Международное положение России в начале правления Екатерины

 

В наследство от своих предшественников Екатерина получила три главных направления во внешней политике. Первое из них - северное. Шведы постоянно стремились вернуть утраченные в петровские времена земли, но успех им не сопутствовал: зенит величия Швеции, достигнутый при Карле XII, при нем же был утерян безвозвратно. После Северной войны страна никак не мгла восстановить свои экономические и людские ресурсы до уровня, достаточного для успешной войны с Россией. Это, однако, не исключало присутствия в Стокгольме сил, готовых воспользоваться любым удобным случаем, чтобы попытать счастья. О давних чаяниях шведов в Петербурге хорошо знали и были готовы к отпору.

На южном направлении с давних времен мечтой правителей России был выход к берегам теплого Черного моря, что диктовалось потребностями экономики и обороны страны. Здесь истекшие со времени Прутского похода десятилетия внесли существенные коррективы в соотношение сил: Османская империя клонилась к упадку, на ее владения с жадностью поглядывали многие европейские державы, в то время, как Россия находилась на вершине славы и могущества. Робость перед турками прошла, и на смену осторожной оборонительной тактике пришли широкие наступательные замыслы и уверенность в скорой победе над некогда грозным неприятелем. Но одолеть Турцию в одиночку было невозможно, и потому уже в петровское время Россия искала союза с Польшей и Австрией. Условием союза с Австрией была поддержка Россией так называемой «прагматической санкции» — документа, по рому после смерти императора Карла VI (он умер в 1740) престол должен был перейти к его дочери Марии-Терезии. Австрийское правительство было так заинтересовано в поддержке «прагматической санкции», что ради этого готово было идти на любые уступки. Союз с Австрией и привел Россию к столкновению с Пруссией в Семилетней войне.

Традиционным было и третье - польское направление, отражавшее стремление России к объединению в составе Империи всех земель, населенных близкородственными русским народами - украинцами и белорусами. В XVIII в. Речь Посполитая переживала примерно такие же тяжкие времена, как и Османская империя. В то время как соседи развивали промышленность и торговлю, создавали мощные вооруженные силы и крепкие абсолютистские режимы, Речь Посполитая не могла преодолеть сепаратизм магнатов, изжить политический хаос (liberum veto и т.д.), и стала легкой добычей своих соседей: Пруссии, Австрии и России. Уже при Петре I Россия, не колеблясь, стала применять в отношении Польши методы силового давления, которые с этого времени стали обычными в русско-польских отношениях. Российская империя использовало слабость польского государства для постоянного вмешательства в его внутренние дела и противодействия усилению этой страны. Польша становилась, по сути, игрушкой в руках России, что отлично осознавала Екатерина II.

Международное положение Российской империи в момент вступления на престол Екатерины II было далеко не простым. Дипломатические успехи царствования Елизаветы, подкрепленные отвагой русских солдат на полях сражений Семилетней войны, были фактически сведены на нет импульсивной политикой Петра III. Старая внешнеполитическая доктрина была разрушена, а новая никуда не годилась. Нелегким было и финансовое положение; уставшая армия восемь месяцев не получала жалованья. Однако и другие страны в результате войны были ослаблены не меньше и им также предстояло заново определять направления своей внешней политики. Иными словами, у Екатерины II была редкая возможность почти без оглядки на прошлое заново выработать свой собственный внешнеполитический курс. При этом Россия по сравнению с другими странами имела определенные преимущества - она была победительницей в войне, ее армия все еще находилась в Европе и в любой момент могла снова развернуться походным маршем. Не случайно весть о перевороте в Петербурге 28 июня 1762 г. повергла европейские дворы, в особенности прусский, в состояние шока. Слабость других давала силы Екатерине, иностранные дипломаты заметили, что с первых дней царствования она стала обращаться с ними гордо и заносчиво. Этот независимый тон императрицы в обращении с иностранцами импонировал ее ближайшему окружению, составляя резкий контраст с манерой Петра III, заискивавшего перед Пруссией.