К вопросу о действии критических экспозиций

 

1. К вопросу о фиксирующем действии критических опытов. Мы видели, что после ряда критических опытов фиксированная установка затихает, она глохнет и уступает место установке, адекватной данным условиям. Правда, это бывает не всегда. Как мы знаем, нередки случаи активности и статической фиксированной установки. Но в нормальных случаях, как правило, встречается лишь ее динамическая форма. Это значит, что через некоторый ряд критических экспозиций (экспозиций равных объектов) испытуемый, ос­вободившись от иллюзии, начинает давать правильные пока­зания. Однако дальнейшие опыты свидетельствуют, что че­рез некоторое время — у одних раньше, у других позже — иллюзии пробуждаются снова и показания испытуемого де­лаются неадекватными. Достаточно вспомнить наши экспе­рименты на стабильность установки, чтобы считать это по­ложение несомненным. И вот неизбежно возникает вопрос: как понять это?

Чтобы разрешить этот вопрос — вопрос, безусловно, боль­шого принципиального значения, проведем специальные эк­сперименты, рассчитанные на то, чтобы осветить положение вещей, возникающее в результате наших критических опы­тов. Мы ставим вопрос, как действует на испытуемого по­вторное констатирование равенства объектов в этих опытах. Не фиксируется ли вследствие этого обстоятельства — вслед­ствие повторного воздействия критических объектов — именно установка на равенство и в дальнейших экспозици­ях, не по этой ли причине расцениваются эти объекты как равные?

В поставленных для разрешения этого вопроса опытах[19]испытуемые получали в критической серии, после пятикрат­ного засвидетельствования равенства предлагаемых объек­тов, чуть отличающиеся друг от друга по величине фигуры, а именно круги в 20-21 мм, 20-22 мм, 20-23 мм и 20-24 мм в диаметре, а также квадраты — в 15-16 мм, 15-17 мм, 15- 18 мм и 15-19 мм. Точнее, эксперименты протекали в следу­ющем порядке: испытуемые получали в установочных опы­тах пару контурных кругов (20-36 мм) 15 раз. Затем следо­вали критические опыты: пара равных контурных кругов (20-20 мм). После пятикратного констатирования их равен­ства испытуемым подменивали эти равные критические кру­ги неравными (20-21 мм). Если круги продолжали казаться равными, они снова подменивались сначала кругами в 20- 22 мм, затем — в 20-23 мм и, наконец, — в 20-24 мм.

Какие же результаты были получены в этих опытах? При экспозиции пары критических кругов в 20-21 мм были по­лучены результаты, суммированные в табл. 12. Мы видим, что в данном случае иллюзии возникли из 46 только у 4 ис­пытуемых, а остальные 42 дали вполне адекватные ответы.

В следующей серии опытов испытуемым были предложе­ны круги, отличающиеся друг от друга в диаметре на 2 мм. Здесь получились еще более показательные результаты: ока­залось, что в этом случае все 11 лиц, которые были допуще­ны к опытам (в этой серии принимали участие лишь те лица, которые в предыдущих опытах уже с самого начала или по­сле лишь некоторого колебания дали пятикратную иллю­зию), констатировали факт неравенства критических кругов.

Таблица 12.

 

 

Чтобы не осталось сомнения, что, быть может, здесь игра­ет роль фактор фигуры, познакомимся с результатами опы­тов с другой фигурой, с квадратами. Здесь при опытах с различиемв 1 мм (15-16 мм) результаты оказались точь-в-точь те же, что и при кругах с той же разницей в диаметре. Три че­ловека имели иллюзию, а 43 оценивали соотношение фигур совершенно правильно. Что же касается квадратов, отлича­ющихся друг от друга на 2 мм (15-17 мм), то полученные в этом случае данные свидетельствуют, что случаи иллюзии встречаются лишь в виде исключения (3 человека из 43, тог­да как правильная оценка здесь в порядке вещей).

Мы не приводим данных, полученных в других сериях аналогичных опытов (заполненные круги вместо контурных в первой серии, контурные квадраты вместо заполненных в предыдущей серии); в сущности, они повторяют выводы предшествующих опытов, ничего существенного к ним не прибавляя.

Таким образом, мы можем утверждать, что многократ­ное повторение показаний равенства фактически неравных объектов в критических опытах далеко не означает факта фиксации этого равенства.

Но это заключение можно было бы признать достоверным лишь в том случае, если бы мы были уверены, что критиче­ские объекты воспринимаются адекватно, т. е. как неравные, именно в связи с отсутствием установки, фиксированной на равенство, а не потому, что неравенство критических объек­тов слишком явно и, таким образом, не может быть ассими­лировано установкой, фиксированной на равенство.

Нам необходимо проверить это предположение. Допус­тим, что у нас имеется установка, фиксированная специаль­но на равенство, и предложим испытуемому с такой установ­кой в качестве критических объектов интересующие нас в этом случае фигуры (круги, отличающиеся друг от друга в радиусе на 1-2 мм). Если установка на самом деле окажется бессильной ассимилировать это различие, то мы получим от испытуемого правильные показания относительно неравен­ства предложенных ему фигур; если же нет, тогда фигуры эти будут казаться равными.

Проверить это не представляет трудности. Но этого и не нужно, У нас есть опыты, из которых можно почерпнуть от­вет на поставленный здесь нами вопрос[20].

В этих опытах у испытуемых фиксировалась установка на равенство геометрических фигур (кругов и квадратов), а за­тем им экспонировались в качестве критических фигуры, от­личающиеся друг от друга по величине на 1,5 мм и 1 мм (кру­ги диаметром 22,5-24 мм и квадраты с длиною сторон 21- 22 мм). Результаты оказались вполне соответствующими указанным нами предположениям, а именно; общее число лиц, дающих иллюзию хотя бы на одну из критических фи­гур под влиянием установочных опытов, доходит до 30, т. е. до 70,1% общего числа (42) испытуемых.

Следовательно, не может быть сомнения, что при наличии соответствующей установки различие фигур на 1-2 мм не играет роли: оно не мешает проявиться ассимилирующему влиянию фиксированной установки.

Это значит, что раз в описанных выше опытах различие фигур на 1-2 мм никогда не оставалось незамеченным, т. е. эти различия там никогда не ассимилировались, соответству­ющей фиксированной установки там вовсе и не было.

Таким образом, хможно считать установленным, что в на­ших обычных опытах повторная апперцепция равных кругов как равных вовсе не играет роли установочных экспозиций и не фиксирует совершенно никакой новой, соответствую­щей им, установки. Пока равные фигуры воспринимаются как неравные, продолжает действовать все та же фиксиро­ванная в установочных опытах установка. Когда же испыту­емый начинает повторно воспринимать их как равные, то в основе этого лежит уже не фиксированная на равенство, а адекватная настоящему положению вещей установка.

Итак, нет сомнения, что критические экспозиции не фик­сируют никакой новой установки. Они содействуют лишь проявлению установки, адекватной данной ситуации.

2. Временное затухание установки. Как было указано выше, спустя некоторое время после прекращения критиче­ских опытов повторное предложение этих последних снова начинает вызывать те же обычные установочные иллюзии.

Спрашивается, как понять это?

Не подлежит сомнению, что в результате воздействия критических эксиозиций фиксированная ранее установка не окончательно ликвидируется: по всей видимости, она отсту­пает перед непрерывным рядом воздействий критических экспозиций, совершенно не соответствующих ей, уступая ме­сто адекватной им установке. В тех случаях, в которых выра­ботанная в фиксированных опытах установка достаточно прочна, это происходит лишь временно, под влиянием посто­янного, непрерывного воздействия критических экспозиций. Следовательно, стоит пройти этому периоду непрерывного действия критических экспозиций, чтобы сила фиксации снова дала себя почувствовать, снова вернула бы себе способ­ность вызывать к жизни соответствующие ей обычные иллю­зии установки.

Поэтому следует полагать, что в экспериментах на ста­бильность установки мы получаем данные, говорящие о фак­те продолжающейся живучести фиксированной установки. Однако живучесть эта ограничена: через некоторое время — в одних случаях раньше, в других позже — фиксированная установка все же замирает и более не оказывает противодей­ствия случаям возникновения новых, адекватных положе­нию вещей, установок.

3. К проблеме асимметрии. В связи с этим необходимо здесь же отметить дополнительно еще одно обстоятельство. Из обычного наблюдения и особенно из специальных опытов известно, что человек, по существу, построен не вполне сим­метрично. Наиболее известным случаем нашей асимметрич­ности является функциональная неравноценность наших рук. Менее очевидна разница в том же отношении в функци­онировании других наших органов: ног, глаз, ушей. В этих случаях в основе функциональной неравноценности лежит более или менее очевидная морфологическая разница меж­ду органами.

Специальные исследования по вопросу асимметрии обна­руживают разительные факты ее распространения. Когда в наших опытах испытуемый получает два одинаковых впечат­ления (зрительных, гаптических или еще каких-либо других) для сравнения их между собой, то выясняется, что встречается значительное число случаев, в которых сравнение про­изводится неточно, асимметрично и какой-нибудь из членов отношения, как правило, переоценивается в ту или иную сто­рону[21].

Следовательно, нельзя быть уверенным, чем определяет­ся в каждом отдельном случае показание испытуемого — оценкой ли объективного положения вещей или его субъек­тивным свойством — его асимметричностью.

Наряду с явлениями асимметрии в функционировании этих органов, замечены аналогичные факты и в других слу­чаях, в которых морфологической основы этих явлений, по-видимому, не существует. Следовательно, возникает необхо­димость говорить и о фактах функциональной асимметрии. Детальное изучение этой последней покажет нам, насколько широко распространены явления этого рода.

Специальные исследования, особенно из области психо­физических экспериментальных изысканий, показывают нам, до какой степени редки случаи адекватной оценки ра­венства впечатлений, получаемых нами из самых различных сенсорных источников. Можно считать экспериментально установленным, что человек вообще легче замечает и пра­вильнее оценивает явления неравенства, чем явления равен­ства. Эти факты показывают, что человек скорее настроен воспринимать окружающее асимметрично, чем наоборот, и что вообще он психически склонен больше к явлениям асим­метрии, чем симметрии.

Как понять это? Чтобы найти ответ на этот вопрос, мы постараемся сначала выяснить, нельзя ли искусственно, экс­периментально создать в человеке склонность к асимметри­ческому восприятию воздействующих на него впечатлений.

Мы знаем, что в наших установочных опытах мы имеем дело всюду как раз с экспериментально стимулированной асимметричностью наших испытуемых. Когда в результате ряда установочных экспозиций у испытуемого фиксируется соответствующая установка, то после этого в течение опре­деленного периода времени в критических опытах он начи­нает обнаруживать прочную асимметричность восприятия: из двух равных объектов один ему кажется больше другого.

Впечатление в этом случае получается такое, какое име­ем мы, когда являемся свидетелями асимметрических вос­приятий у тех лиц, которые и без специальных мероприятий оказываются асимметрическими. Это обстоятельство дает нам основание поставить вопрос, не базируются ли явления асимметрии в обоих случаях на одном и том же фундаменте.

Нельзя сомневаться, что ни в случае нашей эксперимен­тальной асимметрии, ни в случае естественной не существу­ет дефекта органического характера, на котором базирова­лись бы явления асимметричности восприятий наблюдаемых нами субъектов. Асимметричность ни в одном из этих случа­ев не имеет органического основания. При эксперименталь­ной асимметрии в основе ее лежит установка, которая была фиксирована нами в результате воздействия наших устано­вочных экспозиций. Не исключена возможность, что и в слу­чаях естественной асимметрии мы имеем дело с аналогичным явлением. Правда, установочных экспозиций в этом случае мы специально не получаем. Но это не исключает того, что в обычных условиях жизни у человека может появиться ситу­ация, которая действует на его установку так же фиксирую- ще, как это имеет место в наших экспериментах. Конечно, для этой цели в последнем случае мы обращаемся к приему мно­гократного повторного воздействия на испытуемого, но мы знаем, что для фиксации установки этот прием не представ­ляет необходимости — бывают случаи фиксации установки и в результате однократного воздействия соответствующей ситуации. Нужно полагать, что в жизни каждого из нас не­редко встречаются случаи, которые и без повторного воздей­ствия закрепляют соответствующую установку. В таком слу­чае ничто не мешает допустить, что в обычных условиях на­шей жизни не раз возникают обстоятельства, которые сразу фиксируют соответствующую им установку.

Таким образом, мы можем заключить, что каждый из нас носит в себе бесчисленное множество фиксированных в те­чение жизни установок, которые, активируясь при всяком удобном случае, направляют работу нашей психики в соот­ветствующую сторону.

Далее, необходимо отметить, что, как мы видели, в резуль­тате воздействия наших критических экспозиций фиксиро­ванная установка отходит в сторону, и это дает возможность вступить в силу установкам, адекватным ситуациям. Пере­живания субъекта определяются отныне этими последними, и показания его становятся созвучными им. Так бывает в на­ших обычных опытах. Словом, через некоторое число крити­ческих экспозиций вступает в силу адекватная данной ситу­ации установка, а та, что была фиксирована в эксперимен­тальных условиях, вовсе ликвидируется на данный момент.

Что же происходит со случаями асимметрии, т. е. с теми случаями, в которых мы имеем дело не с экспериментальны­ми, ас «естественно» зафиксированными установками? Как действуют в данном случае критические опыты? Имеют ли они тот же эффект, что и в экспериментальных условиях, или они проявляют себя как-нибудь иначе?

Единственно, что может оправдать такую постановку воп­роса, так это то, что фиксированные эдесь установки имеют непроверенное, а потому неизвестное нам происхождение. Но ведь бесспорно, что, несмотря на это обстоятельство, они остаются все же обычными фиксированными установками и, следовательно, должны разделять в соответствующих усло­виях судьбу этих последних.

Это значит, что нет никаких оснований для допущения иной судьбы для естественно фиксированных установок, чем для экспериментально фиксированных. Если в результате воздействия равных критических объектов фиксированная в экспериментальных условиях установка заглушается и всту­пает в силу актуальная установка, то ничего иного не может происходить и с естественно фиксированной установкой: и она должна в этих условиях выйти из строя, чтобы уступить место установке, адекватной данной ситуации.

Таким образом, мы видим, что в критических опытах ни­чего не остается от асимметрии, которая так властно давала себя чувствовать до этого: здесь нет никакой разницы, с ка­ким испытуемым мы имеем дело — с тем ли, который пока­зывает определенную асимметричность, или с тем, кто ка­жется нам вполне симметричным. Все это заставляет думать, что в наших опытах явления асимметричности вовсе не играют роли, которая могла бы нас заставить специально счи­таться с ними.