Чем целенаправленнее будет обновляться методика обучения, способствующая выявлению и развитию глубинных потенций детей, тем она станет гуманнее, оптимистичнее и радостнее.

В этой заповеди и заключен корень сегодняшнего чуда.

Пусть не поверят те, кому я буду показывать эти сочинения, пусть скажут, что их писали не сами ребята, а их папы и мамы. От этого успехи моих детей ничуть не поблекнут. Я же стану вдвое и втрое убежденнее в их способностях, а также в возможностях науки Педагогики в деле созидания Человека.

Я предвкушаю радость и волнение той минуты, когда мои маленькие ученики впервые в жизни начнут проникать в глубь своих чувств и переживаний, в свое «я». Может быть, Саша, может быть, Гога, так же как и его сверстник Нукри пятнадцать лет назад, напишут мне: «Радуюсь многому. Вчера, например, я радовался тому, что мы с папой ездили к бабушке и починили ей шкаф. Бабушка говорила: «Ой, как мне хорошо с вами!» Огорчают же меня такие случаи, когда сам огорчаю других своим необдуманным поступком или когда меня наказывают сам не знаю, за что...»

Первые попытки проникновения в самого себя я сравниваю с первым выходом космонавта в открытый космос. Я все больше буду способствовать тому, чтобы ребенок через умение письменно передавать свои переживания, впечатления, отношения - познавал свою личность. Мои «нулевики», а позднее - младшие школьники все больше будут размышлять о своих поступках, о любви к родным, о своем будущем, о том, как дарить людям радость, как бороться со злом.

Научить ребенка видеть самого себя среди других, стремиться к самовоспитанию, самообразованию, самоопределению - вот основная цель, которой я следую, развивая в детях умение выражать свои мысли письменно, разговаривать с самим собой. Письменная речь - это светильник в душе, и надо научить ребенка, как им пользоваться. В моей работе она превратится в средство воспитания в детях личностных качеств, обнаружения ими своего духовного мира.

Право каждого ребенка

Листки для письма розданы, авторучки проверены, задание разъяснено.

- Приготовьтесь к письму!

Это значит: нужно выпрямиться, взять авторучку и поднять правую руку: «Я готов!» Я оглядываю детей: все будут писать, кроме одного, которому я уже дал задание - нарисовать, что ему хочется. Все в порядке.

- Начинайте! - говорю я им шепотом.

После этой команды у нас в классе обычно воцаряется полная тишина. Я приучил детей не делать при письме лишних движений, не шуметь, не задавать вопросы товарищам - не мешать другим и самому себе. Если кому-нибудь все же захочется что-то спросить, пусть подойдет ко мне и поговорит со мной шепотом или пусть поднимет руку, и я сам к нему подойду.

Во время письменной работы я лишаю себя права ходить между рядами, делать, кому-то шумные замечания, рассматривать еще незавершенные сочинения. Смысл моего поведения? Это же ясно! Пусть дети поймут, что они заняты важным, серьезным делом и никто не имеет права нарушать ход их мыслей. Пусть поймут они, что нельзя мешать человеку, когда он думает, занят умственной работой. Я часто говорю шестилеткам: «Самым красивым человек становится тогда, когда он думает, погружен в мысли, когда он делает что-то хорошее!» Понимают ли они смысл этих слов? Возможно, не вполне. Но зато, я уверен, они чувствуют серьезность мысли, которая в них заложена. Иногда я подзываю к себе того или иного ребенка и «секретничаю» с ним, делясь своими впечатлениями и чувствами: «Посмотри, пожалуйста, на Эку, как она сосредоточена... Она же забыла обо всем на свете! Как я люблю смотреть на нее, когда она думает, прищуривает глаза, смотрит куда-то вдаль. Красивое зрелище, правда?» Отпускаю его на место, предварительно извинившись, что оторвал его от работы. Он возвращается на цыпочках, садится осторожно, без шума, и через минуту я вижу его тоже с прищуренными глазами, со сморщенным лбом. От урока к уроку он начинает улавливать мой открытый, довольный взгляд: «Как ты красив сейчас! Я любуюсь тобой!», - и постепенно в нем укрепляется стремление быть при работе серьезным, погруженным в мысли, приобрести красоту думающего человека. Конечно, я знаю, что только этим путем ребенок не научится мыслить, но для меня становится неоспоримым, что, ведя себя так, ребенок скорее постигнет красоту думающего человека, овладеет умением сосредоточиваться, поймет право каждого одноклассника не мешать ему, когда он думает, и сам тоже воспользуется этим правом. Моя заповедь запрещает мне быть самовольным на уроке, ибо урок является собственностью детей, а не моей. Она гласит: