Реформы Столыпина и их последствия

 

Реформа 1861 г., хотя и освободила крестьян от крепостного права, но сохранила основу феодально–крепостных отношений в сельском хозяйстве – помещичье землевладение. К началу ХХ в. крестьяне фактически не имели собственной земли – она принадлежала государству, помещикам и общинам. Достаточно посмотреть на структуру землевладения в России в конце ХIХ – начале ХХ в., чтобы понять уродливую структуру землепользования, сложившуюся в России:

а) в собственности государства и церкви находилось 154,7 млн. десятин (40,9 %); при этом необходимо учитывать, что значительная часть земель не подвергались обработке;

б) в частной собственности дворян, чиновников, купцов – 62,1 млн. десятин;

в) крестьянское землевладение занимало 161 млн. десятин, в том числе площадь надельных земель составляла 136 млн. десятин, при этом 99 млн. десятин принадлежало общинам, в личном землевладении крестьян – 13,2 млн.; земли крестьянских товариществ составляли 11,3 млн. десятин.

Остальные земли (0,3 млн. десятин) принадлежали иностранным подданным.

Техническая база сельского хозяйства не претерпела после реформы принципиальных изменений: по–прежнему господствующее положение занимали деревянные орудия собственно крестьянского изготовления; удобрения использовались крайне незначительно и единственной тягловой силой были лошади и быки. Поэтому неудивительно, что в условиях трехпольной системы при средней урожайности зерновых в 45–55 пудов с десятины (это в 2–3 раза ниже урожайности в Западной Европе), что не в полной мере обеспечивало потребности страны в продовольственных товарах.

Общинное землевладение с периодическим переделом земли, чересполосица подрывали возможности сельского хозяйства. При быстром росте населения (свыше 1,5 % в год), проводимая правительством политика экспорта зерна породила перманентный аграрный кризис. Неурожаи и сопутствующий им голод (1900–1993 гг.) вызвали массовые волнения крестьян, которые правительство подавляло при помощи армии.

В 1903–1904 гг. власть пошла на частичные уступки крестьянам, отменив телесные наказания, частично отменили круговую поруку при сборе податей, пообещав отменить выкупные платежи за надельные земли. Но эти меры не решали кардинальную проблему – общинного землевладения.

Убеждение верховной власти, что крестьянская община – это оплот самодержавия, развеялись после Первой русской революции 1905 г. Революционные события показали, что община не только не является основой сохранения сложившегося порядка, но, более того, она выступает готовой организацией в защиту своих экономических и политических интересов. Крестьяне шли громить усадьбы «всем миром», и община становилась мощным тараном в разрушении неприемлемых для них устоев.

Произошло радикальное изменение взглядов самодержавия – был выбран курс на разрушение общин. При этом отметим, что перемена во взглядах высшего эшелона власти, объяснялась не столько экономическими причинами, т. е. необходимостью развивать рыночные отношения в сельском хозяйстве, сколько политическими соображениями. За этим стояли интересы защиты крупного помещичьего хозяйства и прагматические политические соображения поддержания существующего порядка. Неоправдавшаяся надежда правящего класса на сдерживающую роль общины побуждала к поиску другой стабилизирующей силы, и таковой стал мыслиться крестьянин–собственник земли.

Начало новой серии аграрных преобразований было положено опубликованием в ноябре 1905 г. Манифеста «Об улучшении благосостояния и облегчения положения крестьянского населения». В соответствии с ним 1 января 1906 г. наполовину, а с 1 января 1907 года полностью отменялись выкупные платежи за землю. Одним из инициаторов трансформации социально–экономических отношений в сельском хозяйстве, а затем и в других отраслях народного хозяйства стал назначенный в 1906 г. главой правительства Столыпин П.А.

Основные идеи предложений П. Столыпина были изложены в главном законодательном акте столыпинской реформы «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающегося крестьянского землевладения и землепользования», опубликованного 9 ноября 1906 года. Основные положения Указа можно свести к следующему:

1) Разрушить крестьянскую общину и сформировать в деревне прослойку зажиточных хозяйств, передав им землю в частную собственность. «Крепкий крестьянин» должен был стать главным производителем товарной продукции и выступать социально–классовой опорой царизма в деревне.

2) Для решения этой задачи предполагалось облегчить выход крестьянам из общин с выделением им на льготных условиях общинной земли.

3) С целью ослабления земельного голода организовать массовое переселение крестьян из центра в восточные районы России, используя возможности транссибирской магистрали.

4) Защитить и сохранить основы помещичьего землевладения, с одной стороны, но при этом при помощи экономических и законодательных мер способствовать переводу этих хозяйств на капиталистические методы хозяйствования с использованием современной техники и передовой агрокультуры.

Главным проводником реформ сделать Крестьянский банк, поручив ему первоначально выкупать землю у помещиков с дальнейшей перепродажей на льготных условиях малоимущим крестьянам, с предоставлением ссуды с минимальными процентами.

В 1910 г. Закон был расширен, и в него были включены новые статьи, усиливающие курс на насильственный распад общины. Общины, в которых не производился передел земли со времени их наделения землей, признавались распавшимися. Наряду с этим предусматривался и такой беспрецедентный шаг, как подчинение большинства меньшинству – там, где более 20 % общинников выступало за выход из общины. Вместе с тем в закон по инициативе Думы была внесена поправка, согласно которой ограничивались размеры земель шестью душевыми наделами, что должно было, по мнению авторов, затормозить расслоение крестьян и смягчить возможные классовые противоречия в крестьянской среде.

В 1911 г. заключительным актом реформы было принятие документа, упрощающего процедуру передачи земли в частную собственность. Принятие этого положения отражало стремление правительства форсировать процесс перехода к частному землевладению. При этом попытки максимально ускорить проведение реформ сопровождались как финансовыми, так и организационными мерами. Так, земские начальники, которые отвечали за проведение реформ на местах, направлялись на обучение с целью изучения хозяйственных и правовых вопросов. Наряду с этим создавались землеустроительные комитеты из местной администрации, в губернии командировались чиновники из центра с самыми широкими полномочиями по реализации положений указов.

Принятие законодательных актов по вопросам землевладения, подкрепление их финансовыми, материальными и организационными мерами вели к разрушению общины как хозяйственной общности. Однако следует помнить, что община представляла не только хозяйственное образование, но являлась и формой административного устройства в деревне. Поэтому реформирование отношений землевладения, хотя и подрывало главную основу общинного устройства – отношения совместной собственности на землю, но наталкивалась при этом на сохранение административных и регулятивных функций общины, и никакие попытки правительства осуществить переход к новой системе административных органов – поселковым и волостным управлениям не имели успеха.

Итак, реформа начала осуществляться по инициативе правящих кругов. И здесь необходимо обратить внимание на реакцию тех, на кого были направлены меры правительства – на крестьян.

Для понимания отношения крестьян к реформе следует иметь в виду, что исторически они всегда считали, что общинная земля – это их совместная собственность, «собственность мира», которая передавалась в пользование отдельным семьям с учетом различных критериев: разверстка земли по наличным душам мужского пола, по ревизским душам, по едокам и т. д. Периодический передел земли позволял относительно уравнять социально–экономическое положение отдельных семей внутри общины. Совместное пользование лугами, выпасом, лесом, охотничьими угодьями обеспечивало единство интересов членов общины.

По новому законодательству за «крепкими» крестьянами, выходящими из общины, закреплялись лучшие земли в частную собственность, что подрывало общинные порядки и вызывало массовое сопротивление крестьян. Ожидая реформы, они надеялись, что выделявшимся из общины хозяйствам будет предоставлена государственная и помещичья земля. Но правительство не могло игнорировать интересы землевладельцев, и проблема наделения землей решалась за счет общинных земель.

Вспыхнувшие стихийные восстания крестьян (свыше 2000) жестоко подавлялись армией и полицией, что соответствовало идеям Столыпина П. – не останавливаться перед применением насилия по отношению к тем, кто мешает проведению реформ, для чего изменить систему подчиненности и создать военно-полевые суды. За годы реформы военно-окружные суды приговорили к смерти 6871 человека, десятки тысяч крестьян были сосланы на каторгу. Термин «столыпинские галстуки», т. е. смерть через повешение, стал синонимом реформы.

Теперь необходимо ответить на вопрос: каковы были реальные итоги капитализации сельского хозяйства в период проведения столыпинской аграрной реформы?

С одной стороны, во–первых, реформа заметно ускорила процесс трансформации полукрепостнических общинных аграрных отношений в фермерско-капиталистические.

За 1907–1914 годы в 50 губерниях Европейской России из общины вышло примерно 22 % домохозяйств с 14 % десятин земли. За этот период образовалось свыше 1 млн хуторов (обособленных крестьянских усадеб на земле индивидуального владения) и отрубов (земельный участок, выделенный из общинной земли в единоличную крестьянскую собственность – без переноса усадьбы) с 9,7 млн., десятин земли.

Взрывной темп выхода из общины в первые годы реформы можно объяснить прежде всего тем, что правительственные указы дали возможность наиболее заинтересованным – зажиточным или, наоборот, обнищавшим крестьянам быстро выйти из общины. Первые хотели получить возможность вести хозяйство по-фермерски, вторые – порвать с общиной, уйдя в город, в промышленность. В общинах оставались те, для которых по–прежнему была выгодна общинная организация жизни, позволяющая, поддерживать скромное, но зато устойчивое существование за счет сохранения отношений уравнительности и взаимопомощи. Высокая доля оставшихся в общине (почти 60 %) свидетельствовала о том, что длительный курс царского правительства на укрепление общинного устройства оказал существенное влияние на крестьянина, тормозя формирование у него таких качеств, как частная инициатива, предприимчивость, стремление к самостоятельной хозяйственной жизни. Отсутствие необходимых для частного хозяйствования качеств стало одной из преград на пути идеи превращения общинного хозяйства в фермерское, и для ее преодоления был необходим гораздо больший срок, чем тот, который был отпущен историей для осуществления Столыпинских реформ.

Во–вторых, реформа резко ускорила процесс социальной дифференциации в деревне и концентрации земли в руках наиболее зажиточных крестьян и землевладельцев. С 1907 по 1915 гг. около 40% вышедших из общины продали свою землю. Основными продавцами выступали малоземельные крестьяне, покидавшие деревню или переходившие на положение батраков. За этот период преобразования в деревне привели не к формированию широкого слоя крепких крестьянских хозяйств, а напротив, резко ускорили процесс расслоения крестьянства.

В–третьих, поощрение выхода из общины оказало позитивное воздействие на эффективность сельскохозяйственного производства. Существенно расширились посевные площади. Если в 1901 – 1906 гг. размеры посевных площадей по 71 губернии Европейской и Азиатской России составляли 88,3 млн. десятин, то в 1911–1913 гг. они выросли до 97,6 млн. десятин. При этом основная доля расширения посевов приходилась на Азиатскую Россию, где они увеличились почти вдвое. Одновременно, благодаря погодным условиям, интенсификации земледелия и более широкому использованию сельскохозяйственной техники (так, производство и ввоз сельхозмашин возросли с 1906 по 1912 г. в 3,5 раза), произошли изменения в урожайности сельскохозяйственных культур.

Интенсификация аграрного производства вела ко все большему проникновению в сельское хозяйство товарно-денежных отношений, прежде всего за счет повышения товарности помещичьего и крестьянского хозяйства, которые являлись основными товаропроизводителями в России.

Следующим фактором преобразования социально–экономических отношений стало повсеместное развитие кооперативного движения. Россия уже к 1915 г. по числу кооперативов вышла на второе место в мире вслед за Германией, занимающей со своими 37 тыс. первое место. Характерно и то, что начавшаяся мировая война не остановила процесс роста кооперативного движения, и к началу 1917 года всеми формами кооперативов было охвачено 14 млн. человек.

Бурное развитие кооперации отражало господство середняков в аграрном секторе экономики России и было обязано в известной степени своими высокими темпами общине. Сформировавшиеся в общине навыки совместной деятельности, взаимопомощи позволяли крестьянству достаточно безболезненно переходить к кооперативным формам сотрудничества. Вместе с тем кооперация, основанная на личной заинтересованности, более полно отвечала типу хозяйственного поведения крестьянина, нежели община. Если община не давала развернуться индивидуализму, частному интересу и стремлению к самостоятельности, то кооперация позволяла крестьянину проявить эти качества.

Необходимо учитывать, что реформы начала XX в. являлись непосредственным продолжением реформ 1861 г. Правительство под руководством П. Столыпина не отказалось от попытки совместить капитализм в промышленности и полуфеодализмом в сельском хозяйстве. Так же как и реформа 1861 г., столыпинская реформа отражала потребности основных социальных сил российского общества. Буржуазия видела в преобразованиях средство к усилению своего влияния на социально–экономические процессы; крестьянство получило возможность приобрести землю в свою собственность; для царского правительства возрождалась надежда на сохранение устойчивой базы для собственного господства.

С другой стороны, подводя итоги Столыпинских преобразований, оценивая приведенные цифры и последствия аграрной реформы, следует отметить, что она не достигла своих главных целей. Она не смогла создать широкоий слой мелких собственников как опору существующего политического строя, не смогла совместить интересы частника–крестьянина с частником–помещиком. Реформа не смогла подорвать общину, которая продолжала оставаться центральным звеном в хозяйственном устройстве аграрного сектора. В 1913 г. из всего произведенного национального дохода в сельском хозяйстве 89% пришлось на долю хозяйств, не вышедших из общин; среднегодовой розничный товарооборот в сопоставимых ценах на душу населения сократился с 34,2 до 31,9 руб.; среднегодовой прирост продукции в сельском хозяйстве уменьшился с 2,4 % в 1905 г. до 1,4 %. Не изменилась и социальная структура деревни: доля беднейших дворов (без- и однолошадные дворы) составляла 63,8 %; средних (2–3 лошади) – 29,8 %; зажиточных – 6,4.

Сохранилась прежняя структура народного хозяйства: на долю промышленности и строительства приходилось лишь 28–29 % производимой продукции, а число занятых в них составляло 9 % от общей численности.

Причины общей неудачи в проведении Столыпинской реформы:

1) Реформа, вызывая ускоренную дифференциацию крестьянства, обострила социально–экономические противоречия в деревне. Она воспринималась крестьянами не как объективное следствие развития самого социального строя, а как результат антикрестьянской политики властей. Насильственный слом сложившегося хозяйственного строя в деревне, за которым скрывается пренебрежение к действию объективных ограничителей и исторических традиций, стремление заимствовать чужие модели хозяйствования (в первую очередь – это попытка перейти к прусскому пути развития капитализма), являлись причиной социальных потрясений. Деятельность правительственных эмиссаров враждебно воспринималось крестьянством, которое видело в ней стремление к еще большему угнетению его со стороны государства. Не последнюю роль при этом играли и прообщинные настроения, достаточно распространенные среди малоземельных и средних крестьян.

2) Реформа проходила в атмосфере все более нагнетающейся политической реакции, так что расширение экономической самостоятельности наталкивалось на все большее политическое закрепощение. Это вызывало недовольство крестьянства к политике правительства, в том числе и экономической.

3) Создавая нормальные условия, которые были необходимы для развития капитализма, реформа осталась проводником интересов дворянства и помещиков и являлась делом лишь одного политического деятеля – П. Столыпина, что в значительной степени и предопределяло ее неполную эффективность.

В условиях нарастания революционного движения, после событий первой российской революции 1905 г., необходимо было более последовательное и решительное проведение реформ. Только в этом случае можно было рассчитывать на предотвращение революционного взрыва 1917 г.

Столыпинская реформа, таким образом, показывает типичный пример того, как принципиально верные, соответствующие объективным закономерностям развития, однако запоздавшие по своим историческим срокам и непоследовательно реализуемые мероприятия государства не только оказались неспособными решить социально–экономические противоречия в обществе, а наоборот, обострили их, став фактором, революционизирующем российское общество.

Подводя итоги экономического развития России конца XIX–начала ХХ в., также необходимо отметить следующее:

1) На рубеже веков процесс концентрации производства и капитала достиг значительных размеров, появились первые монополистические объединения. Так, в металлургической промышленности в 1895 году был всего один завод с производством 12 % всей продукции, а в 1913 году девять заводов производили 53,1%. Таким образом, в течение первого десятилетия ХХ в. девять металлургических гигантов захватили более половины всего чугуна. В нефтяной промышленности процесс концентрации зашел еще более глубоко: в 1912 г. шесть крупных предприятий давали 65 % всей продукции и из них два завода около 30 %.

2) Экономика России тесно сплелась с мировой экономикой, как через обычные, торговые связи, так и через прямые промышленные инвестиции иностранного капитала, через международные финансовые займы. Все сколько–нибудь значительные российские монополистические объединения представляли по существу дочерние организации и филиалы иностранных предприятий.

3) Произошла концентрация банковского капитала, образовалась финансовая олигархия. Семь петербургских банков распоряжались более чем половиной всех средств, направленных на финансирование всей российской промышленности, и до 65 % банковских вкладов. В начале века началась практика сращивания банковского капитала с промышленным, начиная с наиболее простых отношений в виде установления отношений личной унии в руководстве и системы участий банков в делах предприятия, заканчивая сложными и активными формами в виде учреждения специальных обществ финансирования и инвестирования капиталов. Так, Русский Торгово–Промышленный банк финансировал крупнейшие заводы, находящиеся в Центральной России, являлся совладельцем крупнейших акционерных обществ; Частный коммерческий банк, по сути, определял экономическую политику Путиловского завода (ныне Кировского), Ленских золотодобывающих приисков и других крупнейших предприятий страны.

4) Участие России в Первой мировой войне было естественным итогом развития русской хозяйственной истории, внутренней и внешней политики.

К началу ХХ в. среди ведущих западных стран обострилась борьба за передел мира и за колониальные захваты. Царская Россия принимала самое активное участие в разделе и переделе мира великими державами. Российский капитализм ХХ в., хотя и имел обширный внутренний колониальный фонд, однако, претендовал на ряд зарубежных территорий приложения капитала – Турцию, Персию, Афганистан, страны Балканского полуострова и Китай.

Нужно отметить, что к 1913 г. военно-промышленный потенциал России был ничтожен. В начале ХХ века Россия давала только 5,5 % мирового производства чугуна, 2,3 % меди, 0,17 % цинка, 1 % каменного угля. При таком промышленном потенциале правительство не могло рассчитывать на успешность экономической конкуренции с западными странами, а тем более на успешность военной борьбы с ними.

Военная промышленность, изготовляющая вооружение для армии и флота. по условиям техники вооружения не отличалась от «мирной», гражданской промышленности. Многие виды вооружения, уже вводившегося в армиях Запада, русские заводы вовсе не производили. Даже винтовок ружейные заводы производили в недостаточном количестве – на трех мобилизованных приходилось одна винтовка.

Участие России в мировой войне потребовало от экономики страны напряжения всех ее производительных сил, прежде всего отвлечения от производительной деятельности непосредственно на войну свыше 15 млн. человек – наиболее здоровой и молодой части населения. Она потребовала полного приспособления для нужд войны всех отраслей народного хозяйства: металлургии, химической, топливной, пищевой, промышленности и пр., – а также огромного напряжения сельского хозяйства.

Уже в течение первого года войны Россия потеряла значительную часть своей территории, притом наиболее промышленно развитую – польские губернии. В варшавском промышленном округе насчитывалось более 4 тыс. предприятий с 353 тыс. рабочих. Общие потери промышленности, вследствие занятия неприятелем западных губерний, достигали 19–20 %, а по некоторым отраслям еще больше: по текстильной – до 28 %, по химической – до 23 %.

Итак, начавшаяся первая мировая война нанесла ощутимый удар по промышленности России. Однако особенно сильно это событие отразилось на сельском хозяйстве. Мобилизованные в армию крестьяне (около 14 млн. человек) являлись наиболее деятельной рабочей силой в деревне. Сократилась крестьянская запашка, резко упали валовые сборы, снизилась урожайность, почти треть хозяйств оказались безлошадными. Введенная правительством продразверстка, хотя и дала государству около 500 млн пудов хлеба, но далеко не удовлетворила потребности армии и города. К 1917 г. правительство не имело запасов хлеба, поскольку деревня не только сократили посевы, но и прекратила продажу зерна на рынке за деньги. Голодные толпы людей вышли на улицу, солдаты голосовали за мир «ногами», т. е. дезертируя. Экономика России втягивалась во все более глубокий экономический кризис, который Февральская революция и Временное правительство решить не смогли.

Тема 6