Жизненный путь и главные работы

Эта часть материала доступна лишь в печатном виде.

 

Крест Христа

Страдание Бога

Во введении мы уже отметили важность военных событий для становления взглядов Мольтмана. Но еще до попадания в плен Мольтман пережил необычайный опыт, который породил в нем вопрос, на который позже он пытался ответить уже как христианин и теолог. В 1943 году, когда ему было 17, бомбили Гамбург, где он тогда находился. Из-за бомбежек и последовавшего за этим пожара умерли 40 тысяч людей. Мольтман пишет: «Я был спасен чудесным образом. По сей день я не знаю, почему я тогда не умер, как мои товарищи. Мой вопрос в той ужасной ситуации был не «Почему Бог позволил это?», а «Где же Бог»? Неужели Бог далек от нас, отсутствует, скрывается где-то на Своем небе? Или же Он среди нас и страдает с нами? Разделяет ли Бог наши страдания?»[1].

Эти вопросы Мольтман и поднимает в книге «Распятый Бог». Ее называли книгой о том, «как верить в Бога после Освенцима». Мольтман соглашается с этим, но добавляет: «Распятый Бог» – это книга о том, как верить в Бога после креста Христового. Что мы скажем о «Боге после Освенцима» зависит от того, что мы скажем о «Боге после креста Христового» [2]. Книга сосредоточена на вопле Христа: «Боже мой, Боже мой, для чего Ты оставил Меня?» (Мф. 27:46; Мк. 15:34) Центральный вопрос книги – о том, каков Бог: «трансцендентный, равнодушный режиссер театра этого жестокого мира или же Бог во Христе – главное действующее лицо в трагедии этого мира?»[3]

Итак, ключ к «богословию после Освенцима» – в «богословии после креста». Такая сосредоточенность на кресте была типичной для немецкого протестантского богословия еще от Лютера, который любил повторять, что все богословие начинается с креста. Но обычно в богословии говорилось о том, что крест значит для Самого Иисуса и для нас. Мольтман же ставит вопрос по-другому: что значит крест для Бога? Находится ли Бог во Христе посреди страданий? Или же Бог остается незатронутым, трансцендентным даже тогда, когда страдал Христос?

По мнению Мольтмана, христианское богословие в этом вопросе часто слишком зависело от греческой философии, согласно которой божественной природе чужды изменение, движение и страдание. Греческие философы полагали, что Бог не может страдать и этим отличается от творений. Бог должен быть бесстрастным, иначе Он не был бы Богом. Многие современные философы также склонялись к тому, что Бог-Абсолют страдать не может. По мнению Мольтмана, эту философскую предпосылку необходимо просто отбросить. Нужно начинать с Библии, а не философских домыслов. И тогда мы придем к выводу о страстях страстного Бога.

Почему же христианская традиция не могла отказаться от философских подходов? Потому что многие полагали, что необходимо выбирать одно из двух: или бесстрастность, или подчинение страданиям. Но Мольтман полагает, что есть еще третий вариант: не пассивное, а активное страдание. Это страдание страстной любви. Можно говорить о страсти в двух аспектах: страсть как страдание и страсть как пылкость (всепоглощающее чувство). И оба эти аспекта применимы к Богу Израиля. Если Бог не может страдать, тогда Он и не может любить, потому что любовь открывает Бога для страданий. Бог страдает от любви к творению, а не через какие-то изъяны Своего существа.

Возглас Христа – «Боже мой, Боже мой, почему Ты оставил Меня?» – означает, что Сын оставлен Богом. А значит, правильно сказать и наоборот: Бог оставлен Сыном. И Сын, и Отец страдают, хоть и каждый по-своему: Сын страдает от смерти и оставленности; Отец страдает от смерти Сына. «Произошедшее на кресте – это событие между Богом и Богом. Это было глубокое разделение в Самом Боге»[4]. Таким образом, крест Христа – это прежде всего внутритринитарное событие, а потом уже – событие для искупления мира. Для Бога крест значит не меньше, чем для человека. Теология креста должна тринитарной.

Более того, крест не только являет нам имманентную Троицу, но и определяет ее. Обычно мыслят так: в истории спасения (то есть в икономической Троице) явлено то, каким Бог был всегда в Себе (имманентная Троица). Но Мольтман мыслит иначе: история спасения определяет то, каким есть Бог. «Боль креста определяет внутреннюю жизнь триединого Бога от вечности до вечности»[5]. В истории Иисуса Христа и особенно на кресте тринитарные взаимоотношения Отца и Сына проходят становление, а не просто явлены. Без креста Бог не был бы таким, каким Он есть. Фактически это означает, что Бог становится Троицей в истории Иисуса Христа[6]. Здесь мы видим пример динамической, «обратной» онтологии, с которой уже встречались у Барта и Панненберга. Кроме того, мы видим, что для Мольтмана различие между имманентной и икономической Троицей теряет свое значение.

Согласно Мольтману, только если мы признаем страдание Бога во Христе, мы можем говорить о жертве Христа как Божьем откровении. «Если Божество не может страдать, то как в страстях Христовых мы можем видеть Божье откровение? Бог просто посылает Христа страдать за нас и с нами или же страдает Сам Бог?»[7] Крест Христа являет нам природу Бога. А значит, мы уже не можем говорить о самодостаточном, бесстрастном, невозмутимом Боге, Который не страдает со Своим творением. Бог активно вовлечен в Христовы страдания.

Итак, какой же ответ Мольтмана на вопрос, волновавший послевоенных теологов после Освенцима и Хиросимы? Где Бог посреди такого откровенного безбожия и богооставленности? Мольтман отвечает, что Бог страдает с теми, кто страдает. Бог – не сторонний или нейтральный наблюдатель. Он активно вовлечен в страдания людей и выступает на стороне жертв насилия. Он со страдает не только в смысле сочувствия, но и в самом буквальном смысле причастности к их боли. Это явлено на кресте, где Божья сущность явлена в страдании и оставленности. Бог вошел в страдания мира, преодолел эти страдания и сделал их частью Своего вечного существования.

 

Искупление

Эта часть материала доступна лишь в печатном виде.

 

Оценка

Эта часть материала доступна лишь в печатном виде.

 

 

Эсхатология