Сотворил мир и в нем адама и древо познания, -- не единый, не

всевышний бог...

-- Это учение было введено еретическим епископом Синопы

Маркионом (середина II в.) и принято рядом гностических сект.

[3_2_2_02]

Святые Павел и Антоний -- первые пустынножители,

основатели монашества, жившие в пустынях Египта (III-IV вв. н.

э.).

Упоминавшийся ранее {3_2_2_01}Иларион был учеником

Антония.

[3_2_2_03]

...как это изображено на одной фреске пизанского

Кампо-Санто.

-- Пострадавшая во время второй мировой войны фреска XIV

в. на стене Кампо-Санто (кладбища) в Пизе изображает наряду со

сценами мирской суеты ц триумфа смерти пустыню, среди которой

размышляют и беседуют анахореты; один из них доит лань, другой

в изумлении смотрит на это чудо.

[3_2_2_04]

"ars moriendi" -искусства умирания, -выражение из

лексикона средневековой назидательной литературы.

[3_2_2_05]

То был дар слушания.

-- Особое служение Иосифа Фамулуса, состоящее в терпеливом

выслушивании исповедующихся, описано в явно автобиографических

тонах.

Дело в том, что Гессе во второй половине своей жизни и

особенно к концу ее получал неимоверное количество писем от

незнакомых людей -- от юных кандидатов в самоубийцы, от зрелых

людей, усомнившихся в смысле своей жизни и претерпевающих

тяжелый душевный кризис, от жертв фашизма, ищущих утешения, и

от вчерашних правоверных фашистов или националистов,

нащупывающих путь к иному, более гуманному миру идей. Все эти

корреспонденты обращались к писателю с безотчетным доверием,

как к врачу. Таким образом, мучения и искушения Иосифа

Фамулуса, были отлично, знакомы самому писателю.

[3_2_2_06]

...Дионом Пугилем...

-- Латинское слово pugil означает "кулачный боец".

[3_2_2_07]

...подобно тому, кто предал Спасителя.

-- Ср. евангельский рассказ о конце Иуды Искариота: "И

бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился"

(Матф., 27, 5).

[3_2_2_08]

...следовать примеру Иуды или же, если угодно, примеру

Распятого...

-- Парадоксальное сближение Христа и Иуды характерно для

гностической мысли. Иуда повесился, но и Христос в

новозаветных, литургических и богословских текстах неоднократно

именуется "повещенным на древе" -- и притом специально ддя

того, чтобы применить к нему формулу Ветхого завета -- "проклят

всяк висящий на древе". Христос принял на себя всю полноту

тяготевшего над человечеством проклятия, а потому его

предельная святость оказывается тождественна предельной

сакральной нечистоте.

[3_2_2_09]

У этого человека, как явствовало из его рассказа, были

друзья среди магов и звездочетов. -- Рассказ ученого

незнакомца содержит подлинные понятия и учения позднеантичного

гностицизма, а также стилизованные в гностическом духе моменты

доктрины Юнга (см. комм. к стр. 138).

[3_2_3_01]

...носил имя Равана...

-- Имена героев этой новеллы довольнo свободно выбраны из

сокровищницы имен, фигурирующих в наиболее известных индийских

сказаниях. Демон Равана, участвовавший в битве демонов с Рамой,

известен по "Рамаяне". Васудева -- имя брахмана, который был

министром последнего представителя династии Шунга и в

результате переворота сам основал новую династию Kaнваяна ок.

72 г. до н.э. Нала, соперник Дасы в борьбе за власть и за

женщину, носит то самое имя, которое со времен Жуковского

известно русскому читателю как "Наль". Имя "Правати" заставляет

вспомнить обольстительную супругу бога {1_04}Шивы Парвати,

любострастными мыслями о которой Камадева пытался отвратить

Шиву от аскетического подвига. То же относится и к прочим

именам, кроме имени Дасы, по сбоему смыслу соответствующего

именам "Кнеxт", "Слуга", "Фамулус".

[3_2_3_02]

Майя -- в индийской религиозной философии понятие

мирозиждительной, космической иллюзии, которая должна быть

преодолена усилием самоуглубления. "Для того, кто достиг

состояния истины и действителъности, весь видимый мир исчезает"

("Веданта-сутра-бхашья", II, 1, 14).

[3_2_3_03]

...а на коленях у нее лежал его сын Равана.

-- Образу Правати с мертвым сыном на коленях Гессе придает

явственные черты изученного Юнгом архетипа Великой Матери,

которая вновь и вновь рождает свое Дитя, губит его в своих

смертоносных объятиях и застывает в плаче над его окровавленным

телом. Эта всерождающая и всегубящая, беспредельно ласковая и

беспредельно жестокая Мать, лгущая самим своим бытием, --

символ все той же "майи".

[3_2_3_04]

Леса он больше не покидал.

-- Эта фраза, замыкающая не только новеллу, но и всю книгу

в целом, намечает, наряду с главным движением рассказа о

Кнехте, то есть движением от касталийской духовности к "миру",

встречное, обратное движение и возвращает нас к эпиграфу,

возвещавшему желательность Касталии как оплота "истинной

духовности" и бескомпромиссных поисков смысла жизни