Конец видеозаписи. Здесь могла быть ваша реклама.

 

Возвращаемся в квартиру Арсения. Наш избитый романтик лежит, свернувшись, на диване. Борис и Степан на столе. Борис трёт кулаки – больно видать. Собака цокает по комнате своими мелкими лапами, дрожит, периодически тявкает.

 

БОРИС. Давай накатим.

СТЕПАН. Просто, понимаешь, она клеевая такая.

БОРИС. Кто?

СТЕПАН. Соседка твоя. Гуманистка.

БОРИС. А, шлюха эта.

СТЕПАН. (Арсению) Слышь, мужичок, а соседка твоя, она почему к тебе ходит?

 

Арсений лежит на диване, молчит.

 

СТЕПАН. У вас любовь-морковь, да?

 

Арсений молчит.

 

СТЕПАН. Просто это, мужичок, мне она понравилась очень. Я бы с ней замутить хотел. Поэтому, если у вас там трах-тибидох, ты её короче пошли нахрен. Ну, чтоб она понимала, что ты её не любишь. Тебе всё равно нельзя. А там уж и я подкачу, со всей душой.

БОРИС. Вот тебя торкнуло-то. Приспичило тебе. Ты с ним не разговаривай даже. Он молчаливый. Только и умеет, что на видеоблогах базарить. И то, потому что положено так.

СТЕПАН. Ну, короче, ты понял, да, мужик? Ты её отшей грубо. По-мужски. Чтоб она это… не рассчитывала, в общем.

БОРИС. Глянь-ка вот эти фоточки, а? Показывал?

СТЕПАН. А я уж там подкачу…

БОРИС. Заткнись. Фоточки зацени. Смотри, вот эта почти сама дала.

СТЕПАН. Сисяндры маленькие. У соседки твоей зачетней.

БОРИС. Листай дальше.

СТЕПАН. Она классная. Соседка твоя. О, а вот этой бы я вдул!

БОРИС. Хех, ещё бы не вдул. Эта у меня в среду была.

СТЕПАН. А вообще я, знаешь, типа однолюб. Ну.

БОРИС. Типа любишь одну, а имеешь всех, кто на член упадёт?

СТЕПАН. Ну нет… в смысле, если вот та, которую я люблю была бы со мной, то я бы только её пялил, больше никого.

БОРИС. Ну, это как-то отстойно.

 

Скрипит дверь – в квартиру входит Володя. Высокий, широкоплечий. В косухе, драных джинсах – историческая достопримечательность. Несмотря на нелепый вид, внушительного телосложения мужчина заставляет Степана и Борю напрячься, а собаку растявкаться.

 

ВОЛОДЯ. Хай, молодёжь. А где этот…

 

Володя показывает на свою шею, замечает на диване Арсения с ошейником

 

ВОЛОДЯ. А! Вот ты где, братуха! Ну, здорова!

 

Арсений поворачивается к Володе, смотрит на него недоуменно. Володя же, громко топая, подходит к страдальцу, крепко жмёт ему руку.

 

ВОЛОДЯ. Брат мой! Это кто тебя так отфлиртовал? Ха! И так рожей не вышел, теперь ещё приласкали. Ты мне только скажи кто, я ту паскуду быстро подрехтую, братуха.

БОРИС. Вы брат Арсения?

ВОЛОДЯ. Ага, брат. Арсения, да. А вы друзья его?

СТЕПАН. Да! Друзья, да.

БОРИС. И соседи… в основном.

СТЕПАН. Ну, навещаем вот. Выпиваем.

ВОЛОДЯ. Ништяк, чо. Только что-то Сене, братке моему, не налили, а?

БОРИС. А мы, собственно, уходить собрались.

СТЕПАН. Точняк. Вот, на дорожку присели. А то Сеня вон… болеет, мы уж думаем, чего сидеть-то.

ВОЛОДЯ. А это, любезные, уж на счёт болезни если заговорили, не подскажите, кто его так заразил?

СТЕПАН. А что же вы… заступаться будете? За Арсения?

ВОЛОДЯ. А хоть бы и так?

СТЕПАН. Так ведь он… в ошейнике, типа, преступник.

ВОЛОДЯ. Это бросается в глаза, то правда. (Борису) А ты кулачки-то свои где испачкал, пацанчик?

БОРИС. Короче, мужик, ты тут отдыхай, брата лечи, мы пойдём, ага? А то сейчас с горяча, знаешь, бывает… а потом и того, ну ты понимаешь?

ВОЛОДЯ. Если есть возможность избежать конфликта, надо избегать, правда?

БОРИС. Вот! Типа того, ага. Избегать. А то, знаешь, защита преступника…

ВОЛОДЯ. Вот только не вздумай угрожать мне, пацанчик. А то я нервный. Брат, видишь, заболел. Забот по горло.

БОРИС. Да. Выздоравливайте.

 

Борис и Степан взяли было свою водку со стола, чтоб с собой-то взять…

 

ВОЛОДЯ. Ты это, слышь, пацанчик, бутылёчик лекарственный оставь.

 

Степан ставит початую бутылку водки на место. Скрипнув, дверь скрывает из виду законопослушных граждан. В квартире остаются сомнительный Володя и преступник Арсений. Володя осматривает комнату.

 

ВОЛОДЯ. Скромно. Да, скромно. Давно видать с ошейником-то? Обнесли, да? Суки.

 

Борис снимает куртку, подносит её к носу Арсению, тот с отвращением отпрянул.

 

ВОЛОДЯ. Пахнет, да? Вообще пиздец, да? Гарь. Еле вылез. Еле вещи вытащил. А это теперь хер выветрится. У тебя есть стиральный порошок или мыло хозяйственное? Хорошая куртка, бля. Жалко. А так хорошо, что ещё не обгорела. Смотри-ка, целёхонькая, хоть бы хер. А ведь я там, в огне вещи собирал. Прям внутри, ёпт.

 

Володя уходит… вероятнее всего в ванную. Арсений медленно поднимается, лицо исказила гримаса боли. Возвращается Володя, уже без куртки.

 

ВОЛОДЯ. Ни хера у тебя нет. Даже хозяйственного мыла. А пожрать чего есть? Я голодный, кишки наружу лезут. Нет пожрать, да? Эти черти наверное всё сожрали, да? Не, молодцы, ребята, приспособились, что сказать. Нужна хатка побухать, пожалуйста – беспомощный лошок к вашим услугам. Без обид. Это они тебя по роже так отрихтовали? Арсений, значит?

АРСЕНИЙ. А вы, позвольте узнать, кто?

ВОЛОДЯ. Володя.

АРСЕНИЙ. Очень приятно.

ВОЛОДЯ. Гонишь. Что тебе приятно? Я тебе отсосал чтоль? Короче ты иди, в ванную морду прополощи. Смотреть страшно. Слышь, если врача вызвать, он же не приедет, да? Я это так, на всякий случай спрашиваю. Тонкостей-то не знаю.

АРСЕНИЙ. Нормально всё. Без врача, в смысле.

ВОЛОДЯ. О, мужик! Другой бы сейчас расплакался, на коленки попросился. Водки-то выпей, что как не у себя дома. Хорошо тебя тут зачмырили.

АРСЕНИЙ. Владимир?

ВОЛОДЯ. Володя, да. Поживу тут у тебя малясь. Нет, ну ты прикинь, как мало преступников стало. Я пока дверь с зеленой меткой нашёл, твою-то, два квартала прошёл. Прикинь. В каждый, сука, подъезд заходил. С чемоданом попрыгай по лестницам. Ладно хоть до ночи нашёл. Повезло. В общем, поживу я тут пока. Ты не парься, я нормальный чувак, не то, что этот вот - хер дрожащий и его дружок с чихуахуа.

 

Арсений делает глоток водки из горла бутылки, идёт в ванную.

 

ВОЛОДЯ. Слышь, Сеня, а по каким дням к тебе инспектор заходит? Ты просто скажи, когда обычно, ну чтобы я знал. А то, знаешь, вопросов лишних тоже не охота.

 

Арсений выходит из ванной, аккуратно вытирает лицо полотенцем.

 

АРСЕНИЙ. Не охота лишних вопросов?

ВОЛОДЯ. «Кто такой, да что тут делаешь?» Ты если что, уже если, да, ты скажи, что я мол друган твой из Воронежа, например. Типа проездом. Это если соседи стуканут. А так я на глаза инспектору не хочу попадаться, знаешь. Так по каким дням?

АРСЕНИЙ. Ты совершил преступление?

ВОЛОДЯ. Сеня! Я бомжара! У меня ничихуахуа нету! Всё! Ни дома, ничего. Сгорела хатка к чертям собачим. Ну и я свалил, понимаешь. Я тебе потом расскажу. Ты про инспектора скажи.

АРСЕНИЙ. Завтра зайдёт. Часа в три. То есть вы здесь жить будете?

ВОЛОДЯ. Да, пока всё не утрясётся. Ты же не против? Я так и знал.

АРСЕНИЙ. Владимир, если вы скрываетесь от правосудия, я вынужден сообщить в правоохранительные органы.

ВОЛОДЯ. Бля, какой же ты задрот. Не ссы. Всё путём. Без дома я остался. Будь ты человеком. Ты ж человек, правильно? Мне срать на то, что ты преступник. Вот честно – срать. Для меня любой человек остается человеком, если он не ведет себя с людьми как задрот, понимаешь?

АРСЕНИЙ. Извините, я просто хочу быть уверенным, что вы не преступник…

ВОЛОДЯ. Давай на «ты», что ты как педик: «вы» да «вы».

АРСЕНИЙ. Я хочу быть уверенным, что ты не преступник, потому что если Вы… ты преступник, и я не сообщу об этом, мне грозит Черный ошейник.

ВОЛОДЯ. Я тебе говорю, не ссы. Дай дух перевести, потом исповедуюсь тебе. Бля, жрать охота.

АРСЕНИЙ. Инспектор будет завтра.

ВОЛОДЯ. Как он вообще? Есть в нём что-нибудь человеческое?

АРСЕНИЙ. Едва ли сдерживаюсь не назвать его Сатаниилом Говнюковичем.

ВОЛОДЯ. Ясно. Но ты не ссы, всё путём будет.

АРСЕНИЙ. Почему сгорел твой дом?

ВОЛОДЯ. Нет, ну что ты за человек? Сам ты говнюкович. Не накормил, сразу с расспросами. Сгорел, потому что пожар случился.

АРСЕНИЙ. Почему ты не попросил временного приюта у муниципалитета?

ВОЛОДЯ. Не попросил, да. Вот скверный ты человек, однако. Видать не зря тебя эти ребята били. А я вот бить не стану. Цени момент истинного гуманизма, ёпт.

АРСЕНИЙ. Владимир, я не стану сообщать о тебе… но мне хочется знать, с кем мне придется жить в моей квартире.

ВОЛОДЯ. Тебе пофиг должно быть. Радуйся, что я не вонючий бомж. Нет, ну я вонючий бомж, конечно, по факту. Но не заразный, аха-хаха. Давай-ка о себе лучше расскажи. Чем заслужил зеленый ошейник?

 

Арсений откидывает крышку дивана. Достаёт из дивана сверток. Отдаёт Володе.

 

ВОЛОДЯ. Это что? Колбаска? Ты что еду в диване хранишь?

АРСЕНИЙ. Не в холодильнике же её хранить. У меня тут за день пол дома гостит. В моё отсутствие.

ВОЛОДЯ. Ну, спасибо. Ох, ну и голоден же я. Так за что тебя осудили? Пьяным на машине разъезжал?

АРСЕНИЙ. Моё преступление – дело моё и моего следователя.

ВОЛОДЯ. Ах ты, грубиянка! А за колбаску спасибо. Вкуснотень. А на твоё преступление, мне насрать. Я ж так, из вежливости спросил.

АРСЕНИЙ. Говорят, что преступники видели бы друг друга, даже без ошейников.

ВОЛОДЯ. Ну и как? Правда?

АРСЕНИЙ. Ты преступник. Правда?

ВОЛОДЯ. А если преступник, сдашь меня? Да? Тем органам, которые на тебя зеленый ошейник нацепили? Сдашь своему Сатаниилу Говнюковичу, который тебя имеет три дня в неделю? Или сдашь меня соседям, которые обнесли твою хату и бьют тебя каждый вечер? Встанешь на защиту общества, которое тебя ненавидит, даже не имея представления за что? Общества, которое ненавидит тебя просто за то, что ты носишь ошейник? Встанешь на защиту того общества, которому плевать, что ты совершил – пнул надоедливую чихуахуа или избил подростка в подворотне; ограбил старушку или случайно разбил витрину магазина? Ну? Сдашь меня, если я преступник?

АРСЕНИЙ. Я говорил, что не сдам. Я хочу знать, правда ли говорят, что преступник чувствует другого преступника.

ВОЛОДЯ. Правду хочешь знать, да? Или просто боишься?

АРСЕНИЙ. Бояться в моем положении – это нормально.

ВОЛОДЯ. Погоди, сейчас слезу пущу. Ах, не получается. Потому что мне не жалко тебя, Арсений. Ты говна кусок. А хочешь знать правду, я тебе скажу.

 

Володя достаёт из-за пазухи пистолет, направляет дуло на Арсения.

 

ВОЛОДЯ. Не боишься? Быстро учишься, брат. Молодец. Нельзя бояться и делать жалостливые глазки. Ибо всем на тебя похуй. Ты один в поле воин. Понял?

АРСЕНИЙ. Я это давно понял.

ВОЛОДЯ. Хочешь взять его?

АРСЕНИЙ. Нет.

ВОЛОДЯ. Почему? Сильное оружие в руках - плюс 100 к бесстрашию. В твоём беззащитном жалком состоянии этот пистолет может стать хорошей иллюзией зищиты.

АРСЕНИЙ. Иллюзией.

ВОЛОДЯ. А знаешь, почему ты боишься взять этот пистолет?

АРСЕНИЙ. Ты кого-то застрелил из него. Не хотелось бы, чтобы на нем были мои отпечатки.

ВОЛОДЯ. Нет! Нет, Арсений.

 

Володя силком всовывает пистолет в руку Арсения, силой заставляет держать его.

 

ВОЛОДЯ. Ты боишься, потому что любой предмет обязан работать на тебя. Всё, что появляется в твоей жалкой жизни, не может бездействовать - закон природы. Вот есть у тебя нож. Ты можешь зарезать им своего соседа. Но ты режешь им колбасу. Так нож отрабатывает свою задачу. А пистолетом колбасу не порежешь. Он нужен для того, чтобы стрелять. Он должен убивать. Ты, Арсений, боишься убить. Держи, держи этот пистолет. Чувствуешь? Чувствуешь, как в твоей голове зарождается здоровая фантазия. Ты подавляешь в своём воображении красочные кадры возмездия, как ты выпускаешь обойму в своих обидчиков, как начиняешь свинцом своего начальника, своего соседа, продавца-грубияна, инспектора полиции, следователя. Всех!

 

Арсений вырывает руку с пистолетом. Бросает оружие на диван.

 

АРСЕИЙ. Ну и влип же я, черт возьми.

ВОЛОДЯ. Ты-то? Ты давно влип. А я сегодня. Вернулся с работы, а моя жена с каким-то хмырём. Спят сладким сном. Под какой-то наркотой. Я в службе охраны работаю... работал. Пистолет всегда у меня под рукой. И как-то машинально: пиф-паф. Как в мультиках, знаешь. Что делать? Красный ошейник носить не охота. Мало того, что все мы волки, так у меня ещё и врагов куча. Короче, с ошейником жить мне не больше часа. Я и поджег хату. Пусть думают, что я вместе с женой сгорел. Обгоревших скелета-то два будет. Всё сойдется. Опознают, конечно, если захочется. Но кому это надо? Короче, валить пора. Но позже. Сначала документы сделаю. Ну, вот и все, Арсений, братка. Вот тебе моё грёбаное откровение.

АРСЕНИЙ. Избавься от пистолета. Его не должно быть в моём доме.

ВОЛОДЯ. Ой, да перестань. Не твой это дом, пока на тебе этот ошейник. Из какого города тебя привезли? Да пофиг, на самом деле. Давай-ка лучше лежанку мне какую-нибудь организуй. Пожрал, теперь и поспать можно. Во сколько завтра инспектор придёт?

АРСЕНИЙ. Владимир, убери пистолет. Инспектор найдет, мне крышка.

ВОЛОДЯ. Спрячь, ёпт. Мне он уже не нужен.

АРСЕНИЙ. Мне тоже. Выброси его.

ВОЛОДЯ. Тебе надо, ты и выбрасывай. Мне влом.

АРСЕНИЙ. Владимир, прошу тебя, избавься от пистолета. Я не хочу в Чёрный лагерь.

ВОЛОДЯ. О, да. Не упоминай всуе. Я там бывал как-то по работе. Жуть.

АРСЕНИЙ. Убери пистолет.

ВОЛОДЯ. Там люди просто мясо. Мясо, Арсений. Правильно, что боишься. У тебя тут райская жизнь, по сравнению с лагерем черношеек.

АРСЕНИЙ. Я знаю, что такое лагерь, поэтому не стыжусь своего страха перед ним.

ВОЛОДЯ. Бойся, да. Но страха своего стыдись. Стыдись, Арсений.

 

Х. Халда