Правовая и политическая мысль российского консерватизма: Л.А. Тихомиров.

ТИХОМИРОВ ЛЕВ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1852 – 1923). В 1877 проходил по «процессу 193-х» народников-пропагандистов. Перешел на нелегальное положение. После раскола «Земли и воли» на «Черный передел» и «Народную волю» примкнул к последней, став членом Исполнительного к-та, Распорядительной комиссии и редакции «Народной воли». В эмиграции во взглядах Тихомирова произошел серьезный перелом, и в 1888 он выпустил в Париже брошюру «Почему я перестал быть революционером?». Вслед за другими консерваторами Тихомиров критиковал «справа» либеральную политическую систему и революционное движение. Однако при всем кажущемся могуществе, демократия, по мнению Тихомирова, порождает крайне неавторитетный слой управленцев. Парламентаризм будет существовать до тех пор, «пока наконец не исчезнет под напором не общего презрения, давно уже достигшего полной степени зрелости, а движения, до сих пор оказывающегося невозможным по отсутствию личности, около которой могло бы оно сомкнуться». Под этим движением Тихомиров понимал социализм. В работе «Социальные миражи современности», прогнозируя возможность практического воплощения в жизнь социалистической идеи, он стремился доказать, что новое соц. о-во обязательно будет построено на подавлении личности во имя государственных интересов. Тихомиров указывал, что именно социал-демократическая партия имеет все шансы на установление в России такого строя. Вместе с тем, Тихомиров пытался показать наличие в социализме положительных сторон, признавая благородное стремление утопического социализма к устройству более развитого общества. Тихомиров признавал закономерность возникновения социализма, как протеста против эксплуатации, отмечая, что, прикрываясь на словах рассуждениями о свободе и равенстве, буржуазное о-во на практике привело к господству капиталиста над пролетарием, лишенным элементарных прав. В социалистическом учении Тихомиров видел не только чисто экономическую подоплеку, но и стихийный протест масс против обнищания, законное желание людей улучшить свою жизнь. Не случайно он утверждал, что государство обязано проявлять заботу о своих гражданах. Фундаментальной работой написанной Тихомировым стало исследование «Монархическая государственность» (1905). В этой работе он смог дать целостную картину истории монархической власти не только в общероссийском, но и в мировом масштабе. Исходное положение о стремлении к организации в обществе и живой природе имеет много общего с органической теорией, излагаемой К.Н. Леонтьевым. Власть и принуждение для Тихомирова были неотделимы от сущности человеческого общества. По его мнению, в государстве с разной степенью власти сосуществуют три формы государственности: монархия, олигархия и демократия. Ни одна из них не может возобладать и создается идеальное равновесие, когда государство стабильно и прочно. Идеально, когда монарх опирается на олигархию, а в низовом звене, на уровне низшего самоуправления, действуют демократические принципы. Тихомиров пытался синтезировать славянофильский либерализм и идею сильной государственной власти. Тихомиров выдвигал на первый план наличие надгосударственной нравственно — религиозной идеи. Как и другие верующие монархисты, он считал, что власть ответственна перед высшим судией – Богом, но в отличие от других консерваторов, Тихомиров обращал внимание не только на духовное, но и на правовое оформление монархического принципа. Главную опасность для монархии он видел в том, что до Петра I не существовало законодательных определений царской власти, а после него все государственное право испытывало влияние европейской правовой системы, базировавшейся на обязательной эволюции монархии в сторону республиканской формы правления. Тихомиров пытался выработать такое правовое оформление монархической системы, которое доказало бы возможность эволюции монархии. Тезису о неизбежности смены монархической формы правления республиканской, в ходе идущих модернизационных процессов, противопоставлялся тезис о неантагонистичности происходящих изменений и монархической системы. Помимо «Монархической государственности», к числу наиболее значимых работ Тихомирова относятся: «Начала и концы. Либералы и террористы» (1890), «Социальные миражи современности» (1891), «Борьба века» (1895), «Знамение времени – носитель идеала» (1895), «Единоличная власть как принцип государственного строения» (1897).

1) В чем заключаются причины духовного кризиса русской интеллигенции с точки зрения авторов сборника "Вехи"? Какие рецепты авторы статей сборника "Вехи" предлагают для духовного возрождения страны?

Струве: «Идейной формой русской интеллигенции является ее отщепенство, ее отчуждение от государства и враждебность к нему» Преодоление «отщепенчества», сотрудничание вместе с гос-вом, при условии что государственная «реакционная» политика не противопоставляет «все незыблемое» интеллигенции, а позволяет этому классу участвовать в выработке реформ и новых идей. (Струве П.Б. Интеллигенция и революция)

Бердяев: Специфичность «Кружковой интеллигенции», отсутствие философского представления об истине и несовпадение истины-справедливости интеллигенции и истины как таковой, не признании последними ее ценности. «Консерватизм и косность в основном душевном укладе у нас соединялись с[о] склонностью новинкам, к последним европейским течениям, которые никогда не усваивались глубоко.» - неумелые попытки интеллигенции транслировать позитивный опыт на Российскую действительность. Преодоление через реформацию сознания и идеологии интеллигенции «на почве синтеза знания и веры, синтеза, удовлетворяющего положительно ценную потребность интеллигенции в органическом соединении теории и практики, "правды-истины" и "правды-справедливости".» (Бердяев Н.А. Философская истина и интеллигентская правда)

Гершензон: Видит проблему этого класса в том, что «русский интеллигент – это, прежде всего, человек, с юных лет живущий вне себя, в буквальном смысле слова, т. е. признающий единственно достойным объектом своего интереса и участия нечто лежащее вне его личности – народ, общество, государство.» Зависимость от общественного мнения, мышление категориями «общественного блага» должны быть заменены личностным самосознанием каждого, когда человек свободен достигать собственного блага, принося тем самым пользу обществу. Призыв автора к «свободному нравственному делу» и личному сознанию, взамен коллективного. (Гершензон М.О. Творческое самосознание)

2) Можно ли назвать сборники "Вехи" и "Из глубины" – концом русского религиозно-философского ренессанса?

Некоторые критики склонны полагать, что в оба сборника включены статьи авторов (Бердяев, Булгаков), которые искали выход из надвигающегося кризиса через религиозную философию. При этом, критики считают что религиозная философия не состоятельна, так как не может дать всей полноты свободы мысли философу, а потому завела идеологов того времени в тупик, из которого они так и не вышли, после чего началось поколение философов отрицающих религиозную философию как таковую. Т.е. смена господствующих настроений в обществе обусловила конец русского религиозно-философского ренессанса, а оба сборника были яркими его проявлениями в конце пути. Однако, существует другая точка зрения, что религиозная философия, больше свойственная славянофилам, была синтезирована с гностицизмом – вера и знание были объединены в первом сборнике «Вехи», таким образом ренессанс не закончился, а перешел на качественно новую стадию осмысления.

3) Преувеличивают ли авторы сборников "Вехи" и "Из глубины" роль интеллигенции в свершившихся революциях 1905-1907 и 1917 гг.?

Судя по тому, как Струве в своем обращении «О «Вехах»» использует слово «интеллигенция» в кавычках и едва ли не в каждом предложении, вероятно, может указывать на то, какую роль интеллигенция играла в революциях в большей степени для самого Струве. А также кавычки указывают на то что сама интеллигенция давала себе это названия имея ввиду различные смыслы, которыми в последствии можно «играть». Иначе говоря, каждый из авторов сборника «Вехи» имел свое, обусловленное принадлежностью к лагерю славянофилов или западников, но в чем-то пересекающееся представление. Авторы давали идеологам революции и себе, в том числе особенную роль не только в революциях, но и в идеологии и настроению страны того времени в целом. Проблема лишь в том, чтобы определить – где между различными взглядами лежит общее представление о том, что есть класс «интеллигенции»: «Говорю об интеллигенции в традиционно-русском смысле этого слова, о нашей кружковой интеллигенции, искусственно выделяемой из общенациональной жизни.» (Бердяев Н.А. Философская истина и интеллигентская правда); «Интеллигенция в русском политическом развитии есть фактор совершенно особенный: историческое значение интеллигенции в России определяется ее отношением к государству в его идее и в его реальном воплощении.» (П.Б. Струве) Кроме того, если в сборнике «Вехи» собственно Струве пишет довольно помпезно и «за всех» по его словам независимых соавторов сборника: «Русская революция тем и была революцией, что в ней закрылась та пропасть между "интеллигенцией" и "народом", о которой столько лет твердили "славянофилы".»; то в сборнике «Из глубины» Струве пытается играть смыслами, постепенно внося новую конкретику в определение «интеллигенции». Даже может показаться, что Струве во втором сборнике пытается снизить уровень ответственности своего «класса» за революции, однако не отказывается от идеи причастности класса к ним, тем более называя «интеллигенцию» с ее «извращенными» идеями катализатором того краха, который потерпели светлые устремления при последней революции: «Явление русской революции объясняется совпадением того извращенного идейного воспитания русской интеллигенции, которое она получала в течение почти всего XIX века, с воздействием великой мировой войны на народные массы: война поставила народ в условия, сделавшие его особенно восприимчивым к деморализующей проповеди интеллигентских идей»(П.Б. Струве ИСТОРИЧЕСКИЙ СМЫСЛ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И НАЦИОНАЛЬНЫЕ ЗАДАЧИ)