал мерзавец Базиль. Под видом урока пения Бартоло решает познакомить мнимого ученика с Розиной, чего и добивался граф. Но остаться наедине во время урока им не удаётся, поскольку Бартоло не желает упустить шанс насладиться пением воспитанницы. Розина исполняет песенку из «Тщетной предосторожности» и, слегка её переделав, превращает песню в любовное признание Линдору. Влюблённые тянут время, чтобы дождаться прихода Фигаро, который должен будет отвлечь доктора. Наконец тот приходит, и доктор бранит его за то, что Фигаро искалечил его домочадцев. Зачем, например, надо было ставить припарки на глаза слепому мулу? Лучше бы Фигаро вернул доктору долг с процентами, на что Фигаро клянётся, что скорее предпочтёт быть должником Бартоло всю жизнь, чем отказаться от этого долга хотя бы на мгновение. Бартоло в ответ божится, что не уступит в споре с нахалом. Фигаро поворачивается спиной, говоря, что он, напротив, уступает ему всегда. И вообще, он всего лишь пришёл побрить доктора, а не строить козни, как тот изволит думать. Бартоло в затруднении: с одной стороны, побриться необходимо, с другой — нельзя оставлять Фигаро наедине с Розиной, не то он сможет опять передать ей письмо. Тогда доктор решается, в нарушение всех приличий, бриться в комнате с Розиной, а Фигаро отправить за прибором. Заговорщики в восторге, так как Фигаро имеет возможность снять со связки ключ от жалюзи. Вдруг слышится звон бьющейся посуды, а Бартоло с воплем выбегает из комнаты спасать свой прибор. Граф успевает назначить Розине свидание вечером, чтобы вызволить её из неволи, но ему не хватает времени рассказать ей об отданном доктору письме. Возвращаются Бартоло с Фигаро, и в эту минуту входит дон Базиль. Влюблённые в немом ужасе, что сейчас все может открыться. Доктор расспрашивает Базиля о его болезни и говорит, что его ученик все уже передал. Базиль в недоумении, но граф незаметно сует ему в руку кошелёк и просит молчать и удалиться. Веский довод графа убеждает Базиля, и тот, сославшись на нездоровье, уходит. Все с облегчением принимаются за музыку и бритье. Граф заявляет, что перед концом урока он должен дать Розине последние наставления в искусстве пения, наклоняется к ней и шёпотом объясняет своё переодевание. Но Бартоло подкрадывается к влюблённым и подслушивает их разговор. Розина вскрикивает в испуге, а граф, будучи свидетелем дикой выходки доктора, сомневается, что при таких его странностях сеньора Розина захочет выйти за него замуж. Розина в гневе клянётся отдать руку и сердце тому, кто освободит её от ревнивого старика. Да, вздыхает Фигаро, присутствие молодой женщины и преклонный возраст — вот от чего у стариков заходит ум за разум.

Бартоло в ярости бежит к Базилю, чтобы тот пролил свет на всю эту путаницу. Базиль признается, что бакалавра никогда в глаза не видел, и только щедрость подарка заставила его промолчать. Доктор не понимает, зачем надо было брать кошелёк. Но в тот момент Базиль был сбит с толку, а в затруднительных случаях золото всякий раз представляется доводом неопровержимым. Бартоло решает напрячь последние усилия, чтобы обладать Розиной. Однако Базиль не советует ему этого делать. В конце концов, обладание всякого рода благами — это ещё не все. Получать наслаждение от обладания ими — вот в чем состоит счастье. Жениться на женщине, которая тебя не любит, — значит подвергнуть себя бесконечным тяжёлым сценам. К чему учинять насилие над её сердцем? Да к тому, отвечает Бартоло, что пусть лучше она плачет оттого, что он её муж, чем ему умереть оттого, что она не его жена. Поэтому он собирается жениться на Розине той же ночью и просит поскорее привести нотариуса. Что касается упорства Розины, то мнимый бакалавр, сам того не желая, подсказал, как использовать её письмо для клеветы на графа. Он даёт Базилю свои ключи ото всех дверей и просит поскорее привести нотариуса. Бедняжка Розина, страшно нервничая, ждёт, когда в окне покажется Линдор. Вдруг заслышались шаги опекуна, Розина хочет уйти и просит назойливого старика дать ей покой хотя бы ночью, но Бартоло умоляет его выслушать. Он показывает письмо Розины к графу, и бедняжка его узнает. Бартоло лжёт, что, как только граф Альмавива получил письмо, так сейчас же начал им хвастаться. К Бартоло оно попало якобы от одной женщины, которой граф письмо преподнёс. А женщина рассказала обо всем для того, чтобы избавиться от такой опасной соперницы. Розина должна была стать жертвой чудовищного заговора графа, Фигаро и молодого бакалавра, графского прихвостня. Розина потрясена тем, что Линдор, оказывается, завоёвывал её не для себя, а для какого-то графа Альмавивы. Вне себя от унижения Розина предлагает доктору немедленно жениться на ней и предупреждает его о готовящемся похищении. Бартоло бежит за подмогой, собираясь устроить графу засаду возле дома, чтобы поймать его как грабителя. Несчастная оскорблённая Розина остаётся одна и решает повести игру с Линдером, чтобы убедиться, как низко может пасть человек. Открываются жалюзи, Розина в страхе убегает. Граф озабочен лишь тем, не покажется ли скромной Розине его план немедленно сочетаться браком чересчур дерзким. Фигаро советует тогда назвать её жестокой, а женщины очень любят, когда их называют жестокими. Появляется Розина, и граф умоляет её разделить с ним жребий бедняка. Розина с возмущением отвечает, что посчитала бы счастьем разделить его горькую судьбу, если бы не злоупотребление её любовью, а также низость этого ужасного графа Альмавивы, которому её собирались продать. Граф немедленно объясняет девушке суть недоразумения, и она горько раскаивается в своём легковерии. Граф обещает ей, что раз она согласна быть его женой, то он ничего не боится и проучит мерзкого старикашку.

Они слышат, как открывается входная дверь, но вместо доктора со стражей показываются Базиль с нотариусом. Тут же подписывается брачный договор, для чего Базиль получает второй кошелёк. Врываются Бартоло со стражником, который сразу смущается, узнав, что перед ним граф. Но Бартоло отказывается признать брак действительным, ссылаясь на права опекуна. Ему возражают, что, злоупотребив правами, он их утратил, а сопротивление столь почтенному союзу свидетельствует лишь о том, что он боится ответственности за дурное управление делами воспитанницы. Граф обещает не требовать с него ничего, кроме согласия на брак, и это сломило упорство скупого старика. Бартоло винит во всем собственное нерадение, но Фигаро склонен называть это недомыслием. Впрочем, когда юность и любовь сговорятся обмануть старика, все его усилия им помешать могут быть названы тщетной предосторожностью.

 

Вопросик.

Общая характеристика французского Просвещения.

на протяжении всего XVIII века ведущую роль в театральной жизни Франции играл «Комеди Франсез» Появлению этого театра предшествовал ряд событий. Во-первых, в 1673 году умер Ж. Б. Мольер. Просуществовав самостоятельно несколько месяцев, его труппа вошла в состав театра «Маре». Во-вторых, вскоре укрупнившаяся труппа переехала в новое помещение в отеле «Генего», однако успеха этому театру добиться не удалось. Постановки «Бургундского отеля» после ухода Расина также не пользовались популярностью у зрительской аудитории. Ухудшала положение и постоянная конкуренция. Национальное театральное искусство постепенно приходило в упадок.

Стремясь хоть как-то изменить положение в лучшую сторону, руководство «Бургундского отеля» предложило объединившимся ранее «Маре» и «Пале-Роялю» создать единый театральный коллектив. Так возник театр «Комеди Франсез», труппа которого продолжила традиции предшественников, став в то же время родоначальником нового вида сценического искусства. Из наличного состава двух трупп были отобраны лучшие актеры – 15 мужчин и 12 женщин, остальным предоставлялись места в провинциальных театрах

е менее популярным во Франции XVII столетия был и театр «Комеди Итальенн» (Театр итальянской комедии), также имевший королевский патент на осуществление своей деятельности. Основу труппы этого театра составляли итальянские актеры, переехавшие на постоянное жительство во Францию. Заручившись поддержкой короля, они уже в 1660 году начали выступать в помещении «Пале-Рояля», чередуясь с труппой Мольера.

Сначала итальянцы ставили свои спектакли на родном языке, непонятном для большей части французов, затем – на смешанном итальяно-французском (писаная часть текста произносилась по-французски, импровизация – по-итальянски) и постепенно почти полностью перешли на французский язык.

Репертуар театра «Комеди Итальенн» был довольно обширным, здесь ставились фарсы, сатирические комедии нравов, всевозможные пародии, непременным атрибутом этих постановок было музыкальное сопровождение. Многие спектакли этого театра пользовались успехом у взыскательной французской публики.

Вопрос.