Ослепительный мрак язычества: Дионис

 

«Некоего чис­ла, ес­ли это слу­чи­лось пос­ле изоб­ре­те­ния чи­сел, во­ин­с­т­во Ди­они­са вы­са­ди­лось в Ин­дии: иные во­ины, иг­ра­ясь дель­фи­на­ми в мор­с­кой во­де, об­ра­ти­лись на су­ше в буй­ных са­ти­ров и, пот­ря­сая сво­ими ити­фал­ло­са­ми, гро­зи­лись из­на­си­ло­вать жен­щин лю­бо­го воз­рас­та, знат­ных и прос­то­лю­ди­нок, дру­гие, мрач­ные и бо­ро­да­тые, опу­тан­ные зме­ями, та­щи­ли бур­дю­ки, на­пол­нен­ные пур­пу­ро­вым ви­ном, мно­жес­т­во го­лых баб прип­ля­сы­ва­ло вок­руг ду­бов, что не­то­роп­ли­во шес­т­во­ва­ли на сво­их кор­нях, по­доб­но па­укам. Пьяный ста­рец об­г­ло­дан­ной кос­тью по­ну­кал ос­ла, взбе­шен­ный длин­но­ухий сбро­сил его, в кон­це кон­цов. Пьяный Си­лен в цве­тас­тых лох­моть­ях, гор­ла­ня неп­рис­той­ную пес­ню, сно­ва заб­рал­ся на чет­ве­ро­но­го­го уп­рям­ца и при­нял­ся драз­нить не­ук­лю­же­го вол­ко­го­ло­во­го по­се­ля­ни­на, ко­то­рый прис­та­вал к виз­г­ли­вой гру­дас­той ведь­ме. Пос­ре­ди бес­чис­лен­но­го во­ин­с­т­ва фав­нов, са­ти­ров, вол­код­ла­ков, ме­над, ле­му­ров, ми­мал­ло-нов, тель­хи­нов, ас­пи­олов, ка­ти­лась, вле­ко­мая ле­опар­да­ми, ко­лес­ни­ца, где воз­ле­жал, усы­пан­ный цве­та­ми, в вен­ке из плю­ща и ду­бо­вых лис­ть­ев, юный бог ви­на, ор­гий и прев­ра­ще­ний. По раз­но­му пред­с­тав­лял­ся он: мо­ло­дые жен­щи­ны ви­де­ли юно­шу с див­ны­ми сап­фи­ро­вы­ми гла­за­ми и боль­шим нап­ря­жен­ным фал­ло­сом, муж­чи­ны - сла­дос­т­рас­т­ную ге­те­ру с нас­меш­ли­вы­ми яр­ки­ми гу­ба­ми, пьяные ста­ру­хи уми­ля­лись куд­ря­во­му маль­чи­ку, иг­ра­юще­му ви­ног­рад­ной кис­тью…»

Нонний. Де­яния Ди­они­са, 5 век н. э.

Дабы по­чув­с­т­во­вать, где все это про­ис­хо­дит, на­до оп­ре­де­лить соб­с­т­вен­ное мес­то­на­хож­де­ние и по­раз­мыс­лить над си­ту­аци­ей соб­с­т­вен­но­го вос­п­ри­ятия. Наш уни­вер­сум не­от­в­ра­ти­мо сжи­ма­ет­ся, су­жа­ет­ся в пла­не кос­ми­чес­ких эле­мен­тов, что объ­яс­ня­ет­ся хто­ни­чес­кой ори­ен­та­ци­ей бы­тия. Каж­дый кос­ми­чес­кий эле­мент име­ет в се­бе три дру­гих эле­мен­та: зем­ля со­дер­жит во­ду, воз­дух и огонь, до­ми­ни­руя над ни­ми. В ан­тич­ном и сред­не­ве­ко­вом по­ни­ма­нии эле­мен­ты, ско­рее, мо­ду­сы ве­щес­т­ва, не­же­ли са­мо ве­щес­т­во. Зем­ля, к при­ме­ру, не столь­ко ощу­ти­мая ма­те­рия, сколь­ко ее оп­ре­де­ля­ющие ка­чес­т­ва, зем­ля - это су­хой и хо­лод­ный лед, ми­не­рал, ме­талл и, рав­ным об­ра­зом, эмо­ци­ональ­ная фри­гид­ность, мен­таль­ная су­хость и ог­ра­ни­чен­ность, пря­мо­ли­ней­но уг­ло­вые схе­мы и рас­че­ты. Ког­да хо­лод­но вы­чис­ля­ют при­чи­ны и след­с­т­вия, стро­ят по­ве­ден­чес­кие мо­де­ли, де­лят ма­те­рию на ор­га­ни­чес­кую и не­ор­га­ни­чес­кую, на­вя­зы­ва­ют жиз­нен­ным про­цес­сам пе­ри­одич­ность и за­ко­но­мер­ность - все это де­ла­ет­ся под вли­яни­ем «зем­ли». При этом зна­че­ние иных эле­мен­тов вов­се не от­ри­ца­ет­ся, но: они вто­рич­ны, тре­тич­ны по срав­не­нию с «ба­зо­вой» зем­лей. Ког­да го­во­рят: нек­то «пла­ва­ет» в той или иной дис­цип­ли­не, нек­то лег­ко­мыс­лен и по­ры­вист, под­ра­зу­ме­ва­ют не­же­ла­тель­ное вли­яние во­ды, воз­ду­ха и ог­ня. Ес­ли ду­ша на­сы­ще­на эти­ми эле­мен­та­ми, ес­ли ду­ша чув­с­т­ви­тель­на, сво­бод­на, эк­с­та­тич­на - пло­хо ей жи­вет­ся в эту эпо­ху. До-ми­на­ция зем­ли оп­ре­де­ля­ет ве­со­мое, ста­биль­ное, те­лес­ное как сущ­нос­т­но ре­аль­ное, на­ше ми­ро­воз­зре­ние обус­лов­ле­но гео-гра­фи­ей, гео-мет­ри­ей, гео-ло­ги­ей. Но пред­с­та­вим на­шу фун­да­мен­таль­ную зем­лю пла­ву­чим ос­т­ро­вом Оке­ана, как пред­ла­га­ет сто­ик По­си­до­ний (II век до н. э). Гра­ни­цы, кон­ту­ры, очер­та­ния сох­ра­ня­ют­ся весь­ма не­дол­го, ве­щи, зве­ри, лю­ди, рас­те­ния, звез­ды рас­т­во­ря­ют­ся, раз­мы­ва­ют­ся в смут­ных тран­с­фор­ма­ци­ях, нет ни по­ряд­ка, ни пе­ри­одич­нос­ти, ни фик­си­ро­ван­ных пун­к­тов ори­ен­та­ции - это мир Ди­они­са, где опь­яне­но все - и наб­лю­да­те­ли и наб­лю­да­емое, это стра­на чу­дес Али­сы и мор­с­кой прос­тор на­ви­га­ций Пан­таг­рю­эля. Нет, ска­жем мы, это сны, фан­таз­мы, прос­то ха­ос. Нет. Это все­лен­ная в до­ми­на­ции «во­ды», с ко­то­рой мы соп­ри­ка­са­ем­ся иног­да в так на­зы­ва­емых снах. Вот что пи­сал Же­рар де Нер­валь в по­вес­ти «Ауре­лия»:

«Сон - вто­рая жизнь. Я дро­жу, пе­ре­се­кая эти вра­та ро­го­вые или сло­но­вой кос­ти, ко­то­рые от­де­ля­ют нас от ми­ра не­ви­ди­мо­го. Сна­ча­ла сон по­хож на приб­ли­же­ние смер­ти: тя­же­лый ту­ман обес­си­ли­ва­ет мысль, не­оп­ре­де­лим точ­ный мо­мент пе­ре­хо­да «я» в дру­гую фор­му жиз­ни. Сум­рач­ное, под­зем­ное выс­вет­ля­ет­ся, прос­ту­па­ют блед­ные, не­под­виж­ные си­лу­эты, что на­се­ля­ют эти лим­бы. За­тем прос­т­ран­с­т­во об­ре­та­ет очер­та­ния. На­рас­та­ющее оза­ре­ние при­да­ет дви­же­ние этим стран­ным фи­гу­рам. Мир Ду­хов рас­к­ры­ва­ет­ся.»

Это на­пи­са­но в прош­лом ве­ке, в рас­ц­ве­та­ющей за­ре по­зи­ти­виз­ма под вли­яни­ем тех­ни­цис­та Све­ден­бор­га. «Мир Ду­хов», по­нят­но, есть неч­то про­ти­во­по­лож­ное три­ви­аль­ной ре­аль­нос­ти, неч­то ро­ман­ти­чес­ки же­лан­ное. Не-рваль, сог­лас­но иуде­ох­рис­ти­ан­с­кой кон­цеп­ции, приз­на­ет фун­да­мен­таль­ность зем­ли и от­во­дит сну вто­рое мес­то. Ку­да бли­же к По­си­до­нию шек­с­пи­ров­с­кая стро­ка: «мы сот­во­ре­ны из суб­с­тан­ции снов». И мы еще бо­лее приб­ли­жа­ем­ся к прос­т­ран­с­т­ву «во­ды», изу­чая не­оп­ла­то­ни­чес­кую идею «эфир­но­го те­ла фан­та­зии». Вос­п­ри­ятие обус­лов­ле­но ду­шой и за­ви­сит от си­ту­ации ду­ши. Как ска­зал Па­ра­цельс, «глаз ви­дит бла­го­да­ря че­ло­ве­ку, а не че­ло­век бла­го­да­ря гла­зу.» Ду­ша при­да­ет ка­чес­т­во дан­ным вос­п­ри­ятия. Ес­ли ду­ша вя­лая и мо­но­тон­ная, это фик­си­ру­ет­ся во всем уви­ден­ном и ус­лы­шан­ном. Сог­лас­но тра­ди­ци­он­но­му зна­нию, «те­ло ду­ши» сос­то­ит из тех же че­ты­рех эле­мен­тов, толь­ко бо­лее суб­тиль­ных. В сов­ре­мен­ную эпо­ху, и это оче­вид­но, зем­ля до­ми­ни­ру­ет в «те­ле ду­ши». От­сю­да ду­шев­ная су­хость, хо­лод­ность, пас­сив­ность, эмо­ци­ональ­ная стан­дар­ти­за­ция. Сов­ре­мен­ный со­ци­ум пос­т­ро­ен на нор­ма­тив­ных осях, лю­бое от­к­ло­не­ние суть бе­зу­мие, кош­мар, пер­вер­сия, ор­гия и т. д., сов­ре­мен­ная «кол­лек­тив­ная» ду­ша от­рав­ле­на стра­хом и его про­из­вод­ны­ми - ра­цио, рас­че­том, от­чуж­де­ни­ем. По­это­му. Для сов­ре­мен­ных лю­дей рас­сказ о во­ин­с­т­ве Ди­они­са - вы­мы­сел, фик­ция, фри­воль­ная ле­ген­да. «Рев­ни­вая мно­го­ре­чи­вая Ге­ра ука­за­ла ти­та­нам фи­ал­ко­вый луг, где от­ды­хал Ди­онис Заг­ре­ос. Вот наш зло­коз­нен­ный враг, лю­би­мые и пос­луш­ные сы­новья ма­те­ри Геи. Он хо­чет по­ко­рить вас, об­ра­тить в бы­ков, что­бы вы, за­ды­ха­ясь под тяж­ким яр­мом, ис­тер­зан­ные ос­т­рым сти­му­лом, от лу­ны до но­вой лу­ны бо­роз­ди­ли зем­лю. Он нас­ме­ха­ет­ся над При­апом и хо­чет вас кас­т­ри­ро­вать. Ес­ли не убь­ете его, луч­ше вам не ро­дить­ся: Ти­та­ны отыс­ка­ли фи­ал­ко­вый луг, уви­де­ли об­на­жен­ную спя­щую де­вуш­ку и наб­ро­си­лись на нее, не в си­лах удер­жать при­апи­чес­ких сво­их же­ла­ний. Она ус­коль­з­ну­ла и раз­дал­ся смех, по­доб­ный гу­лу лес­но­го по­жа­ра или шу­му во­до­па­да. И де­вуш­ка рас­та­яла в фи­ал­ках и на­ча­лась иг­ра прев­ра­ще­ний Ди­они­са, ко­то­рая в мис­те­ри­ях на­зы­ва­ет­ся син­дес­мос»:(Нонний. Де­яния Ди­они­са) Дра­ма и мис­те­рия Ди­они­са ак­ти­ви­зи­ру­ют­ся в нап­ря­жен­нос­ти эро­ти­чес­ко­го прос­т­ран­с­т­ва. Что это? Ка­кой смут­ной ин­ту­ици­ей при­кос­нуть­ся к тре­пе­ту это­го прос­т­ран­с­т­ва нам, для ко­то­рых все на све­те, вклю­чая и соб­с­т­вен­ную пер­со­ну, разъ­ято на мно­жес­т­во фраг­мен­тов, час­тей, час­тиц, дис­цип­лин, де­та­лей. Ес­ли мы рас­п­лы­вем­ся в прель­с­ти­тель­ном сне или меч­та­тель­ной сен­сор­нос­тью по­чув­с­т­ву­ем глу­бо­кую си­не­ву не­ба Эл­ла­ды или ше­лест мор­с­кой во­ды на ста­ту­ар­ной резь­бе три­ре­мы, бу­диль­ник, ос­т­рие за­бо­ты вер­нет нас на зем­лю, вер­нее, под власть это­го кос­ми­чес­ко­го эле­мен­та. Фа­тум дво­ич­ной сис­те­мы: ра­бо­та-от­дых, доб­ро-зло, меч­та-ре­аль­ность. Убо­жес­т­во сов­ре­мен­ной эро­ти­ки: са­мо­от­вер­жен­ная лю­бовь - хо­ро­шо, со­до­мия - пло­хо, лас­ко­во-энер­гич­ный мас­саж - хо­ро­шо, кро­ва­вый удар - пло­хо. Ре­гу­ля­ция, пог­ра­нич­ные по­ло­сы, ме­же­вые стол­бы: этот свет - тот свет; жизнь - смерть; сон - ре­аль­ность. Ста­биль­ность, бе­зо­пас­ность - же­лан­ная цель. Слу­чай­ная про­яв­лен­ность из не­бы­тия, тер­пе­ли­вое прод­ви­же­ние по тер­нис­то­му пу­ти ра­бо­ты-дол­га-от­вет­с­т­вен­нос­ти, де­жур­ная ги­бель в про­пас­ти не­бы­тия, фи­ни­та: До­ми­на-ция зем­ли пред­по­ла­га­ет ис­тол­ко­ва­ние вре­ме­ни в ду­хе тем­по­раль­ной пос­ле­до­ва­тель­нос­ти «прош­лое - нас­то­ящее - бу­ду­щее» при не­уло­ви­мом нас­то­ящем. Эти­мо­ло­ги­чес­ки не­вер­ная трак­тов­ка Кро­нос - хро­нос обус­ло­ви­ла стран­ную ин­тер­п­ре­та­цию ми­фа: ес­ли Кро­нос - все­по­жи­ра­ющее вре­мя, ка­ким это об­ра­зом он - царь зо­ло­то­го ве­ка? Од­но из не­до­уме­ний, ко­их пре­дос­та­точ­но. Ве­ра в хро­но­ло­ги­чес­кую пос­ле­до­ва­тель­ность рож­да­ет дру­гие не­ле­пос­ти, к при­ме­ру: при­чин­но-след­с­т­вен­ную связь, «объяс­не­ние» ис­то­ри­чес­ких со­бы­тий, жиз­нен­ный опыт и т. д. Сог­лас­но Ни­ко­лаю Ку­зан­с­ко­му, вре­мя - мо­мент вос­п­ри­ятия, за­ви­ся­ший от по­зи­ции наб­лю­да­те­ля. Но это муж­с­кая по­зи­ция. В тра­ди­ци­он­ном смыс­ле жен­с­кое на­ча­ло ори­ен­ти­ро­ва­но на зем­лю и во­ду, муж­с­кое - на воз­дух и огонь. Пос­ле­до­ва­тель­ное, кон­цен­т­ри­ро­ван­ное жен­с­кое сжа­тие, фал­ли­чес­кий взрыв - этим обус­лов­ле­на все­лен­с­кая ди­на­ми­ка, бес­п­ре­рыв­ная борь­ба по­лов. Ха­рак­тер эпо­хи оп­ре­де­ля­ет до­ми­на­ция то­го или ино­го по­ла. Ба­хо­фен в «Ма­те­рин­с­ком пра­ве» вы­ра­жа­ет сие ка­те­го­ри­чес­ки: «Че­ло­ве­ческая ис­то­рия про­хо­дит под зна­ком кро­ва­вой борь­бы по­лов. Эро­ти­ка, де­ти - ме­то­ды и про­цесс этой борь­бы. Лю­бовь жен­щи­ны и муж­чи­ны не­ве­ро­ят­на и про­тив­на при­ро­де. Толь­ко в мис­ти­чес­кой смер­ти оп­по­зи­ции со­еди­ня­ют­ся, об­ра­зуя ан­д­ро­гин.» Сог­лас­но ор­фи­чес­кой те­ого­нии, в бе­ше­ных тур­бу­лен­ци­ях Ха­оса про­яви­лось се­реб­ря­ное ми­ро­вое яй­цо, от­ку­да выр­вал­ся кры­ла­тый бог-ан­д­ро­гин - Фа­нес или Эрос. Вок­руг это­го бо­га, в нап­ря­жен­нос­ти ат­рак­ций и ре­пуль­сий, при­тя­же­ний и от­тал­ки­ва­ний воз­ник­ла от­но­си­тель­ная оп­ре­де­лен­ность вер­ха и ни­за, не­ба и зем­ли, муж­чи­ны и жен­щи­ны, от­но­си­тель­ная, по­то­му что все со­дер­жит­ся во всем, не­бо в зем­ле, зем­ля в не­бе, муж­чи­на в жен­щи­не, жен­щи­на в муж­чи­не. Эро­ти­чес­кие си­лы соз­да­ют и раз­ру­ша­ют фор­мы кос­мо­са: из­мен­чи­вые и мно­го­ли­кие, они пред­с­тав­ля­ют­ся сек­су­аль­ной страс­тью, элек­т­ри­чес­т­вом, маг­не­тиз­мом, гра­ви­та­ци­ей, кон­цен­т­ра­ци­ей, взры­вом: Гне­ту­щее пред­г­ро­зо­вое том­ле­ние, ли­ку­ющий рас­кат, счас­т­ли­вая мол­ния; «кон­цеп­ция», то есть за­ча­тие в моз­гу, бе­ре­мен­ность во чре­ве па­мя­ти, рож­де­ние идеи, за­мыс­ла: Ес­ли нап­ря­жен­ность дос­тиг­нет «кри­ти­чес­кой точ­ки», фал­лос взор­вет­ся, ес­ли ва­ги­на пе­рес­та­нет воз­буж­дать­ся и при­тя­ги­вать, жен­с­кая суб­с­тан­ция зас­ты­нет в оди­но­чес­т­ве и не­под­виж­нос­ти: Мы упо­ми­на­ли ра­нее: в каж­дой кос­ми­чес­кой сти­хии со­дер­жат­ся три дру­гие. В че­ло­ве­чес­ких су­щес­т­вах, да­ле­ких до со­вер­шен­с­т­ва, эти сти­хии пре­бы­ва­ют в пос­то­ян­ном кон­ф­лик­те - от­сю­да ус­та­лость, бе­шен­с­т­во, не­удов­лет­во­рен­ность. Бог вла­де­ет сво­ей ком­по­зи­ци­ей и мо­жет прет­во­рить лю­бой эле­мент, лю­бой свой «фраг­мент» в но­вое це­лое, нис­коль­ко не ума­ляя пол­но­ты бо­жес­т­вен­но­го бы­тия. К при­ме­ру: юно­ша, рас­па­лен­ный эро­ти­чес­кой гре­зой, уга­ды­ва­ет, смут­но ви­дит в зак­ры­тых гла­зах пре­лес­ти соб­лаз­ни­тель­ной де­ви­цы, но ско­ван­ность, пас­сив­ность ор­га­нов чувств не поз­во­ля­ют ощу­тить ее «ве­со­мость», за­пах, го­лос. Мы, плен­ни­ки тя­гос­ти зем­ной, ска­жем: это ми­раж, об­раз, выз­ван­ный со­от­вет­с­т­ву­ющей при­чи­ной. И здесь рез­кое от­ли­чие сов­ре­мен­но­го взгля­да от ан­тич­но­го. Нам все по­нят­но: вот мысль, вот чув­с­т­во, да­лее шкаф, по­ре­зан­ный па­лец. Де­ви­чий си­лу­эт в рас­па­лен­ном во­об­ра­же­нии проз­рач­ней лун­ных бли­ков на во­де, срав­ни­тель­но со шка­фом прос­то чушь. Ан­тич­ный мир в вы­со­кой сте­пе­ни «фор­ма­лен»: си­лу­эты, зиг­за­ги, очер­та­ния по-раз­но­му тран­с­фор­ми­ру­ют­ся в раз­ных ма­те­ри­аль­ных сти­хи­ях - по­то­му Тео-филь Готье ска­зал в но­вел­ле «Ауриа Мар­сел­ла», что га­ле­ра Кле­опат­ры под ла­зур­ным па­ру­сом про­дол­жа­ет рас­се­кать вол­ны не­ве­до­мых оке­анов.

* * *

«Здесь бо­ло­то, слыш­ны за­па­хи гни­ющих во­до­рос­лей, ска­зал один. Нет, я чув­с­т­вую за­пах воз­буж­ден­ной сам­ки, вос­к­лик­нул дру­гой и ки­нул­ся в за­рос­ли. Там лас­ка­лись две га­мад­ри­ады. Ти­тан от­б­ро­сил од­ну, схва­тил дру­гую и чуть не про­по­рол жес­то­ким пе­ни­сом. Но жен­с­кая ко­жа вне­зап­но прев­ра­ти­лась в че­шую, в реб­рис­тую ко­ру, и ти­тан взвыл: пе­нис сда­ви­ло в дуп­ле. Дре­вес­ные коль­ца сжи­ма­лись все силь­ней, ти­тан с тру­дом выр­вал­ся, ос­та­вив пе­нис на съеде­ние дуп­лу.»

Этот от­ры­вок из «Охо­ты ти­та­нов за Ди­они­сом» не­оп­ла­то­ни­ка Ги­ерок­ла Алек­сан­д­рий­с­ко­го (IV-V век н. э.) лю­бо­пы­тен в раз­ных ас­пек­тах. В от­ли­чие от бо­гов и ге­ро­ев, ти­та­ны, по пре­иму­щес­т­ву, пар­те­но­ге­не­ти­чес­кие по­рож­де­ния Геи, за­ча­тые от фал­ли­чес­ких под­зем­ных вод (де­мо­нов), при­су­щих са­мой ма­те­ри зем­ле, от ее соб­с­т­вен­ных «муж­с­ких ком­по­нен­тов «Ти­та­ны, сле­до­ва­тель­но, воп­ло­ща­ют зем­ное муж­с­кое на­ча­ло, дей­с­т­ву­ющее в жен­с­кой суб­с­тан­ции. Да­лее: ког­да ти­та­ны, в кон­це кон­цов, нас­тиг­ли Ди­они­са в об­ра­зе бы­ка, уби­ли и съели, Зевс ис­пе­пе­лил их мол­ни­ей.

Люди, гла­сит ор­фи­чес­кое пре­да­ние, воз­ник­ли из это­го пеп­ла, зна­чит, в че­ло­ве­чес­кой ма­те­рии при­сут­с­т­ву­ет час­ти­ца Бо­га. Миф впол­не крас­но­ре­чив: Ге­ра не­на­ви­дит всех, кто от­с­та­ива­ет муж­с­кую сво­бо­ду и ав­то­но­мию, Ди­онис - Бог сво­бод­ной эро­ти­ки, опь­яне­ния, кар­на­ва­ла - ее серь­ез­ный про­тив­ник. Мат­ри­ар­хат, сан­к­ци­они­ро­ван­ный Ге­рой, Де­мет­рой, Про­зер­пи­ной, хо­чет пол­но­го под­чи­не­ния муж­чин жен­с­ко­му на­ча­лу. Муж­чи­на - со­от­к­ры­ва­тель две­рей рож­де­ния, ра­бот­ник, за­щит­ник и т. д. Его «на­ка­зы­ва­ют» за буй­ную чув­с­т­вен­ность, как в вы­шеп­ри­ве­ден­ном слу­чае, но это, так ска­зать, в по­ряд­ке ве­щей. Муж­чи­на - раб При­апа - бо­га жиз­ни и смер­ти - дол­жен от­да­вать свою жизнь ра­ди гря­ду­ще­го по­ко­ле­ния - по ан­тич­ной мыс­ли, спер­ма суть мозг вы­те­ка­ющий. Он - Лу­нус, узень­кий серп, же­ла­ющий рас­т­во­рить­ся в жен­с­ком пол­но­лу­нии, дви­же­ние, склон­ное к по­кою, дис­со­нанс, меч­та­ющий раз­ре­шить­ся в кон­со­нан­се, сло­вом, жен­щи­на - це­лое, муж­чи­на - ак­тив­ный ор­ган это­го це­ло­го. По­это­му не­об­хо­ди­мо вос­пи­ты­вать и дрес­си­ро­вать сам­цов смо­ло­ду - этим за­ни­ма­ют­ся жен­щи­ны и «ци­ви­ли­зо­ван­ные» осо­би муж­с­ко­го по­ла. Вся­кие по­пыт­ки ос­во­бож­де­ния от влас­ти ве­ли­ких ма­те­рей прес­туп­ны. Па­ра­диг­ма по­доб­ных дей­с­т­вий - охо­та ти­та­нов за Ди­они­сом. Не­ко­то­рые ан­тич­ные ав­то­ры (Апу­лей, Ги­ерокл, Си­не­зий, Нон­ний) ак­цен­ти­ру­ют от­ли­чие пе­ни­са от фал­ло­са. Пос­коль­ку «сы­новья зем­ли» хо­тят пос­то­ян­но­го со­еди­не­ния с пер­вич­ным жен­с­ким на­ча­лом, их по­ло­вой член од­ноз­нач­но фун­к­ци­она­лен: pe­nis про­ис­хо­дит от pe­net­ra­bel (греч. лат.) - про­ни­кать, прон­зать, сло­во взя­то из сель­с­ко­хо­зяй­с­т­вен­ной об­лас­ти. Иное де­ло phal­los-fas­ci­nos - прин­цип су­гу­бо ди­они­сий­с­кий - царь, страх, окол­до­ва­ние, эк­с­таз. Фал­лос суть про­лон­га­ция сер­д­ца и слу­ша­ет толь­ко сер­д­це. Лю­бое со­вер­шен­с­т­во и лю­бая гар­мо­ния не­мыс­ли­мы без ан­д­ро­ги­нии, то есть без рав­но­дей­с­т­вия двух ос­нов­ных при­род­ных на­чал. Что это зна­чит в дан­ном кон­тек­с­те? Ав­то­но­мия и воз­мож­ность пос­то­ян­ной эрек­ции (ити­фал­ли-чес­кий про­цесс) обус­лов­ле­ны пре­бы­ва­ни­ем в «те­ле ду­ши» жен­с­ко­го су­щес­т­ва. Мы упо­ми­на­ли о юно­шес­ких эро­ти­чес­ких гре­зах - внут­рен­нее око ви­дит смут­ный, ис­че­за­ющий аб­рис, бес­по­кой­ные, из­мен­чи­вые ли­нии и ко­ло­ри­ты - не­раз­ви­тое ри­гид­ное вос­п­ри­ятие не в си­лах ожи­вить и воп­ло­тить так на­зы­ва­емую ил­лю­зию. Соб­лаз­ни­тель­ный об­раз драз­нит, рас­т­рав­ля­ет, бро­са­ет во власть жен­щин зем­ных, что ли­ша­ет жизнь иг­ро­во­го мо­мен­та и при­да­ет ги­бель­ную це­ле­ус­т­рем­лен­ность. Но ког­да эма­на­ции «внут­рен­ней жен­щи­ны» («на­шей Ди­аны» или «внут­рен­ней лу­ны» гер­ме­ти­ки) энер­гич­ны и дей­с­т­вен­ны, об­ре­та­ет­ся не­об­хо­ди­мый про­ти­во­вес и воз­мож­ность ити­фал­ли­чес­кой иг­ры. Ибо пер­вое ус­ло­вие жиз­ни, по­ни­ма­емой как лег­ко­мыс­лен­ная иг­ра - цен­т­ра­ли­зо­ван­ная урав­но­ве­шен­ность. Внут­рен­няя кон­цен­т­ра­ция ус­т­ра­ня­ет од­ноз­нач­ность же­ла­ния, ос­лаб­ля­ет ре­ши­мость «лю­бой це­ной» и «во что бы то ни ста­ло» ов­ла­деть кем-то или чем-то. Лю­бое «иметь», лю­бое «вла­деть» ум­но­жа­ет свя­зи зем­ные, це­лос­т­ность ин­ди­ви­да раз­ру­ша­ет­ся пос­то­ян­ны­ми диф­фе­рен­та­ми. Зем­ная жен­щи­на опас­на не толь­ко сво­ей при­тя­га­тель­нос­тью, но и сво­им прос­т­ран­с­т­вом рав­но­мер­нос­ти, по­коя, ком­фор­та. Для бла­га жен­щи­ны и ее де­тей не­об­хо­ди­мо де­лать день­ги и карь­еру, раз­де­лять­ся на спе­ци­алис­та и «прос­то че­ло­ве­ка», «извле­кать уро­ки» из прош­ло­го, жить ра­ди бу­ду­ще­го и т. д. Раз­ры­ва с этой зем­ной жен­щи­ной и ее цен­нос­тя­ми ни­ког­да не дос­тиг­нуть «умер­щ­в­ле­ни­ем пло­ти», от­ре­ше­ни­ем от все­го зем­но­го, той или иной ас­ке­ти­чес­кой прак­ти­кой - все это впол­не мо­жет при­вес­ти к бе­зу­мию, ис­то­ще­нию, раб­с­т­ву еще бо­лее тяж­ко­му. По­доб­ное ос­лаб­ля­ет­ся ли­бо унич­то­жа­ет­ся по­доб­ным - на­ша Ди­ана, Изи­да или да­ма на­ших грез спо­соб­на суб­ли­ми­ро­вать ду­шу и со­от­вет­с­т­вен­но те­ло - вспом­ним судь­бу Лу­ция из «Зо­ло­то­го ос­ла» Апу­лея.

* * *

Новалис: «Мысль - блед­ное, сла­бое неч­то, мысль толь­ко сон чув­с­т­ва». Вряд ли име­ет­ся в ви­ду со­зер­ца­тель­ное раз­мыш­ле­ние, ско­рее праг­ма­ти­чес­кая так­ти­ка: как дос­тиг­нуть це­ли - прис­ту­пом или пра­виль­ной оса­дой? При­об­рес­ти что-ни­будь и пот­ра­тить­ся ми­ни­маль­но, при­об­рес­ти: де­вуш­ку на час, день­ги лет на пять, ре­пу­та­цию лет на пять­де­сят: Ис­пы­ты­вая бе­ше­ную страсть к жен­щи­не, над­ле­жит это скрыть, так­ти­чес­ки рас­се­ять не­ис­то­вый по­рыв в кру­го­вых приб­ли­же­ни­ях, в мел­ких по­лез­ных под­но­ше­ни­ях. Над по­доб­ным так­ти­ком пос­то­ян­но ви­сит не­уда­ча - мож­но по­пасть «в не­удоб­ное по­ло­же­ние», по­те­рять «с тру­дом за­во­еван­ное»: Ра­цио, про­дик­то­ван­ное стра­хом, раз­ла­га­ет ос­ле­пи­тель­ность в рав­но­мер­ную пос­ле­до­ва­тель­ность и это ан-ти­ди­они­сизм. На­до раз­ру­шить свой дом и пос­т­ро­ить лод­ку, плот, об­ру­бить кор­ни и в сво­бод­ном ре­жи­ме во­ды иг­рать сво­им те­лом, иму­щес­т­вом, ре­пу­та­ци­ей. Жес­то­кий и му­чи­тель­ный про­цесс. Ниц­ше: «Не сле­ду­ет ис­кать нас­лаж­де­ний, нас­лаж­де­ния на­до иметь, ис­кать сле­ду­ет бо­ли и стра­да­ния.» Вряд ли Ниц­ше со­ве­то­вал хрис­ти­ан­с­кое ис­куп­ле­ние или гнус­ный сов­ре­мен­ный «са­до­ма­зо­хизм». В дан­ную эпо­ху нас­лаж­де­ние и стра­да­ние суть ра­ци­ональ­ные оп­по­зи­ции, не­да­ром Фрейд счи­тал, что че­ло­век ори­ен­ти­ро­ван на ан­тис­т­ра­да­ние при по­ис­ке нас­лаж­де­ния. Сов­ре­мен­ный че­ло­век убеж­ден: жизнь - од­но­ра­зо­вый про­цесс здесь и те­перь. При та­ком по­ло­же­нии дел крат­ков­ре­мен­ные ка­ни­ку­лы над­ле­жит ис­поль­зо­вать раз­но­об­раз­но ус­ла­ди­тель­но, ста­ра­ясь из­бе­гать пот­ря­си­тель­ных для здо­ровья эмо­ций. Глу­бо­ко­го сла­дос­т­рас­тия, вы­со­ко­го нас­лаж­де­ния сов­ре­мен­ный че­ло­век не зна­ет и да­же по­ба­ива­ет­ся. Ниц­ше: «Сла­дос­т­рас­тие! Для вся­кой зло­вон­ной тряп­ки, для вся­ко­го гни­ло­го суч­ка - кло­ко­чу­щая печь, но ве­ли­кое обе­ща­ние для силь­ных на­тур.» На­ки­нуться на же­лан­ную жен­щи­ну с но­жом, бро­сить в огонь пач­ку в сто ты­сяч, швыр­нуть пер­чат­ку в над­мен­ную фи­зи­оно­мию ма­дам - Стен­даль, Дос­то­ев­с­кий, Шил­лер, ли­те­ра­тур­ные мо­мен­ты, - «в жиз­ни все ина­че». Но не для лю­дей, при­час­т­ным иным кос­ми­чес­ким сти­хи­ям. Опь­яне­ние, эк­с­таз, бе­зу­мие, вос­торг. Ди­онис в ипос­та­си Вак­ха - бог ви­ног­ра­да и ви­на. «Одер­жи­мые бо­гом ме­на­ды и вак­ха­ны пры­га­ют в бас­сейн, за­пол­нен­ный ви­ног­ра­дом - ку­па­ние и та­нец од­нов­ре­мен­но, де­ре­вян­ный ковш пля­шет в пур­пур­ных, ла­зур­ных, сол­неч­ных от­б­лес­ках. Хо­хот, кри­ки «эвоэ». Вакх пог­ру­жа­ет в пе­нис­тый сок уви­тый плю­щом и зме­иной тра­вой офи­аной тирс. Ког­да ме­на­ды на­ти­ра­ют­ся этой тра­вой, кли­тор вы­рас­та­ет фал­ло­сом. Ор­гия: ста­ри­ки прев­ра­ща­ют­ся в де­тей, жен­щи­ны в муж­чин, муж­чи­ны в жен­щин, те и дру­гие в пан­тер, змей, хищ­ных птиц - рев, сто­ны, кровь, пе­ние. Ри­ту­ал за­кан­чи­ва­ет­ся, бог ис­че­за­ет, на пус­той зем­ле ва­ля­ют­ся нес­час­т­ные стра­даль­цы. Но ме­на­ды и вак­ха­ны, за­быв о преж­ней жиз­ни, дня­ми и но­ча­ми ры­щут по ле­сам и по­лям в по­ис­ках не­ис­то­во­го бо­га суб­ли­ма­ций» (Ва­ле­рий Флакк, Ди­они­сии) Тех­ни­ка эк­с­та­за, тран­с­фор­ма­ция пос­ред­с­т­вом ви­ног­рад­но­го ви­на - пре­ро­га­ти­ва жре­цов Ди­они­са - тре­бу­ет спе­ци­аль­но­го пос­вя­ще­ния. Это не прос­то вве­ден­ный в те­ло ин­г­ре­ди­ент. Ви­но - aurum po­ta­bi­le, пить­евое зо­ло­то, проб­ле­ма гер­ме­ти­ки.

 

Актеон

 

Миф нель­зя ис­сле­до­вать, ин­тер­п­ре­ти­ро­вать, на ос­но­ва­нии ми­фа нель­зя «при­хо­дить к вы­во­дам» на­уч­но­го, пси­хо­ло­ги­чес­ко­го ли­бо нрав­с­т­вен­но­го ха­рак­те­ра, миф прос­то да­ет знать о сво­ем при­сут­с­т­вии - так мол­ния пре­дуп­реж­да­ет бу­зи­ну: «я иду, скры­вай­ся». И это де­ре­во име­ет свой­с­т­во ук­ло­нять­ся от мол­нии. Ми­фы по­вес­т­ву­ют о ге­ро­ях бо­жес­т­вен­но­го про­ис­хож­де­ния и ак­тив­ное прос­т­ран­с­т­во ми­фа не на­ше прос­т­ран­с­т­во суть.

Тогда за­чем ми­фы?

Для «ра­бов божь­их» или обезь­ян дар­ви­низ­ма ни к че­му. Воз­мож­но, для лю­дей, чув­с­т­ву­ющих в кро­ви рас­ка­лен­ную бо­жес­т­вен­ную тень, на бе­ду свою заб­ро­шен­ных в бо­ло­та Га­де­са. Бо­ло­та: «зем­ля», «ма­те­ри­аль­ный мир», «сов­ре­мен­ная эпо­ха» и т. д.

Польский по­эт Бо­лес­лав Лесь­мян - один из этих нес­час­т­ных. Сти­хот­во­ре­ние «Ска­за­ние об Ак­те­оне» на­чи­на­ет­ся с на­ча­ла:

 

Шумит в бо­ру вес­на.

Богиня ку­па­лась в озе­ре.

Подсмотрел.

В на­ка­за­ние прев­ра­ти­ла в оле­ня.

 

Интерпретировать миф не­воз­мож­но, пос­коль­ку не­из­вес­тен «ло­гос» дра­мы. Ак­те­он не прос­то охот­ник, Ак­те­он сын бо­га Арис­тея и, ра­зу­ме­ет­ся, нам не да­но по­нять бо­жес­т­вен­ных кол­ли­зий. Нам да­ны толь­ко пред­по­ло­же­ния. С вы­со­кой сте­пенью ве­ро­ятия мож­но пред­по­ло­жить, что в аре­але по­ли­те­ис­ти­чес­ких ре­ли­гий по­ня­тия смер­ти в смыс­ле иуде­ох­рис­ти­ан­с­т­ва или мат­ри­ар­халь­но­го ате­из­ма не су­щес­т­ву­ет. В про­цес­се «смер­ти» спер­ма­ти­чес­кий эй­дос (у схо­ли­ас­тов la­ten­ta for­ma sub­s­tan­ti­alis) по­ки­да­ет од­ну ма­те­ри­аль­ную сре­ду и пе­ре­хо­дит в дру­гую. В слу­чае Ак­те­она эй­дос пе­ре­хо­дит в «цар­с­т­во лун­ных жи­вот­ных», к чис­лу ко­то­рых от­но­сит­ся олень.

Итак.

Если ус­т­ра­нить из по­ня­тия «смерть» ро­ко­вую тя­гость, миф рас­ска­зы­ва­ет об оче­ред­ной бо­жес­т­вен­ной эк­с­пан­сии в Ха­ос. Ког­да оле­ня-Ак­те­она тер­за­ли со­ба­ки, кап­ли его кро­ви прев­ра­ти­лись в бу­зин­ные де­ревья; бу­зи­на от­ли­ча­ет­ся важ­ны­ми ма­ги­чес­ки­ми свой­с­т­ва­ми и неп­ре­мен­но вхо­дит в сос­тав ме­та­мор­фо­ти­чес­ких филь­т­ров. Та­ко­вой ли­нии раз­ви­тия Бо­лес­лав Лесь­мян не при­дер­жи­ва­ет­ся. Его по­зи­ция, так ска­зать, бо­лее че­ло­ве­чес­кая: прес­туп­ле­ние-на­ка­за­ние. Толь­ко од­ной очень кра­си­вой стро­кой Лесь­мян от­те­ня­ет вы­со­кую мис­те­рию со­бы­тия:

 

Окровавилась веч­ность о лес­ную хвою

 

Присутствие Ди­аны по тан­ген­те за­де­ло этот мир, ок­ра­сив кровью Ак­те­она лес­ную хвою:

 

Смерть, зат­ра­вив пса­ми, урав­ня­ла его с оле­нем

 

Настигла ли Ак­те­она не соб­с­т­вен­ная Ак­те­оно­ва смерть, но чу­жая, оленья? Да, су­дя по сти­хот­во­ре­нию, Лесь­мя­на ин­те­ре­су­ет миф не в его язы­чес­кой эк­с­п­ли­ка­ции, но ро­ман­ти­чес­ки об­раз­но. Мы не мо­жем ут­вер­ж­дать, что миф со­вер­шен­но по­зи­ти­вен и прос­то фик­си­ру­ет си­ту­ацию ме­та­мор­фоз - для по­доб­ных ут­вер­ж­де­ний у нас нет он­то­ло­ги­чес­ких ос­но­ва­ний, а глав­ное - нет кон­к­рет­но­го пе­ре­жи­ва­ния язы­чес­т­ва. В сущ­нос­ти, Ак­те­он знал, что всту­па­ет в «зап­рет­ную зо­ну», в свя­щен­ную ро­щу Ди­аны, зна­чит, он ви­но­вен в лю­бос­т­рас­тии, лю­бо­пыт­с­т­ве, лю­боз­на­тель­нос­ти: из­вес­т­ны дру­гие жер­т­вы по­доб­ной ин­диск-рет­нос­ти - Лу­ций (Апу­лей «Ме­та­мор­фо­зы») пос­т­ра­дал весь­ма ана­ло­гич­но. Кста­ти го­во­ря, пе­ред сце­ной прев­ра­ще­ния Лу­ция в ос­ла, Апу­лей рас­ска­зы­ва­ет о скуль­п­тур­ной груп­пе «Ди­ана - Ак­те­он»: Ди­ана лишь соб­ра­лась ку­пать­ся, но Ак­те­он уже на­по­ло­ви­ну прев­ра­щен в оле­ня - пре­дуп­реж­де­ние, ко­то­рым Лу­ций нап­рас­но пре­неб­ре­га­ет.

Итак.

Почему лю­бо­пыт­с­т­во, лю­боз­на­тель­ность и во­об­ще рез­кий эмо­ци­ональ­ный диф­фе­рент вы­зы­ва­ют столь тя­гос­т­ные пос­лед­с­т­вия? У зна­ме­ни­то­го тру­ба­ду­ра Пей­ре Ви-да­ля (XI­II в.) есть бал­ла­да та­ко­го, при­мер­но, со­дер­жа­ния: нек­то до­нель­зя го­лод­ный пос­ле дли­тель­ных ски­та­ний, встре­ча­ет ста­до овец, раз­ры­ва­ет яг­нен­ка, по­жи­ра­ет и, убе­гая от пас­ту­ха, прев­ра­ща­ет­ся в вол­ка. Пос­ле дли­тель­ной гон­ки со­ба­ки нас­ти­га­ют его и заг­ры­за­ют. В кон­це бал­ла­ды Ви­даль, сре­ди раз­ных тол­ко­ва­ний, да­ет и та­кое: че­ло­век суть сфе­ра, и каж­дое же­ла­ние дол­ж­но, так ска­зать, урав­но­ве­ши­вать­ся кон­т­р­же­ла­ни­ем. Не по­ка­жет­ся ли нам по­доб­ное воз­зре­ние нес­коль­ко бес­к­ры­лым и прес­ным? «Хо­чу быть дер­з­ким, хо­чу быть сме­лым, хо­чу одеж­ды с те­бя сор­вать», - вос­к­лик­нул Кон­с­тан­тин Баль­монт.

С ко­го?

«Почему нель­зя сни­мать пок­ры­ва­ло со ста­туи Изи-ды?» - так на­зы­ва­ет­ся текст Люд­ви­га Кла­ге­са ка­са­тель­но из­вес­т­ной бал­ла­ды Шил­ле­ра. Юно­ша учит­ся у жре­цов Са­иса тай­но­му зна­нию и, не­тер­пе­ли­вый, хо­чет снять пок­ры­ва­ло бо­ги­ни, да­бы поз­нать «все». «Что по­буж­да­ет юно­шу снять пок­ры­ва­ло? Жаж­да поз­на­ния или, про­ще го­во­ря, лю­бо­пыт­с­т­во. Меж­ду жаж­дой поз­на­ния и лю­бо­пыт­с­т­вом нет су­щес­т­вен­но­го раз­ли­чия. Бес­по­кой­с­т­во ра­зу­ма рож­да­ет и то, и дру­гое, а ра­зум бес­по­ко­ит все, чем он еще не об­ла­да­ет. Пос­лед­няя стро­ка бал­ла­ды Шил­ле­ра: «глу­бо­кая грусть до­ве­ла его до ран­ней мо­ги­лы».

Клагес обос­т­ря­ет проб­ле­му и смысл его кни­ги «Дух про­тив ду­ши» та­ков: поз­на­вать - зна­чит уби­вать жизнь.

Более то­го: в про­цес­се поз­на­ния свер­ша­ет­ся двой­ное убий­с­т­во: поз­на­ющий сво­им ана­ли­зом уби­ва­ет объ­ект и, в то же вре­мя, этот акт сме­ща­ет ли­бо во­об­ще унич­то­жа­ет центр сфе­ры его бы­тия. Воз­ра­зят: Ак­те­он, ве­ро­ят­но, не ду­мал «поз­на­вать» бо­ги­ню, а прос­то ос­та­но­вил­ся за­во­ро­жен­ный. Но ведь ан­тич­ные бо­ги «не лю­бят» лю­дей в хрис­ти­ан­с­ком смыс­ле, они иног­да по тем или иным при­чи­нам по­се­ща­ют лю­дей, при­ни­мая тот или иной об­раз. Ак­те­он не мог под­с­мот­реть бо­ги­ню «как она есть», это не­по­силь­ная за­да­ча для че­ло­ве­чес­ких глаз. Но дев­с­т­вен­ная Ди­ана не­на­ви­дит муж­с­кой эро­тизм и пок­ро­ви­тель­с­т­ву­ет пар­те­но­ге­не­зу. Она прев­ра­ти­ла Ак­те­она, из­ме­нив ход ес­тес­т­вен­ной ме­та­мор­фо­зы, в под­в­лас­т­но­го ей зве­ря, в под­в­лас­т­ное ей де­ре­во.

Надо еще учесть иную кон­цеп­цию че­ло­ве­ка в ан­тич­нос­ти, что весь­ма зат­руд­ня­ет лю­бое ис­то­ри­чес­кое ис­сле­до­ва­ние. Гре­чес­кий мир оп­по­зи­ци­онен на­ше­му вот в ка­ком смыс­ле: гре­чес­кое ми­ро­по­ни­ма­ние ори­ен­ти­ро­ва­но на эй­дос и фор­му, ма­те­рия не иг­ра­ет прак­ти­чес­ки ни­ка­кой ро­ли. Че­ло­ве­ка тво­рит «спер­ма­ти­чес­кий эй­дос». Эта ось, тво­ря­щая ду­шу и те­ло, for­ma for­man­te, фор­ма фор­ми­ру­ющая, соз­да­ет раз­ные ми­ры в раз­ных сло­ях ма­те­рии. Эта ось оп­ре­де­ля­ет воз­мож­ную сфе­ру ин­ди­ви­ду­аль­ной жиз­ни. С дру­гой сто­ро­ны, на че­ло­ве­ка дей­с­т­ву­ет for­ma in­for­man­te, фор­ма ин­фор­ми­ру­ющая, то есть ок­ру­жа­ющая сре­да. Эта са­мая сре­да разъ­еда­ет ин­ди­ви­ду­аль­ность, за­ме­щая оную со­ци­аль­ной мо­делью, со­от­вет­с­т­ву­ющей «ду­ху вре­ме­ни».

Греки де­лят лю­дей на две бо­лее или ме­нее чет­ких ка­те­го­рии - сво­бод­ных и ра­бов, арис­ток­ра­тию и плебс. Про­ис­хож­де­ние, на­ци­ональ­ность, ра­са осо­бой ро­ли не иг­ра­ют, все это ка­те­го­рии со­ци­аль­ные, за­ви­ся­щие от слу­чай­нос­тей ма­те­ри­аль­ной ма­ни­фес­та­ции.

Нетрудно здесь рас­поз­нать иде­оло­гию су­гу­бо пат­ри­ар­халь­ную. Афи­на и Апол­лон, за­щи­щая Орес­та на су­де (Эсхил. Эв­ме­ни­ды), го­во­рят: глав­ное - се­мя, зер­но, зем­ля толь­ко пи­та­ет уже про­буж­ден­ную жизнь. От­сю­да со­вер­шен­ное пре­неб­ре­же­ние ма­те­ри­ей, ко­то­рая прос­то рас­це­ни­ва­ет­ся как «чис­тая по­тен­ци­аль­ность», иг­но­ра­ция ес­тес­т­воз­на­ния и през­ре­ние к ра­бо­те. Лю­бо­пыт­но, жер­т­вы гне­ва бо­гов при­суж­да­ют­ся в Га­де­се к мо­но­тон­ной ра­бо­те - Си­зиф, Ок­нос, Да­на­иды. Обыч­но и неп­ра­виль­но под­чер­ки­ва­ет­ся бес­цель­ность и аб­сур­д­ность их за­ня­тий: на­ка­за­ние зак­лю­ча­ет­ся в дли­тель­нос­ти сро­ка, пос­коль­ку лю­бая ра­бо­та во­об­ще, лег­кая или тя­же­лая, по мне­нию гре­ков пе­ри­ода пат­ри­ар­ха­та, бес­цель­на и аб­сур­д­на. И всем, кто раз­де­ля­ет по­доб­ные воз­зре­ния, де­лать в сов­ре­мен­ном ма­те­ри­аль­ном ми­ре не­че­го.

* * *

Эти ре­ми­нис­цен­ции впол­не ле­ги­тим­ны в па­фо­се Бо­лес­ла­ва Лесь­мя­на. Здесь нет ме­та­фо­ри­чес­кой иден­ти­фи­ка­ции и нет срав­не­ния судь­бы ли­ри­чес­ко­го «я» и судь­бы Ак­те­она. Это кон­цен­т­ра­ция тра­ги­чес­ко­го раз­мыш­ле­ния вок­руг ми­фа.

 

Когда-то я был дру­гим.

Лицо еще оза­ре­но зо­ло­тым от­с­ве­том.

Он раз­го­ра­ет­ся в чер­ных злых но­чах.

Я пом­ню свет­лые ли­ки преж­них брать­ев,

Тогда я лю­бил меч­тать,

Теперь блед­нею в при­сут­с­т­вии меч­ты.

 

Почему? По­эту и во­об­ще ар­тис­ту не­че­го де­лать в ми­ре тор­га­шей и кон­су­ма­то­ров, в прос­т­ран­с­т­ве, за­жа­том злой и чер­ной ночью. «В нич­тож­ное вре­мя к че­му по­эт?» (Гель­дер­лин) И Жак Ривь­ер в кон­це кни­ги о Рем­бо: «В сущ­нос­ти, он на­учил нас ка­те­го­ри­чес­кой ис­ти­не: жить в этом ми­ре нель­зя». Что это зна­чит в пла­не пре­ды­ду­щих рас­суж­де­ний? Ре­ши­тель­ный при­ори­тет «фор­мы ин­фор­ми­ру­ющей», по­дав­ле­ние ин­ди­ви­ду­аль­ной па­ра­диг­мы аг­рес­си­ей со­ци­ума. Люд­виг Кла­гес в «Кос­мо­го­ни­чес­ком Эро­се» (отку­да взят фраг­мент о ста­туе Изи-ды) го­во­рит: дух (в его трак­тов­ке, ско­рей все­го, ра­цио) унич­то­жил ду­шу, ны­не на мес­те жи­вых лю­дей - мни­мо-жи­вые лар­вы. Так.

Но так ли раз­ви­ва­ет­ся по­эти­чес­кая мысль Лесь­мя­на?

 

Боже. Я под­с­мот­рел те­бя

И с тех пор дух мой гиб­нет.

Воплощен в че­ло­ве­ка за это прес­туп­ле­ние,

Чуждое те­ло вла­чу в си­янии Божь­его фа­ке­ла,

Погибаю чу­жой, неп­ри­ем­ле­мой смер­тью.

 

Здесь, оче­вид­но, воп­рос не толь­ко в си­ту­ации по­эта эпо­хи су­гу­бо ан­ти­по­эти­чес­кой и ги­бель­ной для жи­вой ду­ши. «Бо­же» сти­хот­во­ре­ния очень и очень на­по­ми­на­ет Бо­га иуде­ох­рис­ти­ан­с­ко­го, пос­коль­ку речь идет о гре­хе, на­ка­за­нии и смер­ти, по­ня­ти­ях, чуж­дых гре­чес­кой ре­ли­гии. Ак­те­он - ге­рой, и его судь­ба столь же ко­ло­рит­на как судь­ба Ге­рак­ла или Бел­ле­ро­фон­та. При от­сут­с­т­вии ан­т­ро­по­цен­т­риз­ма, в ми­ре ме­та­мор­фоз, миф об Ак­те­оне от­чуж­ден от «гре­ха», «па­де­ния», от вся­ко­го «пес­си­миз­ма», что бе­зус­лов­но чув­с­т­ву­ет­ся в сти­хот­во­ре­нии Лесь­мя­на «Ска­за­ние об Ак­те­оне»:

 

Гибну, вбро­шен­ный в че­ло­ве­чес­кое те­ло

Как в гру­бую хол­с­ти­ну:

…Это не я - да­же в се­кун­ду смер­ти.

В зак­ры­тых гла­зах - кро­ва­вый кош­мар оле­ня.

Напрасно взы­ваю о по­мо­щи,

Гибну. Че­ло­век.

 

Бесповоротно. Воп­ло­щен­ное в че­ло­ве­ка ли­ри­чес­кое «я» не ви­дит ре­ши­тель­но ни­ка­ких пер­с­пек­тив. Фик­са­ция и ее про­из­вод­ное - без­на­деж­ность ха­рак­те­ри­зу­ет но­вое ми­ро­воз­зре­ние. Лю­ди уве­ре­ны: они имен­но то, за что се­бя и дру­гих при­ни­ма­ют, лю­ди «поз­на­ют» объ­ект с целью вы­яс­не­ния его «пос­то­ян­ной». Но в сущ­нос­ти у мо­но­те­ис­тов толь­ко од­на пос­то­ян­ная - смерть. Как счи­та­ет не без ос­но­ва­ний Люд­виг Кла­гес, юно­ша из бал­ла­ды Шил­ле­ра, под­няв пок­ры­ва­ло ста­туи Изи­ды, об­на­ру­жил: смерть. Лю­ди но­вой эпо­хи склон­ны при­ни­мать за це­лое слу­чай­ную ком­би­на­цию фраг­мен­тов, иден­ти­фи­ци­ро­вать имя и но­си­те­ля име­ни, сущ­ность и ее суб­с­тан­цию - де­ло для гре­чес­кой ре­ли­гии не­воз­мож­ное. Тра­гизм сти­хот­во­ре­ния Лесь­мя­на объ­яс­ня­ет­ся тра­гиз­мом мо­но­те­ис­ти­чес­ко­го взгля­да, не­сов­па­де­ния двух кон­цеп­ций че­ло­ве­ка.

Понятно, как во вся­кой силь­ной по­эзии, здесь та­ит­ся за­гад­ка: кто вбро­шен, втис­нут в че­ло­ве­чес­кое те­ло, кто это?

 

Melos

 

Говорят: пло­хое «нас­т­ро­ение», кто-то «рас­стро­ен», ме­ня «рас­стро­или», его «нас­т­ро­или»: за или про­тив и т. д. Строй, нас­т­рой - му­зы­каль­ные тер­ми­ны. Му­зы­ка. Фер­ма­ты, фор­ман­ты, ме­лиз­мы, глис­сан­до - спе­ци­аль­ные сло­ва. Му­зы­ка с дав­них пор при­над­ле­жит спе­ци­алис­там. Му­зы­кой ув­ле­ка­ют­ся смо­ло­ду, по­се­ща­ют за­ня­тия, ба­ра­ба­нят гам­мы, тас­ка­ют фут­ля­ры, вы­ти­ра­ют зап­ле­ван­ный мун­д­ш­тук, во­ру­ют скрип­ки Стра­ди­ва­ри и т. д. Сов­ре­мен­ная за­ра­за «ге­ни­аль­нос­ти» от­ра­ви­ла му­зы­ку преж­де все­го: пи­анист тря­сет вдох­но­вен­ной гри­вой, вкрад­чи­во лас­ка­ет кла­ви­ши, по­том бум-м-м - пол­ноз­вуч­ный ак­корд пот­ря­са­ет пуб­ли­ку, воз­буж­ден­ную инъ­ек­ци­ей Бет­хо­ве­на, Шо­пе­на, еще ко­го-ни­будь.