Действительный тайный советник и канцлер

Это — высшие чины табели о рангах, II и I класса. Действительных советников в России было немного, все наперечет, канцлеров же за всю историю — одиннадцать, причем в каждый исторический период — всего один. Поэтому в художественных произведениях ни те, ни другие не отражены, дабы читатели не искали прототипов. Исключения составляют исторические романы, где высшие сановники выводятся прямо, как реальные личности, под собственными именами.

Действительный тайный советник приравнивался армейскому «полному» генералу (от кавалерии, от инфантерии), а канцлер — генералу-фельдмаршалу.

Слово «канцлер» у классиков встречаем только в обобщенном, переносном смысле. Так, о московских вельможах-старичках Фамусов хвалебно отзывается: «Прямые канцлеры в отставке — по уму!» А в рассказе Куприна «Царский писарь» старший писарь Гаврюшка насмешливо говорит экзекутору: По вашему гениальному уму, Николай Константинович, вам бы государственным канцлером быть».

Чиновники XV класса

В комедии Островского «Тяжелые дни» молодой повеса Досужев представляется купцу Брускову как ГУБЕРНСКИЙ РЕГИСТРАТОР. Брусков, слыхом не слыхавший о таком чине, спрашивает:

«Это что ж такое?» Досужев нагло поясняет: «15-го класса, нас в России только двое». Брусков, не желая показать свое невежество, говорит нахалу: «Ну, садись, гостем будешь».

Мы с вами теперь знаем, что чинов XV класса, как и губернских регистраторов, в табели о рангах не существовало, но большинство современных читателей едва ли понимает юмор ситуации.

Высланный в провинцию студент Марк Волохов (роман Гончарова «Обрыв»), представляясь Райскому, говорит: «Честь имею рекомендоваться: Марк Волохов, 15 класса, состоящий под надзором полиции чиновник, невольный здешнего города гражданин».

Из иронического «15 класса» ясно, что никакого чина ссыльный Волохов не имеет.

Чеховская «табель о рангах»

В 1886 году в журнале «Осколки» появилась составленная молодым Антоном Чеховым юмористическая табель о рангах, где начинающий писатель так распределил своих современников-литераторов (приводим только наиболее известные имена):

· Действительные тайные советники (вакансия)

· Тайные советники: Лев Толстой, Гончаров.

· Действительные статские советники: Салтыков-Щедрин, Григорович.

· Статские советники: Островский, Лесков, Полонский.

· Коллежские советники: Майков, Гаршин, Глеб Успенский, Плещеев.

· Надворные советники: Короленко, Боборыкин, Надсон.

· Коллежские асессоры: Минаев, Вейнберг и другие, ныне забытые литераторы.

· Титулярные советники: Златовратский и др.

· Коллежские секретари: Апухтин, К. Случевский и др.

Среди губернских секретарей и коллежских регистраторов имен, сохранившихся в памяти наших современников, уже не находим. В конце табели указан «не имеющий чина: Окрейц» — сугубо реакционный бездарный литератор, пользовавшийся всеобщим презрением.

Придворные чины и звания

Лиц, носящих особые, придворные чины (или звания), в России было немного, поэтому-то и в литературе они встречаются редко. Остановимся на наиболее частых и памятных.

Звание КАМЕР-ЮНКЕРА нам известно главным образом потому, что Николай I «пожаловал» его Пушкину. Поэт был больно уязвлен этой милостью, понимая, что обязанности камер-юнкера тесно привязывают его ко двору. Кроме того, звание камер-юнкера, низшее в придворной иерархии, обычно присваивалось придворным юношам. Пушкину же было уже 34 с половиной года…

Поэту, ясно ощущавшему свое великое призвание, вообще были безразличны любые чины и звания. Однако из всего этого не следует делать вывод, что звание (до 1804 года — чин) камер-юнкера было мелким и ничтожным. Как раз наоборот.

Достаточно иметь в виду, что в табели о рангах придворное звание камер-юнкера равнялось статскому советнику, то есть чину V класса, который предшествовал генеральскому. Как правило, это звание, пожалованное императором, обеспечивало дворянину быстрое восхождение по служебной лестнице.

Заманчивое звание камер-юнкера окружающие сулят обедневшему князю Мышкину («Идиот» Достоевского) и помещику Райскому («Обрыв» Гончарова). 32-летний преуспевающий Калломейцев («Новь» Тургенева) «служил в Москве в Министерстве двора и имел звание камер-юнкера». Высокий начальник Поприщина в «Записках сумасшедшего» Гоголя, отец девушки, в которую влюблен герой, «хочет непременно видеть Софи или за генералом, или за камер-юнкером, или за военным полковником». Это вычитывает бедный чиновник в письме собачки, что вызывает у него возмущение: «Все, что есть лучшего на свете, все достается камер-юнкерам или генералам». Паншину («Дворянское гнездо» Тургенева) «всего пошел 28-й год, а он был уже камер-юнкером и чин имел весьма изрядный».

Узнав, что холостой Чацкий не камер-юнкер и не богат, мать шести незамужних дочерей княгиня Тугоуховская немедленно отказывается звать его к себе на вечер и отзывает обратно посланного к нему мужа («Князь, князь! назад!»).

В начале третьей части первого тома «Войны и мира» мы узнаем, что в 1805 году Пьер Безухов стал камер-юнкером, «что тогда равнялось чину статского советника», и его зачислили в дипломатический корпус.

К концу XIX века звание камер-юнкера все более превращалось просто в почетное звание, своего рода награду.

В «Воскресении» Толстой с безжалостной насмешкой пишет: Селенину «выхлопотали назначение камер-юнкером, и он должен был ехать в шитом мундире, в белом полотняном фартуке, в карете благодарить разных людей за то, что его произвели в должность лакея».

На степень выше был чин, а с 1809 года звание КАМЕРГЕРА. В XVIII веке чин камергера ценился очень высоко. Фамусов о вельможе Кузьме Петровиче отзывается так: «…Покойник был почтенный камергер, / С ключом и сыну ключ умел доставить… / Что за тузы в Москве живут и умирают!»

Знаком отличия камергера служил золотой ключ на голубой ленте, прикрепленный к левой фалде мундира.

Важно помнить, что придворное звание не всегда и не обязательно отменяло гражданский или военный чин, оно могло сопутствовать ему. Камергер Сипягин в «Нови» Тургенева представлен одновременно как тайный советник.

С начала XIX века звание камергера уже не связывалось с исполнением определенных обязанностей при дворе. В камергеры в 1811 году произвели толстовского Пьера Безухова. В пятой части второго тома романа мы видим его уже «отставным, добродушно доживающим свой век в Москве камергером».

Звание камергера в «Войне и мире» носит и Андрей Болконский. В «Анне Карениной» этим званием удостоили Стиву Облонского, он специально едет в Петербург благодарить.

В начале XIX века камергер был чином IV класса, то есть соответствовал генерал-майору.

Выше на один класс были чины ШТАЛМЕЙСТЕРА и ЕГЕРМЕЙСТЕРА. Они соответствовали чину генерал-лейтенанта. Оба эти чина носил граф Вронский в «Анне Карениной», оставаясь гвардейским полковником.

Высшими придворными чинами были ОБЕР-КАМЕРГЕР, ОБЕР-ГОФМЕЙСТЕР, ОБЕР-ГОФМАРШАЛ и другие. Все это были чины II класса, придворных чинов I класса не было. В «Войне и мире» Л. Толстой вывел своего дальнего родственника — графа Толстого, состоявшего обер-гофмаршалом при Александре I.

В классической и исторической литературе можно также встретить названия «КАМЕР-ФУРЬЕР» и «ГОФ-ФУРЬЕР». Так, в «Домике в Коломне» Пушкина мы узнаем, что «при дворе жила» двоюродная сестра Параши «Вера Ивановна, супруга гоф-фурьера». Однако оба эти чина считались не придворными, а состоящими «при высочайшем дворе». Фурьеры заведовали придворными служителями и стояли гораздо ниже по рангу камер-юнкеров.

Женщины не могли носить чины, но в придворной иерархии для них существовали звания. ФРЕЙЛИНЫ (с немецкого «барышни») состояли при особах женского пола царствующей фамилии как часть их свиты. В табель о рангах фрейлины не входили, но соответствовали чинам IV класса, то есть генерал-майору.

Роман «Война и мир» начинается с описания вечера у Анны Павловны Шерер, которая была фрейлиной императрицы Марии Федоровны (вдовы Павла I). Престарелая графиня в «Пиковой даме» Пушкина вспоминает о своем назначении во фрейлины. После замужества фрейлины теряли это звание; оставаясь при дворе, иногда производились в более высокое звание СТАТС-ДАМЫ.

Ставшему последовательным противником самодержавия Льву Толстому придворные звания были ненавистны. Об этом говорит и такая мелкая, но характерная деталь в неоконченном романе «Декабристы»: разговор идет о некоем князе Иване, «который теперь обер-гоф-кафермейстер (он назвал что-то в этом роде) и был министром». Никакого обер-гоф-кафемейстера никогда не существовало, выдуманный чин удачно пародирует тяжеловесные немецкие названия придворных чинов, показывая неприязнь Толстого к окружавшей царский трон камарилье.

Неправильное титулование

Мы встретим его на страницах русской литературы нередко. Причины его двояки: желание польстить, угодить собеседнику и просто неосведомленность. Начнем с первого.

Чичиков, стараясь завоевать симпатии местных чиновников, «вице-губернатору и председателю палаты — они были только статскими советниками — сказал даже ошибочно „ваше превосходительство“. Иными словами Чичиков «ошибочно» как бы принял их за «штатских генералов», которыми они вовсе не были, и титуловать их следовало «ваше высокородие».

Городничий, принявший Хлестакова за ревизора, «на всякий случай» также титулует его, как генерала, «превосходительством»; Осип, поддерживая выгодный для себя обман, называет своего хозяина «высокоблагородием» — пониже, но тоже завышенно: на самом деле Хлестаков всего-навсего «благородие». Попутно заметим, что, как видно из обращения частного пристава «высокоблагородие», сам городничий — особа VI-VIII класса (майор, подполковник или полковник). Это важно для уразумения «расстановки сил» в комедии, тем более что чин или класс городничего прямо в тексте не указывается.

Андрей Прозоров, член земской управы («Три сестры» Чехова), вскипает, когда сторож говорит ему «Андрей Сергеевич», а не «ваше высокоблагородие». Тогда Ферапонт титулует его «ваше высокородие». Многие думают, что Ферапонт понижает титул, либо путает. На самом же деле сторож, видимо, чтобы избавиться от попреков, повышает титул Прозорова на целую ступень: высокородие выше высокоблагородия.

Впрочем, люди подчиненные, не разбирающиеся в тонкостях титулования, к любому незнакомому барину обращались «ваше благородие», «ваше высокоблагородие» и — чаще всего — «ваше высокородие». Ведь нетрудно было и ошибиться. В рассказе Тургенева «Старые портреты» кучер называет седока «ваше благородие», а тот — тайный советник — выговаривает ему: «…знай, что я превосходительство, а не благородие».

Честолюбивые чиновники невысокого ранга требовали, чтобы их титуловали завышенно. Герой «Крыжовника» Чехова отставной чиновник Чимша-Гималайский, став помещиком, «очень обижался, когда мужики не называли его ваше высокоблагородие», хотя вряд ли выслужил соответствующий чин.

Военный чиновник Самойленко (рассказ Чехова «Дуэль») «любил, чтобы фельдшера и солдаты называли его „вашим превосходительством“, хотя был только статским советником», то есть «высокородием».

Изредка встречаются в русской литературе примеры «завышенного титулования», носящего иронический характер. Так, в «Преступлении и наказании» есть эпизод: нагловатый парень в красной рубахе, стоящий у мучного лабаза, говорит Раскольникову «ваше сиятельство». Не мог этот парень принять плохо одетого студента за князя или графа, которым был положен этот титул. Тут явное издевательство, современному читателю вряд ли заметное, но подчеркивающее приниженное социальное положение героя романа.

Близки к такому же явлению придуманные, насмешливые титулы. На вопрос, обращенный к Шелавиной («Без вины виноватые»), в каких чинах ее муж, та, смеясь, отвечает: «Ваше высоко-ничего, вот и весь его чин». А голубятники на Трубной площади и Москве в известном рассказе Чехова насмешливо кличут гимназического учителя «Ваше местоимение».

Степени и звания в науке

Тут много сходства с нынешними, но есть и различия, которые могут привести к ложному восприятию. Студент, с отличием окончивший курс, становился КАНДИДАТОМ без какой-либо аспирантуры и защиты диссертации. К степени добавляли название области наук или университета, где кандидат оставался работать: например, кандидат прав и кандидат Московского университета. Неотличившиеся выпускники довольствовались званием действительного студента. Так, в «Отцах и детях» Николай Петрович Кирсанов, так же как и его брат Аркадий, вышел из университета кандидатом. В отличие от них Паншин в «Дворянском гнезде» вышел из университета со званием «действительного студента». Степень кандидата носили герои произведений Л. Толстого Федя Протасов («Живой труп») и Кознышев («Крейцерова соната»).

Вторая ученая степень в царской России, а после 1884 года первая — МАГИСТР. Она примерно соответствовала нынешнему кандидату наук. Для получения этой степени следовало защитить магистерскую диссертацию. Магистром является молодой ученый Коврин в рассказе Чехова «Черный монах», он даже получает самостоятельную кафедру.

В 1884 году степени кандидата и действительного студента были упразднены.

Высшей степенью, как и ныне, был ДОКТОР. Герои романа Чернышевского «Что делать?», окончив университет, решили держать экзамен прямо на степень доктора медицины. «Дали Кирсанову докторство, дали года через полтора кафедру».

В «Скучной истории» Чехова выведен «молодой жрец науки», о котором профессор, герой «истории», говорит, что «в этом году он выдержал экзамен на докторанта и что ему остается теперь только написать диссертацию». Профессор размышляет о том, что докторант напишет «никому не нужную диссертацию, с достоинством выдержит скучный диспут и получит ненужную ему ученую степень». ДОКТОРАНТАМИ назывались люди, готовящиеся к защите докторской диссертации.

Из ученых званий для нашего современника непонятно звание ПРИВАТ-ДОЦЕНТА, отмененное после революции. От обычного доцента приват-доцент отличался тем, что был нештатным преподавателем высшей школы.

АКАДЕМИКОМ в старину назывался не только член какой-либо академии — научного учреждения, но и учащийся (или окончивший курс) высшего учебного заведения, носящего название академии, например военной, духовной. В этой связи большинство современных читателей неправильно понимает строки из «Евгения Онегина»:

Не дай мне Бог сойтись на бале

Иль при разъезде на крыльце

С семинаристом в желтой шале

Иль с академиком в чепце!

Речь идет о немолодых дамах, скрупулезно знающих русскую грамматику, которые здесь уподобляются людям, окончившим духовную семинарию или духовную академию, — ревнителям устарелых норм русского языка.

В повести Л. Толстого «Фальшивый купон» выведен гимназический законоучитель (преподаватель основ религии) Введенский, который был «вдовец, академик и человек очень самолюбивый». Академиком в современном смысле он, конечно, не был: просто окончил духовную академию.

Коль скоро затронуты термины, связанные с образованием, поясним заодно понятия КАЗЕННОКОШТНЫЙ и СВОЕКОШТНЫЙ студент. Обучение в высших учебных заведениях было платным, и только небольшое число студентов неимущих (по тогдашнему выражению НЕДОСТАТОЧНЫХ) получало право учиться на казенный счет, по-старому кошт. Отсюда оба выражения.

Среднее образование давали ГИМНАЗИИ и реальные училища. Если гимназии уделяли главное внимание гуманитарным предметам, то РЕАЛЬНЫЕ УЧИЛИЩА (с 1864 по 1872 год — реальные гимназии) отдавали преимущество естественно-математическим дисциплинам. Ученики их назывались РЕАЛИСТАМИ. ПРОГИМНАЗИЯМИ именовались неполные гимназии, соответствовавшие четырем классам гимназии.

Чеховская Душечка рассуждала о том, «что все-таки классическое образование лучше реального, так как из гимназии всюду открыта дорога: хочешь — иди в доктора, хочешь — в инженеры».