Классификация по генетическому признаку

Каждая из языковых семей, входящих в афразийскую макросемью, имеет свое внутреннее подразделение – классификацию языков по генетическому признаку. Классификации разработаны с разной степенью детализации, так как далеко не все афразийские языки достаточно изучены и адекватно описаны.

Исключение составляет древнеегипетский язык, для которого не обнаружено никаких близких «боковых» родственников. Для этого языка установлена лишь хронологическая периодизация его существования от первых памятников до последних памятников коптского языка.

Предварительная группировка приведена в работах И.М.Дьяконова на основе некоторых грамматических признаков. В их основу положены особенности глагольной системы конкретных языков. Эта схема выглядит следующим образом:

Первая «надветвь» объединяется общим грамматическим признаком – наличием противопоставления префиксального спряжения глаголов действия и суффиксального спряжения глаголов состояния. Вторую «надветвь» объединяет другой общий грамматический признак – образование глаголов действия из определительных и предложных конструкций. Глагольная же система омотской ветви инновационна и не позволяет установить ее близость к одной из двух «надветвей» или же установить ее самостоятельное положение.

В последние годы разрабатывается хронология разделения афразийской макросемьи языков на основе метода лексикостатистики (глоттохронологии). Ниже приводится глоттохронологическая схема, составленная А.Ю.Милитаревым.

Поскольку хронология разделения афразийских семей построена на учете степени сходства-различия базовой лексики, группировка афразийских, отображенная в этой схеме, отличается от группировки, основанной на морфологических признаках.

Первыми от общего предка всех остальных афразийских семей отделяются предки кушитских и омотских языков. Далее, от «северо-афразийского» предка первым отделяется предок древнеегипетского. От оставшегося предка «восточно-западного» афразийского первым отделяется прасемитский. Из оставшейся «западноафразийской» группы последними выделяются прачадский и праберберский. Дальнейшее разделение внутри каждой из выделившихся семей (или ветвей) проходит уже по своей «внутренней» хронологии. Частные «глоттохронологии» также разработаны А.Ю.Милитаревым.

 

 

Типология

 

Общую типологическую характеристику афразийским языкам в известном нам состоянии дать затруднительно. Каждая из семей в течение тысячелетий прошла свой путь развития. Исходный общий генетический материал претерпевал изменения под влиянием субстратов и адстратов, с одной стороны, и в условиях отделения и изоляции от близких «родственников» – с другой стороны. Даже в пределах одной семьи можно обнаружить типологические расхождения между ее членами (например, в кушитских языках, в чадских и даже в более тесной группе семитских языков).

Типологические классификации языков отдельных семей существуют, однако они несопоставимы между собой, так как строятся на разных основаниях.

Так, типологическая классификация семитских языков строится на основании способов слово- и формообразования и способов синтаксического соединения слов. Структурно-типологическая классификация берберо-ливийских языков, предложенная А.Ю.Айхенвальд в 1987, строится на основании 39-ти морфологических и синтаксических изоглосс (наличие формы или категории, способ выражения и т.п.) и в основном совпадает с глоттохронологической классификацией берберо-ливийских языков, проведенной А.Ю.Милитаревым.

Для большинства афразийских языков характерны:

– в области фонетико-фонологической системы – наличие трехкомпонентной системы оппозиции некоторых согласных «глухой – звонкий – глоттализованный (фарингализованный)»; структура слога «согласный + гласный» (CV), запрет на стечение согласных в начале слога;

– в области морфологии – устойчивый консонантный (состоящий из одних согласных) корень; сочетание способов как внешней аффиксации, так и внутренней флексии (апофония гласных, геминация корневых согласных и т.п); образование расширенных глагольных основ (т.н. «пород»), характеризующих степень, интенсивность, образ и направление действия; наличие категории грамматического рода (мужского и женского), числа (в древнесемитских и древнеегипетском – единственного, двойственного и множественного);

– в области синтаксиса – наличие двух типов синтаксических построений, резко расходящихся по порядку слов: семитско-берберо-ливийско-древнеегипетско-чадского типа, характеризуемого порядком членов простого глагольного предложения VSO (сказуемое-подлежащее-дополнение; иногда также SVO) и определительной конструкцией «определяемое + определение»; и кушитско-омотского типа, представляющего, соответственно, порядок SOV и определительную конструкцию «определение + определяемое».

Для многих афразийских языков, независимо от их генетической принадлежности, характерна тенденция к развитию аналитических конструкций как в синтаксисе, так и в морфологии (живые семитские, коптский, многие чадские языки).

На базе сравнительно-исторического метода И.М.Дьяконову удалось реконструировать основные структурные черты праафразийского языка. Структура корня представляла схему «согласный + гласный + согласный» (т.е. CVC); вместо гласного мог функционировать слогообразующий сонант (S), т.е. могли быть корни со структурой CSC или CVCS. На основе последней структуры начинал складываться и трехсогласный корень (при условии перехода сонанта в соответствующий согласный, т.е. сонант ; сонант и т.п.).

Грамматическая система праафразийского различала именные и глагольные части речи. Развитие внутренней флексии относится также к афразийскому периоду. В этих условиях начинает «стираться» исконный корневой гласный. Большинство известных афразийских языков уже характеризуется оппозицией устойчивого консонантного корня и его переменного вокалического состава. Одновременно со способом внутренней флексии предполагается и развитие внешней флексии (показатели именных классов; падежные окончания; глагольные показатели лица, рода, числа и т.п.).

Первичные глагольные категории представляли оппозицию «действие vs. состояние». Эта оппозиция характерна для многих архаичных языковых систем. Такая особенность древнего глагола определяла и древнейший строй предложения как эргативный. При этом строе формы (падежи) подлежащих различались в зависимости от категории глагола (действия или состояния).

В число реконструированных общеафразийских корней входят именные и глагольные, такие, как *cSVbV' «палец», *tSL «роса»; *pVr «бежать, убегать»; *bVk «плакать» (где S – сонант, а V – гласный звук).

 

В типологическом отношении живые афразийские языки сильно разошлись по причине значи­тель­ной хронологической глубины, отделяющей их от обще­афра­зий­ско­го языкового состо­я­ния, а также из-за отсут­ствия взаим­ных контактов в условиях разнообразного гетерогенного языкового окружения. Внутри отдельных ветвей более близки между собой семитские языки, особенно древние, и берберо-ливийские, хотя взаимная близость последних в традиционной берберологии сильно преувеличена. Чадские и кушитские (включая омотские) языки отличаются бо́льшим разнообразием с типо­ло­ги­че­ской точки зрения.

В плане сравнительно-исторических иссле­до­ва­ний афразийские языки дают обширный мате­ри­ал для реконструкции афразий­ских архетипов. Ведущаяся в СССР работа над сравнительно-историческим словарём афразий­ских языков показала, что возможно реконструировать порядка 1000 обще­афра­зий­ских корней.

Для фонологической системы афразийских языков характерно троичное противо­по­став­ле­ние соглас­ных: глухой — звонкий — «эмфатический». Для праафразий­ско­го «эмфатический» рекон­стру­и­ру­ет­ся как глухой глоттализованный, его фонетическая реализация по языкам может сильно варьиро­вать: глоттализованный, фаринга­ли­зо­ван­ный (часто с озвончением), веляри­зо­ван­ный, имплозивный (а имен­но — преглоттализованный инъективный, как правило, звонкий), церебральный и другие. Эта троичная оппозиция представлена в большинстве афразий­ских языков, причём «эмфатический» член триады может быть вторичного происхождения, как, например, во многих чадских языках, где, однако, широко представлены и рефлексы исконных «эмфатических». Для консонантизма афразий­ских языков характер­ны также богатая система сибилянтных аффрикат и сибилянтов, поствелярные согласные, в т. ч. фарингальные и ларингаль­ные спиранты, гортанная смычка, использование в функции согласных неслоговых i̯, u̯, ʔ. Три обще­афра­зий­ские гласные a, i, u, скорее всего, восходят к более ранней бинарной оппозиции a, ə (> i, u); вероятно, на более позднем этапе развивается противопоставление гласных по долготе/краткости. Кушитские (и омотские) и чадские языки имеют фонологические тоны.

Афразийский корень в знаменательных словах имел структуру CVC или CVCVC. Согласно концепции И. М. Дьяконова, в исконных трёхсогласных корнях второй или третий согласный был сонантом, т. е. мог выступать как в слогообразующей, так и в неслогообразующей функции. С утратой сонантами слогообразующей функции корни этого типа и образовали группу первичных трёхсогласных корней. Другие пути образования трёхсогласных корней — геминация второго корневого согласного или появление в качестве второго или третьего корневого «слабых» согласных i̯, u̯, ʔ; такому появлению «слабых» согласных, видимо, предшествовало удлинение гласного, который затем стал трактоваться как сочетание краткого гласного со «слабым» согласным. Ещё одним способом удлинения корня служило присоединение различных корнеобразующих элементов, в дальнейшем лексикализовавшихся. Этот процесс привёл к практически абсолютному преобладанию трёхсогласной модели корня в семитской и египетской ветвях. В берберо-ливийской, кушитской и чадской ветвях падение ларингалов и «слабых» согласных привело к образованию вторичных двухсогласных корней. Небольшое количество исконно двухсогласных корней сохранилось в семитских языках и в древнеегипетском языке. В какой степени современные двухсогласные корни остальных ветвей восходят к архаичным, т. е. в какой мере триконсонантизация затронула эти ветви и таким образом явилась обще­афра­зий­ским процессом, судить трудно. На более позднем этапе словосложение, лексикализация аффиксов изаимствования привели к возникновению в берберо-ливийских, кушитских и чадских языках большого числа вторичных корней с числом согласных более двух.

Для морфологии глагола характерно противопоставление перфектив (пунктив) — имперфектив (курсив, дуратив). Наиболее архаичный способ выражения этой оппозиции — противопоставление простой (неполногласной) перфектной основы производной (полногласной) основе имперфекта, образу­е­мой путём инфиксации ‑a‑. Эта модель сохранилась в аккадском, южноаравийских и эфиосемитских языках семитской ветви, а также в отдельных берберо-ливийских, кушитских и чадских языках.

Многие афразийские языки утратили это исконное противопоставление основ, оппозиция перфек­тив — имперфектив стала выражаться в них с помощью особых приглагольных субъектныхпоказателей, специальных частиц в рамках глагольного комплекса и т. д. На базе исходного противо­по­став­ле­ния перфектив — имперфектив в афразий­ских языках развивается сложная система спрягаемыхвидо-времен­ны́х форм. Характер­ная черта этого процес­са — вытеснение немаркированного перфектива (непроиз­вод­ная основа) маркированным. При этом формы старого перфектива используются в различных модальных значениях или постепенно выходят из употребления (например, сохраняясь только у вспомогательных глаголов или только в особых синтаксических конструкциях). Процесс замены перфективной формы мог в истории отдельных языков повторяться неоднократно (например, дважды в некоторых эфиосемитских языках).

В египетском языке сложилась оригинальная система видо-временны́х форм на основе атрибутив­ных и предложных именных конструкций. В чадских языках спряжение видо-времен­ны́х форм осуще­ствля­ет­ся присоеди­не­ни­ем к неизменяемой глагольной основе аналитических субъектных показателей, видимо, восходящих к сочетанию субъектного местоимения с основой вспомогательного глагола. В большин­стве кушитских глаголов аналогичные аналитические конструкции послужили основой для вторичного суффиксального спряжения. Но в некоторых языках (бедауйе, данакильские и другие) сохранилось архаичное префиксальное спряжение, соответ­ству­ю­щее семитскому и берберскому и восходящее к праафразий­ско­му.

Афразийские языки отличаются богатой системой производных глагольных основ — пород. К обще­афра­зий­ско­му состоянию можно возвести породы, образуемые путём редупликации, а также присоеди­не­ни­ем аффиксов t-, n- или m-, s- (в праафразий­ском языке, видимо, š-), a-.

Имя в афразийских языках обладает категориями числа, рода (утрачена многими чадскими и кушит­ски­ми языками), падежа (сохра­ня­ет­ся лишь в древних семитских и древнеегипетском языке, но отдель­ные пережитки наличествуют в некоторых других языках); имеется система состояний (статусов) имени, широко распро­стра­не­ны атрибутивные конструкции. Местоименные системы афразий­ских языков сходны между собой, особенно суффигированные притяжательные местоимения и во многом совпадающие с ними суффигированные объектные показатели.

Афразийские языки на протяжении своей истории испытывали субстратное и контактное влияние, как взаимное, так и гетерогенное (например, шумерский субстрат для аккадского языка или западно­афри­кан­ский для чадских языков). Эти интерференционные процессы происходили как в местах современного размещения афразий­ских языков, так и на путях миграций и их носителей.