Кто оказал влияние на позицию Л. А. Уайта.

В понятии "экстрасоматическая традиция", которым пользовался Уайт, характеризуя культуру, просматривается влияние бихевиоризма - одного из направлений в американской психологии XX в., в котором на человека смотрели только через призму отношения "стимул - реакция". Естественно, что при таком подходе к человеку у него уже не оказывается ни свободы воли, ни каких-либо индивидуальных особенностей. Человеческое поведение, согласно Уайту, строго определено внешними факторами как по содержанию, так и по форме. А это означает, что позиция "отца" культурологии в этом вопросе была ни чем иным, как фатализмом. (См. дополнительный иллюстративный материал.)
Столь же явно, как и бихевиористы, на позицию Уайта оказал влияние известный неокантианец Э. Кассирер (1874-1945), который в трехтомной работе "Философии символических форм" утверждал, что основу человеческого существования составляют операции с искусственно созданными образованиями, а именно символами. Таким образом, специфически человеческой формой деятельности, по Кассиреру, является знаково-символическая деятельность. Она-то и составляет, по его мнению, основу и содержание человеческой культуры. И она же составляет сущность человека. Поэтому человека Кассирер определял как animal sjmbolicum, что в переводе с латыни означает "символическое животное".
Животное, согласно Кассиреру, живет благодаря системе рецепторов и эффекторов. И они настолько связывают данный вид со средой, что для каждого вида существует своя, порой очень узкая экологическая ниша, за пределами которой данный вид существовать не может. Именно поэтому анатомические исследования различных видов животных позволяют реконструировать и их особую систему восприятия мира. В результате каждый вид оказывается не только приспособлен к среде, но целиком встроен в нее. Но можно ли с той же логикой подойти к человеку?
С одной стороны, считал Кассирер, человеческий мир формируется по тем же правилам, которые управляют жизнью других организмов. Однако, с другой стороны, в человеческом мире мы находим новые особенности, которые отличают человеческую жизнь от жизни животных. "Человек, - пишет Кассирер, - сумел найти новый способ адаптации к окружающей среде. У него между системой рецепторов и эффекторов есть еще третье звено, которое можно назвать символической системой"¹¹.
И действительно, человек не может реагировать на слово "хлеб" так же, как он реагирует на сам хлеб. Хлеб можно кусать и есть, но нельзя делать то же самое со словом. Поэтому слово "хлеб" как бы разрывает круг замкнутых друг на друга рецепторов и эффекторов и вызывает у человека задержку реакции на вещь. Оно создает определенную дистанцию, которая и позволяет человеку отнестись к вещи сознательно, на что не способно животное. Слово "хлеб", таким образом, является условием сугубо человеческого отношения к реальной булке или батону. Благодаря слову как посреднику мы относимся к хлебу не так прямо и непосредственно, как относятся к пище животные. Еще точнее, у человека отношение к хлебу, как и ко всему другому, опосредовано культурным смыслом и общественным значением.
Но язык, по Кассиреру, это только одна из "символических форм". Другими символическими формами у него являются миф, искусство, религия, наука и пр., они и составляют ту сложную символическую систему, которая опосредует отношение человека к природе и составляет содержание человеческой культуры.
Учение немецкого философа Кассирера, эмигрировавшего в годы второй мировой войны в Соединенные Штаты, было очень влиятельным в Европе и за океаном. (См. дополнительный иллюстративный материал.) И вполне понятно, почему, вслед за Кассирером, Уайт утверждает, что использование символов - главная особенность культурной жизни. Обезьяна, пишет он, уже знает простейшие орудия труда, но не обладает культурой. Дело в том, что обезьяна не закрепляет свои знания и навыки с помощью речи и различных символов. Таким образом, суть культуры, в трактовке Уайта, заключается не в труде или сознании, а в умении передавать опыт с помощью символических форм. Система трансляции опыта, которую он называет "экстрасоматической традицией", является, по мнению Уайта, средоточием культуры.
Уже здесь видно, что Уайт воспринял точку зрения Кассирера односторонне. Более того, он синтезировал ее со взглядами бихевиористов, от которых дистанцировался Кассирер. В результате трактовка культуры Уайтом, в отличие от Кассирера, оказывается упрощенной и обладает явно выраженным позитивнонаучным уклоном, чего не было у автора "Философии символических форм". (См. дополнительный иллюстративный материал.)
Изучая систему культуры, Уайт выделяет три ее составляющих. К ним относятся:

1. технологическая подсистема, включающая материальные устройства для общения с природой,
2. социальная подсистема, предполагающая способы и типы поведения в обществе, и, наконец,
3. идеологическая подсистема, состоящая из идей, образов и верований.

И на всех этих уровнях культура, согласно Уайту, существует за счет символических форм. Естественно, что изменения в одной подсистеме культуры влекут за собой изменения в других подсистемах. Иначе говоря, механизм передачи коллективного опыта у Уайта предполагает определенный культурный прогресс. (См. дополнительный иллюстративный материал.)
В понимании того, как транслируется культура от одного поколения к другому, Уайт, безусловно, следует традициям Тайлора. Недаром Уайта принято считать представителем неоэволюционизма XX в. А неоэволюционизм ХХ в., как и эволюционизм XIX в., - это альтернатива плюрализма в воззрениях на культуру, когда утверждают существование множества самостоятельных культур. Этот взгляд на культуру заявил о себе в XIX в. в учении Н.Я. Данилевского, а затем стал популярен благодаря О. Шпенглеру, А.Дж. Тойнби и др. Что касается Уайта, то, подобно Тайлору, он придерживался точки зрения монизма, то есть отстаивал единство мировой культуры. И в этом эволюционисты парадоксальным образом сближаются с Кантом и Гегелем, то есть с тем классическим пониманием культуры, для которого также безусловно единство истории человечества.
Но, в отличие от представителей философской классики, в объяснении эволюции культуры Уайт, опять же подобно Тайлору, не интересуется человеческой личностью. Вполне осознанно и целеустремленно он предлагает абстрагироваться, т.e. отвлечься от индивида при исследовании культуры и ее прогресса. И в этом яснее всего проявляет себя позитивнонаучная направленность его исследований. Можно сказать, что последователи этнографа Тайлора оказали на Уайта большее влияние, чем философ Кассирер. И это неудивительно для американской науки, в которой в ХХ в. господствовали позитивистские умонастроения.
Итак, в лице Уайта мы имеем дело прежде всего, с позитивнонаучной точкой зрения на культуру середины XX в. Надо сказать, что она отличается внешней эффектностью, хотя и уступает в серьёзности и глубине понимания представителям классической традиции XVIII-XIX вв.
Завершая разговор об Уайте как "отце" культурологии, отметим тот факт, что он ставил эту науку над другими областями знания о человеке и обществе. Согласно Уайту, культурология исследует фундамент человеческой жизни, а значит, она является главенствующей наукой. Социальное общение, доказывал он, является лишь функцией культуры, ее производной, а потому, к примеру, социология зависит от культурологии, а не наоборот. И так, по его мнению, обстоят дела со всеми другими науками о человеке. (См. дополнительный иллюстративный материал.)

1.3. XIX-XX в. и вызов классической "модели" культуры

• Г.В.Ф. Гегель о взаимоотношениях Востока и Запада.
• А. Шопенгауэр о противостоянии западной и восточной культур.
• Ф. Ницше: естество выше культуры.
• Ф. Ницше об аполлоническом и дионисическом началах в культуре.
• Критика Ницше западной цивилизации.
• Фрейдизм о культуре как "сублимации" натуры.
• Проблема культуры у последователя Фрейда К.Г. Юнга.
• Фрейдомарксизм Э. Фромма.
• Постмодерн как проект "раскультуривания" человека.
• О парадоксах понятий "модерн" и "постмодерн".
• О двух трактовках "модерна".
• Р. Барт: культура и "письмо".
• Ж. Делез: тело вместо идеи.
• Ж. Делез: цинизм против нравственного закона.

В осмыслении феномена культуры в XIX в. впервые напрямую столкнулись три подхода:

1. классический,
2. неклассический,
3. позитивнонаучный.

Неклассический подход к культуре, также как классический, вызревал в недрах философии, если судить по творческим биографиям его первых представителей - А. Шопенгауэра и Ф. Ницше. Причем неклассические мотивы в философии каждого из них проявились на почве неприятия европейской культуры и противопоставления ей совершенно иной восточной жизни. Понятно, что и для Шопенгауэра, и для Ницше Восток и Запад - это не географические понятия, а символы образа жизни и культуры. Но прежде чем перейти к этим неклассическим трактовкам, обозначим исторический контекст их формирования. А чтобы оттенить их, предварим анализ учений Шопенгаура и Ницше позицией классики в лице Гегеля по вопросу соотношения восточной и западной культур. Позиция Гегеля станет своеобразной точкой отсчета в оценке трактовок культуры в XIX в. - Шопенгауэром, Ницше, Фрейда и постмодернистов - в XX в. (См. дополнительный иллюстративный материал.)