Артюр Рембо и открытая герметика

 

(две гипотезы)

 

I. Море

 

Стихотворения и по­эмы в про­зе поз­д­не­го Рем­бо от­ли­ча­ют­ся глав­ны­ми ат­ри­бу­та­ми ка­чес­т­вен­ных гер­ме­ти­чес­ких тек­с­тов: они ин­то­на­ци­он­но энер­гич­ны, изощ­рен­ная ком­по­зи­ция ос­тав­ля­ет впе­чат­ле­ние пла­ванья и по­ле­та; их тем­но­та при­тя­ги­ва­ет чуж­дой глу­би­ной, драз­нит мер­ца­ни­ем лож­но раз­га­дан­ных смыс­лов. Так пи­са­ли Раб­ле, Шек­с­пир и Си­ра­но де Бер­же­рак, так стро­или свои про­из­ве­де­ния фран­цуз­с­кие эзо­те­ри­чес­кие по­эты XVII ве­ка - Бе­ро­альд де Вер­виль и Эс­то де Мю­из­ман. Па­ра­док­саль­ная си­ту­ация гер­ме­ти­ки: от­к­ры­тая зак­ры­тость и ве­се­лая та­ин­с­т­вен­ность. Это со­от­вет­с­т­ву­ет мно­го­об­раз­ным за­ня­ти­ям Гер­ме­са: в ка­чес­т­ве иро­нич­но­го тор­гов­ца он «обра­ща­ет дра­го­цен­нос­ти в уг­ли» (Пав­са­ний); в ка­чес­т­ве лов­ко­го во­ра де­мон­с­т­ри­ру­ет тще­ту вся­кой соб­с­т­вен­нос­ти; под ви­дом ни­ще­го ста­ри­ка ве­дет кан­ди­да­та сквозь ужа­сы элев­зин­с­кой пе­ще­ры; в ро­ли Трис­ме­гис­та он, ве­тер, при­да­ет пнев­ма­ти­чес­кий смысл ра­бо­те с ма­те­ри­ей. Гер­мес мо­жет от­час­ти или пол­нос­тью сов­па­дать с Ди­они­сом и Апол­ло­ном, рав­но как Гес­тия - с Де­мет­рой и Ре­ей. Он - дьявол иуде­ох­рис­ти­ан­с­кой дог­мы, шут, чья двуц­вет­ная одеж­да с вер­ти­каль­ной по­ло­сой по­се­ре­ди­не сим­во­ли­зи­ру­ет вез­де­сущ­ность в прос­т­ран­с­т­ве и вре­ме­ни, а бу­бен­чи­ки на ду­рац­ком кол­па­ке на­по­ми­на­ют о веч­ной ак­ту­аль­нос­ти мо­мен­та, он - Мер­ку­рий фи­ло­со­фов, «яд», уби­ва­ющий все ка­чес­т­ва ма­те­рии, кро­ме чис­той по­тен­ци­аль­нос­ти.

Проявленной ам­би­ва­лен­т­нос­тью Гер­ме­са объ­яс­ня­ют­ся две тен­ден­ции, а не кон­к­ре­ти­зи­ро­ван­ные шко­лы. Приб­ли­зи­тель­но го­во­ря, бо­лее и ме­нее зак­ры­тая, цен­т­рос­т­ре­ми­тель­ная и цен­т­ро­беж­ная. В пер­вом слу­чае, этот мир приз­на­ет­ся «луч­шим из воз­мож­ных ми­ров» (Авгус­тин, Лей­б­ниц), а че­ло­век - су­щес­т­вом ре­ли­ги­оз­ным и Дос­та­точ­но хо­ро­шо схе­ма­ти­зи­ро­ван­ным.

Подобное воз­зре­ние пред­по­ла­га­ет кре­аци­онис­т­с­кую ги­по­те­зу, из­на­чаль­ную «устро­ен­ность» ми­ра и фун­к­ци­ональ­ность че­ло­ве­ка в прос­т­ран­с­т­вен­но-вре­мен­ных ус­ло­ви­ях дан­ной ус­т­ро­ен­нос­ти. При та­ких па­ра­мет­рах раз­ви­ва­ют­ся хри­зо­пея и спа­ги­рия (тран­с­му­та­ция ме­тал­лов и ми­не­ра­лов в зо­ло­то и дра­го­цен­ные кам­ни, по­иск элик­си­ров мо­ло­дос­ти и дол­го­ле­тия), рав­но как по­пыт­ки уч­реж­де­ния цар­с­т­ва Бо­жия на зем­ле. Это обус­лов­ле­но араб­с­кой ал­хи­ми­ей и ме­ди­ци­ной, хрис­ти­ан­с­кой хи­ли­ас­ти­кой. Здесь язы­чес­кий Гер­мес выс­ту­па­ет в до­воль­но скром­ной, од­на­ко су­щес­т­вен­но не­об­хо­ди­мой ро­ли «ве­ли­ко­го ма­ги­чес­ко­го аген­та» (Эпи­фас Ле­ви), здесь че­ло­век, ут­вер­ж­ден­ный в ре­ли­ги­оз­ных прин­ци­пах, же­ла­ет с по­мощью тай­ной муд­рос­ти при­об­рес­ти неч­то боль­шее чем мо­гут ему поз­во­лить за­ко­ны при­ро­ды.

Вторая тен­ден­ция от­ли­ча­ет­ся от­к­ры­тос­тью и цент-ро­беж­нос­тью. Нет уве­рен­нос­ти в за­ко­нах при­ро­ды и нет убеж­ден­нос­ти в кре­аци­онис­т­с­кой иуде­ох­рис­ти­ан­с­кой дог­ме. Иего­ва не тво­рец, но злой де­ми­ург, все тес­нее сжи­ма­ющий мир ле­дя­ны­ми коль­ца­ми вре­ме­ни, - так по­ла­га­ли не­ко­то­рые гнос­ти­ки, ка­та­ры и там­п­ли­еры. В язы­чес­ком не­оп­ла­то­низ­ме встре­ча­лись ана­ло­гич­ные со­об­ра­же­ния. Рос­цел­лин (IV век н. э.): «По­ис­тине ужа­сен зме­иный век Алек­то. Вос­п­рял Пи­фон - иудей­с­кий Иего­ва, и нес­лы­хан­ную борь­бу ве­дет с ним Апол­лон, ко­то­ро­го хрис­ти­ане име­ну­ют Лю­ци­фе­ром». [79] Весь­ма спра­вед­ли­вое срав­не­ние, ибо иуде­ох­рис­ти­ан­с­кое «вре­мя» - ка­те­го­ри­чес­кая ра­ци­ональ­ность - нас­ти­га­ет че­ло­ве­ка в каж­дой точ­ке бы­тия, опу­ты­вая дог­ма­ми, обя­за­тель­с­т­ва­ми, су­ет­ли­вос­тью, це­ле­со­об­раз­нос­тью, при­чем все это ужи­ва­ет­ся с раз­мыш­ле­ни­ями об эк­зис­тен­ци­аль­ном аб­сур­де.

Для не­оп­ла­то­ни­чес­ко­го гер­ме­тиз­ма проб­ле­ма­тич­но ре­ши­тель­но все: это ес­тес­т­вен­но при от­сут­с­т­вии бо­жес­т­вен­ных Со­бы­тий. Ес­ли че­ло­век не Ахилл, Ге­ракл, Одис­сей, Эней, его це­пи и па­ра­мет­ры во­об­ще не­оп­ре­де­ли­мы, сло­вом, в та­ком ва­ри­ан­те, «че­ло­век» и «ге­рой» си­но­ни­мич­ны. Что­бы об­рес­ти ре­аль­ность, то есть бо­жес­т­вен­ную ре­аль­ность, на­до вый­ти из под кон­т­ро­ля зло­го де­ми­ур­га, выр­вать­ся из жес­то­ких пут вре­ме­ни. Речь, сле­до­ва­тель­но, об ос­во­бож­де­нии, а не о ма­ги­чес­ком улуч­ше­нии бы­тия. Си­ту­ация нес­коль­ко на­по­ми­на­ет араб­с­кую сказ­ку о Син­д­ба­де в цеп­ких объ­яти­ях шей­ха мо­ря: Син­д­бад смог ос­во­бо­дить­ся, толь­ко опь­янив страш­но­го ста­ри­ка ви­ног­рад­ным со­ком. Итак: Гер­мес унич­то­жа­ет они­ри­чес­кие ту­ма­ны прош­ло­го [80] и воль­но или не­воль­но про­ек­ти­ру­емо­го бу­ду­ще­го, ут­вер­ж­дая нап­ря­жен­ную ак­ту­аль­ность мо­мен­та. Сло­во «мо­мент» в дан­ном слу­чае лишь эв­фе­мизм, ме­та­фо­ра не­по­нят­но­го суб­с­тан­ти­ва. Ка­те­го­рия вре­ме­ни в ан­тич­ном ми­ре, нес­мот­ря на мно­го­чис­лен­ные ис­сле­до­ва­ния, ос­та­ет­ся весь­ма эниг­ма­тич­ной. Сей­час не­воз­мож­но пред­с­та­вить жи­вое пе­реп­ле­те­ние из­мен­чи­вых вре­мен вне тем­по­раль­но­го уни­та­риз­ма. «Вре­мя - ре­бе­нок иг­ра­ющий, ре­бе­нок на тро­не», - ска­зал Ге­рак­лит. И мно­го поз­д­нее не­оп­ла­то­ник Си­ри­ан (IV век н. э.) до­ба­вил: «Вре­мя - мла­де­нец бо­ги­ни Эос, он иг­ра­ет со звез­да­ми».

Мы хо­тим про­ци­ти­ро­вать од­ну из по­эм Les Il­lu­mi­na­ti­ons, ко­то­рая на­зы­ва­ет­ся «За­ря». Этой ци­та­той мы вов­се не же­ла­ем под­т­вер­дить воз­мож­ные не­оп­ла­то­нов­с­кие ув­ле­че­ния по­эта или эзо­те­ри­чес­кий смысл по­эмы - со­об­ще­ния. Не­лег­кое и неб­ла­го­дар­ное де­ло - улов­лять ху­до­жес­т­вен­ный текст в те­не­та ка­кой-ли­бо док­т­ри­ны и пе­ре­во­дить мни­мо за­шиф­ро­ван­ное в ил­лю­зор­но по­нят­ное.

Сближения, ас­со­ци­ации, ил­лю­зии…

 

Я рас­к­рыл ру­ки лет­ней за­ре.

Еще не ожив­ле­ны фа­са­ды двор­цов.

Еще нед­виж­на во­да.

Теневая по­ло­са еще не по­ки­да­ла лес­ной тро­пин­ки.

Я шел в неж­ных и теп­лых ду­но­ве­ни­ях,

в бес­шум­ном взма­хе крыль­ев,

под взгля­да­ми дра­го­цен­ных кам­ней.

Неизвестный цве­ток ска­зал мне свое имя.

Это бы­ло в свет­лых и смут­ных бли­ках тро­пин­ки.

Я зас­ме­ял­ся - в пих­тах пля­сал бе­ло­ку­рый во­до­пад.

На се­реб­рис­той пих­то­вой вер­ши­не та­илась бо­ги­ня.

И тог­да я под­нял ее пок­ры­ва­ла од­но за од­ним.

Проворными ру­ка­ми на ал­лее.

На рав­ни­не воз­вес­тил пе­ту­ху ее по­яв­ле­ние.

Город. Она про­па­да­ла сре­ди со­бо­ров,

и я, как ни­щий, гнал­ся за ней по мра­мор­ным на­бе­реж­ным.

В кон­це до­ро­ги, близ ро­щи лав­ров,

я ок­ру­жил бо­ги­ню ее пок­ры­ва­ла­ми

и слег­ка по­чув­с­т­во­вал ве­ли­ча­вое те­ло.

Заря и ди­тя упа­ли к под­но­жию ро­щи.

Пробуждение. Пол­день.

(«Aube)»

 

За пос­лед­ние пол­ве­ка ста­ло яс­но, что нель­зя по­ни­мать под не­оп­ла­то­низ­мом толь­ко ре­но­ва­цию Пла­то­на в ду­хе Пло­ти­на, Ям­в­ли­ха, Прок­ла и Да­мас­ки­на. Уг­луб­лен­ная ра­бо­та над эти­ми i клас­си­ка­ми, от­к­ры­тие но­вых тек­с­тов Плу­тар­ха Афин­с­ко­го. Си­не­зия и Прис­ци­ана, изу­че­ние ев­ро­пей­с­ких не­оп­ла­то­ни­ков от XV до XVI­II ве­ков - все это при­ве­ло к вы­во­ду о не­ве­ро­ят­ной слож­нос­ти дан­но­го яв­ле­ния. Труд­но клас­си­фи­ци­ро­вать не­оп­ла­то­низм, от­де­лив его от ор­фи­ки, гно­зи­са, мис­те­ри­аль­ных и те­ур­ги­чес­ких уче­ний. [81] Что­бы не заб­лу­дить­ся в по­доб­ных деб­рях, пос­та­ра­ем­ся ак­цен­ти­ро­вать два су­щес­т­вен­ных по­ло­же­ния: во-пер­вых, не­оп­ла­то­ни­ки смяг­ча­ют ду­ализм Пла­то­на сту­пен­ча­той иерар­хи­ей бы­тия - каж­дая сту­пень име­ет неч­то от пре­ды­ду­щей и пос­ле­ду­ющей; во-вто­рых, здесь осо­бое зна­че­ние по­лу­ча­ет эфир­ное (квин­тэс­сен­ци­аль­ное) те­ло ду­ши, прос­т­ран­с­т­во пнев­мы, в ко­то­ром при­сут­с­т­ву­ет или от­сут­с­т­ву­ет те­ло ма­те­ри­аль­ное. Са­мо со­бой ра­зу­ме­ет­ся, это рез­ко ме­ня­ет нап­рав­лен­ность ак­тив­но­го поз­на­ния: речь мо­жет ид­ти не о «спа­се­нии ду­ши», но о чрез­вы­чай­но тон­ком от­де­ле­нии ду­ши от те­ла. За­чем? Преж­де все­го, на­до нем­но­го поз­на­ко­мить­ся с кон­цеп­ци­ей «жиз­нен­но­го ума», про­ни­зы­ва­юще­го лю­бое ма­те­ри­аль­ное те­ло. В не­оп­ла­то­низ­ме нет «апри­ор­нос­ти» и «тран­с­цен­ден­т­нос­ти» в кан­тов­с­ком смыс­ле: в кос­мо­се, то есть де­ми­ур­ги­чес­ки ор­га­ни­зо­ван­ной час­ти ха­оса, все ком­по­нен­ты вза­имос­вя­за­ны. От­сю­да иерар­хи­чес­ки раз­де­лен­ная че­ты­рех­час­т­ная ком­по­зи­ция ду­ши: ду­ша не­бес­ная, ра­ци­ональ­ная, жи­вот­ная, рас­ти­тель­ная (ani­ma ce­les­tis, ra­ti­ona­lis, ani­ma-lis, ve­ge­ta­bi­lis). Пос­ле ка­тас­т­ро­фы (рас­п­ри бо­гов, в дан­ном слу­чае) и на­ру­ше­ния кос­ми­чес­кой гар­мо­нии на­чал­ся рас­пад струк­ту­ры мик­ро­кос­ма. Пос­те­пен­ное от­с­ло­ение квин­тэс­сен­ци­аль-ной ani­ma ce­les­tis при­ве­ло к раз­ру­ше­нию че­ло­ве­чес­кой ком­по­зи­ции. Че­ло­век, прав­да, мо­жет су­щес­т­во­вать и без ani­ma ce­les­tis. Его ра­зум (при­род­ный, жиз­нен­ный) впол­не спо­со­бен кор­рек­ти­ро­вать его рас­ти­тель­но-жи­вот­ные пот­реб­нос­ти и ам­би­ции. Но ра­зум этот - при­род­ный эпи­фе­но­мен, ли­шен­ный не­бес­ных эй­до­сов, [82] под­па­да­ет под власть ха­оти­чес­ких вле­че­ний и от­тал­ки­ва­ний. От­сю­да ощу­ще­ние бес­смыс­лен­нос­ти жиз­ни и все воз­рас­та­ющее не­до­уме­ние ка­са­тель­но ро­ли и сущ­нос­ти че­ло­ве­ка. Дей­с­т­ви­тель­но, вне вли­яния «еди­но­го», в ре­жи­ме «ино­го» че­ло­ве­чес­кую си­ту­ацию мож­но трак­то­вать сколь угод­но ши­ро­ко. [83]

Поэтому на­до пре­дос­та­вить «умное те­ло» (Ямвлих) его соб­с­т­вен­ной судь­бе: его ус­пе­хи и не­уда­чи, лю­бовь и не­на­висть, жизнь и смерть не дол­ж­ны бес­по­ко­ить ис­ка­те­ля; этот «луч­ший из воз­мож­ных ми­ров» кон­та­ми­ни­ро­ван и разъ­еден энер­ги­ями ха­оса, что ис­к­лю­ча­ет ка­кую-ли­бо суб­ли­ма­цию и пер­фек­цию ма­те­ри­аль­но­го суб­с­т­ра­та.

Но как это сде­лать и в ка­кой пер­с­пек­ти­ве?

При лю­бой дег­ра­да­ции в че­ло­ве­ке ос­та­ет­ся се­мя спер­ма­ти­чес­ко­го ло­го­са, for­ma in po­ten­cia, эй­до­лон. Плу­тарх Афин­с­кий на­зы­ва­ет это «не­раз­ру­ши­мой точ­кой пе­ре­се­че­ния ра­зу­ма и чув­с­т­ва». Но для нас важ­на кон­цеп­ция Си­не­зия: фан­та­зия есть све­то­вая сущ­ность пнев­ма­ти­чес­ко­го прос­т­ран­с­т­ва не­бес­ной ду­ши, фан­та­зия - «эсте­зия эс­те­зий», ощу­ще­ние ощу­ще­ний, прин­цип и воз­мож­ность вос­п­ри­ятия, ак­тив­ный центр в пе­ре­се­че­нии ума и ма­те­рии. (Не­че­го и го­во­рить, нас­коль­ко дан­ная кон­цеп­ция про­ти­во­по­лож­на сов­ре­мен­ным воз­зре­ни­ям.) Си­не­зий, один из клас­си­ков ал­хи­мии, име­ну­ет сей «центр» или «не­раз­ру­ши­мую точ­ку» «фи­ло­соф­с­ким зо­ло­том». «Раз­бу­див тай­ную энер­гию ди­она или фи­ло­соф­с­ко­го зо­ло­та, - пи­шет он, - мож­но выр­вать­ся из ци­анеи (исси­ня-чер­ная зме­иная мгла) в све­то­зар­ные прос­т­ран­с­т­ва». [84]

Итак, не­оп­ла­то­ни­чес­кая «фан­та­зия» пер­вос­те­пен­нос-тью сво­ей от­ли­ча­ет­ся от поз­д­них, да­же са­мых сме­лых, трак­то­вок. Это путь «откры­то­го гер­ме­тиз­ма», иг­но­ра­ция уни­фи­ци­ро­ван­но­го вре­ме­ни и уни­фи­ци­ро­ван­ной смер­ти. Ги­бель слу­ча­ет­ся в про­цес­се рас­се­че­ния, раз­ры­ва­ния, вы­са­сы­ва­ния фраг­мен­тов кос­мо­са хищ­ны­ми по­рож­де­ни­ями ха­оса (орк, ночь, ци­анея и т. д.). Ма­те­ри­аль­ный суб­с­т­рат, те­ряя суль­фу­ри­чес­кие и мер­ку­ри­аль­ные ка­чес­т­ва (цвет, энер­гию, блеск, гиб­кость, ле­ту­честь), прев­ра­ща­ет­ся в инер­т­ный об­ло­мок (sal nit­ri). рас­па­да­ясь в «цар­с­т­ве ко­ли­чес­т­ва». От­сю­да ка­те­го­рич­ность от­к­ры­то­го (цен­т­ро­беж­но­го) гер­ме­тиз­ма, на­по­ми­на­ющая ниц­ше­ан­с­кое «па­да­юще­го на­до тол­кать». И здесь, дей­с­т­ви­тель­но, нет мес­та «сос­т­ра­да­нию». Ра­цио, ут­вер­ж­ден­ное на па­мя­ти, ап­ри­ор­ной упо­ря­до­чен­нос­ти и пе­ри­одич­нос­ти, об­ре­че­но. В ре­жи­ме але­ато­ри­чес­ких ста­нов­ле­ний вспо­ми­нать не­че­го и ори­ен­ти­ро­вать­ся не на что. Эво­лю­ции, по­зи­ти­вы, оп­ти­миз­мы - все это ил­лю­зии во­об­ра­же­ния хто­ни­чес­ко­го и бес­к­ры­ло­го.

В дан­ной ин­тер­п­ре­та­ции, во­об­ра­же­ние - сред­няя сту­пень меж­ду хто­ни­чес­кой дей­с­т­ви­тель­нос­тью и фан­та­зи­ей - квин­тэс­сен­ци­аль­ным све­том пнев­мы. Во­об­ра­же­ние - по­ле бит­вы лун­но-хи­ме­ри­чес­ких про­ек­ций. Во­об­ра­же­ние ожив­ля­ет, уби­ва­ет, ра­ду­ет, пе­ча­лит, ком­би­ни­руя об­ра­зы ми­ра се­го. Жен­с­кая суб­с­тан­ция по су­ти сво­ей, «чер­ная лун­ная маг­не­зия». Но «по­эт во­ис­ти­ну по­хи­ти­тель ог­ня», - ска­зал ин­те­ре­су­ющий нас фран­цуз­с­кий ав­тор. Ог­ня не­оп­ла­то­ни­чес­кой фан­та­зии, в дан­ной ин­тер­п­ре­та­ции. Не­оп­ла­то­ни­ки IV-VI ве­ков соз­да­ли ори­ги­наль­ное уче­ние о сво­е­об­раз­ном «чис­том вос­п­ри­ятии», ос­во­бож­ден­ном от вос­по­ми­на­ний и суж­де­ний. [85] Ос­нов­ная те­за при­мер­но та­ко­ва: лю­ди и ок­ру­жа­ющая при­ро­да от­па­ли от бо­жес­т­вен­но­го ми­ро­по­ряд­ка и, сле­до­ва­тель­но, воз­в­ра­ще­ние воз­мож­но лишь «мо­на­ди­чес­ки»; че­ло­ве­ку не­об­хо­ди­мо от­ри­нуть вре­мя и ра­ци­ональ­ный кон­т­роль над вос­п­ри­яти­ем; это край­не опас­но, од­на­ко те­рять в по­те­рян­ном ми­ре аб­со­лют­но не­че­го. Столь рез­кая оцен­ка выз­ва­на, ве­ро­ят­но, за­ка­том язы­чес­кой эпо­хи и от­ри­ца­ни­ем «хрис­ти­ан­с­ко­го ате­из­ма», по вы­ра­же­нию им­пе­ра­то­ра Юли­ана.

Чистое вос­п­ри­ятие. Вос­п­ри­ятие не вы­зы­ва­ет ни вос­по­ми­на­ний, ни спон­тан­ных ре­ак­ций, ни оце­нок. Фан­та­зия как не­ве­до­мый центр не­ве­до­мых ко­ор­ди­на­ции. Ми­ра­жи, сно­ви­де­ния, гал­лю­ци­на­ции вы­тес­ня­ют при­выч­ную, бо­лее или ме­нее ста­биль­ную ре­аль­ность: «Я при­учил се­бя к прос­тым гал­лю­ци­на­ци­ям: я ви­дел очень от­чет­ли­во ме­четь на мес­те за­во­да; шко­лу ба­ра­бан­щи­ков, ус­т­ро­ен­ную ан­ге­ла­ми; ко­ляс­ки на до­ро­гах не­ба… В кон­це кон­цов, я приз­нал свя­щен­ной пу­та­ни­цу в мо­ем моз­гу». (Une sa­ison en en­fer). Лег­ко пред­с­та­вить, к че­му ве­дет по­доб­ный про­цесс: ко «всем фор­мам люб­ви, стра­да­ния, бе­зу­мия». Унич­то­же­ние «я»? Но ка­ко­го «я»? Эфе­мер­ной и чу­же­род­ной кон­с­т­рук­ции на сгус­тив­шем­ся до не­под­виж­нос­ти ту­ма­не ги­по­тез? Ин­ди­ви­ду­аль­ное «я» нель­зя унич­то­жить, ибо это лишь пред­чув­с­т­вие, пус­тот­ная воз­мож­ность, «чер­ный си­лу­эт на чер­ном фо­не» (И. Фи­ла­лет).

Согласно не­оп­ла­то­низ­му, пос­ле ухо­да не­бес­ных бо­гов из че­ло­ве­чес­кой жиз­ни ог­нен­ная пнев­ма [86] пе­рес­та­ла ак­ти­ви­зи­ро­вать ор­га­ны чувств. Пос­те­пен­но ак­цен­ти­ро­ва­лась ре­цеп­ция, во­зоб­ла­да­ла пас­сив­ность вос­п­ри­ятия. Бес­ко­неч­ное мно­го­об­ра­зие ми­ра ста­ло сок­ра­щать­ся, сжи­мать­ся, ди­на­ми­чес­ки и ко­ло­рис­ти­чес­ки тус­к­неть. Рас­т­во­ре­ние в зем­ной ма­те­ри­аль­нос­ти обес­к­ро­ви­ло ор­га­ны чувств и обус­ло­ви­ло до­ми­на­цию ося­за­тель­нос­ти. Мы пе­рес­та­ли ви­деть и на­ча­ли, в из­вес­т­ном смыс­ле, ося­зать гла­за­ми.

Платон счи­тал эф­фект ви­де­ния ре­зуль­та­том дей­с­т­вия двух лу­чей: од­но­го - иду­ще­го от зрач­ка к пред­ме­ту, дру­го­го - от пред­ме­та к зрач­ку. Ког­да пер­вый луч стал уга­сать, мир, ма­ло-по­ма­лу те­ряя иг­ро­вую из­мен­чи­вость, зас­тыл в ка­те­го­рич­нос­ти весь­ма од­ноз­нач­ной. Ес­ли рас­по­ло­жить ор­га­ны чувств по шка­ле эле­мен­тов, по­лу­чит­ся та­кая схе­ма: зре­ние - эфир, слух - огонь, обо­ня­ние- воз­дух, вкус-во­да, ося­за­ние - зем­ля. Эта схе­ма дол­ж­на быть, преж­де все­го, под­виж­на, то есть: в че­ло­ве­чес­кой ком­по­зи­ции не­об­хо­ди­ма не­кая ак­тив­ность эле­мен­тов. Толь­ко при та­ком ус­ло­вии мо­жет воз­ник­нуть жи­вое, вся­кий раз не­ожи­дан­ное ок­ру­же­ние, стре­ми­тель­нос­тью сво­их ме­та­мор­фоз пре­пят­с­т­ву­ющее вы­во­дам и оцен­кам. Но это лег­че ска­зать, чем сде­лать. Мы, ев­ро­пей­цы, вос­пи­та­ны в ра­ци­ональ­ных за­ко­нах бы­тия, мир для нас - неч­то струк­тур­но оди­на­ко­вое. Мы убеж­де­ны, что звук рас­п­рос­т­ра­ня­ет­ся воз­душ­но-вол­но­об­раз­но, и что об оду­ван­чик по­ре­зать­ся нель­зя. Лю­ди ис­кус­ства не яв­ля­ют­ся ис­к­лю­че­ни­ем. Спа­сая ка­чес­т­вен­ные от­тен­ки вос­п­ри­ятия, они ос­тав­ля­ют не­зыб­ле­мой край­не спор­ную об­щую ос­но­ву.

И здесь рас­поз­на­ет­ся нерв но­ва­тор­с­ко­го по­ры­ва Рем­бо. Он хо­чет уяс­нить, что та­кое по­эт и по­че­му он, Рем­бо, «хо­чет быть по­этом». Он на­чи­на­ет с «пред­ва­ри­тель­но­го изу­че­ния», с «дли­тель­но­го, гло­баль­но­го и про­ду­ман­но­го ос­во­бож­де­ния всех чувств». На­до де­цен­т­ра­ли­зо­вать ми­ро­воз­зре­ние, из­в­ра­тить хрис­ти­ан­с­кую «ду­шу», «по­хо­ро­нить дре­во доб­ра и зла», смыть ди­хо­то­мию кре­ще­ния кровью жер­т­вен­но­го бы­ка. И тог­да ро­дит­ся дви­же­ние, бро­же­ние спер­ма­ти­чес­ко­го ло­го­са, ни­чем не спро­во­ци­ро­ван­ное «опьяне­ние», спо­соб­ное ра­зор­вать ра­ци­ональ­ные пу­ти вос­п­ри­ятия. Это - бунт про­тив зем­ной тя­гос­ти, выз­ван­ный про­буж­де­ни­ем квин­тэс­сен­ци­аль­ной мо­на­ды. По­доб­ный раз­рыв дол­жен быть бе­зог­ля­ден и бес­по­ща­ден, ибо ди­хо­то­мия доб­ра и зла, раз­ви­тие и упад­ка, сим­мет­рии и асим­мет­рии, жиз­ни и смер­ти, про­ни­за­ла всю че­ло­ве­чес­кую ре­цеп­цию. «Осво­бож­де­ние чувств» не ог­ра­ни­чи­ва­ет­ся рас­ши­ре­ни­ем тра­ди­ци­он­ной эс­те­ти­ки вво­дом ком­по­нен­тов от­в­ра­ти­тель­но­го и вуль­гар­но­го, это - опе­ра­тив­ная суб­ли­ма­ция, обус­лов­лен­ная гер­ме­ти­чес­ким «пред­ва­ри­тель­ным изу­че­ни­ем». Сти­хий­ный, по ви­ди­мос­ти, про­цесс обос­но­ван «ме­то­дом», о ко­то­ром про­та­го­нист толь­ко до­га­ды­ва­ет­ся. Лю­бая внеш­няя ось в дан­ной кон­к­рет­нос­ти ми­ра уже та­ко­вой не яв­ля­ет­ся - от­сю­да стрем­ле­ние к соб­с­т­вен­ной оси. По сна­ча­ла на­до из­ба­вить­ся от нас­лед­с­т­вен­ных и об­щес­т­вен­ных за­ко­нов вос­п­ри­ятия, от ка­но­нов нрав­с­т­вен­но­го и без­н­рав­с­т­вен­но­го, прек­рас­но­го и урод­ли­во­го. Это из­бав­ле­ние от­ме­че­но у Рем­бо драс­ти­чес­кой об­раз­нос­тью («ли­лии - клис­ти­ры эк­с­та­за», «соп­ли ла­зу­ри») и край­ней дис­со­нан­т­нос­тью:

 

Trouve, aux abords de Bo­is, qui dort,

Les fle­urs, pa­re­il­les a des muf­les,

D'ou ba­vent des pom­ma­des d'or Sur

les che­ve­ux som­b­res des Buf­fles!

 

(Найди в пред­две­рии спя­ще­го ле­са

Цветы, по­доб­ные мор­дам

Откуда со­чит­ся зо­ло­тая по­ма­да

На зло­ве­щие во­ло­сы буй­во­лов!)

 

«Что го­во­рят по­эту ка­са­тель­но цве­тов»

Можно воз­ра­зить: при­чем здесь иная струк­ту­ра вос­п­ри­ятия? Это юно­шес­кий вы­зов эс­те­ти­ке Пар­на­са, ши­ро­кое по­ни­ма­ние ме­та­фо­ры. Спра­вед­ли­во. Од­на­ко та­кое по­ни­ма­ние уже пред­по­ла­га­ет во­лю к тран­с­фор­ма­ции, пред­чув­с­т­вие ак­ти­ви­за­ции внут­рен­не­го зре­ния. Ме­та­фо­ра есть ди­на­ми­чес­кая про­яв­лен­ность фан­та­зии - прин­ци­па и ус­ло­вия вос­п­ри­ятия. Пусть она вы­ра­жа­ет­ся по­то­ком не­су­раз­ных ви­де­ний, ми­ра­жей, де­ли­ров. Чем ско­рей рас­та­ют «точ­ки опо­ры», тем луч­ше. «Ме­тод» фан­та­зии, опь­яне­ния, чис­той бес­п­ред­мет­ной люб­ви ве­дет в ат­мос­фе­ру стран­ной, бо­лее или ме­нее цик­ли­чес­кой сис­те­мы эфир­но­го те­ла, ор­га­ни­зо­ван­но­го ди­оном, фи­ло­соф­с­ким зо­ло­том.

Устойчивая склон­ность к та­ко­го ро­да иде­ям оз­на­ча­ет ве­ру в ма­ги­чес­кое зна­ние да­ле­ко­го прош­ло­го и от­ри­ца­ние сте­зи пред­шес­т­вен­ни­ков не­пос­ред­с­т­вен­ных. Они, соз­дав­шие сов­ре­мен­ное на­пол­не­ние прос­т­ран­с­т­вен­но-вре­мен­но­го кон­ти­ну­ума, ут­ра­ти­ли фал­ли­цизм (эро­ти­чес­ки-ин­тел­лек­ту­аль­ную энер­гию, ал­хи­ми­чес­кий «бе­лый суль­фур») и прев­ра­ти­лись в «ра­бов ра­бы­ни» (Бод­лер), в под­дан­ных зем­ной ма­те­рии во­об­ще и зем­ной жен­щи­ны, в час­т­нос­ти. Зем­ная жен­щи­на, рав­ным об­ра­зом, ут­ра­ти­ла не­бес­ную кте­ис (гар­мо­ни­чес­ки ор­га­ни­зу­ющую оза­рен­ность, ал­хи­ми­чес­кий ar­gen­tum vi­vum). Она пе­рес­та­ла быть муж­чи­не ма­терью, же­ной, сес­т­рой (Иси­да - Оси­рис) и прев­ра­ти­лась в зло­ве­щий сек­су­аль­ный фан­том, в праг­ма­ти­чес­кую хи­ме­ру. «Ад жен­щин там, вни­зу» (Une sa­ison en en­fer). Но, для ре­али­за­ции ал­хи­ми­чес­ко­го ре­би­са, муж­чи­не - разъ­ято­му, рас­се­чен­но­му, рас­пы­лен­но­му - не­об­хо­ди­мо най­ти, маг­не­ти­чес­ки прив­лечь не­бес­ное, кон­цен­т­ри­ру­ющее жен­с­кое на­ча­ло, «на­шу Ди­ану» или, сог­лас­но Рем­бо, «на­шу мать Кра­со­ту».

Снег. Взды­ма­ет­ся вы­со­кая Сущ­ность Кра­со­ты. Свист смер­ти. В кру­гах глу­хо ро­ко­чу­щей му­зы­ки рас­ц­ве­та­ет и виб­ри­ру­ет слов­но спектр (приз­рак) это пле­ни­тель­ное те­ло. Баг­ря­ные и чер­ные ра­ны вспы­хи­ва­ют в ос­ле­пи­тель­ной этой пло­ти. Жи­вые ко­ло­ри­ты пе­ре­се­ка­ют­ся, тан­цу­ют, рас­ши­ря­ют­ся вок­руг Ви­де­ния на мес­те соз­да­ния. Виб­ра­ции воз­буж­да­ют­ся, взды­ма­ют­ся, не­ис­то­вость этих эф­фек­тов сме­ши­ва­ет­ся с ги­бель­ным свис­том и хрип­лой му­зы­кой, ко­то­рые мир, да­ле­ко по­за­ди нас, об­ру­ши­ва­ет на мать, на­шу мать Кра­со­ту, - она от­с­ту­па­ет, она раз­рас­та­ет­ся. О! На­ши кос­ти в оде­янии но­во­го те­ла люб­ви…

«Les Il­lu­mi­na­ti­ons. Be­ing be­a­ute­o­us»

Совершенно яс­но, что здесь не­че­го и ду­мать о ка­ких-ли­бо ра­ци­ональ­ных объ­яс­не­ни­ях. Оче­вид­но сле­ду­ющее: это не по­эзия «во­об­ра­же­ния», ком­би­на­ций ори­ги­наль­ных впе­чат­ле­ний от до­воль­но ста­биль­ной дей­с­т­ви­тель­нос­ти, это - опыт фан­тас­ти­чес­кой тран­с­фор­ма­ции вос­п­ри­ятия в не­оп­ла­то­ни­чес­ком смыс­ле. [87] Гер­ме­ти­чес­кая ин­тер­п­ре­та­ция - смут­ное и слож­ное от­ра­же­ние эниг­ма­ти­чес­ко­го тек­с­та.

Что про­ис­хо­дит в по­эме? Фал­ли­чес­кое рож­де­ние эк­с­та­ти­чес­ко­го жен­с­ко­го си­лу­эта, выз­ван­ное ак­тив­нос­тью спер­ма­ти­чес­ко­го ло­го­са. Ави­цен­на так по­яс­ня­ет си­ту­ацию: «Ког­да муж­с­кая си­ла взды­ма­ет сте­бель, од­нов­ре­мен­но сжи­гая кор­ни, и сте­бель до­хо­дит до сре­дин­но­го по­ло­же­ния меж­ду не­бом и зем­лей, на­ша бе­лая ли­лия про­сы­па­ет­ся и рас­к­ры­ва­ет­ся». [88] На­до ска­зать нес­коль­ко слов о «муж­с­кой си­ле», да­бы из­бе­жать двус­мыс­лен­нос­ти. Обыч­ный пе­нис пас­си­вен и, слов­но ком­пас­ная стрел­ка, при­тя­ги­ва­ет­ся жен­с­кой плотью. Име­ет­ся в ви­ду сол­неч­ная фал­ли­чес­кая ось эфир­но­го те­ла (охе­мы), ко­то­рая толь­ко в очень ред­ких слу­ча­ях про­хо­дит че­рез те­ло фи­зи­чес­кое. По­это­му го­во­рить о сход­с­т­ве не­оп­ла­то­ни­чес­кой ал­хи­мии с кун­да­ли­ни-йо­гой или да­осиз­мом сле­ду­ет весь­ма ос­то­рож­но.

Ураническая спер­ма пред­наз­на­че­на для рож­де­ния лун­но­го жен­с­ко­го те­ла в ком­по­зи­ции ан­д­ро­ги­на. «Сте­бель», про­бив зем­ную плот­ность, дос­ти­га­ет сфе­ры лун­но­го хо­ло­да (бе­лой маг­не­зии). Ог­нен­но по­ля­ри­зо­ван­ная спер­ма прев­ра­ща­ет­ся в снег, а за­тем в крис­тал­ли­чес­кие лис­тья (ter­ra fo­li­ata). В страс­т­ной борь­бе ог­ня и льда воз­ни­ка­ет зло­ве­щая фи­гу­ра мер­т­вен­но бе­лой жен­щи­ны (на­шей Ди­аны). Это край­не опас­ный мо­мент: ес­ли про­цесс прек­ра­тит­ся за от­сут­с­т­ви­ем ди­они­сий­с­ко­го ог­ня, опе­ра­то­ра ждет судь­ба Ак­те­она. Ес­ли же про­цесс бу­дет про­дол­жен, «на­ша Ди­ана» об­ре­тет жиз­нен­ный ко­ло­рит и рас­к­ро­ет­ся для ал­хи­ми­чес­ко­го ко­иту­са (myste­ri­um co­nj­un­c­ti­onis): ди­они­сий­с­кий огонь со­еди­нит­ся с «мо­ло­ком де­вы».

«Все фор­мы люб­ви, стра­да­ния, бе­зу­мия» ха­рак­те­ри­зу­ют от­к­ры­тость гер­ме­ти­чес­ко­го по­ис­ка. Труд­но пре­одо­леть фа­таль­ную из­би­ра­тель­ность вос­п­ри­ятия. Здесь не по­мо­гут сти­му­ля­то­ры - пос­ле прек­ра­ще­ния их дей­с­т­вия вос­п­ри­ятие ста­но­вит­ся еще бо­лее пас­сив­ным, чем преж­де, а че­ло­век - еще бо­лее за­ви­сим от внеш­не­го ми­ра. Но по­доб­ная за­ви­си­мость еще не са­мое страш­ное - ку­да опас­ней пси­хо­ло­ги­чес­кая па­ути­на, в ко­то­рую мы за­пу­та­ны из­на­чаль­но. Нор­ма­тив­ные оси в дан­ной об­лас­ти бо­лее ту­ман­ны, не­же­ли в ми­ре фи­зи­чес­ком и бо­лее оп­ре­де­ле­ны «ду­хом Бре­ме­ни» и со­ци­аль­ной по­ли­ти­кой груп­пы.

В сво­ей из­вес­т­ной ра­бо­те «Проб­ле­ма мис­ти­ки и ее сим­во­ли­ка» (1915) Ганс Зиль­бе­рер про­ана­ли­зи­ро­вал опас­нос­ти, свя­зан­ные с по­ис­ком та­ко­го ро­да. Сог­лас­но это­му ав­то­ру, каж­до­му «ана­го­ги­чес­ко­му ас­пек­ту» со­от­вет­с­т­ву­ет «рет­рог­рад­ный ас­пект». Он ин­те­рес­но рас­суж­да­ет о пси­хи­чес­ких де­ви­аци­ях, поч­ти не­из­беж­но со­пут­с­т­ву­ющих мис­ти­чес­ко­му и ре­ли­ги­оз­но­му зкста­зу, о «во­об­ра­жа­емом дос­ти­же­нии фи­ло­соф­с­ко­го кам­ня», о бук­валь­ном по­ни­ма­нии ин­цес­та и об уг­ро­зе ин­тен­сив­ной ин­т­ро­вер­сии. Зиль­бе­рер же­ла­ет сох­ра­нить чис­то­ту мис­ти­чес­ко­го по­ры­ва в эпо­ху тех­ни­чес­ко­го вар­вар­с­т­ва, бес­чис­лен­ных нев­ро­па­тий и ком­п­лек­сов. Он еще ве­рит в ка­кие-то нор­ма­тив­ные оси: в хрис­ти­ан­с­т­во, в пси­хи­чес­кое здо­ровье, в ду­хов­ную эво­лю­цию и т. п. Из вы­шес­ка­зан­но­го яс­но, что это не со­от­вет­с­т­ву­ет по­ис­ку от­к­ры­той гер­ме­ти­ки - в ус­ло­ви­ях по­доб­но­го по­ис­ка на­ша ин­ди­ви­ду­аль­ность и ее внеш­ний мир рас­па­да­ют­ся в гре­зах, ви­де­ни­ях и ми­ра­жах. Ес­ли дос­та­нет сил из­ба­вить­ся от кон­т­ро­ля над вос­п­ри­яти­ем, по­явит­ся шанс на… ис­сле­до­ва­ние: мы смо­жем прос­ле­дить слож­ную цик­ли­чес­кую связь на­ших во­об­ра­жа­емых ма­ни­фес­та­ций. Это ма­те­ма­ти­ка кру­го­вых волн, про­воз­вес­тие «фи­ло­соф­с­ко­го мо­ря», где ис­чез­но­ве­ние или ма­те­ри­аль­ная кон­к­ре­ти­за­ция объ­ек­тов свер­ша­ет­ся в раз­ре­же­ни­ях и сгу­ще­ни­ях (di­la­ta­ti­on, dis­so­lu­ti­on, con­cen­t­ra­ti­on, so­li­di­fi­ca­ti­on). Как толь­ко ор­га­ны чувств ак­ти­ви­зи­ру­ют­ся, в приб­ли­же­нии к сво­ему не­ве­до­мо­му цен­т­ру (фан­та­зии), на­чи­на­ет­ся ос­во­ение но­во­го, бо­лее тон­ко­го, не­же­ли фи­зи­чес­кое те­ло, ма­те­ри­аль­но­го суб­с­т­ра­та. В ал­хи­мии это сим­во­ли­зи­ру­ет­ся мор­с­кой звез­дой или ко­рал­ло­вой вет­вью. Бер­нар Тре­ви­зан (XV век) сле­ду­ющим об­ра­зом опи­сал про­цесс: «Я ви­дел без по­мо­щи глаз, слы­шал без по­мо­щи ушей и не ощу­щал сво­ей суб­с­тан­ции, по­ка вол­на не ко­лых­ну­ла ме­ня, слов­но ко­рал­ло­вую ветвь. Я ви­дел од­нов­ре­мен­но глу­би­ну и вы­со­ту, и все сто­ро­ны све­та и ви­дел, как преж­нее те­ло уда­ля­лось к чер­но­му хол­му». [89]

Это на­по­ми­на­ет рас­суж­де­ние Ям­в­ли­ха о «фи­ло­соф­с­ком от­де­ле­нии ду­ши от те­ла». От­ли­чие «откры­той» гер­ме­ти­ки от «зак­ры­той» на­ли­цо. В «гер­ме­ти­чес­ком зак­ры­том» со­су­де ду­ша (mer­cu­ri­us vi­vum, hu­mi­di­tas ra­di­ca­lis, vit­ri­olum) под дей­с­т­ви­ем ди­они­сий­с­ко­го ог­ня (тай­ный фер­мент, ios) под­ни­ма­ет­ся к вер­х­не­му сво­ду» и «нис­па­да­ет дож­дем» на очи­щен­ное этим ог­нем те­ло (dis­ti­la­tio). Ком­по­зи­ция (че­ло­ве­чес­кая, ми­не­раль­ная, ве­ге­та­тив­ная) [90] бла­го­да­ря кон­так­ту с «фир­ма­мен­том» (вер­х­ним сво­дом) об­ре­та­ет не­бес­ное (квин­тэс­сен­ци­апь­ное) ка­чес­т­во, ибо дис­тил­ля­ци­он­ная ре­тор­та, в из­вес­т­ном смыс­ле, ко­пи­ру­ет мак­ро­косм. Вер­нее, ко­пи­ро­ва­ла, ког­да внеш­ний мир еще на­зы­вал­ся мак­ро­кос­мом или «кос­ми­чес­ким яй­цом». [91] Без та­ко­го убеж­де­ния, без его ин­тел­лек­ту­аль­ных след­с­т­вий, ны­не труд­но уло­ви­мых, со­вер­шен­с­т­во­ва­ние фи­зи­чес­ко­го объ­ек­та пу­тем тран­с­му­та­ции не пред­с­тав­ля­ет­ся воз­мож­ным.

В «зак­ры­той» ал­хи­мии ца­рит прин­цип ана­ло­гии: зо­ло­тая ось гар­мо­ни­чес­ки ус­т­ро­ен­но­го кос­мо­са от­ра­жа­ет­ся зо­ло­той час­ти­цей в каж­дом объ­ек­те. Это не­об­хо­ди­мое ус­ло­вие тран­с­му­та­ции или твор­чес­кой эво­лю­ции объ­ек­та. Но ког­да не­бес­ная твердь рас­ко­ло­лась и рас­к­ры­лась энер­ги­ями «бес­ко­неч­ной все­лен­ной», по­ло­же­ние из­ме­ни­лось ра­ди­каль­но. Уже нель­зя соб­люс­ти прин­цип кос­ми­чес­кой ана­ло­гии, так как на­ру­ши­лись или ис­чез­ли со­от­вет­с­т­вия меж­ду звез­да­ми, сти­хи­ями и дан­нос­тя­ми фи­зи­чес­ко­го ми­ра. Лю­ди, зве­ри, ми­не­ра­лы, рас­те­ния ут­ра­ти­ли ма­ги­чес­кие свой­с­т­ва в сколь­зя­щих, из­мен­чи­вых, неп­ред­с­ка­зу­емых ак­ци­ден­ци­ях. Жиз­нен­ный путь пе­рес­тал со­от­вет­с­т­во­вать пред­наз­на­че­нию, ма­те­рия - фор­ме, ма­не­ра по­ве­де­ния - пси­хо­ло­ги­чес­кой схе­ме, имя ве­щи - ее фун­к­ци­ональ­нос­ти. Си­ту­ация не­дур­но ин­тер­п­ре­ти­ро­ва­на в сюр­ре­алис­ти­чес­кой жи­во­пи­си, нап­ри­мер, в кар­ти­нах Ре­не Маг­рит­та, где под зон­ти­ком на­пи­са­но «клар­нет», а под че­мо­да­ном - «ве­ер».

Этот ядо­ви­тый кли­мат убил не толь­ко хри­зо­пею, но и хрис­ти­ан­с­кую ал­хи­мию, пос­коль­ку по­те­ря те­ле­оло­ги­чес­кой пер­с­пек­ти­вы су­щес­т­вен­но ос­ла­би­ла ве­ру в уни­вер­саль­ную па­на­цею или фи­ло­соф­с­кий ка­мень. Но ес­ли хрис­ти­ане да­ти­ро­ва­ли все­лен­с­кий ка­так­лизм приб­ли­зи­тель­но кон­цом сред­не­ве­ковья, [92] то для язы­чес­ких гнос­ти­ков и не­оп­ла­то­ни­ков это не бы­ло но­вос­тью уже в на­ча­ле хрис­ти­ан­с­кой эры. Од­на­ко нам, жи­ву­щим на за­ка­те двад­ца­то­го ве­ка, без­раз­лич­на да­та ка­так­лиз­ма, ибо все бо­лее обос­т­рен­но чув­с­т­ву­ет­ся его ат­мос­фе­ра и яс­ная без­на­деж­ность су­щес­т­во­ва­ния. Да­же ес­ли лю­ди по­же­ла­ют из­ме­нить си­ту­ацию и за­жить по тра­ди­ци­он­ным за­ве­там - не по­лу­чит­ся ни­че­го: пла­не­та пе­реш­ла во власть ав­то­ге­не­ти­чес­ких ме­ха­ни­чес­ких сис­тем, ис­поль­зу­ющих че­ло­ве­чес­кий мозг как пе­ре­да­точ­ное ус­т­рой­с­т­во.

Открытая гер­ме­ти­ка пред­по­ла­га­ет воз­мож­ность ини-ци­ати­чес­ко­го пу­те­шес­т­вия, без­воз­в­рат­но­го во­яжа. Эс­киз по­доб­но­го пу­те­шес­т­вия впол­не уга­ды­ва­ет­ся в «Пьяном ко­раб­ле», хо­тя в фи­на­ле сти­хот­во­ре­ния ко­рабль со­жа­ле­ет о «ста­рых па­ра­пе­тах Ев­ро­пы» и, так или ина­че, по­во­ра­чи­ва­ет на зем­ной курс. Его «опьяне­ние» обус­лов­ле­но унич­то­же­ни­ем эки­па­жа - это, не осо­бен­но фор­си­руя текст, мож­но со­от­нес­ти с прек­ра­ще­ни­ем дей­с­т­вия нап­рав­ля­юще­го, су­гу­бо зем­но­го ра­цио. Ко­рабль, пре­одо­ле­вая зем­ной дик­тат, по­па­да­ет в не­обыч­ный оке­ан, в сфе­ру ино­го сти­хий­но­го эле­мен­та - «алхи­ми­чес­кой во­ды». Это иная все­лен­ная, не­дос­туп­ная из­ме­ре­нию сог­лас­но по­лю­сам и эк­лип­ти­ке: ее ма­те­ри­ки и ос­т­ро­ва не име­ют пос­то­ян­ных очер­та­ний, ее ка­чес­т­вен­ная бес­п­ре­дель­ность ис­к­лю­ча­ет ка­кое-ли­бо точ­ное поз­на­ние. Од­на­ко это не тран­с­цен­ден­т­ная все­лен­ная - здесь «зем­ля» пос­те­пен­но ус­ту­па­ет ини­ци­ати­ву «во­де». (В «Мор­с­ком пей­за­же» два сти­хий­ных эле­мен­та сме­ши­ва­ют­ся до не­раз­ли­чи­мос­ти). На­рас­та­ющая по­ве­ли­тель­ность «во­ды» ос­во­бож­да­ет энер­гии «воз­ду­ха» и «огня», поз­во­ляя не­бес­ным эй­до­сам пло­дот­вор­но про­ни­кать в бо­лее гиб­кую и ди­на­ми­чес­кую по­тен­ци­аль­ность. Во­ду «жи­во­го оке­ана По­сей­до­на» (Прокл) от­ли­ча­ют осо­бен­ные свой­с­т­ва: Она мо­жет ув­лаж­нять и не ув­лаж­нять ко­жу, ее мож­но ре­зать но­жом, пог­ру­жать ру­ки в ее по­ток, слов­но в ле­бя­жий пух; ее дождь рас­се­ка­ет те­ло, смы­вая сле­ды вре­ме­ни и стра­да­ний; струи ее фон­та­нов за­ви­са­ют в воз­ду­хе, об­ра­зуя в ог­нен­ной пе­не тя­же­лые ты­ся­чец­вет­ные ра­ду­ги [93] «Пьяный ко­рабль» блуж­да­ет «…в По­эме Мо­ря, мо­лоч­но-бе­лой, про­ни­зан­ной звез­да­ми», где сти­хий­ные эле­мен­ты древ­ней кос­мо­го­нии рож­да­ют не­мыс­ли­мые, го­ло­вок­ру­жи­тель­ные пей­за­жи. Не­бо, ночь, се­реб­ря­ные сол­н­ца, пер­ла­мут­ро­вые вол­ны, лед­ни­ки - все это пе­реп­ле­та­ет­ся и рас­т­во­ря­ет­ся в мед­лен­ных рит­ми­чес­ких цир­ку­ля­ци­ях, рас­хо­дя­щих­ся от не­ве­до­мо­го сер­д­ца этой все­лен­ной. Не­бо, не­бе­са - мно­го не­ба, мно­го не­бес. Ми­но­вав «не­ве­ро­ят­ные Фло­ри­ды», ко­рабль, «сво­бод­ный, ды­мя­щий­ся», под­ни­ма­ет­ся из «фи­оле­то­вых ту­ма­нов» и «про­би­ва­ет, как сте­ну, баг­ро­вое не­бо». Прос­ту­па­ют «звез­д­ные ар­хи­пе­ла­ги и ос­т­ро­ва, чьи бе­зум­ные не­бе­са от­к­ры­ты плав­но­му по­ле­ту», - пе­ри­фе­рия ог­нен­ной пнев­мы, приб­ли­же­ние ал­хи­ми­чес­ко­го зо­ло­та. [94]

Корабль наз­ван «веч­ным пря­диль­щи­ком го­лу­бых не­под­виж­нос­тей» - этот ве­ли­ко­леп­ный об­раз не ли­шен из­вес­т­ной точ­нос­ти: Ири­ней Фи­ла­лет пи­сал, что близ «зо­ло­той оси» кон­цен­т­ри­ру­ет­ся «го­лу­бая пус­то­та». Но во­яж про­дол­жа­ет­ся: ура­ган заб­ра­сы­ва­ет ко­рабль в «эфир, где нет птиц», на гра­ни­цу «без­дон­ных но­чей». Да­лее не­воз­мож­но прос­ле­дить ори­ен­та­цию ал­хи­ми­чес­ко­го по­ис­ка. От­сю­да - воп­ро­си­тель­ные стро­ки: «Не в этих ли без­дон­ных но­чах ты сок­ры­та, гря­ду­щая мощь - мил­ли­он зо­ло­тых птиц?». Это ре­зо­ни­ру­ет с од­ним из ал­хи­ми­чес­ких афо­риз­мов: «aurum nos­t­rum aurum avis est» - «на­ше зо­ло­то - птичье (ле­ту­чее) зо­ло­то».

Конец сти­хот­во­ре­ния, в из­вес­т­ной ме­ре, пе­ча­лен: ко­рабль воз­в­ра­ща­ет­ся в зем­ное мо­ре и жа­лу­ет­ся на судь­бу, встре­чая гру­же­ные хлоп­ком су­да и ка­тор­ж­ные пон­то­ны. Но это ка­са­ет­ся дру­гой ли­нии в мно­гоз­нач­нос­ти про­из­ве­де­ния, так как в гер­ме­ти­чес­ком про­цес­се нет ус­пе­хов, не­удач, рас­ц­ве­та и ги­бе­ли. «Пьяный ко­рабль» рас­па­да­ет­ся, слов­но «Арго», но ини­ци­ати­чес­кое пу­те­шес­т­вие не за­вер­ша­ет­ся.

 

II. Афродита Анадиомена

 

Подобно лю­бо­му ев­ро­пей­цу но­во­го вре­ме­ни, Рем­бо не мог не чув­с­т­во­вать ко­лю­че­го бес­по­кой­с­т­ва в хрис­ти­ан­с­кой си­ту­ации бы­тия. И де­ло да­же не в том, что «жить по Еван­ге­лию» спо­со­бен толь­ко свя­той, и что хрис­ти­ан­с­т­во без­мер­но за­вы­си­ло план­ку для эти­чес­ко­го прыж­ка. Де­ло в приз­на­нии эти­чес­ких мак­сим ос­но­во­по­ла­га­ющи­ми, цен­т­раль­но смыс­ло­вы­ми, на­сущ­ны­ми для всех. Пра­ви­ла по­ве­де­ния и кон­так­та че­ло­ве­ка с людь­ми, лю­бовь, бла­го, - сло­вом, спе­ци­фи­чес­кие эма­на­ции ор­га­ни­чес­ки раз­ви­ва­ющей­ся ин­ди­ви­ду­аль­нос­ти, хрис­ти­ан­с­т­во сво­дит к бо­лее или ме­нее еди­ной па­ра­диг­ме.