Глава двадцатая центр диска, Крыша мира

 

 

Дэн Торранс открыл глаза. В раскалывающуюся от боли голову тут же ворвался солнечный свет, угрожая выжечь последние мозги. Похмелье было просто ядерным. Рядом послышался храп, отвратительный раздражающий звук, который могла издавать только девка, отсыпающаяся с бодуна. Дэн повернул голову; рядом с ним на спине распростерлась женщина. Смутно знакомая. С ореолом темных волос, одетая в футболку атлантских

«Храбрецов», которая была ей велика.

«Это все не по-настоящему. Меня здесь нет. Я в Колорадо, на Крыше мира, и с этим пора кончать».

Женщина перекатилась на бок, открыла глаза и уставилась на него.

— Господи, моя голова, — сказала она. — Принеси чуток порошка, папик. Он в гостиной.

Он изумленно смотрел на нее, чувствуя растущую ярость, которая появилась словно из ниоткуда, но разве не так оно всегда и бывало? Вещь в себе, тайна за семью печатями.

— Порошок? Кто купил порошок?

Она осклабилась, приоткрыв рот, из которого торчал единственный пожелтевший клык. Теперь он знал, кто она.

— Ты, папик. Давай, тащи его сюда. Прочищу башку и трахну тебя как следует.

Каким-то образом он снова оказался в Уилмингтоне, в этой грязной квартирке. Голый, рядом с Розой Шляпницей.

— Что ты сделала? Как я сюда попал? Она откинула голову и рассмеялась.

— Разве тебе тут не нравится? А должно — ведь я вытащила это место из твоей головы. А теперь шевели жопой и дуй за коксом.

— Где Абра? Что ты сделала с Аброй?

— Убила, — безразлично ответила Роза. — Она так за тебя переживала, что утратила бдительность, и я выпотрошила ее от глотки до пупа. Не

смогла, конечно, высосать столько пара, сколько хотела, но получила

достаточ...

Мир окрасился в красный цвет. Дэн вцепился руками в горло Розы и принялся ее душить. В его голове пульсировала единственная мысль:

«никчемная сука, сейчас ты получишь свое лекарство, никчемная сука, сейчас ты получишь свое лекарство, никчемная сука, сейчас ты получишь его

сполна».

 

 

Мужчина-пароход был силен, но даже близко не мог сравниться с девчонкой. Он стоял, расставив ноги, ссутулив плечи и подняв сжатые кулаки — поза, которую принимает любой мужчина в приступе убийственной ярости. Гнев делает мужчину легкой добычей.

Его мысли невозможно было прочесть, потому что они стали красными. Это было не страшно, пускай себе: главное, девчонка там, где нужно Розе. В своем шоке и смятении она последовала за ним к центру диска. Но недолго ей осталось пребывать в шоке. Сучонка задыхается, а скоро и вовсе помрет, подорвавшись на своей собственной петарде.

(дядя Дэн нет нет остановись я не она)

«Она-она», — подумала Роза, надавив еще сильнее. Зуб вылез из ее рта и продырявил нижнюю губу. Кровь текла по подбородку на блузку. Она не чувствовала этого, как не ощущала горного ветерка, игравшего копной ее темных волос. «Это я. Ты был моим папиком, моим папиком из бара. Я заставила тебя вытрясти все из кошелька за дозу плохого кокса, а теперь

настало следующее утро, и я должна получить свое! Ты же хотел это сделать, когда проснулся в Уилмингтоне рядом с этой пьяной шлюхой. И сделал бы, если бы не зассал. С ней и с ее никчемным щенком. Твой отец знал, как поступать с глупыми, непокорными бабами, и его отец тоже это знал. Иногда женщина просто должна получить свое. Она должна...»

Послышался рев приближающегося мотора. Это было неважно, как и боль в губе, и вкус крови во рту. Девочка задыхалась, сотрясалась. И тут в Розиной голове ударом грома взорвалась мысль, рев раненого зверя:

(НИЧЕГО МОЙ ОТЕЦ НЕ ЗНАЛ!)

Роза все еще приходила в себя от этого крика, когда пикап Билли Фримэна врезался в подножие лестницы, сбивая ее с ног. Шляпа взлетела в воздух.

 

 

 

 

Он не в квартире в Уилмингтоне, а в своей давно исчезнувшей спальне в

«Оверлуке» — в центре диска. С ним не Дини, женщина, с которой он когда-

то проснулся бок о бок в том доме, и не Роза.

Это Абра. Его руки сжимают ей горло, а глаза девочки вылезают из орбит.

В какое-то мгновение она вновь начала меняться, пока Роза пыталась влезть в разум Дэна, заливая его своим гневом и подпитывая его собственный. Потом что-то произошло, и она исчезла. Но не навсегда.

Абра кашляла и не сводила глаз с Дэна. Он ожидал, что у нее будет шок, но

для девочки, которую только что чуть не задушили, она держалась удивительно спокойно.

(ну... мы же знали что это будет нелегко)

— Я — не мой отец! — крикнул Дэн ей в лицо. — Я — не отец!

— Наверно, и к лучшему, — ответила Абра. И даже улыбнулась. — Ты прямо как порох, дядя Дэн. Похоже, мы и правда родственники.

— Я чуть тебя не убил, — сказал Дэн. — Хватит. Тебе пора возвращаться. Сию же минуту возвращайся в Нью-Гэмпшир.

Она помотала головой:

— Придется — на какое-то время, — но сейчас я тебе нужна.

— Абра, это приказ.

Девочка скрестила руки на груди и осталась стоять на вышитом кактусами ковре.

— Господи Иисусе, — Дэн взъерошил себе волосы. — Ну ты и упрямая. Абра потянулась и взяла его за руку.

— Мы вместе доведем дело до конца. Пошли. Давай выбираться из этой комнаты. Все-таки мне здесь разонравилось.

Их пальцы сплелись, и комната, в которой Дэн жил когда-то в детстве, растворилась в воздухе.

 

 

 

 

Дэн успел разглядеть, что один из опорных столбов Крыши мира смял капот пикапа Билли в гармошку, а из поврежденного радиатора валит пар. Что искусственный двойник Абры с лихо загнутой пластмассовой рукой торчит из окна со стороны пассажира. Что сам Билли пытается открыть погнувшуюся водительскую дверцу. По щеке старика струилась кровь.

Что-то обхватило Дэну голову. Мощные руки поворачивали ее, стараясь

сломать шею. И тут появились руки Абры и отбросили Розу. Девочка посмотрела наверх:

— Плохо стараешься, ссыкливая старая сука.

У перил Роза смотрела на них сверху вниз, придавая нужный угол своему уродливому цилиндру.

— Понравилось, как дядя тебя душил? И как ты теперь к нему относишься?

— Не он душил, а ты.

Роза ухмыльнулась окровавленным ртом.

— А вот и нет, милочка. Я всего лишь воспользовалось тем, что в нем было. Тебе ли этого не знать, ты ведь такая же, как он.

«Она пытается нас отвлечь, — подумал Дэн. — Но от чего? От этого?»

Небольшое, крашеное в зеленый цвет сооружение: не то уличный сортир, не то сарай для хранения инструментов.

(ты можешь?)

Заканчивать мысль ему не пришлось. Абра повернулась к сарайчику и уставилась на него. Замок заскрежетал, щелкнул и упал в траву. Дверь широко распахнулась. Сарайчик был пуст, если не считать нескольких садовых инструментов и старой газонокосилки. Дэну показалось было, что

там что-то есть, но, должно быть, его просто подвели нервы. Когда Дэн и Абра снова посмотрели вверх, Розы уже не было видно. Она отступила от перил вглубь.

Билли наконец удалось справиться с дверцей пикапа. Он вылез,

пошатнулся, но сумел удержаться на ногах.

— Дэнни? Ты в порядке? — и сразу же:

— Это Абра? Господи, да ее еле видно.

— Послушай, Билли. До коттеджа дойдешь?

— Наверно. А что с теми, кто там был?

— Сгинули. Лучше всего тебе идти прямо сейчас.

Билли не спорил. Он начал спускаться по склону, шатаясь как пьяный. Дэн указал на лестницу, ведущую к смотровой площадке и вопросительно приподнял брови. Абра покачала головой

(ей того и надо)

и повела Дэна в обход Крыши мира туда, откуда им был виден самый краешек Розиного цилиндра. При этом сарайчик с инструментами оказался у них за спиной, но после того, как Дэн убедился, что там никого нет, его это не волновало.

(Дэн мне надо вернуться прямо сейчас на минуточку надо подзарядиться) Мысленная картинка: поле, заросшее подсолнухами, которые раскрывают

свои лепестки все одновременно. Абре нужно было позаботиться о собственном физическом теле, и это было хорошо. Это было правильно.

(иди)

(вернусь как только) (иди Абра я справлюсь)

И если повезет, то к ее возвращению все будет кончено.

 

 

 

 

В Эннистоне Джон Далтон и Стоуны увидели, как Абра глубоко вздохнула и открыла глаза.

— Абра! — крикнула Люси. — Все закончилось?

— Скоро.

— А что это у тебя на шее? Синяки?

— Мам, не подходи! Мне надо возвращаться. Я нужна Дэну.

Абра потянулась к Прыг-Скоку, но схватить старого плюшевого кролика она не успела: глаза ее закрылись, а тело замерло.

 

 

 

 

Украдкой выглянув из-за перил, Роза увидела, как Абра исчезла. Мелкой сучонки надолго не хватило, и теперь она отправилась на отдых. Ее присутствие в кемпинге не слишком отличалась от тогдашнего присутствия в супермаркете, но только на этот раз проявлялось оно гораздо сильнее. А

почему? Потому что ей помогал этот человек. Усиливал ее. Если к возвращению девчонки он умрет...

Глядя на него сверху вниз, Роза крикнула:

— Я бы на твоем месте смылась, пока есть возможность, Дэнни. Не вынуждай меня наказывать тебя.

 

 

 

 

Тихая Сэйри полностью сосредоточилась на схватке у Крыши мира, прислушиваясь к ней как ушами, так и своим не слишком острым разумом. Поэтому поначалу она и не заметила, что в сарае она уже не одна. Насторожил ее запах. Пахло гнилью. Не мусором. Повернуться она не отважилась: дверь была открыта, и стоявший снаружи мужчина мог ее заметить. Она стояла неподвижно с серпом в руке.

Сэйри услышала, как Роза советует мужчине смыться, пока у него есть такая возможность. И тут дверь сарая начала закрываться сама по себе.

— Не вынуждай меня наказывать тебя! — крикнула Роза. Услышав этот

сигнал, Сэйри должна была выскочить из сарая и вонзить серп в шею назойливой мерзавки, но поскольку девчонка исчезла, то на худой конец сойдет и мужик. Но не успела Сэйри сделать и шага, как ее руку с серпом обхватила чья-то холодная ладонь. Обхватила и крепко сжала.

Сэйри повернулась — теперь-то уже можно, ведь дверь закрылась. Сквозь щели в стенах проникал тусклый свет, и в нем она увидела такое, отчего из обычно безмолвного ее рта вырвался крик. Увлекшись событиями у Крыши мира, она не заметила, как в сарае к ней присоединился мертвец. На хищном осклизлом лице цвета гнилого авокадо играла улыбка. Его глаза едва не свисали из орбит. Костюм покрывали пятна древней плесени... но россыпи разноцветных конфетти у него на плечах были свежими.

— Отличная вечеринка, да? — спросил он и осклабился, отчего губы его

пошли глубокими трещинами.

Сэйри снова закричала и вогнала серп в его левый висок. Изогнутое лезвие вошло глубоко и прочно, но крови не было.

— Поцелуй-ка меня, дорогуша, — сказал Хорас Дервент. Меж его губ вылез и завилял белесый остаток языка. — Давненько я не был с женщиной.

Прильнув блестящими от гнили клочьями губ ко рту Сэйри, Дервент сомкнул руки у нее на горле.

 

 

 

 

Роза увидела, как захлопнулась дверь сарая, услышала крик и поняла, что вот теперь действительно осталась одна. Скоро — наверно, через несколько секунд — девчонка вернется, и их будет двое против нее одной. Этого допускать нельзя.

Она взглянула на мужчину и собрала всю свою мощь, усиленную паром.

(задуши себя давай СЕЙЧАС ЖЕ)

Его руки потянулись к горлу, но слишком медленно. Он сопротивлялся, и так успешно, что приводил ее в бешенство. Она ожидала, что сучонка не сдастся без боя, но этот лох внизу был взрослый! Она должна была бы

отмахнуться от оставшегося в нем пара, как от легкой дымки.

Так или иначе, она брала верх.

Его руки поднялись к груди... к плечам... наконец, к горлу. Там они затормозили — Роза слышала, как он тяжело дышит от усилий. Она надавила, и руки сомкнулись, передавив дыхательное горло.

(то-то же сволочь будешь знать как лезть не в свое дело дави дави ДАВ...) Что-то ударило ее. Не кулак; скорее похоже на порыв сжатого воздуха. Она

оглянулась и не увидела ничего, кроме мерцания — оно мелькнуло и исчезло. Прошло не больше трех секунд, но этого хватило, чтобы отвлечь Розу, и когда она повернулась к перилам, девчонка уже вернулась.

На этот раз ее коснулся не порыв ветра, а руки, которые одновременно казались большими и маленькими. Они упирались в ее поясницу. Они толкали ее. Сучонка и ее друг работали вместе — как раз то, чего Роза хотела

избежать. В животе заворочался червячок ужаса. Она попыталась отойти назад от перил и не смогла. Все ее силы уходили на то, чтобы удержаться на месте, и без поддержки Верных ее хватит ненадолго. Совсем ненадолго.

Если бы не тот порыв... Его вызвал не мужчина, а девчонки здесь не было... Вот рука оторвалась от поясницы и сшибла с головы цилиндр. Роза взвыла

от унижения — никто не смеет касаться ее шляпы, никто! — и на мгновение собрала достаточно сил, чтобы попятиться от перил к центру платформы. И опять эти руки уперлись ей в спину и снова принялись толкать.

Она смотрела вниз, на них. Мужчина стоял с закрытыми глазами; от напряжения у него на шее вздулись жилы, а по щекам, словно слезы, градом катился пот. Но глаза девочки были широко раскрыты и безжалостны. Она смотрела вверх, на Розу. И улыбалась.

Роза изо всех сил рвалась назад, но с тем же успехом можно было биться в каменную стену. Стену, которая неумолимо толкала ее вперед, пока она не прижалась животом к перилам и не услышала, как те заскрипели.

На секунду она подумала было поторговаться. Сказать девчонке, что они могут работать вместе, основать новый Узел. Что вместо того, чтобы умереть в 2070 или 2080 году, Абра Стоун может прожить тысячу лет. Две тысячи. Но какой от этого толк?

Разве есть хоть одна девочка-подросток, которая не ощущает себя бессмертной?

Так что вместо того чтобы торговаться или умолять, она бросила им вызов.

— Идите на хуй! Идите на хуй, вы оба! Улыбка девочки стала еще шире.

— Да нет, — сказала она. — На хуй пойдешь ты.

На этот раз раздался не скрип, а треск, подобный ружейному выстрелу, и

Роза-без-Шляпы полетела вниз.

 

 

 

 

Она упала головой вниз и сразу же начала схлопываться. Голова ее скособочилась (как цилиндр, подумал Дэн) на размозженной шее под почти залихватским углом. Дэн держал Абру за руку (которая то появлялась, то исчезала — ведь и она то схлопывалась, то возвращалась на Крышу мира с заднего крыльца своего дома), и они смотрели на Розу вместе.

— Больно? — спросила Абра умирающую женщину. — Надеюсь, что да. Надеюсь, очень больно.

Роза ощерилась. Человеческих зубов у нее уже не было. Остался только тот единственный пожелтевший клык. Над ним парили в воздухе глаза, словно живые камешки. Потом исчезли и они.

Абра повернулась к Дэну. Она все еще улыбалась, но теперь в улыбке не

было ни гнева, ни злобы.

(я боялась за тебя боялась что она) (она почти смогла но там кто-то был)

Он указал наверх, где обломки перил вырисовывались на фоне неба. Абра посмотрела туда, потом — озадаченно — на Дэна. Он мог только покачать головой.

Теперь указала она, но не вверх, а вниз.

(был один фокусник в такой шляпе его звали Мистерио) (и ты подвесила ложки к потолку)

Она кивнула, но головы не подняла, продолжая изучать шляпу. (ты должен ее уничтожить)

(как)

(сжечь ее мистер Фримэн говорит что бросил курить но это неправда в пикапе от него пахло куревом у него должны быть спички)

— Ты должен это сделать, — сказала она. — Сделаешь? Обещаешь?

— Да.

(я люблю тебя дядя Дэн) (и я тебя)

Она обняла его. Он обхватил ее руками в ответ, и тут ее тело превратилось в дождь. Потом — в туман. А потом растворилось.

 

 

 

Девочка, лежавшая на заднем крыльце эннистонского дома в штате Нью-

Гэмпшир, в сумерках на краю ночи, выпрямилась, встала, потом

покачнулась, едва не потеряв сознание. Но упасть девочке не дали:

подоспели родители. Вдвоем они внесли ее в дом, на кухню.

— Я в порядке, — сообщила Абра. — Можете меня поставить.

Они так и сделали, очень осторожно. Дэвид Стоун не отходил ни на шаг, готовый подхватить дочь при малейшем намеке на слабость в ногах, но Абра

стояла крепко.

— Что с Дэном? — спросил Джон.

— С ним все хорошо. Мистер Фримэн разбил свой грузовик — пришлось разбить — и порезался. — Абра поднесла руку к щеке. — Но, кажется, ничего серьезного.

— А эти? Узел верных?

Абра поднесла ладонь ко рту и дунула на нее.

— Исчезли навсегда. И тут же:

— А что у нас есть из еды? Я проголодалась ужасно.

 

 

 

 

Сказать, что с Дэном все хорошо, было некоторым преувеличением. Он подошел к грузовику, где сел боком на водительское сиденье, чтобы отдышаться. И привести мысли в порядок.

«Мы поехали в отпуск, — решил он. — Мне захотелось проведать Боулдер

— город своего детства. Потом мы надумали приехать сюда и полюбоваться видами с Крыши мира, но кемпинг был пуст. У меня было приподнятое

настроение, и я поспорил с Билли, что смогу заехать на гору до самой смотровой площадки. Я слишком разогнался и потерял управление. Врезался в один из опорных столбов. Мне действительно очень жаль. Чертовски дурная затея».

Штраф ему выпишут мама не горюй, но есть и хорошая новость: тест на

алкоголь он пройдет на ура.

Дэн порылся в бардачке и нашел жидкость для зажигалок. «Зиппо» не было

— наверное, осталась у Билли в брючном кармане, — зато нашлись два полупустых коробка спичек. Дэн пошел к тому месту, где валялся цилиндр и щедро полил его горючкой, пока шляпа не пропиталась ею насквозь. Потом присел на корточки, чиркнул спичкой и бросил ее в пустую тулью. Цилиндр сгорел быстро, но Дэн стоял с наветренной стороны до тех пор, пока не остался один пепел.

Вонь от шляпы была ужасная.

Подняв глаза, Дэн увидел, что к нему ковыляет Билли, утирая окровавленное лицо рукавом. Пока они тщательно затаптывали кострище, чтобы ни один уголек не стал причиной пожара, Дэн пересказал ему свою версию событий для полиции штата Колорадо.

— Придется заплатить за ремонт этой площадки, и могу поспорить, что сумма выйдет кругленькая. Хорошо, что я успел кое-что скопить.

Билл фыркнул.

— И кто станет требовать с тебя за ущерб? От этого Узла верных никого не осталось, только их шмотки. Я посмотрел.

— К сожалению, — пояснил Дэн, — Крыша мира принадлежит славному

штату Колорадо.

— Ой, — сказал Билли. — Нечестно как-то, учитывая, что ты только что оказал услугу не только Колорадо, но и всему остальному миру. Где Абра?

— Вернулась домой.

— Хорошо. И все закончилось? В самом деле закончилось? Дэн кивнул.

Билли разглядывал пепел, оставшийся от цилиндра Розы.

— В мгновение ока сгорел. Прямо как в фантастическом фильме.

— Я думаю, он был очень старый.

«И полный магии, — добавил Дэн про себя. — Черной магии».

Дэн вернулся к пикапу и сел за руль, чтобы рассмотреть свое лицо в зеркале заднего вида.

— Нашел что-нибудь новенькое? — спросил Билли. — Мама всегда так

говорила, когда заставала меня перед зеркалом.

— Ничегошеньки, — ответил Дэн.

По его лицу скользнула улыбка. Усталая, но искренняя.

— Абсолютно ничего.

— Тогда звоним в полицию и рассказываем об аварии, — предложил

Билли. — Обычно-то копы мне и даром не нужны, но сейчас я и им обрадуюсь. От этого места у меня мурашки по спине бегут.

Он кинул на Дэна острый взгляд.

— Тут ведь полным-полно призраков? Потому они и выбрали это место. Разумеется, именно поэтому. Но не нужно быть Эбенезером Скруджем,

чтобы знать, что призраки бывают как злыми, так и добрыми. Когда они спускались к коттеджу «Оверлук», Дэн остановился и обернулся на Крышу

мира. Он почти не удивился, увидев человека на площадке у сломанных перил. Человек поднял руку — сквозь нее просвечивал пик Пауни-Маунтин

— и послал Дэну воздушный поцелуй, который тот помнил с раннего детства. Помнил очень хорошо. Это был их особый ритуал отхода ко сну.

«Эй, док, пора в кроватку. Сладких снов. Пусть тебе приснится дракон, а утром ты мне про него расскажешь».

Дэн знал, что будет плакать, но потом. Сейчас было не время. Он поднес руку к губам и вернул поцелуй.

Еще мгновение он смотрел на то, что осталось от отца. Потом начал спускаться на парковку вместе с Билли. Уже на парковке Дэн обернулся еще раз.

Крыша мира опустела.

ПОКА ТЫ НЕ ЗАСНЕШЬ

 

 

«УЖАС» расшифровывается как «Узнай Жизнь, а затем Соскакивай»

Старая поговорка АА

 

 

ГОДОВЩИНА

 

 

 

 

Фрейзерские собрания Анонимных Алкоголиков по субботним полдням были одними из самых старых в Нью-Гэмпшире: в 1946-ом году им положил начало Толстый Боб Д., который лично знал Билла Уилсона, основателя Программы. И хотя Толстый Боб уже давно лежал в могиле (загнал его туда рак легких, потому что вместо спиртного желавшие вылечиться алкаши курили как паровозы, и новичкам постоянно твердили помалкивать и вытряхивать пепельницы), на эти собрания по-прежнему приходило немало народу. Сегодня так вообще свободных мест не было, потому что в конце подадут пиццу и торт. Ведь сегодня они отмечали годовщину: один из них праздновал пятнадцатилетие трезвости. В первые годы он был известен как Дэн или Дэн Т., но благодаря слухам о его работе в местном хосписе — не зря же журнал ААшников называется «Лоза» (Намек на фразеологизм

«услышал через винную лозу», т.е. «по сарафанному радио» — Прим. пер.),

— его прозвали Доком. Поскольку в детстве Дэна так называли родители, он находил в этой кличке некую иронию... но иронию добрую. Жизнь — колесо, которое лишь вертится и вертится, всегда возвращаясь к началу.

По просьбе Дэна собрание проводил настоящий доктор по имени Джон, и встреча шла своим чередом. Народ посмеялся, когда Рэнди М. рассказал, как заблевал копа, который остановил его за вождение в пьяном виде, и посмеялся еще, когда выяснилось, что год спустя Рэнди обнаружил, что коп, оказывается, тоже состоит в Программе. Мэгги М. плакала, когда рассказывала (а на жаргоне ААшников «делилась»), как ей снова отказали в совместном опекунстве над ее двумя детьми. В ответ послышались обычные

банальности вроде «дай времени время», «не опускай рук», «не отступай — и случится чудо», пока плач Мэгги не ослабел до всхлипов. Когда у кого-то зазвонил мобильник, все как по команде воскликнули: «Высшая Сила говорит: выключи его!» Какая-то деваха выронила из трясущихся рук стаканчик с кофе: редкое собрание проходило без подобных казусов.

Без десяти час Джон Д. пустил по рукам корзину («Наша организация финансируется из наших собственных пожертвований») и перешел к объявлениям. Открывший встречу Тревор К. встал первым и, как обычно, попросил помочь ему убрать кухню и вернуть на место стулья. Фишками

заведовала Иоланда В. Она выдала две белых (за сутки трезвости) и одну фиолетовую (за пять месяцев, которую еще называли фишкой Барни, фиолетового динозаврика). Закончила она своими обычными словами:

— Если сегодня вы не выпили спиртного, поаплодируйте себе и своей

Высшей Силе.

Все так и сделали.

— Сегодня кое-кто празднует пятнадцатую годовщину. Кейси К. и Дэн Т., пожалуйста, подойдите сюда.

Под гром аплодисментов Дэн пошел вперед, стараясь идти в ногу с Кейси, который теперь ходил с тросточкой. Джон протянул Кейси медальон с выбитыми на нем цифрами «XV», и тот поднял его на всеобщее обозрение.

— Не думал я, что этот парень продержится так долго, — сказал Кейси, —

потому что он был ААшником с самого начала. То бишь, Адским Аслом.

Все послушно посмеялись над этой старой шуткой. Дэн тоже улыбнулся, но сердце его затрепетало. Думал он сейчас лишь о том, чтобы пережить следующий акт и не упасть в обморок. В последний раз он так боялся, когда стоял у Крыши мира и смотрел вверх на Розу Шляпницу, пытаясь при этом

себя не задушить своими собственными руками.

«Ну же, Кейси. Пожалуйста, быстрее. А то меня покинет либо смелость, либо мой завтрак».

Может, Кейси тоже сиял... а, может, увидел что-то в глазах Дэна. Так или иначе, разглагольствовать он не стал.

— Но парень не оправдал моих ожиданий, и сейчас у него все хорошо. Из каждых семи алкоголиков, которые входят в наши двери, шестеро выходят и напиваются в стельку. Седьмой же — это чудо, ради которого мы и живем. Одно из этих чудес стоит сейчас перед вами во всей своей красе. Возьми, Док, ты это заслужил.

Кейси передал ему медальон. На миг Дэн подумал, что тот скользнет сквозь его ледяные пальцы и упадет на пол. Но не упал, потому что Кейси

сжал его руку в кулак, а затем крепко обнял его самого. Обнял и прошептал ему на ухо:

— Еще один год, сукин ты сын. Поздравляю.

Кейси проковылял по проходу в дальнюю часть комнаты и уселся там среди других старожилов. Дэн теперь стоял в одиночестве. Он так крепко сжимал свой юбилейный медальон, что на его запястьях вздулись сухожилия. Алкаши пялились на него в ожидании, что им передадут что-нибудь из нажитого за долгие годы трезвости: опыт, силу, надежду.

— Пару лет назад... — начал Дэн и ему тут же пришлось прочистить горло.

— Пару лет назад, когда я пил кофе с вон тем хромоногим господином, он спросил меня, сделал ли я пятый шаг: «Честно признать перед Богом, самим собой и другими людьми свои проступки». Я сказал ему тогда, что сделал почти все. Людям, не обремененным нашим недугом, этого бы хватило... и в

частности поэтому мы и зовем их землянами.

Слушатели усмехнулись. Дэн глубоко вздохнул, сказав себе, что если уж он справился с Розой и ее Верными, то справится и с этим. Да только тут было по-другому. Сейчас здесь стоял не Дэн-Герой, а Дэн-Подонок. Дэн прожил уже достаточно долгую жизнь и знал, что частичка подонка есть в каждом, но это не слишком помогало, когда приходилось выносить свой собственный мусор.

— Он мне сказал, что, наверно, есть такой проступок, который я так и не смог оставить в прошлом, потому что слишком стыжусь о нем говорить. Сказал мне выплеснуть его. Напомнил поговорку, которая произносится почти что на каждом собрании: больными нас делают наши тайны. И он сказал, что если я не раскрою свою, то рано или поздно у меня в руке окажется стакан спиртного. Правильно я изложил суть, Кейс?

Кейси кивнул, обхватив рукой набалдашник трости.

В уголках глаз у Дэна защипало, а, значит, слезы уже не за горами.

«Пожалуйста, Господи, помоги мне пройти через это и не разрыдаться».

— Секрет свой я тогда не раскрыл. Годами я твердил себе, что это — то единственное, о чем я не расскажу никому. Но, думаю, он был прав, и если я

снова начну пить, то умру. Умирать я не хочу, потому что сейчас у меня есть многое, ради чего стоит жить. Поэтому...

Слезы, чертовы слезы, все-таки полились, но отступать было уже поздно. Дэн вытер их свободной от медальона рукой.

— Знаете ведь, что говорится в «Обещаниях»? Что мы научимся не жалеть

о прошлом и не закрывать за ним дверь? Простите меня за такие слова, но я считаю, что это редкий пример бредятины в программе, правдивой во всем остальном. Я много о чем жалею, но пришло время открыть дверь, хотя мне этого совсем не хочется.

Все застыли в ожидании. Даже те две дамы, что выдавали на картонках кусочки пиццы, стояли теперь в проеме кухни и смотрели на него.

— Однажды, незадолго до завязки, я проснулся рядом с женщиной,

которую подцепил в баре. Мы были в ее квартире. Так, обычный гадюшник, потому что у нее не было почти ничего. Да и у меня самого тогда почти ничего не было, и, думаю, в Банкрот-Сити мы оказались по одной причине. Вы эту причину прекрасно знаете. — Дэн пожал плечами. — Если ты — один из нас, то постепенно утопишь в бутылке все, что у тебя есть.

— Женщину звали Дини. О ней я забыл почти все, но зато помню вот что: я оделся и ушел, но сначала забрал ее деньги. Оказалось, что она все-таки имела кое-что, чего у меня не было. Когда я копался в ее кошельке, я обернулся и увидел ее сына. Малыша в подгузнике. Ночью мы с Дини купили кокса, и теперь он был на столе. Малыш его увидел и потянулся к нему. Думал, что это сахар.

Дэн снова вытер глаза.

— Я убрал порошок подальше, чтобы малыш его не достал. Хотя бы это я сделал. Ерунда, конечно, но хотя бы это. Потом положил ее деньги себе в карман и ушел. Я бы все отдал, чтобы это исправить. Но уже не могу.

Раздававшие пиццу дамы вернулись на кухню. Народ стал поглядывать на часы. У кого-то заурчало в животе. Глядя на сотню собравшихся алкашей, Дэн понял нечто удивительное: его поступок не вызвал в них отвращения. И даже не удивил. Им приходилось слышать вещи и похуже. Да и делать тоже.

— Что ж, — сказал он. — Это все. Спасибо за внимание.

Еще до аплодисментов, один из старожилов в заднем ряду выкрикнул традиционный вопрос:

— Как это у тебя получилось, Док?

Дэн улыбнулся и дал традиционный ответ.

— По дню за раз.

 

 

 

 

Когда с молитвой «Отче наш», пиццей и шоколадным тортом с огромными цифрами «XV» было покончено, Дэн помог Кейси добраться до его

«Тундры». Пошел дождь со снегом.

— Нью-гэмпширская весна, — кисло заметил Кейси. — Разве она не прекрасна?

— Вот дождь идет и грязь несет, — продекламировал Дэн, — ветра

стучатся в дом. Скользят машины, мы в грязи — гори оно огнем!

Кейси изумленно уставился на него.

— Сам только что сочинил?

— Нет. Это Эзра Паунд. Когда ты, наконец, перестанешь тянуть резину и сделаешь операцию на бедре?

Кейси ухмыльнулся.

— В следующем месяце. Я подумал, что раз уж ты смог открыть свою главную тайну, то и на операцию решиться можно. — Он сделал паузу. — Не такой уж это оказался и страшный секрет, Дэнно.

— Ну да. Я думал, что все в ужасе разбегутся от меня — а они вместо этого

как ни в чем не бывало ели пиццу и болтали о погоде.

— Даже если бы ты сказал им, что убил слепую бабушку, они все равно остались бы на пиццу и торт. Халява есть халява. — Он открыл водительскую дверь. — Подсади меня, Дэнно.

Дэн подсадил.

Кейси неуклюже поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, потом завел двигатель и включил дворники, чтобы смахнуть с лобового стекла мокрый снег.

— Когда вытаскиваешь что-то наружу, оно всегда оказывается меньше, чем думал, — сказал он. — Надеюсь, сможешь объяснить это ААшникам- новичкам.

— Да, о мудрейший.

Кейси с грустью посмотрел на него.

— Иди ты в жопу, дорогуша.

— Вообще-то мне нужно вернуться и помочь со стульями, — сказал Дэн.

Что он и сделал.

ПОКА ТЫ НЕ ЗАСНЕШЬ

 

 

 

 

В этом году на дне рождения Абры Стоун не было ни воздушных шаров, ни фокусника. Ей исполнилось пятнадцать.

На всю округу из колонок, которые Дэйв Стоун с помощью Билли Фримэна установил на улице, громыхала рок-музыка. Взрослые сидели на кухне, пили

кофе и ели торт с мороженым. Дети заняли гостиную внизу и заднюю лужайку. Судя по их голосам, вечеринка удалась на славу. Расходиться начали около пяти, но Эмма Дин, лучшая подруга Абры, осталась на ужин. Абра, неотразимая в красной юбке и крестьянской блузке с открытыми плечами, светилась от счастья. Она радостно вскрикнула, когда Дэн подарил ей браслет с брелоками, обняла его и поцеловала в щеку. Он почувствовал запах духов. Что-то новенькое.

Когда Абра пошла провожать Эмму до дома — две девчонки, беспечно

болтающие на ходу, — Люси наклонилась к Дэну. Морщины тронули ее рот и уголки вокруг глаз, в волосах начала пробиваться первая седина. Похоже, Абра сумела оставить Узел верных в прошлом, но, как подозревал Дэн, Люси не сможет этого сделать никогда.

— Ты поговоришь с ней? Насчет тарелок?

— Я собираюсь прогуляться и посмотреть, как солнце садится за реку. Можешь отправить ее ко мне, когда она вернется от Динов.

Дэн прочитал на лице Люси облегчение и подумал, что Дэйв чувствует то же самое. Для них она навсегда останется загадкой. Если Дэн признается, что Абра останется загадкой и для него, станет ли им легче? Наверное, нет.

— Удачи, шеф, — сказал Билли.

На заднем крыльце, где когда-то лежала Абра (без сознания, да не совсем), к нему присоединился Джон Далтон.

— Я бы предложил тебе моральную поддержку, но, думаю, ты должен

сделать это в одиночку.

— Ты пытался поговорить с ней?

— Да. По просьбе Люси.

— Безрезультатно? Джон пожал плечами.

— Она не слишком-то разговорчива на эту тему.

— Как и я в ее возрасте, — сказал Дэн.

— Но ты же не бил все тарелки в мамином антикварном серванте.

— У моей матери не было серванта.

Он спустился по пологому заднему двору Стоунов и вышел к реке Сако, которую закатное солнце превратило в сверкающую алую змею. Скоро горы поглотят последние солнечные лучи, и река станет серой. Там, где когда-то стоял сетчатый забор, чтобы оградить детей от потенциально опасных

экспедиций, теперь росли декоративные кусты. Дэвид убрал забор в прошлом октябре. Он сказал, что Абра с друзьями больше не нуждается в его защите

— все они прекрасно умели плавать.

Но, конечно же, были и другие опасности.

 

 

 

 

Когда пришла Абра, вода поблекла до едва розового цвета. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы заметить ее присутствие или понять, что она накинула на голые плечи свитер. Даже после того, как в центральной части Нью-Гэмпшира сошел последний снег, воздух весенними вечерами быстро холодал.

(обожаю этот браслет Дэн)

Она уже почти перестала называть его дядей. (здорово)

— Они хотят, чтобы ты поговорил со мной о тарелках, — сказала она. В

этих словах не было теплоты, которая чувствовалась в ее мыслях, да и сами мысли исчезли. После искренней и очень милой благодарности она

закрылась от него. Теперь ей это отлично удавалось, и с каждым днем ее

мастерство росло. — Ведь так?

— А ты хочешь о них поговорить?

— Я извинилась перед ней. Сказала, что не хотела. Не думаю, что она мне поверила.

(я верю)

— Потому что ты знаешь. А они — нет.

Дэн ничего не сказал и отправил ей только одну мысль:

(?)

— Они вообще мне теперь не верят! — взорвалась она. — Это нечестно! Я

не знала, что на этой дурацкой вечеринке у Дженнифер будет выпивка, и уж точно не пила сама! А она все равно две недели никуда меня не пускала!

(???)

Ничего. Река почти полностью окрасилась в серый цвет. Он рискнул взглянуть на Абру. Та изучала собственные кроссовки — красные, в тон юбке. Щеки девочки тоже покраснели.

— Ладно, — сказала она наконец, все еще не поднимая глаз, хотя уголки ее губ чуть приподнялись в виноватой улыбке. — Тебя же не обмануть, да? Ну сделала один глоток — просто попробовать. Тоже мне большое дело. Наверное, она унюхала, когда я вернулась домой. И знаешь что? Оно того не стоило. На вкус редкостная дрянь.

Дэн промолчал. Если бы он сказал ей, что свою первую выпивку тоже нашел мерзкой на вкус и не посчитал «большим делом», она бы восприняла это как очередную лапшу, которую взрослые вешают на детские уши. Нельзя

винить ребенка в том, что он взрослеет. Или учить его, как делать это правильно.

— Я правда не хотела бить тарелки, — произнесла она тихо. —

Несчастный случай, как я ей и сказала. Просто я так взбесилась.

— С тобой это бывает.

Он помнил, как Абра стояла над Розой Шляпницей, когда та схлопывалась.

«Больно? — спросила она умирающее создание, похожее на женщину — если не брать во внимание этот жуткий клык. — Надеюсь, что да. Надеюсь, очень больно».

— Ты собираешься читать мне нотации? — И с ноткой презрения: — Знаю, она бы хотела именно этого.

— Обойдусь без нотаций, но могу рассказать историю, которую когда-то услышал от мамы. Она о твоем прадеде, отце Джека Торранса. Хочешь послушать?

Абра пожала плечами. «Рассказывай, коли начал», — говорил этот жест.