Московичи приводит следующую аналогию: внушение или влияние. Оба они предполагают: уход от логического мышления, даже его избегание

Раскол рационального и иррационального в человеке, его внутренней и внешней жизни. И в том и другом случае наблюдается утрата связи с реальностью и потеря веры в себя.

Московичи детально исследует сложнейшие соотношения между толпой (массами) и вождем. Он полностью согласен с тем, что " толпы или публики, любые типы группирований, в целом созданы и ведомы вождем. Как только наблюдается объединение людей, которые одновременно воспринимают идею, воодушевляются и направляются к одной цели, можно утверждать, что некий агитатор или предводитель выступает своего рода ферментом и вожаком их деятельности". Московичи говорит о естественной потребности подчиняться, восхищаться. Но эта потребность не является психической потребностью индивида. Будучи один, он ее не ощущает, и не обнаруживает. Зачастую он сердится на того, кто ему о ней напоминает. Зато в массе эта потребность проявляет себя. На массах мощь этой потребности Московичи наблюдает по многим показателям. Прежде всего, почтение, которым они окружают своего вождя. Затем неистовство, с которым они отбивают любую атаку, любую критику, направленную против его персоны. Наконец, третьим признаком является удовлетворенное послушание, оно ведет к подчинению решениям и приказам, такому, что не требуется значительной силы или чрезмерного принуждения.

Громадськість, соціальний рух, відродженські та націоналістичні рухи за Г. Блумером.

Блумером были исследованы фиксированные формы социального поведения. К ним относятся общие и специфические социальные движения, экспрессивные движения, а также возрожденческие и националистические движения.

К общим социальным движениям Блумер относит такие движения как демократическое, молодежное, женское, движение за мир. Они возникли под воздействием нового набора значимых ценностей, влияющих на судьбы людей, которые не удовлетворены их реальным положением в жизни. По Блумеру, специфическими социальными движениями являются реформистские и революционные движения. Они хорошо структурированы, имеют некий набор значимых символов и ценностных ориентаций. Члены этих движений занимают определенные статусные позиции и стремятся к четким целям по внесению изменений в социальный строй и существующие институты. В специфических социальных движениях особая роль отводится агитации, которая, создавая круговую реакцию возбуждения, направлена на изменение представлений людей о самих себе, о своей роли и месте в обществе и особенно в движении – культивируются настроения сопричастности и солидарности, благоговения перед “вождями народов” и “отцами наций”, для чего опять-таки используются значимые символы – ритуальная атрибутика и церемониальное поведение. Для этих движений характерно возникновение какого-либо культа. «Обычно имеется некий главный святой и ряд менее важных святых, выбранных среди народных вожаков движения. Такие лидеры, по существу, обожествляются и наделяются чудесной силой. Экспрессивные движения – движения религиозные и мода. Их отличительная черта состоит в том, что они не нацелены на изменение социального строя.

Религиозные движения стремятся обратить внимание людей на священные символы, побуждая верующих к тому или иному эмоционально окрашенному типу поведения. Модные движения (не только в одежде, но и в искусствах и литературе, манерах) побуждают индивидов принять какие-то новые, доставляющие эмоциональное удовлетворение, отличительные значения, новые формы существования, заменяющие те, которые уже стали объектом подражания. Возрожденческие и национальные движения связаны с воссозданием прежних значимых символов – прошлой славы, былого самоуважения и удовлетворения. Как считает Блумер, большинство националистических движений своими корнями уходят в значения, прославляющие прошлое народа. Их уязвленное самоощущение и желание восстановить самоуважение ведут их к попыткам улучшить статус группы, с которой они себя отождествляют. В таком движении наблюдается постановка не только какой-то цели, например, завоевание национальной автономии, но обычно также и идеализация какой-то минувшей эпохи в жизни этого народа».