Нормы произношения и ударения

Как известно, в понятие произношения входят характер и особенности артикуляции звуков речи, звуковое оформление отдельных слов, групп слов, отдельных грамматических форм. На характер произношения существенное влияние оказывают стили произношения. Обычно говорят о трех из них: книжном, разговорном и просторечном. Если в книжном стиле слова поэт, сонет, ноктюрн произносятся без редукции [о], то в разговорном - со слабой редукцией: п[ /\] эт, с[ /\ ]нет, н[ /\ ]ктюрн. Если в разговорном стиле мы скажем [у т'и э б'а?] - (у тебя), [то?л'къ], то в просторечии эти же формы прозвучат по-иному: [у т'эа?] или [у т'а?], [тo?къ].

Стили произношения тесно связаны между собой: некоторые явления, возникая в одном, переходят в другой. Например, побуквенное произношение [ч'н] в отдельных словах возникло в книжном стиле, но сейчас оно оценивается как просторечное (сравни: [ску?ч'нъ] и книжн. [ску?шнъ]). Раньше произношение долгого твердого [ж] в словах вожжи, дрожжи и др. считалось просторечным (рекомендовалось произносить [во? ж'и], [дрож'и]), теперь же оно считается нейтральным.

С указанными различиями не надо смешивать произносительные различия, обусловленные темпом речи. Следует отличать беглую речь, для которой характерны быстрый темп и меньшая отчетливость, меньшая тщательность артикуляции звуков, и отчетливую речь, с более медленным темпом, с большей тщательностью артикуляции, четким произношением звуков [2].

Произносительные различия связаны со стилями речи и во многом обусловлены ими. Для разговорного стиля характерен, как правило, быстрый темп речи; книжный стиль (публичная лекция, выступление по радио, телевидению и т.д.) влечет за собой медленный темп, четкость дикции.

Нормы произношения гласных и согласных звуков, сочетаний звуков, отдельных грамматических форм, заимствованных слов подробно описаны в разделе "Орфоэпия" учебного пособия по современному русскому языку под редакцией профессора П.П. Шубы [3], поэтому ниже будут даны лишь те речевые формы, в которых чаще всего нарушается правильность речи. В случае затруднения можно обращаться также к орфоэпическим словарям русского языка. По этой же причине в настоящем пособии последовательно не описывается система ударений в русском языке, а освещаются лишь те моменты, которые необходимо иметь в виду в условиях белорусско-русского двуязычия.

Гласные под ударением. Часто в живой речи ударный [э] неправильно заменяют звуком [о]. Следует произносить афера, бытие, гололедица, опека, современный, хребет, сие, а не афёра, опёка, совремённый и т.д. Нельзя ударный звук [о] подменять звуком [э]: маневры, околесица, безнадежный', надо говорить манёвры, околёсица, безнадёжный.

Безударные гласные. Неверным является произношение [а] и [о] в первом предударном слоге как [ы]: [мы] шина, [шы] ры, вместо [м /\ ] шина, [ш /\ ] ры.

После мягких шипящих [ч'] и [ш'] гласный а в первом предударном слоге передается звуком [и э ]: [ч' и э - сы], [ш' и э ]дить. Произношение [и] в этой позиции устарело. Неверным является и произношение [а]: [ч'а]сы, [ш' a ] дить. После [ж], [ш], [ц] на месте [э] в первом предударном слоге произносится звук, средний между [ы] и [э]: [жы э на?], [цы э на?], [шы э пту?н]. Неправомерно в этой позиции произносить [ы] или [а].

Произношение согласных. Часто в русской речи белорусов нарушается современная норма при произношении согласного звука [г]: взрывной звук заменяется фрикативным [ g ]. Это противоречит литературной норме. Фрикативное [ g ]сохраняется в русском языке в междометиях [ /\ g а?], [ g о?п], [э g э?] и в слове бухгалтер (на месте сочетания [хг]).

Долгий шипящий [ш] произносится, например, в словах щука - [ ш' у?]ка, щель - [ ш'эл'], щи - [ ш' u? ]. Допускается современными нормами в этих случаях [ш'] со слабым призвуком [ч']: [ш'ч'у?кь], [ш'ч'и], [ш'ч'эл']. Противоречит литературной норме произношение [шч] или [ш]: [шчу?къ], [шу?къ].

Аффриката [ч] - звук всегда мягкий: [ч'а?шкъ], [ч'у?дъ], [м'а?ч]. Произношение [чы] та?ешь, сту [чы?] в русском языке - явное отклонение от нормы.

Оглушение согласных [г] и [в] на конце слова следует выделить особо, так как по отношению к этим звукам в условиях белорусско-русского билингвизма часто допускается нарушение норм литературного языка. В соответствии с нормой на месте [г] в этой позиции произносится звук [к]: друг - [друк], бег - [бек] и т.д. Нередко в речи белорусов (и представителей южнорусских говоров) в конце слова можно встретить звук [х]: пирог - пи [рох], денег - де? [н'ьх]. Этот звук сохранился по традиции лишь в слове бог [бох]. Н a месте [в] в конце слова произносится губно-зубной согласный [ф]: коров - ко[ро?ф], любовь -лю[бо?ф']и т.д. Эта норма нередко нарушается белорусами и представителями южнорусских говоров: данный звук заменяют неслоговым |ў] или билабиальным [ w ]: коро [ў] или к opo [ w ], здоро [ў] или здоро [ w ].

Особенно часто в речи белорусов нарушается произношение мягких губных согласных на конце слова: вместо мягких губных произносят твердые, а на месте вь? [ў] или [ w ]: | во?с'ьм], [г o? луп] или даже [го?луб], [кро?ў] или [к pow ] и т.д.

В русском языке различают звуки [р] и [р']: [рад] и |р'ад], [ро] в и [ p ' o ] в и т.д. Выработка навыков произношения [р'] представляет собой сложный процесс, в результате которого возможно возникновение новых ошибок: произношение [р'] там, где в русском языке должно быть [р]: [кр'а?]сный, [р'а?м] ка вместо [кра?с]ный, [ра?м] ка, появление дополнительной так называемой йотовой артикуляции? [р'] заменяется твердым [р] с последующим [ j ]: no [ pja? ] док, бу [ pj ъ] и т.д. В условиях белорусско-русского билингвизма чаще всего наблюдается произношение твердого [р] там, где должен быть мягкий [р']: б [ра?] кнутъ вместо б [р'а?] кнуть, б [ры] гада вместо б [р'и] гада.

В русской речи белорусов нарушается еще одно правило: мягкие [т'] и [д'] произносятся с очень слабым свистящим фрикативным элементом, который говорящими практически почти не ощущается: [т'] ишина, пи са[т'], [д'] ело, [д'] ень. В белорусском же фрикативный элемент представлен гораздо сильнее: вместо [т'] и [д'] произносят [т' с ] и [д' з ] или даже [ц'] и [д'з ' ]. Это явление, носящее название цеканья и дзеканья, переносится белорусами и в русскую речь.

Акцентологические нормы. Акцентологические нормы в белорусском и русском языках во многом несходны и потому трудны для усвоения. Это объясняется подвижностью и разноместностью ударения в обоих языках. К сожалению, билингвы-белорусы воспринимают фонетические явления русского и белорусского языков как идентичные, не замечая различий[4]. В результате этого в устной речи белорусов наблюдаются разнообразные акцентологические ошибки. Отклонения от литературной нормы проявляются: у существительных (сравни русские и белорусские: захо?д? за?хад, лопу?х? ло?пух, реме?нь? рэ?мень и др.); у прилагательных (болево?й — б o? левы, босо?й — бо?сы, ма?лый — малы?, ста?ренький? старэ?нькi и т.д.); у глаголов (кида?ть? к i даць, плести?? пл e? сц i, проходи?ть? прахо?дз i цъ и т.д.); у причастий (экзамено?ванный — экзаменова?ны, прочи?танный — прачыта? ны и др.); у наречий (до?верху — дав e? рху, до?чиста — дачы?ста, никуда?? н i ку?ды, смешно?? сме?шна и т.д.).

Акцентуация числительных в русском и белорусском языках в основном одинакова. Однако необходимо иметь в виду, что числительные оди?ннадцать, четы?рнадцать, шестьдеся?т имеют в белорусском языке другое ударение: адз i на?ццацъ, чатырна?ццацъ, шэ?сцъдзесят. Собирательные числительные че?тверо, пя?теро, ше?стеро, се?меро, во?сьмеро, де?вя?теро, де?сятеро в русском языке имеют ударение на первом слоге, а в белорусском? на втором: чацвёра, пяцёра, шасцёра, сямёра, васьмёра, дзевя?цера, дзеся?цера. А порядковые числительные? шесто?й, седьмо?й, восьмо?й, наоборот, в русском языке употребляются с ударением на втором слоге, а в белорусском? на первом: ш o? сты, сёмы, во?сьмы.

Следует также помнить, что в восточнославянских языках при склонении и спряжении в тех или иных формах иногда меняется место ударения. Поэтому определять особенности акцентологических систем русского и белорусского яз ыков сопоставлением только начальных форм нельзя, необходимо сопоставление парадигм [5]. При этом, конечно, наиболее трудными для усвоения являются слова, которые отличаются местом ударения не во всей парадигме, а в одной или нескольких формах:

Рус.	Бел.	Рус.	Бел.
нога'	нага'	Ед. число	2-е лицо
ноги'	нагi	гнёшь	Гнеш
ноге'	назе'	Мн. число	2-е лицо
		гнёте	гняце'
но'гу	нагу'
ного'й	наго'й
о ноге'	аб назе'

Приведенные случаи свидетельствуют о том, что надо внимательно следить за правильностью акцентуации как в русском, так и в белорусском языках.

Грамматические нормы

Грамматическая система, как известно, обладает относительно большой устойчивостью и слабой восприимчивостью к влиянию социальных факторов. Литературные нормы на грамматическом уровне, по сравнению с нормами на других уровнях языковой системы, легче поддаются регламентации; они обстоятельно изучены и кодифицированы. Однако и грамматические категории подвержены историческим изменениям, которые приводят к сдвигам в нормах, их неустойчивости, возникновению разнообразных грамматических вариантов [6]. Таковыми являются равноценные нормативные варианты: ставень - ставня, цехи - цеха; нормативные варианты, стилистически неравноценные: пять - пять грамм, подытоживать - подытоживать (первые - книжные, вторые - разговорные); нормативные, семантически неравноценные варианты: до дома - до дому, (поезд) двигается - движется; современный и устаревший (или устаревающий): санаторий - санатория, профессоры - профессора, ТАСС сообщил - ТАСС сообщило; литературный и просторечный или диалектный: мурлычет - мурлыкает, ляг-ляжь, шоферы - шофера. В условиях белорусско-русского билингвизма употребление в русской речи просторечных или диалектных вариантов может поддерживаться влиянием белорусского языка.

Морфологические нормы

Немало колебаний и затруднений в области морфологии вызывает образование и употребление различных грамматических категорий и форм имен существительных, прилагательных, числительных, местоимений и глаголов.

Колебания в грамматическом роде имен существительных. Равноценных нормативных родовых вариантов в современном русском языке немного: скирд - скирда, эполет - эполета, унт - унта и др. Некоторые из них различаются степенью употребительности: вольер - вольера, арабеск - арабеска, клипс - клипса, идиом - идиома, перифраз - перифраза (чаще употребляются формы женского рода), жираф - жирафа, бутс - бутса, лангуст - лангуста (чаще -мужского рода).

В русском языке в XIX - начале XX в. вариантные формы рода охватывали значительно большее количество слов: ботинок - ботинка, зал - зала, рельс - рельса [7]. В грамматическом роде таких слов в современной речевой практике нередко встречаются колебания, хотя нормативной является одна форма, а вторая противопоставлена ей как ненормативная (устаревшая или просторечная): зал, рельс, плацкарта, санаторий, ботинок и др. - нормативные формы; зала, рельса, санатория - устаревшие; плацкарт, ботинка -просторечные.

Распространенными являются колебания в грамматическом роде существительных, употребляющихся преимущественно во множественном числе (туфли, пимы, сандалии, погоны и т.д.); современной норме соответствует одна форма: туфля, пим, сандалия, погон и т.д.

Некоторые параллельные формы мужского и женского рода различаются семантически: пролаз (тесный проход) - пролаза (‘пройдоха'), округ (‘подразделение государственной территории') - округа (‘окрестность, окружающая местность'). Здесь уже не родовые варианты, а слова-омонимы.

Одной из причин ошибочного определения родовой принадлежности имен существительных в условиях белорусско-русского двуязычия является несовпадение в грамматическом роде существительных в русском и белорусском языках. Так, русским словам женского рода с мягкой основой мозоль, сажень, боль, медаль, полынь, дробь, степь, запись и др. в белорусском языке соответствуют слова мужского рода: мозоль, сажань, боль, медаль, палын, дроб, стэп, заn i с. Расхождения в роде наблюдаются и у некоторых однокоренных существительных с разными родовыми окончаниями: яблоко - яблык, туфля - туфель, посуда - посуд, тополь - тополя, салат - салата и др. Интерференция обычно проявляется в нарушении согласования членов предложения: золотой медаль, горький полынь и т.д.

Родовые варианты охватывают некоторые имена существительные, употребляющиеся для обозначения лиц женского пола: преподаватель - преподавательница, переводчик - переводчица, лаборант - лаборантка, корреспондент - корреспондентка, закройщик - закройщица и т.п. Данные параллельные формы стилистически нейтральны, однако в официальных документах, номенклатурных наименованиях для обозначения лиц женского пола следует использовать существительные мужского рода. Существительные женского рода с суффиксами -ш(а) и -их(а) типа инструкторша, кассирша, дворничиха, врачиха характеризуются стилистически сниженным, пренебрежительным оттенком и находятся за пределами литературного языка.

Колебания в роде неизменяемых имен существительных характерны прежде всего для иноязычных по происхождению слов, представляющих исключение из общих правил. Сюда относятся слова мужского рода, обозначающие названия языков (хинди, суахили, урду, бенгали), ветров (сирокко, торнадо), слово пенальти, а также такие существительные женского рода, как кольраби, салями, авеню, иваси, цеце и др. Данные исключения из правил объясняются активным влиянием слова с родовым понятием: хинди - язык, пенальти -одиннадцатиметровый штрафной удар, кольраби -капуста и т.д.

Неизменяемые заимствованные слова, обозначающие названия животных и птиц, обычно мужского рода, но если они указывают на самку, то в контексте употребляются как существительные женского рода: Кенгуру прыгала медленно, так как в сумке у нее был детеныш.

Отступления от общих правил и колебания в роде заимствованных неизменяемых существительных обусловлены противодействием формального признака слова ассоциативной мотивированности рода.

К числу исключений из правил относится слово кофе, попавшее в разряд существительных мужского рода благодаря своей связи с более старой формой кофей. В современной разговорной речи и даже в печати это слово употребляется в среднем роде: бразильское кофе, сгущенное кофе с молоком. Такое употребление отмечено "Русской грамматикой" (М., 1980. Т. 1. С. 469), "Орфоэпическим словарем русского языка" (М., 1983. С. 224) и другими словарями как допустимое в разговорной речи. Вполне вероятно, что со временем оно будет единственно нормативным. Подтверждением этому может служить изменение категории рода у других несклоняемых существительных: какао (у Федина - горячий какао), контральто (у Горького - сочный, сильный контральто), рагу (у Пастернака - французский рагу).

Колебания в роде наблюдаются также у неизменяемых топонимов (в названиях рек, озер, городов и т.д.). Здесь сказывается влияние аналогии, употребление названия в разных значениях, тенденция относить неизменяемые иноязычные слова, обозначающие неодушевленные предметы, к среднему роду и т.д. Например, пятиглавый Бештау (под влиянием названия соседней горы Машук), Второе Баку (название места добычи нефти, а не города), Большие Сочи, Новые Дели (по аналогии с названием типа Малые Мытищи).

Колебаниям в роде подвержены отдельные аббревиатуры, оканчивающиеся на согласный и заключающие в себе стержневое слово женского или среднего рода (ТАСС, НОТ, ЖЭК, ВТЭК), а также инициального и смешанного типов с основой на гласную (РОЭ, районо, облоно, гороно, сельпо). Норма для ряда аббревиатур данного типа неустойчива [8], здесь можно говорить лишь о тенденции ее развития. История языка показывает, что в подобных конфликтных ситуациях побеждает внешняя грамматическая форма. Примером могут служить аббревиатуры бриз, вуз, загс, нэп, БАМ и другие, прочно перешедшие в разряд слов мужского рода.

Вариантность падежных окончаний. Наиболее частотны колебания в падежных окончаниях имен существительных мужского рода на твердый согласный. Первое место по частоте занимают формы именительного падежа множественного числа, второе - родительного множественного, третье - родительного единственного, четвертое - предложного падежа единственного числа. Остальные колеблющиеся надежные формы составляют в речи незначительный процент.

В родительном падеже единственного числа вариантные формы на -у(-ю) могут образовываться только у существительных мужского рода, называющих неодушевленные предметы, не поддающиеся счету. Сюда относятся вещественные в партитивном значении (кусок сыру, тарелка супу, литр квасу), отдельные отвлеченные, указывающие на неполный объем признака (много смеху, крику, визгу, шуму, страху), а также существительные с предлогами из, от, с, без при обозначении удаления откуда-либо, причины, отсутствия чего-либо (выйти из лесу, поднять с, полу, умереть с голоду, уйти без спросу) и существительные в составе фразеологических оборотов (спасу нет, спуску не давать, хватить лишку). Выбор формы определяется не только грамматическим значением родительного падежа (партитивное - непартитивное значение), но и синтаксической конструкцией. В глагольно-именных сочетаниях нормативной продолжает оставаться форма на -у(-ю): купить сахару, съесть винограду, нарезать сыру. В именных сочетаниях возможно употребление обеих форм: (килограмм) сахара - сахару, (гроздь) винограда - винограду. В таких случаях формы на -а(-я) являются стилистически нейтральными, общелитературными по употреблению, а формы на -у(-ю) - стилистически сниженными, разговорными. Наличие определения при существительном способствует укреплению флексии -а(-я): кусок российского сыра, стакан фруктового сока.

Наиболее последовательно формы на -у(-ю) в современном употреблении сохраняются в двух случаях: в уменьшительных существительных с количественным значением (лучку, кофейку, медку) и в составе фразеологизмов (обычно наречного характера), особенно у тех существительных, которые вне фраземы вообще не употребляются (дать деру, сбиться с панталыку, сладу нет, удержу не знать); существительные же, употребляющиеся и вне фразеологизма, в составе фраземы могут выступать в обеих формах (с размаху - с размаха, комар носу не подточит - комар носа не подточит, не давать проходу - не давать прохода).

Нормативна форма на -у(-ю) в количественно-выделительном значении в позиции главного члена в предложениях типа Народу тьма!; Снегу намело!; Дыму полно; Весу пудов пять; Квасу!

В белорусском языке формы на -у(-ю) употребляются значительно шире, чем в русском. Они образуются от существительных, обозначающих все отвлеченные понятия (разуму, абавязку, адпору, болю, задору), и от существительных со значением пространства, места, объема, размера (захаду, гарызонту, краю, лугу, стэпу, прастору, тылу), при этом употребление формы на -у(-ю) не ограничивается партитивным значением. Сравни: сделан из металла - зроблены з металу, нет контроля - няма кантролю, вывоз песка - вываз пяску. Это является одной из причин колебаний в употреблении форм родительного падежа единственного числа существительных мужского рода в условиях белорусско-русского билингвизма.

В предложном падеже единственного числа у существительных мужского рода основным являемся окончание -е. Вариантное окончание -у возможно лишь и сочетаниях с предлогами в и на в обстоятельственном значении места, реже - состояния или времени действия: в цеху, в снегу, на берегу [9]. Затруднения обычно возникают в употреблении имен существительных, одинаково легко принимающих флексию -е и флексию -у: в отпуске/у, в цехе/у, в аэропорте/у и др. Литературная норма в данном случае допускает обе формы, однако они дифференцируются стилистически. Так, формы в цехе, в отпуске имеют нейтральную окраску, а в цеху, в отпуску -разговорную; формы на береге, на бале, в саде, в стоге, на борте, на шкафе и т.п. носят оттенок устарелости.

Для русского языка характерна тенденция к сокращению количества слов, принимающих окончание -у. Так, у слов остров, терем, песок, холм и других, широко употреблявшихся с флексией -у в литературном языке XIX в., сейчас закрепилось окончание -е. Данный процесс у ряда лексем сопровождается смысловым размежеванием вариантных форм, онаречиванием и фразеологизацией предложных сочетаний с окончанием -у, в то время как в грамматически свободных сочетаниях используется форма на -е. Сравни: номер на доме - работа на дому, в строевом шаге - на каждом шагу, в яблочном соке - вариться в собственном соку.

В русской речи белорусов окончание -е часто заменяется окончанием -у под влиянием белорусского языка, где, во-первых, флексия -у свободно употребляется в сочетаниях с предлогом аб (аб цэху, аб сцягу, аб подзв i гу), а во-вторых, круг слов с этим окончанием значительно шире по сравнению с русским языком: его принимают не только неодушевленные, но и одушевленные имена существительные, причем независимо от характера основы (аб сыну, мужу, дзеду, таварышу, вучню).

В русской речи билингвов возникают ошибки при образовании формы творительного падежа единственного числа существительных мужского рода на -а: Ванем, Сашем, Петем (по аналогии с белорусскими формами).

Колебания в образовании форм именительного падежа множественного числа чаще всего наблюдаются у двусложных заимствованных (и некоторых русских) слов с основой на сонорный согласный: катер, бункер, вексель, китель, тенор, крейсер, трактор, сектор, токарь и т.д. Для большинства трехсложных слов нормативно традиционное окончание -ы(-и); колебаниям подвергаются прежде всего слова латинского происхождения на -тор {инспектор, корректор, прожектор). Формы на -а(-я) у дву- и трехсложных существительных закрепляются в русском языке неравномерно, избирательно, норма устанавливается в словарном порядке с учетом индивидуальных признаков и сложившегося узуса той или иной лексемы. Слова, употребляющиеся в современном русском языке с окончанием -а(-я), не имеют четких семантических и морфологических характеристик; основная их примета - акцентологическая: это слова с ударением в единственном числе на основе, а во множественном -на окончании. Поэтому не могут быть признаны нормативными встречающиеся в речи формы на -а(-я) существительных с неподвижным типом ударения. Сюда относятся слова с приставкой вы- (выговор, выезд, выгон, выход и т.д.) и слова французского происхождения на -ер, -ёр (шофер, актер, режиссер, офицер и др.).

У односложных существительных варианты в пределах литературной нормы отмечаются лишь в отдельных словах: цехи - цеха, годы - года (но: годы чего - войны, молодости; 60-е годы; в твои годы). У остальных же односложных слов нормативно либо окончание -а (бока; дома, луга и т.д.), либо -ы (планы, торты, порты, фронты, супы, штабы и т.д.), хотя в речевом употреблении таких слов часто встречаются отступления от норм.

У многосложных слов под действием тенденции к ритмическому равновесию, как правило, сохраняется традиционное окончание -ы(-и): архитекторы, библиотекари, трансформаторы, конденсаторы и т.д.

Речевые ошибки возникают при употреблении флексии -ы(-и) или -а(-я) без учета стилистических или семантических особенностей соответствующей формы. В речи белорусов разграничение таких форм осложняется тем, что в белорусском языке закрепилось унифицированное окончание именительного падежа множественного числа - i (-ы): гарады, дырэктары, прафесары, бераг i, плуг i, штэпсел i.

Нормативные варианты в родительном падеже множественного числа свойственны тем существительным, у которых родовые варианты являются равноправными: скирд - скирдов и скирда - скирд, идиома - идиом и идиом - идиомов. Вариантные формы образуют и существительные, в роде которых наблюдаются колебания: георгин - георгинов и георгина - георгин, рельс - рельсов и рельса - рельс и т.д. Первые из этих форм общелитературные, сфера употребления вторых ограничивается просторечием, профессиональной речью.

Колебания в образовании форм родительного падежа множественного числа наблюдаются у отдельных групп существительных мужского рода на твердый согласный, служащих названиями мер и единиц измерения, овощей, фруктов, плодов, а также парных предметов. У большинства единиц измерения в родительном падеже прочно закрепилось нулевое окончание (ампер, ватт, вольт, кулон, герц, эрг и т.д.). Вариантные формы наблюдаются у существительных грамм, килограмм, гектар. Формы на -ов употребляются преимущественно в письменной речи, нулевое же окончание допустимо в разговорной. Для существительных - названий овощей, фруктов, плодов общелитературным является окончание -ов (апельсинов, баклажанов, бананов, лимонов и т.д.). Однако в устной речи распространена нулевая форма, особенно у существительных апельсин, мандарин, помидор. Область ее употребления ограничивается разговорной речью, причем и здесь она допустима лишь в стандартных количественных сочетаниях со словами, обозначающими единицы измерения: тонна помидор, килограмм апельсин. В других же сочетаниях и в разговорной речи нормативным для данных слов является окончание -ов: купи мандаринов, запах апельсинов, ящик из-под помидоров.

Для существительных - названий парных предметов или предметов, состоящих из двух или нескольких частей [10], нормой является нулевая флексия: ботинки - ботинок, погоны - погон, шорты - шорт, чулки - чулок и т.д.; исключение носки - носков. В современной речи широко используется форма носок, которая не противоречит языковой системе, а поэтому может быть признана нормативной. На правах разговорного варианта она уже включена в некоторые словари [11].

В белорусском языке шире, чем в русском, распространены вариантные окончания родительного падежа множественного числа: дрэў - дрэваў, наций - нацыяў, в i шань - в i шняў, песень - песняў, форм - формаў и т.д. Под влиянием белорусского языка в русской речи белорусов встречаются ошибки типа партизан(ов), солдат(ов), письм(ов).

Синонимия полных и кратких форм прилагательных. Полные и краткие формы качественных прилагательных м огут быть синонимичными лишь в предикативной функции. Данные формы различаются стилистически: краткие носят книжный характер, полные - разговорный или нейтральный. Кроме того, для краткой формы характерен оттенок категоричности, для полной - смягченности: он смелый (справедливый, глупый и т.д.) - он смел (справедлив, глуп). Поэтому в тех случаях, когда даются обобщения в категорической форме (в пословицах, научных положениях, описаниях, определениях), обычно используются краткие прилагательные: Молод годами, да стар умом; Русский народ талантлив; Иванов принципиален, настойчив, инициативен. Для полных и кратких прилагательных характерны также семантические и грамматические различия. Семантические различия заключаются в том, что полные формы выражают признак постоянный, безотносительный, пассивный, а краткие - временный, относительный, активный: река спокойная - река спокойна, мать больная - мать больна, груз тяжелый - груз тяжел (он может быть легким для взрослого, но тяжел, например, для ребенка). Однако в мной речи для обозначения постоянного, безотносительного признака, свойства или качества используются краткие прилагательные, так как здесь определения, описания даются в категорической форме: фтор ядовит; кислород бесцветен. В некоторых случаях полные и краткие прилагательные резко различаются своей семантикой: Ребенок глух ой от рождения - Он глух к мольбам матери; Отец еще жив - Мальчик очень живой.

Грамматическое различие полных и кратких прилагательных в предикативной функции выражается в том, что краткая форма обладает способностью к синтаксическому управлению: Вы сильны душой, Вы смелым терпеньем богаты (Н. Некрасов); Всякому мила своя сторона. Полные же прилагательные такой способностью, как правило, не обладают, однако к ним может примыкать зависимый компонент: Небо красное от пожара; Лицо синее от холода; Люди сильные духом. К тому же от прилагательных красный, синий, голубой и некоторых других краткая форма ограничена в употреблении или вообще не образуется.

Вследствие стилистических, семантических и грамматических различий полные и краткие прилагательные не могут использоваться как однородные сказуемые; в качестве однородных употребляются либо только полные, либо только краткие формы: Октябрь на редкость холодный, ненастный (К. Паустовский); Сила моряков неудержима, настойчива, целеустремленна (Л. Соболев).

Ошибки в образовании и употреблении форм имен прилагательных. Формы имен прилагательных характеризуются богатой системой синонимических соответствий: синонимия простых (синтетических) и сложных (аналитических) форм сравнительной и превосходной степеней сравнения (глубже - более глубокий, глубочайший - самый глубокий - глубже всех - наиболее глубокий); притяжательных прилагательных и форм косвенных падежей существительных (варенье из малины - малиновое варенье, ветер с севера - северный ветер, книга брата - братова книга); синонимия притяжательных прилагательных, различающихся суффиксами (отцов - отцовский, мужний - мужнин, соколиный - соколий, вражий - вражеский). При употреблении синонимичных форм в речи следует учитывать их семантические и стилистические оттенки. Так, простая форма сравнительной степени (интереснее, сильнее) стилистически нейтральна, она употребляется во всех стилях; сложная (более интересный, более сильный) -свойственна книжной речи. Простая форма превосходной степени имеет книжную окраску, сложная - нейтральную. Сфера употребления конструкций типа лермонтовские стихи, отцов наказ, мужнин, костюм ограничена разговорной речью, в нейтральной же, особенно в книжной, употребляются конструкции стихи Лермонтова, отцовский наказ, мужний костюм. Конструкции братова книга - книга брата, малиновое варенье - варенье из малины и т.д. различаются семантически: первое сочетание в каждой паре имеет более общее значение, второе - более конкретное. Для выражения значения принадлежности лицу в письменной речи употребляются преимущественно имена существительные в родительном падеже (тетрадь Тани, комната сестры). Иногда параллельные обороты расходятся в своих значениях настолько, что взаимная их замена невозможна. Сравни: семья старшего брата - братская помощь, любовь матери к сыну - материнская любовь. Употребление параллельных оборотов без учета их семантических и стилистических различий приводит к речевым ошибкам.

За пределами литературной нормы находятся встречающиеся в речи формы простой сравнительной степени типа бойчее, звончее, богатее, слаже, сладче, красивые, длиньше и др. Это просторечные формы, литературные их варианты - бойче, звонче, богаче, слаще, красивее, длиннее.

Формы сравнительной степени с приставкой по-, вносящей добавочное значение ‘несколько, немного' (побольше, посильнее, повыше), допустимы лишь в разговорной речи, в книжной же следует употреблять конструкции немного больше, несколько сильнее.

При употреблении форм сравнительной степени должен быть указан объект сравнения: Сейчас нет задачи важнее, чем выполнение плана (из газет); И нет ничего сложнее внутреннего мира человека (В. Тендряков).

Предложения типа Эта комната более чистая и светлая не соответствуют нормам литературного языка.

Распространенными ошибками является образование:

1) сравнительной и превосходной степеней сравнения путем соединения аналитической и синтетической форм: более сильнее, самый сильнейший;

2) плеонастических сочетаний типа несколько поподробнее (форма поподробнее имеет значение ‘несколько, немного');

3) форм сравнительной степени от относительных прилагательных: более синонимический ряд, более разговорный вариант. Такие формы допускаются в произведениях художественной литературы, где их употребление стилистически мотивировано: Мы хороним самого земного изо всех прошедших на земле людей (В. Маяковский); В такой непроглядный вьюжный вечер успех решался не тем, кто железней или метче, а удачливей кто (Л. Леонов);

4) форм превосходной степени путем присоединения к прилагательным в форме положительной степени приставки нам-: наивыгодный, наиприятный.

В результате интерференции в условиях белорусско-русского двуязычия иногда вместо краткой формы используется полная по аналогии с белорусским языком, где ограничено употребление кратких форм прилагательных. Например: Шкаф хороший, но наша квартира для него низкая (вместо низка). Сравни в белорусском: Шафа добрая, але наша кватэра для яе н i зкая. При простой сравнительной степени зависимое слово ошибочно употребляется в винительном падеже с предлогом за: Брат моложе за сестру (вместо моложе сестры).

Вариантность в сочетаниях числительных с существительными. В сочетаниях числительных с существительными вариантные формы, различающиеся обычно стилистической окраской, и отступления от литературных норм наблюдаются в конструкциях:

1) "сложное количественное числительное с элементом сто в творительном падеже + существительное": с двумястами (тремястами, четырьмястами и т.д.) жителями (книжн.) - жителей (разг.);

2) "два (три, четыре) и более + существительное". В соответствии с литературной нормой существительное зависит от числительного и употребляется в родительном падеже единственного, а не множественного числа: два и более метра, три и более окна, четыре и более листа. Возможны перестановки: два метра и более, три окна и более;

3) "составное числительное, оканчивающееся на два, три, четыре (22, 23, 24, 32, 33, 34 и т.д.) + существительное pluralia tantum ". В случае необходимости следует пользоваться синонимичными выражениями (отремонтировали сани в количестве двадцати двух, истекли двадцать вторые сутки, прошло двадцать два дня и т.д.), поскольку данные существительные употребляются лишь в сочетаниях с собирательными числительными (двое суток, трое брюк, четверо джинсов);

4) "собирательное числительное + существительное или субстантивированное прилагательное": двое раненых / два раненых, трое сыновей / три сына, четверо сирот / четыре сироты.