Религиозное обоснование первой заповеди

В буддизме первая заповедь^14, гласящая "не убий", или "не причиняй вреда ничему живому" (фу-сессё на японском, ахимса на санскрите), имеет скорее религиозное, нежели моральное или метафизическое происхождение. Я имею в виду, что положение это заложено в присущей всем нам Природе Будды^15 — матрице всего сущего, — из которой и возникает наше чувство сострадания, морали, добра и справедливости. Иными словами, эта заповедь зиждется на принципе взаимного тяготения и праведности, свойственных всему живому. То же самое можно сказать и о других основных заповедях, каждую из которых можно трактовать как продолжение первой или раскрытие её отдельных, специфических аспектов. Именно в Природе Будды все формы сущего, как одушевлённые, так и неодушевлённые, — едины и гармоничны. Все живые организмы стараются поддерживать это единство посредством собственной кармы. Отнимать жизнь по своему усмотрению — значит грубо вторгаться и разрушать эту внутренне-присущую целостность, заглушая чувства уважения и сострадания, исходящие из Ума Будды, который пребывает в каждом из нас. Первая заповедь, запрещающая убийство, — это по сути зов жизни и творения, по форме же — порицание смерти и разрушения. Умышленный расстрел, резня, удушение, утопление, раздавливание, отравление, сожжение, убийство электрическим током, а также любое другое действие, отнимающее жизнь, или намеренное причинение боли человеку или животному — всё это не является исчерпывающим перечнем нарушений первой заповеди. Если вы сознательно подтолкнули кого-то к совершению убийства, пыток или к причинению любого иного вреда живому существу, — вы также становитесь нарушителем первой заповеди. Таким образом, кладя себе в рот кусок мяса убитого животного, вы становитесь соучастником его убийства по той простой причине, что если бы коров, свиней, овец, кур не ели, их бы и не убивали. Хотя это и правда, что в буддизме Махаяны при определении степени виновности в таком деянии, как лишение жизни, необходимо принимать в расчёт целый ряд факторов, однако это не должно заботить нас в данной ситуации, так как помимо охотников, мясников и рыболовов, которые сами убивают то, что потом едят, подавляющее большинство потребителей мяса лишь косвенно виновны в угнетении и уничтожении животных. Факт этот ни в коей мере не снимает с нас ответственность за нарушение первой заповеди. Ясутани-роси в своей книге о заповедях указывал на особую важность соблюдения заповеди непричинения вреда: "В наше время слышится много голосов, провозглашающих святость человеческой жизни. Жизнь человека, безусловно, должна высоко цениться, но, в то же самое время, и к жизни других живых существ нужно проявлять бережное отношение. Человек привык отнимать жизнь у других существ по первой своей прихоти. Образ мышления, вызывающий такое поведение, происходит от присущей только человеку формы насилия, насилия, которое отрицает самоочевидные законы вселенной, препятствует существованию мириад созданий в природе, убивая эмоции сострадания и благоговения, исходящие из нашей Природы Будды. Ввиду этого повсеместного и бессмысленного разрушения жизни, совершенно необходимо, чтобы как монахи, так и миряне, сообща и осознанно следовали бы первой заповеди".^16 Первая заповедь имеет ещё один религиозный аспект. Буддизм учит нас, что каждое живое существо было когда-то нашей матерью, отцом, мужем, женой, сестрой, братом, сыном или дочерью в череде непрекращающихся восхождений и нисхождений по лестнице причинно-следственных связей через бессчётное число перевоплощений. Стало быть нет ни единого существа, не исключая и обитателей животного мира, чьё родство с нами не состоялось хотя бы однажды. Как тогда может тот, кто по идее должен относиться ко всем живым существам, как к самому себе, поедать плоть тех, кто имеет с ним одну сущность, одну природу, не занимаясь при этом особой формой каннибализма? Можно также посмотреть на этот вопрос и под другим углом: поскольку потенциал нашей Природы Будды безграничен, тот, кто сегодня является коровой, вполне может в будущем переродиться человеком и в этом состоянии осознать присущее ему совершенство — т.е. стать Буддой^17. Таким образом, мы имеем фундаментальное буддийское учение о том, что все формы жизни, человеческая или любая иная — неприкосновенны. Конечно, не следует это трактовать как призыв к тому, чтобы относиться к людям как к скоту, а коров держать за людей — ведь вполне очевидно, что каждый имеет свои способности и свои специфические нужды. Это, скорее, призыв к тому, чтобы построить общество справедливости, в котором права братьев наших меньших не будут игнорироваться и попираться.