Социальная обусловленность – ограничивающие убеждения – гипнотические программы – как воспитывают детей – деспотичные матери – Талмуд и евреи – техника перепросмотра

Итак, надо правильно проходить кризисы. Почему же это не у всех получается, несмотря на обильное количество советов? Почему многим не удается преодолеть либо привычные стереотипы поведения, либо стеснительность, либо беспокойство? Откуда в нас эти иррациональные страхи? Что внутри разума заставляет поступать вопреки принятым решениям? «Ибо не понимаю, что делаю; потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю». (Рим. 7:15). Как будто мы действуем под влиянием каких-то поведенческих программ. А ведь это так и есть! Например, в психологии есть такое понятие как социальная обусловленность, то есть программа нашего поведения в обществе. Социальная обусловленность, будучи полезной с точки зрения приспособления к жизни в обществе, становится ограничивающей, когда человек желает выбраться из привычного круга жизни. Миллионами цепких лапок удерживает она нас в колее стереотипных поступков и понятий.

У меня есть друг, который пытался в жизни играть человека успеха. Несмотря на то, что он жил впроголодь, он умудрялся в различных местах появляться с такими элементами престижа, как дорогие мобильные телефоны и солидные пластиковые карточки. На встречи он подъезжал на машинах и всем рассказывал о знакомствах с богатыми и известными людьми. Не забывал он также подчеркнуть и то, какая дорогая и модная у него одежда. Но успех к нему не шел. Вместо этого он получил кличку «Мастер понта», потому что любил всем рассказывать, что он мастер спорта. Вторая его кличка была «Мастер отмазки». Дело в том, что когда дело доходило до конкретных поступков, которые требовали преодоления своего привычного поведения, преодоления своих страхов, стыда, других комплексов, он не в состоянии был их совершить и находил всевозможные оправдания, «отмазывался».

Так поступаем все мы – «отмазываемся», потому что программы сильнее нас. Но самая главная беда в том, что люди не хотят или не могут замечать, что действуют по программам. Во-первых, привычное поведение и мышление незаметны для их обладателя уже в силу своей привычности. «Привычка свыше нам дана, замена счастию она». (А.С. Пушкин). Во-вторых, наши социальные нормы становятся нашими убеждениями, а отрекаться от убеждений всегда сложно. Убеждение – это всего лишь мысленное отношение к чему-либо; мысль легка и эфемерна, чего не скажешь о результатах убеждений. Такие незаметные убеждения работают как гипнотические программы. Гипнотизеры любят показывать на сцене такой трюк. Сначала аудиторию проверяют на внушаемость, затем из людей, поддающихся внушению, выбирают мужчину наиболее крупного размера, вводят в гипноз и задают ему программу, что он не сможет оторвать ногу от пола, когда его выведут из гипноза. После этого зрители наблюдают, как здоровенный детина со слезами на глазах смотрит на свою прилипшую к полу ногу и производит просто титанические усилия, чтобы сдвинуть ее с места. Все усилия оказываются бесплодными, и только после очередного внушения ему это удается. Так и мы прилагаем слишком много усилий и суетимся там, где достаточно сделать одно точное движение, но наши программы не дают нам этого сделать. Преодоление подобных программ – не что иное, как дезомбирование. В Индии, где слонов издавна использовали в хозяйстве и на войне, есть такой способ приручения этих сильных животных. Слоненка привязывают веревкой к колышку, достаточно прочному, чтобы он не смог его вырвать. Постепенно слоненок привыкает к тому, что ему не под силу вырваться на свободу, и перестает делать такие попытки. Слоненок растет, а веревку и колышек не меняют. Со временем слон становится достаточно сильным, чтобы разорвать веревку или выдернуть кол, но он уже не делает таких попыток, потому что запрограммирован многократным опытом на то, что преодолеть отведенный ему радиус он не в состоянии. Еще один опыт. В большую ванну запустили голодных щук, а затем маленьких карасиков в стеклянных колбах с крошечными отверстиями. Щуки видели добычу и слышали запах, но все попытки съесть ее к успеху не приводили. Через некоторое время щуки перестали обращать внимания на карасиков. В следующей серии опытов карасиков запустили уже без колбочек, но на этот раз они были в полной безопасности, так как щуки не считали их за возможную добычу. Такова сила ограничивающих убеждений. Пожизненный поведенческий условный рефлекс можно выработать не только на слонах, щуках и собачках Павлова, но и на людях, как существах биологических. Все наши ограничивающие убеждения основаны на программах, записанных, как правило, в детстве. Все неудачники родом из детства. Мы до сих пор дети в теле взрослых. Наши родители передали нам свое описание мира вместе со своими ограничивающими убеждениями.

Еще один опыт с гипнозом. Человека вводят в транс и внушают: «Когда вы проснетесь, то должны будете сделать следующее. Как только я дотронусь до своего галстука, вы снимете пиджак. Как только я опущу руку, вы наденете пиджак. Вы не будете помнить того, что я вам только что сказал». После этого человека выводят из транса; естественно, он не помнит, что получил такое приказание. Затем гипнотизер трогает свой галстук. Человек может сделать замечание, что в комнате жарко и снять пиджак. Гипнотизер опускает руку. Человек замечает, что вдруг стало холодно, и надевает пиджак. Гипнотизер опять трогает галстук. Человек может сказать, что этот пиджак был сшит у портного, и пуститься в длительные объяснения, зачем он его снимает, к примеру, посмотреть, хорошо ли застрочен шов на спине. Гипнотизер опускает руку, и человек сообщает, что он доволен работой портного и надевает пиджак. Гипнотизер может трогать галстук снова и снова и каждый раз получать нужное действие от своего «пациента». Тот так и не будет знать истинную причину, по которой он снимает пиджак, ему будет казаться, что те объяснения, которые он высказывает, и являются настоящей причиной его поведения. Этот опыт, взятый из книги Л.Рона Хаббарда «Дианетика», показывает очень важное свойство подсознательных программ – рационализацию. Это значит, что человек всегда найдет разумное и логическое объяснение своему поведению, не осознавая, чем оно обусловлено на самом деле. Разум обслуживает бессознательное.

Один суфийский учитель решил показать своим ученикам, каким образом ограничивающие убеждения незаметно командуют нашим разумом, а разум находит этому оправдание. Он пошел к реке и подождал до тех пор, пока к мосту не будет приближаться один из местных бедняков и неудачников. Учитель положил на середину моста мешочек с золотом. Бедняк не заметил его и перешел мост. Тогда мудрец с учениками спросили его, что он видел на мосту.«Когда я зашел на мост, – сказал этот человек, – мне пришла в голову мысль, смогу ли я перейти его с закрытыми глазами. И мне это удалось!»

Второе важнейшее свойство неосознаваемых программ – вхождение в победную личность. В медицинской психиатрии есть понятие раздвоения личности, когда один человек в разные промежутки времени может вести себя как абсолютно различные люди. У него меняется голос, выражение лица, нюансы поведения, как будто в него вселяется другая личность. Меняются даже физиологические реакции, частота пульса и дыхания, и что удивительно, даже состав крови. Причем, человек не помнит, что он де-69 лал, когда находился под влиянием другой субличности. В одном образе это может быть законопослушный семьянин, а в другом – жестокий преступник. Иногда встречаются мультиплеты – больные с множественными персональностями. В среднем каждый мультиплет обладает 8–13 персональностями, но бывают супермультиплеты с сотней и более субличностей. Почти все подобные больные были жертвами физических, эмоциональных и сексуальных из-девательств в возрасте до пяти лет. Это выяснялось после того, когда их память была разблокирована с помощью психотерапевтического процесса.

Такое заболевание встречается достаточно редко, но мы можем провести аналогию со случаями, сплошь и рядом наблюдаемыми в жизни. Начальник накричал на подчиненного, тот не посмел ему ничего возразить и, придя домой, выместил все свое раздражение на жене и детях. Что произошло? В отношениях начальник-подчиненный начальник находится в победной личности. Подчиненному же приходится вытеснять свои отрицательные эмоции, которые давят на него изнутри и находят выход только в той ситуации, когда появятся объекты, по отношению к которым он сам сможет занять победную позицию. Это и происходит в семье. Он, возможно, будет испытывать впоследствии чувство вины, но давление отрицательных эмоций сильнее его разума. Более того, они «выключают» его разум, работая как гипнотические программы. В более широком смысле этот закон, например, проявляется в том, что девочка, которая подавлялась властной матерью и не защищалась жалким отцом, сама находит жалкого мужа, чтобы занять по отношению к нему победную позицию и стать такой же властной матерью. Психоаналитик С. Фанти описывал женщину, которая ненавидела свою мать и боялась быть на нее похожей, но с годами все больше и больше обнаруживала сходство с ней в поведении, в отношении к своему мужу и к своим детям. Поэтому есть мудрый совет для женихов: «Если хочешь узнать, какой станет твоя жена через десять 70 лет, понаблюдай за ее матерью». Я далек от мысли, чтобы иронизировать по этому поводу над женщинами. Наоборот, это достойно сожаления, и это показывает, что преодолеть программы, заложенные в детстве, очень непросто.

«Возможно, с моей стороны, грех отзываться плохо о самом родном человеке, но я считаю, что своей неудавшейся жизнью я обязана именно матери.

Навязчивая материнская опека довлела надо мной с детства. Мама решала за меня все! Сколько и когда мне есть, как одеваться, с кем дружить, каким предметам отдавать предпочтение. Заставили заниматься меня музыкой. Хотя преподаватели в музыкальной школе признавали в один голос, что никаких способностей у меня нет, но мама упорно стояла на своем. Она мечтала о том, как я буду выступать на большой сцене, а она, сидя в первом ряду, будет гордиться мной и утирать слезы от счастья.

В результате получился средненький педагог, от которого не в восторге ни ученики, ни коллеги по работе. Однажды в жизни появился человек, в которого я влюбилась без памяти. Сережа был из простой семьи, работал в радиомастерской. У нас складывались прекрасные отношения, но, узнав, что дело доходит слишком далеко, мать тут же стала принимать меры. «Он плебей. Он тебе не пара. Такая девушка, как ты, достойна лучшего». В доме начались ссоры, я даже грозилась уйти из дома, но тогда мать сказала мне: «Если ты это сделаешь, я наложу на себя руки. И оставлю записку, что во всем виновата ты». Зная ее взрывной истеричный характер, я не сомневаюсь в ее словах.

Словом, с Сережей пришлось расстаться. Сейчас мне 36 лет. Мы так и живем вдвоем с матерью, «две склочные грымзы», как называют нас соседи. Живу серой, убогой жизнью. Теперь мать то и дело обзывает меня жирной коровой. Да я и сама стала на нее похожа: такая же нервная, подозрительная, презирающая всех и вся. Иногда, когда я замечаю за собой такое же отношение к людям, как у моей матери, я думаю, что, если бы у меня были дети, я относилась к ним так же, как моя мать относилась ко мне. Неужели ничего нельзя изменить? Жанна». (Газета «Моя семья»).

Типичная история. За счет детей родители пытаются компенсировать чувство собственной неполноценности, но с годами обнаруживается, что только передают его детям. Два свойства подсознательных программ – рационализация запрограммированного поведения и вхождение в победную личность – обеспечивают передачу их от поколения к поколению. Это можно рассматривать как механизм передачи родовой кармы, где грехи передаются детям, если родители их не отработают. А с точки зрения психоанализа, каждому следующему поколению неизменно передаются подсознательные программы родителей, дедов и всех предков, начиная от первородного греха Адама и Евы. Каждый человек есть переходное существо, которое каждым своим поступком либо отрабатывает психологические проблемы своих родителей, либо передает их своим детям. Причем надо понимать, что речь в данном случае идет о передаче подсознательных программ, которые у самих родителей закладывались еще в том возрасте, о котором у человека нет сознательных воспоминаний. Большинство людей не замечает, как это происходит, поэтому одна немецкая писательница назвала этот процесс тайным договором поколений. Родители даже не подозревают, насколько авторитетны для ребенка в раннем возрасте их слова и поступки. Ребенок в своем суждении о мире не обладает критическим разумом, поэтому все, что ему говорят о мире, становится для него истиной, которую он принимает в систему своих убеждений и может пронести через всю жизнь. Но то, что кажется верным родителям, всю жизнь прожившим в нищете, скорее всего, будет очень сильно ограничивать того, кто хочет стать богатым. В детстве мы часто находимся в ситуации, когда чувствуем свое бессилие перед могущественными гигантами – родителями; поэтому в возрасте до трех лет такие, кажущие безобидными, методы воспитания, как контроль, регламентирование, критические замечания и одергивания, являются для ребенка очень значимыми. А принуждение, лишение самостоятельности, манипулирование с помощью чувства вины и стыда имеют далеко идущие последствия. Кто из родителей не злоупотреблял своей властью в отношении ребенка?

Как часто дети слышат: «Нельзя!», «Не трогай!», «Не ходи!». Это связано, несомненно, с безопасностью ребенка, но запреты из необходимого инструмента безопасности превращаются в инструмент манипулирования для более комфортного состояния родителей. Гораздо легче крикнуть «Нельзя!», сидя в кресле, чем встать и помочь преодолеть ребенку опасное препятствие. Легче крикнуть «Не трогай!», чем подойти и потратить усилия на знакомство ребенка с интересным для него предметом, например, ножницами. Психологи подсчитали, что в средней семье ребенок ежедневно получает 460 отрицательных, критических или ограничивающих замечаний, и только 75 положительных и одобряющих. Вскоре у растущего человека вырабатывается рефлекс неуверенности в своих отношениях с окружающим миром.

Иногда запреты сопровождаются шлепками или словами: «Ты плохой (плохая)!», «Я больше с тобой не дружу!». А такие выражения, как «Я больше не твоя мама!», «Я тебя не люблю!» или «Если этого не сделаешь (или сделаешь) – я уйду!», можно считать садистскими. Для ребенка потеря мамы – это маленькая смерть, ее нелюбовь является сильной эмоциональной болью, а манипулирование с помощью страха боли – это угроза пытки. Как это отражается на ребенке? Вырабатывается рефлекс беспокойства и чувства вины. Однажды я пошел к сыну в детский садик на новогодний утренник, где детишки читали для родителей стихотворение на английском языке. Им было всего по пять лет, некоторые сбивались или ошибались, и все взрослые воспринимали это как милое зрелище. Один мальчик, выйдя на сцену, тоже замешкался, а в это время его мама крикнула: «Если ты сейчас не прочитаешь, я уйду!». Видели бы вы, какой страх отразился на его лице! Естественно, в таком состоянии он не смог вспомнить ни одного слова, и его мама действительно ушла. Все остальное время, пока дети водили хороводы и пели песенки, его лицо напоминало восковую маску. Он автоматически все делал вместе со всеми, но на самом деле отсутствовал. Он был практически без сознания. Для него это не просто эпизод, который забудется. Все запишется в бессознательном, и это состояние будет периодически возвращаться во взрослой жизни при наборе определенных рестимулирующих факторов. Страх отвержения, заложенный в человеке подобными эпизодами, приведет к тому, что во взрослой жизни он будет стремиться избегать ситуаций, в которых может быть отвергнутым. Поэтому мужчина боится проявлять знаки внимания по отношению к женщине, менеджер боится предлагать товар покупателю, а отцы в некоторых семьях боятся иметь свое мнение. Робость служит в качестве защиты от опасности подвергнуть себя риску отвержения, так как это подсознательно ассоциируется с сильной эмоциональной болью. Особенно отражаются на становлении негативных программ любые виды отвержения в возрасте до полутора лет, когда еще сильна симбиотическая связь с матерью. Например, некоторые родители ошибочно полагают, что лучший способ отучить ребенка кричать по ночам, это не потакать ему. Раз покричит, другой покричит, а когда поймет, что кричать бесполезно, перестанет. Но если так происходит, в психике ребенка остается записанным состояние брошенности, ненужности и неспособности управлять реальностью, которая в данный момент его жизни почти вся сосредоточена на родителях. Доказано, что капризность детей в более старшем возрасте происходит от чувства неудовлетворенности, которое пришло из младенчества. Чувство ненужности, одиночества, невротическая жажда любви в зрелом возрасте есть воспроизведение чувств, когда-то очень давно вытесненных в бессознательное. Потребность ребенка в близости не означает, что надо эту близость навязывать, ведь с полутора лет начинает биологи-чески проявляться потребность в расширении жизненного пространства, и здесь надо разумно поддерживать одновременное стремление ребенка к близости и свободе. Большое влияние на становление психики имеет правильное приучение к чистоплотности. Ребенку нужно объяснять, чего от него хотят, но родителям следует понимать, что овладение контролем за отправлением естественных надобностей требует времени. Поэтому излишняя требовательность и торопливость, давление с помощью угроз и наказаний, критика и пристыжение создают у ребенка только чувство собственной несостоятельности, глубокое неверие в свои силы и раскаяние за свою органическую, существующую как данность, неспособность удовлетворить самых близких людей на земле. Это ощущение проецируется на состояние уже взрослого человека и оценивание им своих возможностей в жизни.

Необходимо сказать и о методах подавления детской агрессивности. Агрессивность является одним из важнейших инструментов биологической эволюции и заложена в каждом существе. У агрессивности несколько функций, среди них и защитная. Она же обеспечивает и способность к конкуренции и выживанию и может быть созидающей целенаправленной силой. Вместо того, чтобы разумно направлять это свойство в нужное русло и научить ребенка сознательно контролировать его, взрослые всеми силами подавляют это качество, чаще всего с помощью ответной агрессии. При таком подходе возникает конфликт, в котором ребенок чувствует себя бессильным; возникает невыносимая ситуация беспомощности. Чтобы избежать эмоциональной боли, ее приходится вытеснять в бессознательное. Подвижная психика детей проделывает это с успехом, но вытесненная в бессознательное боль всегда имеет навязчивое стремление к повторению. Она как бы говорит: «Я не ушла, я внутри тебя, я разрушаю тебя изнутри, я хочу выйти». Когда эта боль возвращается, у человека два пути: загнать это невыносимое чувство обратно либо разрядить его на ком-то более слабом. После насильственного подавления агрессивность не может быть выражена конструктивно, ей остаются деструктивные, неадекватные для биологического выживания формы. Отсюда тирания в семьях, страсть к разрушению и жестокость в состоянии алкогольного опьянения.

Можно подавить агрессивность и с помощью чувства вины. Например, если ребенок ударил маму, она уходит и говорит: «Я больше не приду, ты не мой сын». Если мальчик поверит в это, то оставшись один, он может испытать настоящий ужас вместе с чувством вины. Это мучительное чувство, вытесненное в бессознательное, станет гипнотической программой. Подобная программа больше никогда не позволит проявить ему агрессию в жизни. В будущем любая попытка совершить действия в защиту собственных интересов вызовет непреодолимое чувство страха и вины. Нужно ли говорить, что во взрослой жизни это будет несчастный человек и полный неудачник.

Много несчастных судеб закладывается от непонимания детской сексуальности и собственной родительской закомплексованности в этой сфере. Ребенок вышел из чрева, поэтому он стремится к максимальной близости с матерью, при этом социальные нормы его интересуют меньше всего. Все знают, как облегченно вздыхает ребенок, прижавшись к матери и обняв ее за шею. Это частичный возврат к тому успокаивающему состоянию единства, которое он потерял после рождения. Отношения между родителями и детьми всегда окрашены эротизмом. Противоречия между социальными нормами и естественной детской сексуальностью уже сотню лет являются темой номер один в психоанализе. Тема эта многогранна и противоречива, она требует серьезных непредвзятых исследований. Мы с помощью этой темы попробуем лишь раскрыть механизм такого понятия как «двойное послание».

Начнем издалека. В дзен-буддизме есть такой метод объяснения парадоксальности вселенских законов. Учитель заносит над головой палку и спрашивает: «Эта палка реальна? Если скажешь, что она реальна, то я тебя ударю, если скажешь, что нереальна, я тебя тоже ударю, если ничего не скажешь, все равно ударю». Такое же испытание, сами того не понимая, устраивают своим детям некоторые родители, и не всем детям удается это испытание пройти. Рассмотрим пример из реальной практики психиатра. Однажды в психиатрической лечебнице мужчину в период его выздоровления посетила мать. Зайдя в палату, она улыбнулась и сказала: «Ну что же ты, обними мамочку». Когда мужчина ее обнял, она занервничала, напряглась и стала как восковая. Пациент почувствовал это и отстранился, на что она сказала: «Ну что же ты, нельзя стесняться своих чувств». Сразу после этого мужчина снова впал в кататонический синдром. В дальнейшем выяснилось вот что. Мать сама обладала комплексами, которые проявлялись в страхе перед близостью со своим ребенком. Когда мальчик был еще совсем маленьким, она постоянно подвергала его двойному посланию любовь-отвержение. С одной стороны, она стеснялась близости, ей виделось в этом что-то сексуальное и неприличное. Это выражалось внутренним напряжением, если ребенок пытался к ней приласкаться. Иногда такое психическое напряжение выходило наружу через жестокое обращение с ребенком и критику. Ребенок понимал, что близость нежелательна, но, с другой стороны, в тот момент, когда он отстранялся, мать подвергала его тем же наказаниям, но уже за отсутствие близости, потому что ей казалось, что в таком случае он ее не любит. Два противоположных поведения одинаково вели к наказанию. Ребенок не имел выхода из этой ситуации, никакое поведение не избавляло его от боли и ее ожидания. Получая «двойное послание», ребенок не в состоянии выбрать правильный поступок или поведение. Он получает наказание или неодобрение в любом случае, как бы он себя ни вел. Он не в состоянии по словам или поведению родителей определить, какой тип поведения выбрать, чтобы их удовлетворить и тем самым уйти от боли наказания, отвержения или неудовольствия. Как ребенок выходит из этого? В данном примере этим выходом оказалась шизофрения, что есть уход от действительности. А у шизофрении очень много проявлений; это и галлюцинации, и полная потеря эмоциональной чувствительности, и мания преследования, и сотни других симптомов. При менее сильном напряжении «двойное послание» ведет к депрессии. «Двойное послание» по отношению к детям может оказаться даже более губительным, чем деспотизм и тирания. Поэтому не спешите смеяться над людьми или бросать им упреки, они не повинны в своих механизмах защиты, ставших подсознательными командами.

Много нового в последние десятилетия выяснилось и насчет деспотизма. Если до недавнего времени в жестоком обращении с детьми обвинялись, в основном, отцы, то ныне доказано, что в 60 % случаев в этом повинны женщины. И, по-видимому, последствия женской тирании сильно отличаются от последствий тирании мужской. Конфликт с отцом гораздо реже несет двойное послание, зато чаще всего приводит к невротической мотивации. Отзвуки таких конфликтов можно найти в мифологических историях, например, следующего содержания. «Отец получает пророчество, что будет убит своим сыном. Он пытается первым убить его, пока тот еще слаб. Герой, решая проблемы, которые отец навязывает ему, желая уничтожить его, развивает необходимые для успеха качества, из недовольного сына превращается в революционера или ценного для общества реформатора, фигуру, несущую новую культуру. Тем самым, получая силу и общественное признание, он свергает ненавидимого и опасного отца, становится на его место и повторяет круг тирании по отношении к собственным детям». Такую психологическую нагрузку несли Александр Македонский, Наполеон, Сталин. В отношении Гитлера исследователи расходятся во мнении насчет того, жертвой какого рода тирании он был – отцовской или материнской. Из конфликтов с деспотичными отцами выходит также и множество невротически мотивированных бизнесменов, которые сами становятся тиранами в собственных семьях. По-другому обстоят дела с последствиями материнского деспотизма. Из девочек властные матери делают копии самих себя, а из мальчиков шизофреников, маньяков, наркоманов, алкоголиков и неудачников.

Эмоциональные отношения между матерью и ребенком превращаются в отношения между человеком и миром. Судьба ребенка деспотичной матери чрезвычайна тяжела, потому что ему постоянно приходится выполнять невероятно трудные задачи. Властная мать не может любить ребенка просто за то, что он есть, а желает, чтобы он воплощал в себе ее представления о нем. Она видит в нем себя, исполнителя ее желаний и инструментом нереализованного самолюбия. Требовательная мать очень многого ожидает от своего ребенка. Если он не будет соответствовать ее ожиданиям, то, вместо тепла, ласки и уважения, его уделом будут критика и наказания.

«У каждого должна быть возможность заглянуть назад в свои воспоминания и убедиться в том, что мать когда-то любила его, любила все в вас, даже то, чем вы писали и какали. Он должен быть уверен, что мать любила его именно за то, что он был собой, а не за то, что он мог бы сделать. В противном случае человек чувствует, что у него нет права на существование. Он чувствует, что ему никогда не следовало бы рождаться. Независимо от того, что случится с этим человеком в жизни, независимо от того, какую боль ему причиняют, он всегда может оглянуться назад и почувствовать, что он любим. Тогда он может любить сам и его нельзя разрушить. Если у него нет такого прошлого, его можно уничтожить. Если мое я, как ребенка, никто никогда не любил, я буду разорвана на части. Если вы любили меня ребенком за то, что я есть, вы сделали меня целостным». (А.Лейнг).

По мнению психоаналитика Марины Тархановой, работающей ныне в Швейцарии, неспособность выполнить высокие материнские требования, ее постоянные разочарования надолго врежутся в детскую память, откликаясь чувством неизгладимой вины. Такая мать всегда найдет поводы для упреков. Властной матери нужен такой ребенок, чтобы всегда жил по ее указке и никогда не становился самостоятельным. Ребенок обязан отождествить себя с вымышленным образом, что создала в своем воображении его мать, позабыв про свои собственные желания. Сопротивление, непослушание и возражения будут жестоко подавлены. В сущности, все это свойственно и властным отцам, но далее идут отличия. Мать предписывает ребенку не только, что делать, но и что думать и какие чувства испытывать. Матушка заранее принимает меры профилактики свободомыслия, осуществляя тотальный контроль по схеме, напоминающей схему обращения в фанатика-сектанта и занимаясь не чем иным, как «промыванием мозгов». При этом она может много говорить о любви и проявлять показную гиперопеку, которая становится скрытой формой манипуляции и источником «двойного послания». Чрезмерная опека превращается в удавку. Такая мать не способна замечать последствий своего давления и всегда твердо убеждена в том, будто знает «что такое хорошо и что такое плохо».

Отношения властной матери и ребенка парадоксальны и всегда трагичны. Простая мать обладает в миллион раз более могучими инструментами для «промывания мозгов», чем любой гуру в деструктивной секте. Потому что мышление ребенка не обладает критическим оцениванием, потому что он нуждается в матери и любит ее такой, какая она есть. Потому что он очень желает исполнить ее требования и страдает, если этого не удается. А требования деспотичной матери всегда неадекватны его возможностям, так как слишком велики ее непомерные ожидания. Ребенку даже нельзя рассердиться, а если он все же осмелится, то будет жестоко наказан.

Находясь под прессингом этих ожиданий всю жизнь, ребенок воспринимает свою неспособность как нечто само собой разумеющееся, становится неудачником в своих отношениях с миром, чем еще больше раздражает свою мать и увеличивает ее прессинг. Такие женщины считают, что родные дети и мужья должны полностью соответствовать их ожиданиям, если же этого не случается, они объявляют себя несчастными и перекладывают ответственность за это на них. После такого «промывания мозгов» из мальчиков вырастают самообвиняющие себя мужчины. Это существа крайне в себе неуверенные; чувство вины от несоответствия ожиданиям женщины – их постоянная душевная боль. В других случаях, «став взрослым, такой человек насилует женщин и, таким образом, как бы сводит счеты с матерью». (Э.Дж. Тромпен). В его представлении, женщина – грубая разрушительная сила, которая постоянно ему угрожает. Преступники любого пола были поначалу сами замученными жертвами, им довелось почувствовать на себе всю глубину и болезненность собственной беспомощности, породивших в них тягу к насилию.

Ежегодно в России 50 тысяч детей сбегают из дома, спасаясь от преследования родителей, но ребенок с «промытыми мозгами» не сбежит. Его держат оковы покрепче стальных. Это вера в свою неспособность, страх перед окружающим миром и вера в лживую любовь своих родителей. Такие дети принимают свой мир со всей его болью, просто потому, что им не с чем сравнивать.

Конечно, встречаются потрясающие матери, дающие своему ребенку все, в чем он нуждается, не делая его своим пленником. Таким детям можно только позавидовать. Власть женщины над ребенком велика, при этом она сама совершенно непредсказуема. Женская властность и тирания – сложный феномен. «Власть матери над ребенком на ранней стадии его развития можно назвать абсолютной, это дает женщине чувство всевластия… Для матери ребенок воплощает ряд свойств растения и животного. Это помогает ей упиваться собственным всемогуществом: над растением, которое она вырастила таким, каким хотела его вырастить, и над животным, которое держит в неволе и движения которого полностью контролирует… и других, более мощных форм власти просто не существует». (Элиас Калетти, цит. по М. Тархановой). Возможно, здесь и сгущены краски, судите об этом сами. Я не женоненавистник, я убежден, что мужчины и женщины несут равную ответственность за то, какими вырастают их дети, и за все остальное, что происходит в этом мире. В силу женской природы любая одинокая мать будет проявлять к ребенку элементы тирании. «Береги свою женщину, не давай ей воли», – говорил Фонвизин. К этому можно добавить, что таким поведением мужчина сбережет и своих детей. Хвала тем мужчинам, которые борются за влияние на своих детей. Судебная практика гласит, что две трети всех маньяков, три четверти всех несовершеннолетних убийц, наркоманов и уличных преступников, помещенных в колонии, – выходцы из семей без отца. Современные дети теряют отцов так же часто, как во время войны. Но тогда они теряли их героями, а сегодня изгоями и тряпками, не способными выстоять в борьбе с женщинами.

Мужское влияние необходимо! Девочки от рождения более обучаемы и послушны. Мальчики менее управляемы, изобретательны, обладают поисковой активностью. Подойдите к любому детскому садику и понаблюдайте за детьми. Через каждые пять минут какие-нибудь двое мальчишек обязательно сцепятся или потолкаются, как молодые петушки. Как реагируют воспитательницы? Мгновенно пресекают любыми репрессивными методами. В садике, куда ходил мой сын, в дополнение к этому еще применяли угрозу: «Если замечу, кто дерется, не отдам родителям!» Очень хорошо действовало, дети верили. Но разве можно таким образом подавлять мужскую сущность? «Вам никогда не удастся создать мудрецов, если будете убивать в детях шалунов». (Руссо).

Женская педагогика и одинокие матери не дают формироваться мужскому секс-статусу, требуя похожести на себя, создавая конформных, творчески бездарных, не способных бороться, боящихся проявлять собственное мнение, безынициативных существ. Поэтому, когда женщины начинают говорить об отсутствии настоящих мужчин, это обвинение необходимо переадресовать им самим. Но где отцы, которые помогли бы направить энергию мальчиков в нужное русло? Без них биологическая сущность растущего мужчины не находит отождествления с положительным примером во внешнем мире, рвется наружу и проявляет себя неадекватно, разрывая оковы женского видения мира, которое передается ему окружающими женщинами. Не справившись с давлением природной мужественности, мальчик испытывает чувство вины за некоторые свои поступки, которые критикуются, и потому, как ему кажется, являются предательством по отношению к материнской любви. Ведь он так хотел соответствовать ее любви, соответствовать образу, который создала для него женщина, в то время как из него рвется наружу запираемая матерью истинная мужественность. В том случае, если эта мужественность будет заперта слишком прочно с помощью манипуляций и «промывания мозгов», этот конфликт уходит в бессознательное, и снова тогда приходится говорить о негативных программах.

 

*****

 

Становление программ в раннем возрасте происходит очень легко. То, что взрослому покажется обыденным жизненным эпизодом, о котором он через минуту забудет, для ребенка может оказаться событием, повлиявшим на всю его дальнейшую жизнь. Провели следующий эксперимент. В нескольких метрах от щенков, которые только научились самостоятельно кушать, поставили миску с мясом. Щенки подходили к миске, но как только они пытались кушать, экспериментатор слегка шлепал их газетой по спинке и 83 мягко выражал недовольство. Через несколько попыток щенки уже не осмеливались подходить к еде, хотя видно было, что запах мяса их притягивал. Даже проголодав несколько дней, они так и не притронулись к пище и умерли бы от голода, если бы их не начали кормить другой пищей и в других условиях. Как видите, не понадобилось ни болезненных наказаний, ни других ухищрений, чтобы записать программу, которая могла бы привести к голодной смерти. Достаточно было демонстрации легкого неудовольствия. Но для щенков, которым всего несколько недель от роду, это оказалось достаточно авторитетным воздействием. Интересно, что в том случае, если им сначала позволяли поесть, а затем уже выражали неудовольствие, то щенок уже мог питаться, но после насыщения прятал глаза, подползал на согнутых лапках или забивался в угол, всем своим видом показывая чувство вины.

Я не даю советов по воспитанию. Здесь были приведены только простейшие психоаналитические механизмы возникновения подсознательных программ, которые мешают человеку реализовать свои возможности. Но некоторые выводы из приведенных примеров сделать можно. В середине двадцатого века Дж.Б. Уотсон написал книгу, которая на целые десятилетия захватила умы миллионов родителей. Книга «Психология воспитания ребенка с младенческих лет» стала для них единственным непререкаемым советчиком. Уотсон убеждал читателя, что дети должны воспитываться не на основе эмоций и традиций, а исключительно на рациональной основе. Суть его метода заключалась в том, чтобы родители не показывали детям слишком много нежных чувств. Якобы это развивает у ребенка душевную зависимость, в результате чего он теряет способность действовать самостоятельно. Например, кормление по Уотсону должно осуществляться не по желанию ребенка, а строго по графику.

Затем наступила новая эпоха в воспитании. Политику жестк<