Становление гендерных исследований как новой области гуманитарного знания

Можно выделить три основные фазы становления гендерных исследований в течение последних 20 лет.

Первая фаза - это критика феминистски ориентированными учеными андроцентризма в социальных и гуманитарных науках и попытки обосновать гендерные исследования как область теоретического знания.

На этой стадии усилия ученых концентрировались на раскрытии «гендерной слепоты» и андроцентризма в традиционных социальных и гуманитарных науках, что обусловило слабость интерпретационных возможностей последних.

В 70-е годы появилось множество новых феминистских работ, имен и подходов, обсуждение которых придется опустить. Важно отметить другое: именно массовость и, может быть, даже радикализм этих работ, мощный всплеск феминистского движения не оставили равнодушным ученых. Пожалуй, больше всего эти идеи затронули тех, кто занимались социологией семьи. В 70-е годы стали появляться социологические, психологические и антропологические работы, в которых анализировались причины и процесс дифференциации половых ролей. Исследования в области социологии и психологии пола становятся популярными, появляются новые данные, дающие пищу для размышлений над проблемами пола, внутри социологии развивается критика традиционных западных теорий социополовой дифференциации (и прежде всего - структурного функционализма Т. Парсонса). Профессор Джесси Бернард назвала этот период революцией в социологии.

Одной из первых работ, в которой отчетливо различаются термины «пол» и «гендер» и появляется понятие половой/гендерной системы, была статья Гейл Рабин «Торговля женщинами» (1974). Г. Рабин различает пол (секс), который она определяет как биологические репродуктивные различия, и гендер, который возникает, когда биологический пол трансформируется культурой в конструкции маскулинности и феминности.

Следующей работой, в которой появился термин «гендер», была статья психолога Роды Унгер «Новое определение пола и гендера» (1979). Она предложила использовать слово пол (sex), только когда это относится к специальным биологическим механизмам (половые хромосомы или половые структуры) и использовать термин «гендер», только когда обсуждаются социальные, культурные и психологические аспекты, которые относятся к чертам, нормам, стереотипам, ролям, считающимся типичными и желаемыми для тех, кого общество определяет как женщин или мужчин.

Вторая фаза развития гендерных исследований отмечена широкой интеграцией учебных курсов по женским исследованиям (women's studies) в учебные программы университетов, глубокими исследованиями на их основе положения женщин, реинтерпретацией традиционных истин, развитием теории подчинения женщин. Для этого периода характерны акцент на добавление «женского фактора» в социальные и культурологические исследования и влияние работ С. де Бовуар, марксизма, психоанализа и постструктурализма.

Третья фаза расширила сферу действия от женских исследований до гендерных, выдвигая на первый план подходы, согласно которым все аспекты человеческого общества, культуры и взаимоотношений являются гендерными. Акцент постепенно переносится с «женского фактора» на анализ гендерных отношений и того, как гендер присутствует, конструируется и воспроизводится во всех социальных процессах.

Гендер начинает трактоваться и как сложный социокультурный процесс продуцирования обществом различий в мужских и женских ролях, поведении, ментальных и эмоциональных характеристиках, и результат этого процесса - социокультурный конструкт гендера[265]. Иными словами, гендер обозначает те культурные и социальные значения, которые приписываются биологическим различиям между мужчинами и женщинами. В феминистских исследованиях гендер становится аналитической категорией: и как модель социальных отношений между женщинами и мужчинами, и как культурный символ, гендер конституирует доминирование «мужского» в обществе и подавление женского. Гендер, таким образом, оказывается одним из базовых принципов социальной стратификации. В качестве других фундаментальных принципов выступают этничность (национальность), возраст, социальная принадлежность. Сочетание этих стратификационных принципов усиливает действие каждого из них. Воплощая в своих действиях ожидания, связанные с их гендерным статусом, люди, в свою очередь, воспроизводят гендерные различия и одновременно обусловливаемые ими системы господства и властвования.

Теперь принято считать, что гендерная дифференциация и асимметрия существуют во всех обществах и культурах, хотя конкретные представления о маскулинном и феминном не во всех культурах одинаковы. Именно поэтому «гендерные отношения рассматриваются, - пишет Гизела Бок, - как социальные, политические и культурные величины, не сводимые ни к внеисторическим феноменам, ни к единственной, «изначальной» или «имманентной» причине»[266].

Основой методологии гендерных исследований является, таким образом, не просто описание разницы в статусах, ролях и иных аспектах жизни мужчин и женщин, но анализ власти и доминирования, утверждаемых в обществе через гендер.

Именно поэтому формирование гендерного подхода в социальном и гуманитарном знании является гораздо большим, чем просто появлением новой теории. Это - принципиально новая теория, принятие которой иногда обозначает изменение ценностных ориентаций человека и ученого и пересмотр многих привычных представлений и «истин».

В современных социальных и гуманитарных исследованиях гендер используется не как неизменная и универсальная конструкция. Понятие «гендер» означает не вещь или предмет, не много вещей или предметов, а анализ комплексного переплетения отношений и процессов. Необходимо мыслить отношениями, чтобы из аналитической категории гендера вывести культурную реальность.

Использование гендерного подхода, характерное для современного социального и гуманитарного знания, представляет широкие возможности для переосмысления культуры. Современные исследователи воспринимают категорию гендера не как неизменную и универсальную конструкцию. «Гендер служит не для того, чтобы сводить историю к какой-либо модели, а для выявления в истории разнообразия и изменчивости. Гендер является «категорией» не в смысле обобщающей формы выражения понятия, а в первоначальном смысле этого греческого слова, означающего «публичное несогласие»«.

 

Для дополнительного чтения

Бовуар С. Второй пол /Пер. с фр. М., 1997.

Воронина О.А. Введение в гендерные исследования //Материалы Первой российской школы по женским и гендерным исследованиям. М., 1997.

Клименкова Т.А. Женщина как феномен культуры. М., 1996.

Миллетт К. Теория сексуальной политики //Вопр. филос. 1994. № 9.

Милль Дж.С. О подчинении женщины. М., 1994.

Феминизм: Восток, Запад, Россия /Под ред. М.Т. Степанянц. М., 1993.

Феминизм: перспективы социального знания /Под ред. О.A Ворониной. М., 1992.

Фридан Б. «Загадка женственности» /Пер. с англ., вступ. ст. О. Ворониной. М., 1993.

Юлина Н.С. Проблемы женщин: философские аспекты (Феминистская мысль в США) //Вопр. филос. 1988. № 5. С. 137-147.

Глава 10. Постмодернизм

Философского направления, которое можно обозначить как постмодернизм, не существует. Поэтому говорить о содержании некоей особой постмодернистской философии или философии постмодернизма бессмысленно. Существует, однако, тенденция в культуре последних трех десятилетий, затронувшая самые разные области знания, в том числе и философию.

 

Модерн и постмодерн

Термины «постмодерн» и «постмодернизм» нуждаются в понятийно-критическом прояснении. Буквально «постмодерн» означает то, что следует после «модерна». Однако, поскольку содержание этого понятия также далеко от однозначности, здесь открывается простор для недоразумений. Во-первых, в русском языке термин «модерн» употребляется в гораздо более узком смысле, чем в других европейских языках. В русском словоупотреблении «модерн» - эстетическая категория. Она закреплена за определенной эпохой в истории искусства и за определенным художественным стилем (например, модерн как архитектурное явление конца XIX - начала XX вв.). В европейских же языках модерн - обозначение весьма протяженного исторического периода, начало которого обычно связывают с новым временем. Поэтому когда мы переводим слова the modernity или die Modeme как «современность», мы вынуждены образовывать весьма двусмысленное прилагательное - «современный». По-русски это значит «происходящий сейчас», сегодняшний, тогда как в английском и немецком для «современного» в этом значении есть особые слова (contemportary, gegenwartig). Во-вторых, префикс «пост» заставляет предположить, что под постмодерном подразумевается нечто сменяющее собой, а значит, отменяющее, преодолевающее, упраздняющее модерн. Между тем это неверно, и ниже мы объясним, почему.

Сходными недоразумениями чревата и терминологическая пара модернизм/постмодернизм. «Постмодернизм» здесь опять предстает в узкоэстетическом смысле (хотя эстетические параметры у него и имеются), в качестве некоего проекта или программы, противостоящей «модернистскому» проекту. Такая трактовка постмодернизма противоречит, однако, его базисной интенции, а именно, воздержанию от построения каких-либо программ вообще.

Многие серьезные авторы - в том числе и те, кого критики считают «постмодернистами» - скептически относятся к самому термину, находя его либо неопределенным, либо бессодержательным. Одно из исключений среди них представляет Ж.-Ф. Лиотар, работы которого стали своего рода первоисточником для бесчисленных пропагандистов постмодернизма.

Жан-Франсуа Лиотар (р. 1924) - французский философ. С 1959 г. преподавал философию в университетах Парижа (Сорбонна, Нантер), с 1972 г. по 1987 г. - профессор университета Сен-Дени, а также приглашенный профессор в различных университетах США и Канады, соучредитель (наряду с Деррида) Международного философского колледжа. В юности испытал сильное влияние марксизма и психоанализа, в начале 60-х был членом леворадикальной группы «Социализм или варварство». Международную известность принесла Лиотару книга «La condition postmoderne» (1979).

Лиотар неслучайно избегает субстантивации прилагательного moderne (чего, кстати, не позволяет сам французский язык, в котором такого существительного нет). Для Лиотара дело заключается не в некоем явлении с устойчивым набором признаков, а в специфической ситуации - социокультурной, интеллектуальной, гносеологической. Приблизительно с середины 60-х годов в обществе, в культуре, в науке сложились условия, принципиально отличающие сегодняшний этап от предшествующего. Эта ситуация нуждается в соответствующем осмыслении. Если предыдущий период описывался как «модерн», или «современность», то настоящий можно обозначить как «постсовременный», «постмодерновый». Термины, конечно, не самые удачные, ибо провоцируют множество недоразумений, но они способны нечто описать. «Постмодерн» - условное имя. Это наименование социокультурной трансформации последней трети XX в.; «постмодернизм», соответственно, - условное имя для обозначения изменений в интеллектуальном климате стран, этой трансформацией затронутых.

Ниже мы подробно остановимся на параметрах отмеченной трансформации. Пока же коснемся теоретических, в том числе философских, истоков постмодернизма.