Мифы О физическом облике еврея

Уже на закате Римской империи изготовляли глиняные статуэтки, изображавшие евреев в окарикатуренном виде. В силу долгой жизни в гетто дети Израиля, лишенные воздуха, света, движения, а порой и самой необходимой пищи, хирели, что не могло не сказаться на их внешнем облике. Один польский еврей писал в 1789 г., что конституция евреев и их врожденные физические недостатки являются предметом дискуссий в научных обществах^[551]. Бюффон считал причиной их изъянов библейский запрет пить кровь и извечное отвращение к крови.

В новое время карикатуры, которыми до сих пор пестрит пресса, способствовали поддержанию в сознании людей гротескного образа еврея. Во время дела Дрейфуса и даже раньше безобразное лицо еврея было неиссякаемым источником вдохновения для карикатуристов-антисемитов. Поэтому средний француз бывал изрядно удивлен, встретив еврея с хорошим телосложением, греческим профилем, прямыми волосами и тонкими губами.

Карикатуристы гитлеровской Германии подхватили эстафету и развили тему. Еще в апреле 1929 г. «Штюрмер» поместил карикатуру: еврей перед клеткой с обезьянами в зоопарке, приставив палец к подбородку, как бы задается вопросом, почему они так похожи. С приходом к власти нацистов карикатуры стали еще злее, все настойчивее подчеркивая приписываемые евреям отталкивающие черты. В декабре 1942 г. еврей был изображен рядом с гориллой, и читателю предлагалось найти на двух картинках сходные черты. Учителя в школах пользовались картинками из «Штюрмера», чтобы продемонстрировать ученикам облик еврея. Тема осквернения расы семитской кровью красной нитью проходила через все занятия, даже на таких уроках, как пение и математика; развивалась даже в детских колыбельных^[552].

Печально известный главный редактор журнала Штрейхер установил премию для школьников за лучшую карикатуру на еврея; рисунки победителей помещались на страницах журнала; учителя гордились лауреатами. В самом начале нацизма, когда еще не началось массовое истребление евреев, их детей использовали как живые учебные пособия: учеников-евреев сажали отдельно, и учитель показывал их одноклассникам-арийцам характерные черты, а затем они старательно рисовали в тетрадях крючковатые носы^[553]. Чтобы молодежь лучше научилась распознавать еврейский тип, Розенберг, один из создателей расовой теории, опубликовал в 1942 г. иллюстрированный памфлет под названием «Недочеловек», выпущенный тиражом в 4 миллиона экземпляров^[554].

Подобная пропаганда существует и по сей день в самых разных странах. В 1965 г. известный итальянский детский журнал «Сатаник» поместил комикс, «героем» которого был еврей в неизменной ермолке, с крючковатым носом, оттопыренными ушами, обвислыми губами и маленькими алчными глазками^[555].

Еврейский нос с незапамятных времен изображали огромным, изогнутым крючком. На древнеегипетской фреске мы видим евреев с непомерно большими носами, ведущих ослов. Среди древнейших дошедших до нас портретов — иллюстрации к испанской Библии 1273 г., хранящейся в Британском музее^[556], и рисунок еврея из Англии, датируемый 1233 г., — на них у евреев тоже горбатые носы^[557]. Еще в XVI в. итальянский лингвист Скалиджер отмечал, что у евреев никогда не встречается приплюснутого носа^[558]. С возрастом, по мере истончения тканей лица, нос выдается все сильнее, что придает всему облику благородство, столь часто подмечаемое у стариков из гетто.

Естественно задаться вопросом, почему в прошлом так часто встречались евреи с непомерно большими носами, в то время как в наши дни у них нередки носы самые обыкновенные. Возможно, в былые времена лучше сохранялась чистота расы, одним из характерных признаков которой действительно является гипертрофированный нос. К тому же евреи с типично семитским носом должны были сильнее ощущать враждебность со стороны окружающих народов и чаще замыкались в своей общине, где порождали потомство по образу и подобию своему; «носовой антисемитизм» создал в сознании людей образ «носатого еврея» по сартровскому принципу. Еще в конце XVIII в. Лаватэ, высоко ценимый Бальзаком, известный своими исследованиями в области расовой антропологии, считал, что у еврея непременно должен быть крючковатый нос. Дрюмон считал, что из 12 еврейских племен самыми большими носами отличалось племя Эфраима, что позволило ему причислить к прямым потомкам этого племени Гамбетту. У Карла Маркса также был крючковатый нос, и его дочь Элеонора сетовала, что унаследовала от отца только эту черту^[559].

Гитлер был категоричен: «Есть черта, общая для всех евреев от варшавского гетто до марокканских базаров: агрессивный нос с жестоким и порочным разрезом ноздрей». Кое-кто утверждал даже, что у самого фюрера был крупный нос с широкими ноздрями, и он носил усы «щеткой», чтобы это было не так заметно^[560]. Италия, внезапно ставшая расистской в 1938 г., была в большом затруднении: в стране было полным-полно горбатых и крючковатых носов; однако вскоре было установлено, что типично итальянский нос действительно имеет легкую горбинку и отличается от семитского безупречным орлиным профилем^[561].

Крупный крючковатый нос стал в конечном итоге символом еврея и олицетворением всех пороков, приписываемых этому народу. Когда в христианской среде хотели почтить память какого-нибудь еврея, его изображали с безукоризненно прямым носом наподобие того, с каким обычно рисуют Христа. Так, в ФРГ была выпущена почтовая марка с портретом еврейки Берты Поппенхейм, женщины большой души: ее профиль выглядел совершенно греческим. Напротив, когда какой-либо видный еврей кое-кого не устраивал, его рисовали с носом значительно больших размеров, чем в действительности. Не так давно журнал расистской направленности «Элемент» поместил портреты Бруно Беттельхейма и Пьера Гольдмана с огромными носами. В начале февраля 1960 г. одна из самых читаемых в Голландии газет «НРС Хандлесблат» обвинила Генри Киссинджера в поощрении «холодной войны»: был помещен и его портрет с огромным крючковатым носом и пухлыми губами, что вызвало протесты читателей-евреев.

В то же время крупный нос у арийцев мог снискать им симпатии еврейского народа. Роже Пейрефитт рассказывал, что Жорж Помпиду был благосклонно принят в качестве уполномоченного банка Ротшильда благодаря своему «выдающемуся» носу.

Глаза у евреев тоже считались непохожими на глаза остальных людей. В XVIII в. бытовало мнение, что один глаз у них больше другого^[562]. Лаватэ писал, что над ними непременно нависают широкие брови. Один исследователь из Мюнхена утверждал, что у всех евреев бегающие глаза, а у евреек — переливающаяся радужная оболочка и чарующий взгляд^[563]. В 1889 г. двое английских антропологов заключили, что 12,7 % (процент выше среднего) лондонских евреев плохо различают цвета, и пришли к выводу, что частый у этого народа дальтонизм повинен в том, что среди евреев нет ни одного великого художника, а еврейские женщины безвкусно одеваются^[564].

Уши у евреев, как считал один из создателей нацистской расовой теории Вершуэр, непременно большие и оттопыренные^[565]. Карикатуристы постарались придать им обезьяноподобный вид или же изображали их заостренными и мохнатыми, как у сказочных сатиров.

Рот, как считают многие антисемиты, тоже малопривлекательный, большой, причем верхняя губа свисает над выдающимся вперед подбородком^[566]. Еврейский рот изображали всегда готовым укусить; одна нацистская газета даже поместила заметку под названием «Торговец-еврей кусает немецкую овчарку», в которой подробно рассказывалось, как пострадала собака^[567].

Лоб у евреев, если судить по описаниям антисемитов, низкий и совсем невыпуклый. В средние века считали, что на нем растут рожки, как у черта, и евреи постоянно носят шапочку, чтобы их прикрыть. В IX в. первые христианские миссионеры говорили славянам, никогда не видевшим евреев, что у них на голове растут рожки^[568]. Еще накануне Гражданской войны в Испании туристам-евреям приходилось слышать от местных жителей, что они не настоящие евреи, т. к. у них нет рогов^[569].

Затылочная часть черепа полагалась у евреев очень развитой, что помогало объяснять похотливость этого народа в эпоху, когда считали, что инстинкт воспроизводства сосредоточен под затылочной костью. Другой признак похотливости видели в их раннем облысении: известно, что кастраты никогда не лысеют. Считалось также, что у типичного еврея очень черные волосы; поэтому в гитлеровской Германии было нежелательно быть жгучим брюнетом. Генерал Карл В. развелся со своей женой, оставив четверых детей — у всех были черные волосы, — чтобы жениться на блондинке^[570].

Конечно же, со всеми приписываемыми ему отталкивающими чертами еврей, особенно по сравнению с арийской красотой, казался безобразным; Гитлер говорил даже о свиноподобности евреев. В муссолиниевской Италии один расистский журнал писал, что «отвратительную физиономию еврея легко отличить от благородных черт итальянца»^[571]. Недавно группа социологов опросила 300 жителей одной коммуны в Эльзасе: все считали евреев безобразными и отвратительными; в этой коммуне жили только две еврейские семьи^[572]. В прошлом в предполагаемом уродстве всех евреев видели неизгладимое клеймо, наложенное на этот народ в наказание за убийство их предками Христа^[573].

С той же готовностью и — главное — недоброжелательством описывали и другие части тела евреев.

Ноги евреев — излюбленная мишень антисемитов. Профессор Вершуэр, светило нацистской евгеники, утверждал, что ступни у евреев непременно плоские. Доктор Сельтикус писал, что они к тому же огромны.

В своей работе 1903 г. «19 изъянов для опознания еврея» он приводил в качестве примера гигантские ступни Генри Ротшильда. Перед Второй мировой войной внушительного размера ноги Мориса Ротшильда были предметом устного и письменного обсуждения в парижской хронике. Русский антрополог Вейсенберг утверждал, что у евреек большой палец на ноге короче, чем у евреев, в то время как у греков — наоборот^[574]. Писали также, что пятки у евреев сильно выступают назад.

На руках у евреев, согласно тому же Вейсенбергу, заостренные пальцы, причем указательный палец длиннее обычного. Дрюмон утверждал, что евреи не снимают перчатки, чтобы скрыть скрюченные от жадности пальцы, и что одна рука у них длиннее другой. В арабском фольклоре евреи изображались с такими длинными руками, что ладони касались колен^[575].

В средние века евреям приписывали еще множество телесных изъянов, в частности, пигментные пятна на коже и тщательно скрываемый хвостик.

В народе бытовало прочно укоренившееся представление о том, что все евреи страдают геморроем и анальными кровотечениями; возможно, оно объясняется слишком буквальным истолкованием слов Матфея о Христе: «Да падет его кровь на нас и на наших детей». Да и святой Августин говорил, что потомки евреев будут страдать от проклятия Господня, расплачиваясь собственной кровью, пока не признают себя виновными в том, что пролили кровь Христову^[576]. Еще в XVII в. знаменитый испанский врач Херонимо де ля Хуэрте утверждал, что все евреи страдают геморроем и, чтобы облегчиться, прочищают анальное отверстие пальцем. Однако он предупреждал, что не принадлежать к этой «своре извращенных негодяев» еще не значит быть защищенным от недуга^[577]. Столетием раньше величайший итальянский врач, еврей по происхождению, рекомендовал в качестве профилактического средства толченых майских жуков^[578].

В Талмуде говорится, что геморрой — это наказание за содомию; чем чаще предается человек этому занятию, тем больше у него шансов заболеть. Многие древнееврейские ученые отмечали предрасположенность евреев к геморрою. Бернар де Годон, ставший в 1300 г. профессором Школы Монпелье, в своем труде «Лилиум медицина» объяснял это сидячим образом жизни, а также тем, что, в силу постоянной тревоги и неуверенности, евреи подвержены спадам настроения и периодически впадают в меланхолию^[579]. Эти меланхолические настроения подметил у евреев и ученый Марк Циммер; он писал, что они строго периодичны; комментаторы его трудов сделали из этого вывод, что у евреев бывают менструации^[580]. Это старое представление о том, что у евреев менструируют и мужчины, бытовало вплоть до нового времени.

В 1494 г. ученый Бонифациус обвинил евреев из Тирнана (Венгрия) в том, что они душат младенцев и сосут из них христианскую кровь, чтобы остановить геморроидальные кровотечения^[581]; это убеждение было широко распространено в средние века. Считалось даже, что во время обрезания кровотечение останавливают, прикладывая к ранке христианскую кровь. Это могло объясняться тем, что евреи для остановки кровотечения при обрезании использовали красную камедь: настроенные против них люди вполне могли принять ее за кровь^[582]. В дальнейшем этот миф, вероятно, распространился и на геморроидальные кровотечения.

Приписывали евреям и некоторые особенности поведения. Считалось, что у них вялая, мягкая ладонь и бегающий взгляд. Действительно, набожные евреи, десятки раз за день совершавшие ритуальное омовение рук, могли испытывать некоторое стеснение, пожимая руки христианам; могли также избегать смотреть им в глаза, памятуя о злословии и дурном обращении.

Всего сотню лет назад антисемит Тутман утверждал со страниц журнала, что евреи никогда не сморкаются^[583]. Другие гонители евреев считали, что они никогда не моргают и что им неведом смех, который «отражает у всех народов физическое здоровье и душевное равновесие»^[584]. Действительно, в силу постоянной тревоги и неуверенности в завтрашнем дне лицо и глаза еврея могли приобрести грустное выражение. Е.Рингельбаум писал, что во время Второй мировой войны в Варшаве поляки научились безошибочно отличать евреев только по печальным глазам. Евреи, чтобы не быть опознанными, старались за пределами гетто притворяться веселыми^[585]. Но даже еврейский юмор всегда был скорее черным юмором. Эфраим Севела в книге «Прощай, Израиль» пишет, что еврея-оптимиста ему довелось видеть лишь в больнице для умалишенных, куда друг-психиатр пригласил его специально, чтобы посмотреть на это чудо.

Походка евреев также вызывала много разговоров, не всегда правдивых. Сельтикус утверждал, что евреи при ходьбе ставят ноги носками внутрь. Братья Таро в «Розе Сарона» описали расхлябанную походку евреев. Монтандон считал, что это свидетельствует об их общей расхлябанности, физической и моральной^[586]. Евреи, по его мнению, приволакивали ноги при ходьбе: выступающая назад пятка у них играла роль своеобразного тормоза. Он также считал, что у евреев слабые икры, что объясняет нетвердую походку; чтобы распознать эту слабость, Монтандон просил своих пациентов пройтись на цыпочках. Действительно, существует характерная «еврейская походка», сохранившаяся у сефардов Северной Африки и передающаяся от отца к сыну: арабы запрещали евреям всякую обувь кроме «бабушей» — туфель без задника и каблука; чтобы не потерять их, евреи были вынуждены волочить ноги, а пятки их порой касались земли^[587]. 13 декабря 1788 г. в столице Алжира были арестованы все евреи, обутые не в «бабуши»; в наказание каждый был приговорен к 300 палочным ударам по подошвам ног^[588]: покарали то место, которое согрешило.

В 30-е годы в Алжире меня удивило, как часто евреи пользуются услугами арабов — чистильщиков обуви. Быть может, таким образом они бессознательно берут реванш за страдания, которые терпели их отцы по вине отцов этих самых мальчишек. К этому надо прибавить эксгибиционистские тенденции, проявлявшиеся в то время лишь «на нижнем этаже».

Расхлябанная походка отнюдь не мешала непоседливости, которую числили за евреями в силу постоянных миграций и профессий, связанных с частыми передвижениями. Дрюмон во «Франс Жюив» смаковал теорию Шарко о предрасположенности евреев к «невропатии путешествий», которую главный врач Сальпетриера в свое время окрестил «синдромом Вечного Жида» и по которой один из его ассистентов защитил диссертацию. Однако, как ни странно, немногие евреи прославились как великие путешественники и первооткрыватели: исключение составляет разве что норвежец Нансен, открывший Северный полюс, да, возможно, Христофор Колумб — недавние весьма серьезные исследования историков указывают на то, что он был потомком марранов, а матерью его была, как известно, еврейка Сюзанна Фонтереза. Тем не менее миф о непоседливости евреев продолжает бытовать. 22 августа 1978 г. «Франс Суар» сообщила, что маленький Герцог трех с половиной лет от роду по недосмотру родителей сел в Париже на поезд и уехал в Бордо; один журналист прокомментировал этот побег по радио: «Как все ему подобные, старые и малые, он любит путешествовать».

Несмотря на такую подвижность, евреи никогда не тратили много сил на спорт. Окружающих всегда удивляло, как мало интереса проявляют они к этой области. С древнейших времен евреи не находили удовольствия в физических упражнениях. В Талмуде, столь пространно распространяющемся о мельчайших деталях жизни, упоминается только ходьба да один-единственный раз поднятие тяжести^[589]. В замкнутом мире гетто не было никаких спортивных соревнований: они вряд ли понравились бы народу, презирающему насилие, к тому же затиснутому в узкие улочки при полном отсутствии зелени. Несколько лет назад один эмигрант в письме в нью-йоркскую газету «Форвард», выходящую на идиш, жаловался, что его сын пристрастился к бейсболу: играть в домино, в шахматы — в этом есть какой-то смысл, но бейсбол?! А популярный певец Эдди Кантор, потомок евреев, эмигрировавших в Америку, вспоминал, что худшим ругательством в устах его бабушки были слова «игрок в бейсбол»^[590]. Конечно, не было и речи о том, чтобы с помощью развитой мускулатуры, силы и ловкости покорять сердца девушек, — евреи знали немало других способов понравиться.

Лет тридцать назад один путешественник, наблюдавший жизнь евреев в общинах Марокко, отмечал, что юноши проявляют мало интереса к физическим упражнениям; спортивные соревнования ничуть не увлекали их, в футбол, волейбол и баскетбол они играли вяло, с ленцой, предпочитая тихие, «сидячие» игры в тени внутренних двориков, особенно те, в которые можно было хоть что-то выиграть^[591]. При нацистском режиме и во время оккупации евреев часто упрекали в неспортивности — пожалуй, этот упрек занимал второе место после обвинения в спекуляции. Еще в конце XIX в. знаменитый журналист Макс Нордау разработал план «реабилитации» своих соотечественников с помощью гимнастики.