Глобальная информационная среда - пространство формирования «нового человека»

 

Глобализация – тенденция, характерная для всех переломных эпох в развитии человечества. Она была характерна для ключевого в человеческой истории «Осевого Времени», когда были рождены великие культурные системы, основанные на Норме, Законе. Нормы утверждались на огромных территориях, подчинив себе значительную часть населения мира. Именно глобальный характер норм смог хоть как–то ограничить разгул человеческой жестокости, возникший в языческом мире в результате культа человеческой гордости, чувственности и поклонения обожествленному человеку. Идея глобализации была органично встроена в Новый Завет, которыйпринес человечеству более совершенную систему нравственных регуляторов – Ценности. Начиная с миссионерской деятельности первых апостолов, христианство утверждало ценностно–нормативное ядро Нагорной проповеди системной и глобальной экспансией – духовной, территориальной, этнокультурной, институциональной. Мы видим, что глобальные проекты в истории развития человечества в итоге преследовали (и в итоге совершали) антропологическую и культурную революцию – целенаправленно утверждался новый тип человека и создавалась новая модель культуры как среды его жизнедеятельности.

Сегодня в глобальных и на первый взгляд хаотичных информационных потоках также обнаруживается некая целеустремленность, воля, организующая и подчиняющая эти потоки единой цели: разрушению духовных основ христианской культуры и формированию «человека языческого». В этом плане принципиальное отличие сегодняшнего проекта глобализации – его ярко выраженный антикультурный характер, если мы под культурой понимаем ценностно–нормативные системы, выстроенные на основе этического идеала, сформировавшегося в недрах мировых религий.

Тип «неоязыческой культуры», утверждаемый современными глобалистами, в литературе идентифицируется как цивилизация. В ценностно–нормативном смысле культура и цивилизация – это взаимно исключающие модели бытия. В основе цивилизации лежит две группы ценностей: свобода (автономия) и материальные блага (обогащение, потребление, гедонизм, чувственные удовольствия). По существу современная цивилизация есть форма воплощения в новых реалиях языческой системы ценностей[26]. Если традиционная культура утверждает духовность, социальность, соборность, она стыдлива и греховна, то цивилизация агрессивна и самодостаточна, она не знает стыда и греха. Если в культуре действуют моральные регуляторы – вера, совесть как внутренняя настроенность на другого, моральная ответственность, то в цивилизации доминирует сила и внешние формы принуждения, основанные на законе.

Глобальный (и по существу антикультурный) проект формирования «человека языческого» зародился в недрах западной цивилизации, которая давно уже поменяла свою протестанскую духовную матрицу и сейчас вместо традиционных ценностей честного труда открыто исповедует финансовый успех, агрессивный аморализм и гедонистический индивидуализм[27]. Параллельно с утверждением «человека языческого» (эдакой «белокурой бестии»…) идет расчистка традиционных духовных основ бытия. Этот процесс существенно усилился с развитием средств коммуникации и приходом новых эффективных технологий обработки массового сознания, которые активно используются с целью разрушения традиционных моральных норм, представлений о норме и патологии, добре и зле. Начиная с середины прошлого века, запущен огромный и беспощадный маховик индустрии зрелищ, основанный на двух деструктивных (и репрессивных по отношению к духовности), но глубоко встроенных в человеческую природу инстинктах: сексе и насилии. Этот невиданной мощи маховик постепенно убивает саму суть культуры – ее духовность, а в человеке – его душу как основу человечности. Отечественная интеллигенция советского периода, пусть робко и не всегда убедительно, все же пыталась утвердить границы нравственности, осуждая те произведения искусства, в которых царил половой разгул и агрессия. Сегодня это волна захлестнула общество, в котором всесильно и безнаказанно правят СМИ и шоу–бизнес. Протест здравомыслящих и морально ответственных людей в такой атмосфере становится воистину «гласом вопиющего в пустыне»[28].

«Зачистка» духовного пространства осуществляется с помощью философии постмодернизма, которая глубоко и системно пустила «метастазы распада» не только в интеллектуальные миры гуманитариев, но и в современное искусство, она происходит путем массового внедрения либеральных идеологий и практик, атрофирующих способность личности реагировать на девиацию, в частности, так называемых практик толерантности и политкорректности. Цель этой политики – разрушение ценностно–нормативных и идентификационных функций национальных культур, расширение пространства ненормативного и легализация его в качестве нормы жизнедеятельности, а в антропологической перспективе – превращение утраченного духовное самостояние субъекта в жалкое и заискивающее перед сильными мира сего существо, готовое продать душу дьяволу за очередную порцию земных благ.

По существу, на наших глазах возникает цивилизация с новой ценностно–нормативной доминантой, характерной, как об этом с юмором пишет В.Разумный, для сообщества «голых обезьян» – цивилизация, в том числе исповедующая свободное отправление естественных потребностей и животных инстинктов (в публичном соитии без чувства стыда, в немотивированной ненависти к другим и т.д.). И эта машина духовного растления («оскотинивания» человека) «работает» на мировоззренческой базе красиво декларируемых общечеловеческих ценностей – о правах человека, о защите свободы и демократии[29]. Разрушительные для нравственности европейского человека последствия усилий либеральных идеологов «прав человека» очевидны: катастрофическое расширение поля девиации – от роста преступности на почве сексуальных патологий до расширения спектра и количества форм зависимого поведения (наркомания, игромания, шопинг, интернет–зависимость и т.п.). В общекультурном плане расширяются границы культурной аномии и постепенно утверждается «царство хаоса».

Глобализация информационного пространства стала не только формой трансляции деструктивных ценностей, но и средой социально–психологического заражения, и прежде всего «вирусом» страха и агрессии. Всеобщий и логически трудно объяснимый рост взаимной ненависти (к представителю другой культуры, учеников – к учителям, детей – к родителям…) и всепожирающий страх (страх потерять финансовые накопления, страх исчерпанности базовых жизненных ресурсов, страх поездки в метро после взрыва очередного религиозного фанатика) становятся реальным фактором мирового апокалипсиса.

Надо сказать, что успех «зачистки» массового сознания коренится не только в системности и целенаправленности усилий агентов новой «культурной политики» – он определяется самой природой человека, его «родовой испорченностью», глубинным стремлением быть объектом искушения. Современный человек готов поклоняться власти, силе, богатству, исповедовать культ успеха и социального признания. Он легко оказывается в плену у самой заманчивой иллюзии – свободы, не понимая, что «свобода» потребительского безумия всего лишь способ смирения «бунта рабов», средство ощущения иллюзорного чувства личной независимости. Современному «язычнику» практически неведома подлинная свобода, которая реальна лишь в сфере духа (в том числе и свобода добровольно пожертвовать своей жизнью – во имя того, что определяет и обеспечивает ее смысл). «Новые язычники» равнодушны и бессердечны, они прячутся под маской нравственно озабоченных и культурно ориентированных, извлекая из этого имиджевые дивиденды и социальный капитал. Но они – моральные «волки в овечьей шкуре», и в этом их культурная опасность.

Развитие глобальной информационной сети становится новой эпохой массовой атаки на традиционные культурные ценности. Субъектом и средством «культурной политики» путем обработки сознания масс выступает реклама, эффективность которой многократно усиливается за счет эксплуатации символического мира культуры и коммуникационных ресурсов СМИ. Современная реклама не продвигает товары и услуги – она становится мощным средством геополитики, формируя определенный тип мировоззрения и мировидения, одним из элементов которого является программируемое потребительское поведение.

Существенную роль в утверждении идеологии глобализма играют религиозные организации, исповедующие нетрадиционные культы и обладающие огромными финансовыми и технологическими ресурсами. По данным ООН, в мире сегодня более 6000 международных негосударственных организаций, большинство из которых действует на религиозной основе. Основная площадка их деятельности – школы[30].

Важнейшим полигоном утверждения «человека языческого» стали образовательные учреждения (прежде всего средняя школа и различного рода негосударственные образовательные учреждения, активно финансируемые международными фондами). Международные фонды активно финансируют разработку, публикацию и внедрение учебных пособий и курсов, утверждающих оккультизм, гедонизм, потребительство. Через организацию различных факультативов и курсов осуществляется раннее половое просвещение, формируется терпимое отношение и даже «социальная ценность» сексуальных девиаций. Иногда под флагом толерантности и лозунгом свободы альтернативных форм сексуального поведения идет откровенное развращение детей[31].

Природа языческой цивилизация экспансивна, и нарастание ее агрессивных тенденций в условиях глобализации неизбежно. Однако в свете событий последних двух лет появляется надежда, что эра язычества в мире кончается. В частности, анализ факторов финансово–экономического кризиса показывает, что его глубинные причины лежат в культурной плоскости, в духовном надломе западной цивилизации, в сущностном перерождении ценностного ядра христианской культуры. Капиталистическая цивилизация, балансирующая в последние десятилетия на границе между алчностью и страхом, похоже, завершает свой «языческий путь». Продолжение развития в русле традиционного вектора – неизбежный тупик и грядущие катастрофы. Финансово–экономический кризис, пусть еще слабо, но запустил компенсаторный механизм душевного обновления, и мир получил шанс вернуться в границы христианской культуры.

Но мир поменяется, если поменяется сам человек. К сожалению, российское общество не избежало опыта неоязычества – в 90–е годы ХХ века оно было брошено в отвратительные недра «рыночной экономики», пережив нечто похожее на «второе крещение» долларом и пройдя искушение сытостью. Ослабленная советским периодом, культура не нашла в себе ресурсов сопротивления – мы стремительно наверстывали упущенное столетиями, бездумно бросившись в омут «общества потребления». Резкое погружение советского человека в языческую модель бытия не прошло бесследно: самые, пожалуй, катастрофические последствия коснулись души человеческой, затронули ментальную структуру общества. В духовной плоскости произошло вытеснение и атрофирование основных способностей души: совести, стыда, сострадания, милосердия, прощения. Эти качества – основа духовности, они же – базовые критерии человечности.

В сложившейся ситуации единственно реальная сила, способная противодействовать дальнейшему «оскотиниванию» человека и вернуть его в границы «образа и подобия Божьего» – это институт образования, базовым ресурсом которого всегда были великие гуманистические тексты европейской культуры прошлого, а также личность педагога, способная творить другого по своему образу и подобию.