Скальный храм Рамсеса II в Абу-Симбеле

 

Через несколько лет изменилась как внутренняя обстановка в Хеттском царстве (умер противник Рамсеса, и началась борьба за престол), так и внешнеполитическая ситуация в регионе: стремительное возвышение Ассирии внушало опасения обеим великим державам. Около 1270 г. до н. э. был подписан хетто-египетский мирный договор, по счастливой случайности сохранившийся в двух копиях – на египетском и на хеттском языках (впервые в мировой истории!). Оба текста практически идентичны: стороны прежде всего обязуются не воевать друг с другом, более того, в случае нападения на одну из них, другая должна прийти ей на помощь. Те, кого мы сейчас назвали бы политическими эмигрантами, могут вернуться на родину, но сторона, принимающая «изменника», берет на себя ряд обязательств: не отрезать ему нос, не отрубать уши и т. п. (очевидно, это были обычные меры, применявшиеся по отношению к «диссидентам»). Договор был скреплен династическим браком: дочь хеттского царя Хаттусили III стала женой Рамсеса II (правда, как мы уже знаем, жен у того было немало).

В результате заключения мира между двумя великими державами Египет потерял контроль над северной половиной Восточного Средиземноморья, однако сохранил его над южной. Это было самое большее, чего смог добиться Рамсес II, прославленный грандиозными статуями и храмами, возведенными от его имени и украшенными рельефами и надписями. (Впрочем, современные исследователи установили, что некоторые из этих построек и даже статуй воздвигнуты были еще при его предшественниках, а Рамсес II их присвоил.) После правления этого фараона Египет постепенно теряет азиатские владения и сокращается до исконной своей территории на берегах Нила.

Фараоны, правившие с конца XIII до начала XI в. до н. э., всячески стремились заручиться поддержкой храмов. Храмовые владения росли год от года, а принадлежавшие храмам земледельцы составляли весьма значительную часть населения страны. Параллельно с этим оскудевала казна фараонов. Наиболее влиятельным, в том числе и в политике, стало жречество бога Амона Фиванского. В религиозных текстах Нового царства образ Амона постепенно меняется и начинает чем-то напоминать Атона времен реформы Эхнатона: Амон предстает как божество единое, космическое, вездесущее. Однако, в отличие от Атона, он никогда не лишается традиционной иконографической атрибутики и не противопоставляется другим египетским богам. Амон из обычного бога превращается в Бога, а верховный жрец Карнакского храма выступает как его представитель на земле.

Внутренняя обстановка в Египте не благоприятствовала формированию сильной армии. Фараоны ориентировались на наемников-иноземцев, чаще всего принимая на службу целые племена воинственных ливийцев. Египтянам к концу тысячелетия с трудом удалось отразить натиск «народов моря» в районе Дельты. Однако страну ожидала более серьезная опасность: номархи становились все более самостоятельными. Ливийские военачальники, опиравшиеся на реальную силу в виде вооруженных соплеменников, порой не желали подчиняться фараону. А в самой столице, в Фивах, царь и земной бог Египта оказывался марионеткой в руках жрецов Амона. В начале XI в. до н. э. наступил формальный распад египетского государства, положивший конец блистательной эпохе Нового царства.

 

Поздний Египет

В петербургском Эрмитаже хранится знаменитый папирус «Путешествие Унуамона в Библ». Он относится к XI в. до н. э. и представляет собой деловой отчет (или его литературную обработку) фиванского жреца, отправленного в финикийский город Библ за древесиной для изготовления священной ладьи Амона. И с каким же высокомерием разговаривает местный князек с египетским посланцем: «Я не слуга ни твой, ни того, кто послал тебя…» Международный престиж Египта стремительно падал, великая держава превращалась в периферийную область. Наступил бесславный Поздний период (XXI–XXX династии) истории Древнего Египта. Длился он с XI по IV столетие до н. э.

В I тысячелетии до н. э. в Передней Азии начинается так называемый железный век. Но в Египте нет ни железной руды, ни дерева для выплавки металла. Внешнеполитическая обстановка этого времени не позволяла надеяться на получение того и другого в качестве военной добычи. И вплоть до появления греков, до династии Птолемеев, многие египетские крестьяне продолжали пользоваться деревянными или костяными серпами с каменным лезвием – точно такими, как и в каменном веке. Агрессивная внешняя политика эпохи Нового царства истощила ресурсы страны, способствовала обострению социальных проблем. А с потерей колониальных владений пошел прогрессирующий распад самого государства. Наконец, Египет стал объектом борьбы между более молодыми и сильными державами.

В X–VIII вв. до н. э. на севере Египта господствовали ливийские династии. В это время появился противник и на юге. Египетские завоевания в Нубии, начавшиеся еще во времена Тутмо-са III, способствовали социальному и политическому развитию этого региона. В VIII в. до н. э. здесь сложилось государство Напата, находившееся под сильным влиянием египетской культуры. Местные правители, рассматривая себя как потомков и законных наследников Тутмоса III, строили пирамиды по образцу египетских (правда, небольшого размера) и всячески демонстрировали преданность Амону Фиванскому, щедрыми дарами храмам рассчитывая закрепить свои права на престол. В конце VIII в. до н. э. фараоны Напаты совершали походы по долине Нила на север, стремясь создать Египетско-Напатское царство во главе с собственной, Эфиопской династией (эфиопами в древности называли не только абиссинцев, но и всех людей с темным цветом кожи).

В борьбе за Египет правители Напаты (XXV династия) столкнулись с мощным соперником – Ассирией, переживавшей пору своего последнего расцвета. В 671 г. до н. э. ассирийский царь Асархаддон разбил войска напатского фараона Тахарки, прогнав его на территорию современного Судана. Около 15 лет Египет входил в состав ассирийской военной державы.

Борьба с иноземной властью, очевидно, способствовала консолидации политических сил, во главе которых встал один из номов Нижнего Египта – Саисский. И после изгнания ассирийцев в 655 г. до н. э. началось так называемое Саисское возрождение (XXVI династия). Египет этого времени еще пытался играть роль одной из великих держав Ближнего Востока. Когда в самом конце VII в. до н. э. Ассирия была разгромлена, саисские фараоны приняли деятельное участие в разделе ее наследства. Соперничая с Вавилонией, они заявляли претензии на Восточное Средиземноморье, но потерпели неудачу.

Поздние египетские фараоны стремились к возрождению былой славы и могущества страны. По их заказу художники старательно копировали монументальный стиль египетского искусства эпохи Великих пирамид. Но в этой ностальгии по давно ушедшему величию было что-то жалкое. Обращение к имперскому прошлому сочеталось с самым беззастенчивым подражанием иноземным образцам. На территории Египта обустраивались греки, создававшие свои торговые фактории или поступавшие на военную службу к фараонам. Распространялись греческие или смешанные греко-египетские культы. Эллинская изобразительная манера, совершенно отличная от египетской традиции, проявлялась в работах местных мастеров. При дворе становилось модой эллинофильство – увлечение всем греческим. Египет терял самобытность.

Когда в 525 г. до н. э. последний саисский фараон сражался с персами в битве при Пелусии, в дельте Нила, его единственной надеждой были греческие наемники. Сами же египтяне довольно легко мирились с очередной сменой хозяев. Почти два века продолжалось персидское владычество в Египте, хотя спокойствия в стране не было и не всегда персы ее фактически контролировали.

Анубис взвешивает сердце покойного [Из «Книги мертвых»]

 

Наконец в 332 г. до н. э. на землю Древнего Египта пришли греко-македонские войска. Александр не встретил сильного сопротивления. Для того чтобы считаться законным наследником фараонов, македонский царь совершил паломничество к оракулу Амона. Жрецы провозгласили Александра сыном Амона-Ра, и с тех пор на монетах его изящный профиль украшали крутые бараньи рога – атрибуты божественного отца. История Древнего Египта на этом завершается, хотя многие традиции поддерживались еще несколько веков – и в эллинистический, и в римский период.

Несмотря на экономическую отсталость, архаизм социальных отношений, военную слабость Позднего Египта, именно в I тысячелетии до н. э. об этой земле идет слава как о стране мудрости и таинственного, мистического знания. В древнегреческий язык проникают слова египетского происхождения, например для обозначения химии и фармакологии. Основы этих наук были заложены в Древнем Египте.

Египетская религия, в особенности то, что связано с культом мертвых и представлениями о загробном существовании, вызывала пытливый интерес у представителей более молодых (и в целом рационалистически настроенных) цивилизаций. Особенно важной кажется идея посмертного суда, когда судьба покойного решается в зависимости от поступков, совершенных им при жизни.

Начиная с эпохи Нового царства в гробницу помещали папирусные свитки с изречениями, составляющими «Книгу мертвых». Среди имевшихся в ней изображений – сцена загробного суда, на котором присутствуют бог Осирис, восседающий на троне, и шакалоголовый бог Анубис. На суде покойный должен был клясться, что не совершал грехов: не убивал, не крал, не лгал. На одну чашу весов клали сердце покойного, на другую – статуэтку богини правды Маат.

Посмертная судьба, таким образом, определялась не в зависимости от того, какими армиями человек когда-то, при жизни, командовал и в каких роскошных палатах жил. Загробный суд мог полностью перевернуть его существование, если оказывалось, что жизнь он прожил неправедно. И напротив, бедняк, валявшийся в лохмотьях на земле, после смерти мог сидеть в тонких льняных одеждах возле самого Осириса. В представлениях о «том свете» появляется мотив воздаяния, который со временем играет все более и более важную роль.

Когда-то, во времена Древнего царства, египтянин мог быть уверен, что если в этой жизни он был военачальником, то и после смерти его не разжалуют. А вот в одном из египетских папирусов Позднего времени содержится противоположная идея: «Там нет различия между богатым и бедным, поскольку человека судят по делам его, совершенным на земле». Этот круг представлений оказал огромное воздействие на раннее христианство, и не случайно некоторые позднеегипетские сочинения похожи на христианские притчи. Не случайно и то, что римский Египет стал благодатной почвой для распространения христианских общин. Вспоминается Древний Египет и при виде изображения, встречающегося в православных церквах: прообразом святого Христофора Кинокефала (т. е. «псоглавца»), несомненно, был Анубис – египетский бог-шакал.

 

Передняя Азия

Западная часть Азиатского континента, носящая название Передняя Азия, включает в себя полуостров Малая Азия (совр. Турция), Восточное Средиземноморье (страны Леванта: совр. Сирия, Ливан, Иордания, Израиль), Месопотамию (совр. Ирак). В период каменного века именно здесь возникали древнейшие земледельческо-скотоводческие культуры, шел процесс перехода от присваивающего хозяйства (охота, рыболовство) к производящему (земледелие, скотоводство). В Северном Ираке переход к оседлому земледелию можно отнести к X тысячелетию до н. э. На месте палестинского города Иерихона найдены остатки укреплений, датируемые VIII–VII тысячелетиями до н. э. В центральной части Малой Азии раскопано неолитическое поселение Чатал-Хююк, относящееся к VII–VI тысячелетиям до н. э. Святилище с росписями и рельефами и глиняные статуэтки Чатал-Хююка свидетельствуют о почитании женского божества (очевидно, богини-матери).

Принято говорить о «плодородном полумесяце», простиравшемся от Малой Азии через Северную Месопотамию до Палестины. Здесь очень рано начался процесс формирования очагов земледелия. Неолитические поселки были небольшими и располагались в тех районах, где можно было использовать дождевое орошение или мелкие естественные водоемы. Перемены наступают тогда, когда люди осваивают долины крупных рек и создают ирригационные системы. В Месопотамии, главным образом в нижнем течении Евфрата, это происходит в IV тысячелетии до н. э. Периоды становления месопотамской и египетской «цивилизаций великих рек» приблизительно совпадают.

 

Месопотамия (Междуречье)

Природные условия в низовьях Тигра и Евфрата трудно назвать особо благоприятными. Из-за гнилых болот район был опасен для здоровья. В древнейшую эпоху основные орудия труда изготавливались из камня и дерева, но здесь не было ни того, ни другого. Строительным материалом служили камыш и глина. Можно предположить даже, что первоначально население появилось здесь не по доброй воле, а было оттеснено сюда более сильными племенами. Но именно Нижнее Междуречье стало колыбелью самой ранней цивилизации Азии.

Ирригационная система Месопотамии имела несколько иной характер, чем в Египте. Долина Нила орошалась во время разлива великой реки, и основной заботой египтян было сохранение воды на полях до наступления времени сева: с помощью дамб они сооружали своего рода бассейны. В Двуречье же разливы Евфрата и особенно Тигра были нерегулярными, нередко бурными и порой затрудняли сельскохозяйственные работы. Местная система ирригации была основана на рытье каналов, по которым воду можно было подавать на поля. Постоянное орошение речной водой, быстро высыхающей под жарким южным солнцем, приводило к серьезной беде – засолению почв и последующему катастрофическому снижению урожаев.

В сельском хозяйстве Нижнего Двуречья, помимо зерновых и бобовых, важнейшую роль играла финиковая пальма: ее плоды ели сырыми и сушеными, из них варили пиво, древесина (впрочем, невысокого качества) шла на топливо и на постройки, а листьями покрывали крыши домов.

В III тысячелетии до н. э. здесь появляется письменность, что знаменует переход к цивилизации. Основным материалом для письма была глина – главное богатство страны. После того как значки перестали рисовать на мягкой глине, а начали выдавливать острым концом тростниковой палочки, их линии приобрели форму клинышков. Возникла система письма, которую по внешней форме знаков называют клинописью. Она постепенно распространилась по всей Передней Азии. Документы, написанные на глине, не подвержены тлению или гниению, они не горят, а, напротив, закаляются в огне пожаров. Благодаря этой счастливой случайности – выбору материала для письма – современные исследователи располагают бесчисленным множеством глиняных табличек или их фрагментов из стран клинописной культуры.

Письменные свидетельства позволяют узнать, какие языки были распространены в Передней Азии, какие народы обитали здесь в глубокой древности. Ведь народы бесписьменные для нас, как правило, безгласны и часто даже безымянны. Этнолингвистическая карта Передней Азии начиная с III тысячелетия до н. э. выглядела следующим образом.

Изобретателями клинописи были шумеры, обитавшие в Нижнем Двуречье. Не установлены родственные связи шумерского языка ни с одним из известных древних или современных языков мира. Судя по тому, что некоторые географические названия в этом районе не имеют шумерской этимологии, они могли быть заимствованы у местного «дошумерского» населения. Но связать этот гипотетический субстратный язык с каким-либо из тех, которые знакомы по письменным памятникам, не удается. Вполне вероятно, что и некоторые культурные достижения, которые мы склонны приписывать шумерам, на самом деле заимствованы ими у племен, первоначально заселявших низовья Евфрата и Тигра.

Клинописная табличка

К северу от шумеров, в Месопотамии и почти на всей территории Передней Азии, с глубочайшей древности жили племена, говорившие на семитских языках. Восточная группа этих языков представлена аккадским языком (с его диалектами – вавилонским и ассирийским), ближе к Средиземному морю распространены были западносемитские наречия амореев, финикийцев, арамеев, евреев. На семитских языках говорили и в Аравии. Само название «семиты» пошло от известного библейского генеалогического мифа, согласно которому все эти народы являются потомками Сима – одного из сыновей Ноя, спасшегося в ковчеге после Всемирного потопа.

Как уже говорилось, в далеком родстве с семитскими языками Передней Азии находятся языки Северо-Восточной Африки (древнеегипетский, берберо-ливийские, кушитские и чадские). Одно время последние объединяли в отдельную группу и называли хамитскими (по имени Хама – родного брата библейского Сима). Но сейчас ученые полагают, что специфической близости между этими наречиями Африки не существует, хотя все они по отдельности связаны родством с семитскими языками. Поэтому для обозначения данной лингвистической семьи название «семито-хамитская» изменили на «афразийская».

Ряд языков Передней Азии не входит в афразийскую семью. Например, ближайшие соседи шумеров – эламиты, жившие к юго-востоку от них, между низовьями Тигра и Персидским заливом, говорили на особом языке, отдаленные родичи которого обнаруживаются лишь на юге Индии. В Верхней Месопотамии и Закавказье издавна жило хурритоязычное население, создавшее во II тысячелетии до н. э. государство Митанни. Дальним (и не прямым) потомком хурритов были урарты, обитавшие в I тысячелетии до н. э. на Армянском нагорье. Хурритский и урартский связывают с некоторыми языками современного Кавказа (главным образом Дагестана).

В клинописных документах нередко упоминаются племена, относительно языка которых не сохранилось достоверных свидетельств. В таких случаях историк ощущает свою беспомощность: ведь это может быть либо иное наименование хорошо известной народности, либо совершенно новая, не известная науке этническая группа. Но бывало и так, что составитель древнего текста, не будучи специалистом – этнологом или лингвистом, в одном термине объединял группы, не имевшие между собой ничего общего ни по языку, ни по происхождению.

Исследователи пытаются увязать определенные археологические культуры, определяемые по материальным признакам (таким, как тип керамики, жилища, украшений, орудий труда), с носителями того или иного диалекта. Таким образом можно было бы выйти далеко за хронологические рамки, обусловленные появлением письменных документов (т. е. живых свидетельств разговорных языков). Изучая историческую лексику того или иного языка, ученые в состоянии реконструировать в общих чертах тип культуры народа, который на этом языке разговаривал. Скажем, обилие в языке терминов, связанных с разведением лошадей, заставляет искать носителей данного языка среди культур, знавших развитое коневодство.

Но, двигаясь по этому пути, следует соблюдать максимальную осторожность, ибо между археологической культурой и группой носителей определенного языка может и не быть однозначного соответствия. На близких наречиях могут говорить племена оседлых земледельцев и кочевников-скотоводов, а сходные элементы материальной культуры – принадлежать носителям таких языков, которые не имеют между собой ни малейшего сходства. Несмотря на привычную в бытовом обиходе нечеткость употребления лингвистических и антропологических терминов, в научном исследовании их смешение недопустимо. Родство языков может быть строго доказано, но из этого вовсе не следует кровное родство всех носителей этих языков. Прекрасно говорящий по-английски темнокожий житель штата Нью-Йорк отнюдь не является потомком тех англичан, которые несколько веков тому назад осваивали Северную Америку.

Языки распространяются или умирают (последнее происходит не всегда вследствие физического истребления их носителей): история Древнего Востока дает тому множество примеров. Этнические группы порой неузнаваемо меняют свой облик, стиль жизни, одежду, занятия, религию, культурные и бытовые привычки, язык. Они смешиваются, дробятся, сближаются друг с другом или, напротив, расходятся. Народы не вечны (даже в странах Древнего Востока с его тысячелетней историей и устойчивыми формами жизни), но они в каком-то смысле и неуничтожимы: в генах людей, их языках, культуре сохраняется наследие немыслимо глубокого прошлого.

 

Шумер

В начале III тысячелетия до н. э. Шумер представлял собой хотя и небольшую, но густо заселенную область. Его основные центры, такие, как города Ур, Урук, Ларса, Лагаш, Умма, разделяло часто всего лишь несколько километров. Плотность городских центров свидетельствует о том, что уже в древнейшую эпоху высокоурожайное ирригационное земледелие способно было прокормить многочисленное население.

Структура каждого из этих центров представляется однотипной. Полноправные граждане составляли городскую общину. Город находился под покровительством местного божества, которому принадлежал крупнейший храм («дом бога»). Сельскохозяйственные угодья рассматривались как территория, принадлежащая городу.

Два-три таких города, расположенных на одном канале или участке реки, составляли небольшое государство, ведущую роль в котором играл наиболее могущественный из участников объединения. Такие территориальные объединения (например, состоявшие из городов Умма и Адаб или Ур и Урук) существовали веками, хотя лидерство в них могло меняться. Напротив, попытки создать еще более крупные государства, как правило, терпели неудачу: для появления таковых, очевидно, не было ни экономических, ни социальных причин.

В управлении городом активное участие принимал совет старейшин, включавший наиболее родовитых и влиятельных горожан. Возможно, когда-то созывалось и народное собрание, состоявшее из всех полноправных мужчин, способных носить оружие. Упоминания об этом общественном институте сохранились в шумерском героическом эпосе.

Уже самые ранние шумерские документы свидетельствуют о том, что в жизни города центральное место занимал храм. Во главе города стоял человек, носивший титул энси (толкуется как «жрец, ведающий закладкой храма»). Характерно, что шумеры говорят не об энси города, а об энси бога (того бога, который был покровителем городской общины и ее территории). Самые торжественные церемонии, возглавлявшиеся энси, были связаны с ритуалом «священного брака», от которого магически зависело плодородие полей и жизнь всего населения города.

Храму принадлежали земельные владения, считавшиеся владениями бога. По происхождению это были просто общие земли, не подлежавшие переделу, распоряжались ими жрецы храма. Часть храмовой земли обрабатывалась зависимыми людьми – храмовыми земледельцами (наподобие общинных рабов). Другая часть дробилась на наделы и сдавалась в аренду или предоставлялась за службу храмовому персоналу (имеются в виду не только сами жрецы, но также ремесленники и торговцы, обслуживавшие храм). Храм содержал собственные военные отряды, нуждавшиеся в материальном обеспечении – часто тоже в виде земельных наделов. Огромные средства храма использовались для устройства длительных религиозных праздников, в которых участвовал весь город, для натурального обмена с далекими странами. Они составляли также резервный фонд на случай каких-либо чрезвычайных обстоятельств.