Тони Айомми. Железный человек. 64 гость вечного идола

 

Пока мы пытались опять встать на ноги с Рэем Гилленом, я оказался в полной жопе. Дон Арден больше не управлял моими делами. Его поймали на мошенничестве или махинациях с налогами, арестовали и на время посадили за решётку. Меня попросили помочь вытащить его, также, как и другую группу, которой он управлял, Air Supply. Его адвокат сказал мне: "Слушай, у Дона серьёзные неприятности. Мы должны помочь ему, иначе он помрёт в этой тюрьме, он не выдержит там. У нас есть триста штук от Air Supply. Можешь тоже подкинуть денег? Ты получишь их обратно. Мы составим бумаги и всё утрясём."

Я так и сделал. Я отдал примерно пятьдесят или шестьдесят штук. И никогда больше не видел их, естественно, как и Air Supply, насколько я знаю. Всё бумаги, которые мы подписывали, неожиданно пропали. Досадная случайность. Тем не менее кто-то должен был за всё отдуваться, и сына Дона, Дэвида, взяли под стражу заместо отца. Дэвид преимущественно прикрывал Дона и сел скоротать время.

В таких обстоятельствах было трудно найти кого-то, кто согласился бы стать нашим менеджером. Тогда на меня вышел Уилф Пайн. Он сказал: "Патрик Михан может помочь вам."

Опять за старое. Это было смехотворно и, я знаю, глупо - вернуться к Михану. Люди, окружавшие меня, всё равно обдирали меня, поэтому я подумал, что это должен быть человек, которого я знаю, который при этом сделает что-то для меня. Ну, знаете? из двух зол... Сейчас это звучит туманно, но в тот период я опять увлёкся коксом. В общем, я остановился на Михане.

Я связался с Миханом, и, конечно же, бабац!, это вылезло мне боком. Он снова оказался слишком вовлечен во все эти сомнительные делишки. Я сходил с ним в пару мест, и он представил меня каким-то типам с видом аферистов. Милые люди, но ненадежные. Я понял: ну вот, снова приехали.

Мы писали песни к будущему альбому "The Eternal Idol" в Лондоне, и я остановился в отеле Mayfair. Я проторчал там шесть недель и думал: Боже, это, должно быть, стоит целое состояние. Но Михан успокоил: "Всё в порядке, ведь я покупаю эту гостиницу!"

Там было шампанское, еда и Бог знает что ещё. Вся группа там жила. Рэй Гиллен поселился в соседнем номере. Время шло, и владелец отеля продолжал выспрашивать у меня: "Когда Михан уладит дело с этим отелем и всем остальным? Когда он заплатит мне?"

Я отвечал: "Да не знаю я. Я не имею к этому никакого отношения."

Михан с деньгами так и не объявился. Непосредственно после этого этот чувак оказался мёртв: сгорел насмерть! Его душеприказчики проверили все бухгалтерские книги и выяснили, сколько я был должен. Мне прислали счёт из отеля, и в конце концов мне пришлось оплатить его. Очередная фирменная проделка Михана.

Когда мы джемовали на репетициях, придумывая песни для "The Eternal Idol", Рэй постоянно что-то пел, но когда дело доходило до фактического написания песен, у него не очень получалось с лирикой. Трудно работать с певцом, который не может придумать свои партии, но, я думаю, самой большой проблемой с Рэем являлось то, что его начала затягивать звёздная болезнь. Ему немного снесло крышу. Он жил в роскошных апартаментах в Mayfair, у него вдруг завелись все эти женщины, и он стал вести жизнь плейбоя. Он кутил и пил ночи напролёт и превратился в другого человека.

Тем не менее, Рэй был отличным парнем. Они все были отличными парнями. Эрик Сингер и Дэйв Спитц тоже. У Эрика была характерная причёска в стиле 80-х, из-за которой он был немного похож на женщину, и мы стали называть его Ширли. Он классный барабанщик и хорошо себя зарекомендовал, работая с Элисом Купером, Kiss и другими. Когда Дэйв и Эрик были в нашем составе, у них было что-то наподобие маленькой сплочённой команды. Они обожали играть и могли отрабатывать что-нибудь всю ночь. Из них всегда ключом била энергия, что и на мне положительно сказывалось.

И всё же, кое-что меня не очень устраивало. Мы с Джеффом были старше остальных участников коллектива, и я чувствовал себя ископаемым. Рэю было лишь двадцать пять. Он, Эрик и Дэйв были будто новички, они работали не так, как те, кто давно в игре. Они работали как будто для того, чтобы иметь возможность пойти куда-нибудь и сказать: "Я в Black Sabbath."

Прекрасно, что они были тут, и мне они нравились и как музыканты, и как люди. Но я больше не чувствовал, что всё в порядке.

Михан предлагал отправиться в Монсеррат (Montserrat), чтобы записать альбом, но для начала мы поехали на Антигуа в небольшой отпуск. Мы остановились на курорте, который Михан приобрёл еще в 70-е. Он заявил: "Это мой отель."

Я глазам своим не верил! Я повстречал там людей, которые раньше работали на нас и которых я не видел долгие годы. Даже наш старый бухгалтер был там, очевидно он всё ещё дружил с Миханом. Чёртово пекло, сдавалось, будто наш менеджер - король местного городишки. Я спросил его насчёт кормёжки, куда можно сходить? Он ответил: "О, да заходите в любой ресторан на пляже и просто распишитесь потом."

"А откуда они узнают, кто мы такие?"

"О, они знают, кто вы."

Так мы и делали. У нас были и лобстеры, и то да сё, никаких вопросов, за всё нужно было только расписаться. Хорошо мы там пожили и время провели.

Остальные ребята поехали в Монсеррат чуть раньше меня, так как я решил сплавать с Миханом на его яхте. На ней был шкипер, чья жена работала там же. Мы сидели на палубе, загорали, было прикольно. У нас были с собой кокосы, капитан мешал коктейли из рома и кокосового молока. Мы пили их весь день, и я упился в хлам. А потом налетел сильный шторм. Вокруг потемнело, и лодка летала туда-сюда, буквально поднимаясь в воздух. Вода лила как из ведра, и мой чемодан плавал где-то по дну яхты. Я был внутри, меня мутило и рвало. Затем пооткрывались шкафчики, и оттуда полетели вещи, консервированная еда и всякая всячина. Я был до смерти напуган, потому что спустилась жена капитана и ляпнула: "Господи, боже мой, это один из самых страшных ураганов из тех, в которые я попадала!"

"Круто! Спасибо, что поделилась этим!"

Я выжил, но поклялся больше никогда не садиться на подобную яхту.

Михан арендовал в Монсеррате дом для нас двоих. Это было место с пятью или шестью спальнями, и я подумал: неплохо. Мои сумки побывали под водой, и всё в них промокло. У меня был кожаный портфель, так он полностью позеленел от солёной воды. В нём было моё стерео и паспорт, всё превратилось в мусор.

Когда мы прибыли, ещё было светло, но после заката наступила абсолютная темнота. Михан должен был рулить что-то делать, поэтому первые несколько дней я остался в этом чёртовом доме наедине с собой. Не позже чем он ушёл, случился обрыв электричества. Так как я только приехал, я не знал, куда идти от этого дома. У меня не было светильника или чего-то подобного, и я не мог наведаться к соседям, потому что никаких соседей не было. Я сидел в одиночестве и накручивал себя. Я начал выдумывать: кто-то обрезал электричество, сейчас они придут, пырнут меня и перережут горло! Я молился до самого утра.

Ничего страшного не произошло, но я ненавижу оставаться в одиночестве в домах у чёрта на куличках.

Продюсировать альбом подъехал Джефф Гликсман, работавший над "Seventh Star", но он пожелал заменить Рэя Гиллена. И Дэйв Спитц ему не нравился, поэтому закончилось тем, что бы заменили Джеффа Гликсмана и пригласили вместо него Криса Цангарайдеcа (Chris Tsangarides), чтобы завершить пластинку. Во всей этой путанице ушёл Дэйв, у него дома были проблемы. Мы взяли доделывать альбом Боба Дейсли (Bob Daisley), писавшего песни и тексты для Оззи. Мы наложили его партии на те, что уже записали, и написали с ним ещё песню. Он отличный музыкант, и мы хорошо сработались.

Михан организовал аванс для всех, и я выписал чеки для ребят в группе. Деньги пришли с одного счёта как задаток от звукозаписывающей компании. Михан говорил: "Мы задолжали команде кучу денег, подпиши эти чеки, а остальное я сам всё сделаю, улажу дела."

Старый мошенник. Во мне было достаточно выпивки или кокса, чтобы ответить: "О, да, хорошая идея!"

Я был в ужасном состоянии. Я постоянно чувствовал, что схожу с ума, так как происходили разные вещи, а мне не на кого было положиться. Группа спрашивала: "Что стряслось?" А я им: "Понятия не имею. Не знаю, что тут творится."

Я не знаю, как такое получилось и как всё вышло из-под контроля, и как всё остальное пошло не так. Михан обещал всё и всем, а потом, конечно же, когда всё вылезло наружу, расхлёбывать пришлось мне. Это было очень, очень сложное время для меня. Мы просто держались изо дня в день, пытаясь выжить, как только могли. Предполагалось, что Михан должен был всем заплатить. Потом-то я слышал, что но этого не сделал, но тогда я ничего об этом не знал. Я подписывал чеки, но они их не получали. Я думаю, именно по этой причине в конце концов ушёл Рэй, и Эрик тоже. Рэй оказался в команде Джона Сайкса (John Sykes) Blue Murder, а Боб Дейсли, прихватив Эрика Сингера, отчалил к Гэри Муру (Gary Moore).

Таким образом всё тянулось, пока не оборвалось, бац!, в один день. Я пожаловался Михану насчёт чеков, который не принимают, а он просто сказал: "Ну, раз всё так пошло, то я не хочу больше этим заниматься."

Вот так. И я подумал: блядь!

Возможно он считал, что наши прибыли недостаточны. Конечно, полёты на Антигуа и в Монсеррат и издержки на поддержание жизни всей группы всё это время должны были недёшево обходиться, может, это стоило Михану больше, чем он зарабатывал на нас.

В конце концов!

Мы многое записали в Монсеррате, но когда Дэйв уехал, Гликсман ушёл и начались неприятности с Миханом, мы решили вернуться в Лондон. Альбом мы заканчивали с Крисом Цангарайдесом. Я давно знал Криса, он был ассистентом инженера на некоторых ранних записях Sabbath. Он был по-настоящему увлечён музыкой, и ему нравился наш материал. Мы с Джеффом Николлсом и Крисом даже образовали тогда шуточную команду. Мы назвали её TIN: Tsangarides, Iommy and Nickolls. Мы просто джемовали в студии. У меня до сих пор где-то валяется несколько тогдашних плёнок.

К тому времени, когда мы попали в Battery Studios, Рэй Гиллен уже ушёл. Мой друг, Альберт Чапмен, был менеджером одного парня, Тони Мартина (Tony Martin). Он сказал: "Попробуй его, у него отличный голос."

Тони пришёл в студию без особых далеко идущих намерений, только с целью спеть на треках, которые мы придумали с Рэем лишь на бумаге. Он спел кое-какой материал, следуя мелодическим линиям, которые мы успели записать. Он хорошо справлялся, и мы заменили остальные партии Рэя голосом Тони.

Годы спустя, в 2010-м, с вокалом Рэя вышла расширенная версия (Deluxe Edition) переиздания "The Eternal Idol". Мы решили опубликовать эту запись, так как фаны много лет спрашивали о ней, и спустя всё это время это послужило ещё и данью признания Рэю.

Первым синглом с альбома стал номер "The Shining". Это почти как ускоренный трек "Heaven And Hell", там темп подобного же рода. Нужно было делать видео к песне, но так как Боб и Эрик ушли, у нас не было ни басиста, ни барабанщика. Мы взяли одного гитариста, Адама, даже не знаю откуда он, нацепили на него бас, и на видео он делал вид, что играет на нём. Чёрт возьми, это уже становилось смехотворным. На барабанах на этом видео играл Терри Чаймс (Terry Chimes) из Clash. Он классный парень, и позже мы с ним участвовали в нескольких шоу в Южной Африке.

Композиция "Nightmare" появилась, когда мне предложили написать музыку для "Кошмаров на Улице Вязов" ("A Nightmare on Elm Street"). Чел, имеющий отношение к фильму, позвонил мне в Монсеррат и спросил: "Вы не могли бы завтра приехать в Лос-Анджелес?"

"У нас тут в разгаре работа над альбомом. Я не могу просто собрать вещички, бросить всех и отправиться в в Лос-Анджелес."

Они прислали мне сценарий, и несколько раз я разговаривал с продюсером. Я был настроен заняться этим, но потом свои три копейки вставил Михан. Он запросил такую кучу денег, что они тут же ретировались. Я бы с радостью сделал это. Этого не случилось, но у меня уже была написана вещь, и мы назвали её "Nightmare".

Бив Бивен заехал навестить меня в Лондоне, и в итоге сыграл на "Scarlet Pimpernel". Он поэкспериментировал с несколькими вещами вроде маракаса. В старом составе мы всегда использовали маракас, куски дерева, тамбурины и все, что под руку попадётся. Мы искали своё звучание. Мы всегда заказывали набор перкуссии и использовали каждый предмет оттуда на всех альбомах, "динг" или "донг", да всё, что угодно. Но это искусство исчезло у современных музыкантов. С восьмидесятых и по сейчас кажется никто не делает так больше.

По предложению Михана для обложки мы использовали идею, основанную на скульптуре Родена. Я тогда понятия не имел, кто такой Роден. Он рассказал мне, и я сказал: "Ага, звучит неплохо."

Мы отправились на фото-сессию, где двое людей были окрашены в бронзовую краску. Они простояли так чёрт знает сколько часов, пока делались снимки, воспроизводя идею оригинальной статуи Родена. Они могли закончить в больнице, именно так произошло с Биллом, когда мы покрасили его. Нельзя таким образом покрывать части своего тела.

"The Eternal Idol" был выпущен в ноябре 1987-го года. Мы начали его записывать одной группой, а закончили совсем другой. Никто не желает, чтобы его команда распадалась, но когда такое происходит, ты приглашаешь кого-то еще, и это означает перемены, ещё один человек, ещё немного изменений, и постепенно ты отходишь от того, что было раньше. В конце концов я потерял счёт всему этому, потому что так много людей прошло через группу за такой короткий промежуток времени. Я всегда смотрю на это с такой точки зрения, что когда кто-то уходит, ты находишь ему замену. Это как если бы у вас была фабрика, когда кто-то уходит, вы не закрываете фабрику, вы находите ему замену. Вообще-то всё не так бездушно, как звучит, я всегда искал того, кто может воссоздать и дружбу тоже, но никогда не находил. Я определённо никогда не смогу воспроизвести дружбу четырёх парней оригинальных Black Sabbath. То же было и с составом времён "Heaven And Hell", с Ронни. Такое невозможно найти опять. Вы можете думать, что можно, но никогда не найдёте.

Альбом этот продавался не очень хорошо, что нагоняло уныние. Хорошо было наконец-то завершить пластинку и выпустить её, но что с ней случится дальше уже в руках богов. Наверное, фанам было трудно принять все эти перемены в команде. Я помню, что когда был босяком и у The Shadows обновился состав, мне от этого было не по себе. И тут ребятишки увидели, что мы опять в новом составе. Я понимаю, что они думали: ох, что ж творится то? Всегда нужно несколько лет на то, чтобы всё устаканилось.

Во время этой записи всё разлетелось на части, ушли буквально все. Но я не мог уйти. Я должен был удерживать форт и отстроить всё заново.

 

65 Налоговый инспектор!

 

Несколько раз я пытался вернуть Гизера. Тут было немного от бега по кругу, так как в какой-то момент он хотел это сделать, а в следующий уже нет. Он приехал в Лондон раз, когда мы записывали там альбом, и все выбрались в "Trader Vic's", ресторан ниже гостиницы Хилтон. Мы ничего не ели, только пили. Мы всё заказывали экзотические напитки с ромом, и, пока я пытался уговорить Гизера вернуться, мы упились до паралича. Жена Гизера, Глория, заехала за ним, и, когда мы выходили из "Trader Vic's", Гизер дал привратнику в качестве чаевых 50-фунтовую банкноту. Глория подлетела сзади и, ууух, выхватила пятидесятку из рук парня, погрузила Гизера в машину, и они уехали.

Он не хотел возвращаться. Одной из причин, почему Гизер сказал нет, определённо был менеджмент, он не хотел иметь дело с Миханом. И был чертовски прав, конечно.

Я был в низшей точке всей жизни, но смог выбраться оттуда. Как только Михан скрылся из виду, дела стали налаживаться. Последнее, что он для нас сделал - отправил крюком через Афины в Сан Сити, где мы пару недель играли за большущие деньги. Нам тогда такая возможность была как спасательный круг, так как из-за постоянных смен в составе мы совсем не выступали.

Эти люди приехали из Южной Африки и спросили: "Что нам сделать, чтобы ты поверил, что это серьёзное предложение? Чем тебя осчастливить?"

Я ни с того ни с сего вдруг брякнул: "Купите мне роллс-ройс."

Вы бы что ответили? А они: "Хорошо. А какой именно?"

"Ой!"

Вот так всё запросто. Они сказали:"Ты выбери, а мы заплатим."

Я выбрал, они заплатили, и я понял, что намерения у них серьёзные.

Перед поездкой в Южную Африку мы отправились в Грецию. Мы первый раз там играли, и это был первый концерт с Тони Мартином. Это был огромный стадион футбольного клуба "Панатинаикос", так что Тони, должно быть, был напуган до усрачки. Во время саундчека промоутер впустил каких-то ребятишек. Я был вне себя от ярости. Я схватил его, толкнул на стенку и заорал: "Ты, долбанный идиот!"

Потом, он несмотря на это, пригласил нас на ужин. Я размышлял: о боже, я поносил его последними словами, какие только можно услышать на этом свете, угрожал убить, и вот он я, делю с ним трапезу.

Это было 21-го июля, в самый разгар лета, мы едва не испеклись во время концерта. Фаны взобрались на чёртову световую стойку сбоку сцены. Это было реально опасно, поэтому мы просили их убраться со сцены и вынуждены были урезать концерт. Хорошенькое начало выдалось у Тони Мартина.

Первым делом, как только мы добрались до Южной Африки, была поездка в Йоханнесбург, где мы дали небольшую пресс-конференцию. Как раз когда это происходило, на дороге кто-то заложил бомбу. Это был единственный неприятный признак, который я подметил. Это не было связано с нами, просто совпадение. Ну, я надеюсь, это не для нас было заготовлено.

Промоутер устроил нам сафари. Мы выехали в пять утра в паре ленд-роверов с открытым верхом, и всё, что я видел, это пыль из-под колёс передней машины. Мы ненадолго останавливались, всматривались вдаль, и все говорили: "Не, я ничего не вижу."
Так ничего и не увидели, катись оно всё к ебеням. Грандиозное сафари!

Сан Сити оказался отличным местом для выступлений. Мы дали там шесть концертов за три недели, играя по субботам и воскресеньям. В остальные дни там было мертвым мертво, хоть шаром покати, но на выходные, когда мы играли, всё было битком забито. Промоутер был чёрным, а аудитория - такая же, как и везде, и чёрные, и белые. Они никогда не видели нас, и пара шоу выдалась просто на ура. Для меня это были лишь очередные концерты. Почему же не развернуться по полной? Я никогда не задумывался о политической подоплёке. Я был слеп к этому, я понятия не имел, насколько там были плохи дела. Я просто думал: вот я - музыкант, я хочу донести свою музыку, куда только можно. Но, парень, не получил ли я по первое число за Сан Сити!

Когда я оказался там, я увидел на стенах все эти фотки групп, игравших там до нас, вроде Queen и Status Quo, и я спрашиваю: почему же это всё дерьмо на меня вылилось? По возвращении в Англию по мне действительно хорошо проехались. Но я не жалею об этом. Фаны есть фаны, и это позор, что все эти люди не были в состоянии услышать нас.

В ноябре мы прокатились c "Eternal Idol" по Европе. Последний концерт был в Риме, где мы играли в том же месте, где выступил Папа. Он появился там за день до нас, и у него был свой свет и свой звук. После того, как он закончил, мы попытались добиться, чтобы его оборудование убрали и мы могли развернуть своё.

"Пожалуйста, не могли бы вы попросить Папу убрать своё оборудование? Для Black Sabbath."

Не гладко всё прошло.

Примерно в это же время у меня начались проблемы с налоговым инспектором, и тогда я связался с Филом Банфилдом (Phil Banfield) в поисках помощи. Владея собственным агентством, Фил продолжал управлять делами Йэна Гиллана, и он рассказал мне об Эрнесте Чапмэне (Ernest Chapman), тот был менеджером у Джеффа Бека (Jeff Beck). Мы встретились, и первым делом Эрнест спросил меня: "Ты же не употребляешь наркотики, правда?"

Я ответил: "Нет, нет!"

"Я не хочу иметь ничего общего с кем-то, кто сидит на наркоте."

"А. Нет, я не ими не балуюсь!"

Ложь сквозь зубы. Хорошенькое начало знакомства.

Я был поражен его прямотой. Мы начали разговор о всяких делах, и я спросил: Что насчёт комиссионных?"

Он ничего не подписывал, просто сказал: "Не беспокойся о таких вещах. Когда мы всё уладим, я возьму свой процент. Чем тебе помочь сейчас?"

У него не было необходимости взваливать на себя мои горести, но, я думаю, он любил принимать вызовы. Эрнест и Фил Банфилд приложили немало усилий, чтобы всё разгрести, а потом Эрнест сказал: "Со мной в офисе работает Ралф, и он выполняет добрую часть моих обязанностей.

Я встретился с Ралфом Бэйкером (Ralph Baker), а Фил постепенно отошёл в сторону. И с тех пор моими делами заправляют Ралф и Эрнест."

Первым, с чем они мне помогли, была большая проблема с налогами, которая на меня свалилась после разрыва с Миханом. Люди из налоговой службы прижали меня, словно целая тонна кирпичей. Я еще не был банкротом, но уже был несостоятельным должником. Налоговый инспектор сказал: "Вам придётся продать свой дом."
Они пришли в мой дом и всё в нём осмотрели. Взглянули на все мои гитары и аппаратуру и тут же прикинули:

"Так, сколько мы выручим за это и сколько за то?"

"Э?"

Я не верил глазам. Они намеревались всё у меня отобрать.

Я позвонил Эрнесту и он ненадолго оторвал их от моей задницы. Но у меня оставался громадный счёт к оплате.

Они спросили: "Что произошло?"

Я начал: "Ну, бухгалтер..."

Они меня оборвали: "Это не проблема бухгалтера, это ваша проблема."

Я подумал, подождите-ка, бухгалтер взял кое-что из моих денег и отложил для налогов! Когда я говорил с ним, он сказал: "Ну, ты хотел то, хотел это, я и взял из налоговых денег."

"О, просто круть!"

Мои доходы были заморожены на время расследования, Но Эрнест всё утряс. Ему удалось как-то провернуть дело так, что мои роялти стали вновь поступать исправно. И он уладил всё, что осталось в наследство от Михана.

Мы снова были в строю. Остались я, Тони Мартин и Джефф Николлс. Пора было оставить позади все неурядицы и реанимировать команду.

 

Безголовый, но счастливый

 

Срок восемнадцатилетней сделки с Vertigo в Англии и Европе подошел к концу, также как и соглашения с Warner Bros в Америке. Ужасно быть брошенным, но, я полагаю, так случается. Вскоре после этого, я познакомился с Майлзом Коупландом (Miles Copeland), владельцем I.R.S.Records. Он приехал ко мне домой и сказал: "Ты знаешь, как писать альбомы, ты знаешь, что людям нужно. Что ни сделаешь, я на всё согласен."

Я подумал, что это отличное предложение, мы пошли дальше и подписали контракт с I.R.S.

Большую часть 1988-го года я был занят тем, что разгребал мусор, оставшийся от моего прошлого. До того, как подключились Фил, Эрнест и Ралф, там быль сплошные горы дерьма. Казалось, что мы проводим время в бесконечных совещаниях по любому поводу, пытаясь расчистить путь вперёд и начать всё заново на свежую голову. Конечно же, по пути спотыкались о всякие препятствия.

Рядом со мной жил парень, рестлер, который хотел организовать благотворительное мероприятие в помощь "Детям в нужде" (Children In Need). Он спросил меня: "Мы можем устроить концерт?"

Я ответил: "Да, мы можем сыграть, но я бы не хотел представлять это, как выступление Black Sabbath."

Это был просто единичный выход, где были я, Джефф, игравший на басу, Тони Мартин и Тери Чаймс, но всё было раздуто выше всякой меры. Концерт прошёл 29-го мая 1988-го года в "Top Spot Club" в Олдбери, одном из типичных клубов для рабочего класса, где есть комедиант, жонглёр и весь остальной набор.

И вывеска: "Хит сезона: Black Sabbath!"

Я просто хотел помочь собрать немного денег для детишек. Это был всего лишь жест доброй воли, но превратилось всё в чёртово шило в заднице. Было много шумихи в прессе, и люди замечали: "Смотрите-ка, Black Sabbath играют по крошечным клубам вроде этого." Хуже того, оказалось, что чувак срубил денег и большую часть оставил себе.

К тому времени мы уже сделали несколько шагов, чтобы воссоздать группу и возвратить толику доверия. Я встретился с Филом Банфилдом, мы разговорились о барабанщиках, и всплыло имя Кози Пауэлла. Он играл с Джеффом Беком, Rainbow и Whitesnake, я долгие годы грозился поработать с ним, но никак не получалось. Мы с Кози встретились, и он был принят на борт. Это был отличный старт, это придало нам уверенности, в которой мы нуждались.

Помощь Кози была неоценима. Он поселился на две или три недели у меня дома, мы садились в комнате, открывали бутылочку вина и начинали. У меня были идеи, Кози вникал в них и добавлял свои. Мы врубали кассетник и джемовали. Если из идеи ничего не получалось, мы отбрасывали её и переходили к следующей. А, может, выходили погулять, возвращались и пробовали ещё раз. Получалось действительно хорошо. Мы позвали Тони Мартина, а потом отправились репетиционную студию со всеми. Мы были воодушевлены. Мы придумывали материал, который нам по-настоящему нравился.

Примерно тогда же я снова услышал от Глории Батлер, что Гизер может пожелать вернуться. Я рассказал об этом Кози, и он спросил: "Так что там? Он собирается возвращаться или нет?"

"Не знаю. Глория говорит, что собирается."

Но Гизер так и не вернулся. Мы записали наш следующий альбом, Headless Cross", с сессионным музыкантом, которого звали Ларри Коттл (Larry Cottle). Он джазовый музыкант, и чертовски подкованный. Мы сделали с ним видео "Headless Cross", и он как-то не выглядел, как парень, играющий в рок-группе. Мы даже не были уверены, что он - человек того типа, который способен ездить по турам, ведь он привык играть в "Ronnie Scott's" и других небольших джазовых клубах вроде этого. Тем не менее он был очень хорошим басистом. Он приходил в студию и спрашивал: "Вам как тут сыграть? Так? Или этак?"

И выдавал разные варианты.

"Ага! Вот так давай!"

Работал он классно, но это всё. Он записал все партии к "Headless Cross" и ушел после записи.

Записывали альбом мы с августа по ноябрь в Woodcry Studios, на небольшой ферме в Беркшире, недалеко от Лондона. Там была студия и две или три спальни. Кози приезжал на своём мотоцикле, а потом уезжал домой, он жил неподалёку. Мы с Кози сами продюсировали альбом. Конечно, я не мог указывать Кози, как должны звучать его барабаны. Он знал, чего хотел, и прежде, чем записываться, он долго проверял, всё ли в порядке с барабанами. Затем я настроил гитару и всё остальное.

Мы были решительно намеоены записать хороший альбом. Мы были взбудоражены, так как играли вместе и будили друг в друге лучшее, на что мы были способны.

Тони написал лирику ко всем песням альбома. Headless Cross - это маленькая деревенька в окрестностях Бирмингема, и он сделал её знаменитой. Видео к заглавной песне мы снимали в местечке под названием Бэттл Эбби в Баттле, неподалёку от Гастингса, в Сассексе. Это была та самая точка, где Вильгельм Завоеватель нанёс поражение королю Гарольду в Битве у Гастингса около тысячи лет назад.
Работать в этом ветхом аббатстве было хорошо в течение дня, но в действительности съёмки начались не раньше полуночи. Они хотели поймать свет, возвращающийся утром в руины, и мы должны были в это время играть там. Но тогда было дьявольски холодно, и мы промёрзли до костей. Кози цедил бренди, просто для согрева, но упился вдрызг. Он чуть не свалился со своего стульчика. У меня покраснел и опух нос, и я не чувствовал рук. Мы пытались ухватить утренний свет, но заодно подхватили и грипп.

Соло в "When Death Calls" у меня сыграл Брайан Мэй. Он часто заходил, когда мы писались, сидел в студии и болтал. И я спросил: "Хочешь... сыграть на альбоме?"

"А что, можно?"

"Ага!"

"А где ты хочешь, чтобы я сыграл?"

Я выбрал трек.

"Тут сыграешь?"

"Да, хорошо!"

Он просто импровизировал, так как услышал песню впервые именно там и именно тогда. Я оставил его в студии и вернулся через час: "Ну как, получается?"
Это был отпад, он был очень хорош. Мы много раз играли вместе, так как получали от этого море удовольствия. Мы даже договорились записать совместный альбом. Однажды.

В "Nightwing" мы оставили пробную партию Тони Мартина, потому что после этого он так и не спел её также хорошо. Он пару раз пытался, но мы говорили: "Нет, оставим оригинал, в нём есть особенное чувство!"

Подобные вещи часто происходят и с моими гитарными партиями. Я делаю это как-то, и всё. Когда пытаешься снова, получается слишком точно. И тогда я оставляю в треке партии из демо. То же и с соло. Вот почему, я всегда пытаюсь записать соло в несколько первых дублей, в противном случае он становится роботоподобным. Я предпочитаю писать соло на инстинкте, просто выйти и сыграть. Когда я записываю трек в студии, я обычно играю шесть соло подряд. Потом спрашиваю себя, лучше становится или хуже? Обычно становится хуже, и я перехожу к другому. Если от такого количества попыток нет толку, я откладываю трек на какое-то время. Лучше попробовать позже, со свежим взглядом на вещи. Я играю соло навскидку. Я не очень хорош в том, чтобы сидеть и заучивать соло, так что когда я играю в несколько попыток, они порядком отличаются. Я никогда не играю их точь в точь. Было довольно неловко, когда я делал одну из первых видео-инструкций. Мне заявили: "Мы хотим сыграть "Neon Knights", "Black Sabbath" и "Heaven And Hell". Можете сыграть соло к ним?"

"Ну, сыграю вам соло."

Я так и сделал, а они: "А теперь сыграйте, пожалуйста, медленно."

И я в ответ: "Вот бля. Да не знаю я, что играл там!"

Брайан Мэй может сыграть свой материал нота в ноту. А я не могу. Я просто сыграл соло, подходящее к песне, похожее, но не такое же. И конечно я не мог сыграть его медленно, чтобы люди смогли разучить его. И тогда я задумался: что я играю? как я это играю? И раз задумавшись, я тут же его забыл. Так что, если вы смотрели видео, то могли заметить, что в медленной версии я играю по другому. Я могу запомнить риффы, как только они долетят до моего уха. Я помню долгие годы риффы, которые даже не записывал. Но если дело дойдёт до того, чтобы сыграть нота в ноту соло, да ещё и медленно, забудьте об этом.

"Headless Cross" был издан в апреле 1989-го года. Он был куда лучше "Eternal Idol", но мы были не довольны тем, как I.R.S. раскручивали его в Штатах. Мы приехали в Америку с туром, прошлись по музыкальным магазинам, и грёбанного альбома в поле зрения так и не нашли. Даже постера не было, ничего. У Кози сорвало крышу: "Что, блядь, происходит вообще?! Рекламы нет, дисков в магазинах нет!"
В Европе они потрудились над пластинкой фантастически. По правде говоря, "Headless Cross", разлетался лучше, чем оригинальные записи старого состава. Мы потирали руки: "Грёбанный ад, наконец-то!"

Если выражаться мягко, альбом не так хорошо разошёлся в Америке совсем не по причине качества музыки.

 

 

67 О нет, только не икра опять!

 

Когда пришло время выступать с концертами, мы подрядили басиста, знакомого Кози. Он сказал: "Давай встретимся с Нилом Мюрреем (Neil Murray) и поглядим, как ты с ним поладишь."

Нил оказался замечательным музыкантом. Наконец у нас была настоящая, внушающая уважение и очень классная группа.

Мы проехались по Америке в июне 1989-го, я, Кози, Тони Мартин, Нил Мюррей и Джефф Николлс, но вернулись домой спустя две недели. Из-за тупорылого промоутерства, не только в связи с альбомом, но и касательно концертов тоже. Встречаемся в городе с людьми: "Вы какими судьбами тут?"

"Ээ... Мы сегодня вечером здесь играем."

"Хм?"

Прямо как в "Spinal Tap".

В конце августа мы отправились в турне по Британии. Закончили мы по старомодному, двумя шоу в Хаммерсмите. Брайан Мэй вышел и сыграл с нами "Heaven And Hell", "Paranoid" и "Children Of The Grave". Последнюю он до этого с нами никогда не играл и заорал: "В какой тональности?"

"В обычном Ми!"

Получилось очень хорошо. На следующем концерте этого тура я вызвал Йэна Гиллана спеть "Smoke On The Water" и "Paranoid", фанам понравилось. Они восприняли это на ура. Мы никогда не практиковали такого с оригинальным составом - объединяться с Брайаном или Йэном! Это было слишком напряжно.

Мы хорошо провели время в тех турах, так как не было чрезмерного давления на нас, лишь обычные финансовые трудности. Мы останавливались в менее шикарных отелях, путешествовали вместе в автобусе и сократили любые издержки, но мы отлично проводили время вместе. Мы делали то, к чему были предназначены: играли.

В старые времена у нас было много неприятностей с религиозными психами, и большим сюрпризом стало то, что в 1989-м году подобное случилось опять. Мы были в Мексике, только объехали Японию, поселились в живописном отеле, предоставленном промоутером. Мы слышали о небольшой кампании, организованной Католической Церковью и поддержанной местным мэром, но были уверены, что всё в порядке. Мы и не подозревали, насколько это дело серьёзно, ведь мы приехали только для того, чтобы дать концерт. И лишь задним числом мы узнали, что футбольный стадион, где мы должны были играть, был лишь третьим вариантом после того, как промоутеру отказали в других городах - не уверен, что приехали бы, знай мы об этом!

Как бы то ни было, пару дней мы пытались расслабиться, но команда роуди была на взводе, так как вокруг слонялось много тяжеловесных охранников и условия на стадионе оказались лишь самые элементарные. И когда ребята уехали устанавливать оборудование, уже на месте их неожиданно арестовали. Парни из службы безопасности не позволили начать концерт только из-за того, что полиция опасалась бунтов и Бог знает чего ещё.

Нам сказали, что фаны приехали на поездах со всей Мексики, это было большое событие. Так что мы решили поехать на стадион и взглянуть на всё самим в надежде, что это поможет.

Но прежде чем мы смогли выехать, поступило распоряжение "паковаться и уезжать", так как мэр запретил выступление, а тысячи разочарованных ребятишек, скорее всего, обвинили в этом нас. Вы же не будете спорить с человеком, у которого в руках пулемёт. А между тем первый поезд прибыл, и оттуда вывалились фанаты. Станция находилась рядом с нашим отелем, и нам пришлось ложиться на пол минибуса, в то время как водитель съехал с дороги и чуть не перевернул нас, пытаясь срезать путь через громадную осушительную канаву! Побег удался, мы помчались в Мехико, где не успокоились, пока не удостоверились, что мы на следующем же самолёте в Британию!
В Мексику мы возвращались как Heaven & Hell в 2007-м. Может они простили нас, а может просто не ассоциировали с Black Sabbath.

После Мексики мы отправились в Россию, ещё одну экзотическую страну. Мы отыграли десять вечеров в Москве в "Олимпийском", гигантском сооружении, при полных аншлагах. По субботам мы играли ещё и в ранним вечером. Аудитория уходила после этого концерта и возвращалась снова на вечернее выступление.

В поддержке у нас были Girlschool. В первый вечер в московской гостинице мы спустились в бар, там была одна из девушек. Потом подошла их басистка и, ни с того ни с сего, ударила её кулаком по лицу. Мы такие: "Адское пекло! Это что за фигня? Мы ещё даже не начали тур, а они уже дерутся!"

Очень экстравагантно. Но потом всё было нормально. Они и выпить немного могли. А у Кози был небольшой роман с вокалисткой и гитаристкой, Ким МакОлифф, который продлился ещё немного после завершения турне. Она была очень милой девушкой.

Играть в России было странно, в зале в Москве первые ряды кресел были установлены вдалеке от сцены, и все они были заняты официальными лицами, всеми этими мужчинами в костюмах и женщинами в вечерних нарядах, как на балу. Они, очевидно, были связаны с властями и выглядели настолько неуместно, будто все они пришли на какое-то другое выступление. А буйные ребятишки тусовались перед ними, за исключением того, что им нельзя было буянить. За этим следили парни из службы безопасности. И они не сильно церемонились с ребятками.