Реформа: создание бедности в благополучной стране

 

Воздействие проводимой в России реформы на общество («социальную сферу») было чрезвычайно разрушительным. Можно сказать, что реформа была молниеносной гражданской войной, в которой неорганизованное большинство потерпело сокрушительное поражение и было ограблено победителями. Тот факт, что война эта велась непривычными, в основном ненасильственными средствами, дела не меняет.

В 1992 г. в России началась социальная катастрофа. Развивается она не слишком быстро в силу огромной прочности созданных в советское время систем жизнеобеспечения и устойчивости культуры людей, воспитанных русской литературой и советской школой. Однако на ряде направлений уже слышны тяжелые шаги Каменного гостя – приближение срывов и отказов больших систем.

Известно, что в СССР организация и экономическая поддержка ряда важнейших систем жизнеобеспечения была взята на себя государством. Достаточно назвать жилищно-коммунальное хозяйство (ЖКХ), здравоохранение и образование. Блага, «производимые» этими системами, распределялись на уравнительной основе – бесплатно или за очень небольшую плату. В этом заключался патернализм советского государства. В отношении доступа к базовым социальным благам советское общество было устроено по типу семьи, в которой роль отца (патера) выполняло государство.

Реформаторы, следуя догмам неолиберализма, напротив, не признают иного основания для права на жизнь, кроме платежеспособного спроса. Исключение допускается в их доктрине как ничтожная социальная помощь “слабым”.

Во время Гражданской войны советское государство изымало через продразверстку примерно 1/15 продукции крестьянства, выдавало 34 млн. пайков и тем самым спасло от голодной смерти городское население, включая дворян и буржуев. Это патернализм в чистом виде. Сегодня Россия имеет в тысячи раз больше средств, чем Советская Россия в 1919 году – а 43 % рожениц подходят к родам в состоянии анемии от плохого питания.

Жесткий признак катастрофического снижения уровня жизни в России – небывалый рост смертности и сокращение средней продолжительности жизни на 6 лет. Государственный доклад «О состоянии здоровья населения Российской федерации» (М., 2000) гласит: «Непосредственными причинами ранних смертей является плохое, несбалансированное питание, ведущее к физиологическим изменениям и потере иммунитета, тяжелый стресс и недоступность медицинской помощи».

Понятно, что по типу бедности и отношению к ней советский строй жизни резко отличался от либерального общества Запада. Во время реформы были отвергнуты советские критерии и принципы, и именно Запад был взят за образец «правильного» жизнеустройства, устраняющего «уравниловку». Отрицание уравниловки есть не что иное, как придание бедности законного характера. Это, как выразился сам Адам Смит, есть введение в ранг закона «подлой максимы хозяев», которая гласит: «Все для нас и ничего для других».

В середине XIX в. важным основанием западной идеологии стал социал-дарвинизм. Он исходил из того, что бедность – закономерное явление и она должна расти по мере того, как растет общественное производство. Это – индивидуальная судьба, предопределенная неспособностью конкретного человека побеждать в борьбе за существование.

Из этого отношения к бедным исходил российский премьер-министр Е.Гайдар, выполнявший самую радикальную часть программы реформ. Он объясняет: «Либеральное видение мира отвергало право человека на получение общественной помощи. В свободной стране каждый сам выбирает свое будущее, несет ответственность за свои успехи и неудачи».^[29]

И философские основания советского строя, и традиционные культурные нормы России исходили из другой установки: бедность есть порождение несправедливости и потому она – зло. В этом советская идеология и стихийное мироощущение людей полностью совпадали. Понимание бедности как зла не является порождением советского строя. Напротив, советский строй – порождение этого взгляда на бедность. Советское и либеральное понимание бедности – две полярные мировоззренческие концепции.

В конце 80-х годов элитарная интеллигенция СССР, перешедшая на сторону Запада, сделала свой философский выбор. Она приняла неолиберальную концепцию человека и общества, а значит, и представление о бедности. Массовое обеднение населения России было хладнокровно предусмотрено в доктрине реформ. Бедность в этой доктрине рассматривалась не как зло, а как полезный социальный механизм. В России стали выбрасывать из общества бедных (фондовый коэффициент за время реформы вырос с 3,5 до 14,5, а с учетом теневых доходов он оценивается в 30–40).

Таким образом, в ходе реформы произошел не сбой, не социальный срыв, а запланированное изменение структуры общества. Программа реформы и не предполагала механизмов, предотвращающих обеднение населения. Социологи ВЦИОМ пишут: «Процессы формирования рыночных механизмов в сфере труда протекают весьма противоречиво, приобретая подчас уродливые формы. При этом не только не была выдвинута такая стратегическая задача нового этапа развития российского общества, как предупреждение бедности, но и не было сделано никаких шагов в направлении решения текущей задачи – преодоления крайних проявлений бедности».^[30]

В стране, где бедность была давно искоренена и, прямо скажем, забыта так, что ее уже никто не боялся, массовая бедность буквально «построена» политическими средствами. Искусственное создание бедности в нашей стране – колоссальный эксперимент над обществом и человеком. Он настолько жесток и огромен, что у многих не укладывается в голове – люди не верят, что сброшены в безысходную бедность, считают это каким-то временным «сбоем» в их нормальной жизни. Вот кончится это нечто, подобное войне, и все наладится.

В результате реформ в РФ возникла структурная бедность – постоянное состояние значительной части населения. Была создана большая социальная группа бедных как стабильный структурный элемент нового общества. Если принять международный критерий бедности (доход примерно на уровне 40 % средней зарплаты 1989 г.), то ниже границы бедности в России к середине 90-х годов оказалось более 60 % населения. Физиологический стресс, вызванный несбалансированностью питания, обусловил невиданный рост потребления алкоголя, что создало порочный круг быстрой деградации здоровья населения России. Особенность российской бедности в том, что это бедность работающих людей. Из общего числа бедных более двух пятых составляют лица, имеющие работу.

Эта бедность – социальная проблема, не связанная с личными качествами и трудовыми усилиями людей. В таких отраслях, как сельское хозяйство, здравоохранение, образование и культура, более 65 % работников получали зарплату ниже прожиточного минимума. ВЦИОМ фиксирует: «В обществе определились устойчивые группы бедных семей, у которых шансов вырваться из бедности практически нет. Это состояние можно обозначить как застойная бедность, углубление бедности». По данным ВЦИОМ, только 10 % бедняков могут, теоретически, повысить свой доход за счет повышения своей трудовой активности.^[31] Огромная ниша застойной бедности – 39 млн. сельских жителей РФ. Треть их являются крайне бедными, т. е. ресурсы, которыми они располагают, ниже прожиточного минимума в два раза и более.

Эта бедность – главная причина сокращения населения России. Детей надо кормить, а на зарплату вырастить детей население не может. Вот официальная справка: «В 2000 г. заработная плата более половины семей, состоящих из двух работающих, не могла обеспечить минимально приемлемый уровень жизни даже одному ребенку». Все результаты воздействия бедности на здоровье, культуру, характер и поведение человека имеют долгосрочный характер – через состояние бедности прошла половина детей РФ.

Менее непосредственно, но существенно призрак бедности овеял своим дыханием почти все население России, и это влияние обладает последействием. В середине реформы люди, ощущавшие себя бедняками, в сумме составляли 85,6 % всего населения РФ. Из числа людей с высшим и незаконченным высшим образованием бедняками себя посчитали 79,8 %.^[32]

Пребывание в состоянии бедности уже оказало сильное влияние на экономическое поведение. Например, бедность порождает теневую экономику и придает ей высокую устойчивость тем, что она выгодна и работникам, и работодателям. Но теневая экономика в свою очередь воспроизводит бедность, в результате чего замыкается порочный круг. Бедность – сложная система процессов, приводящих к глубокой перестройке материальной и духовной культуры – причем всего общества, а не только той его части, которая испытывает обеднение. Если состояние бедности продолжается достаточно долго, то складывается и воспроизводится устойчивый социальный тип и образ жизни бедняка. Бедность – это ловушка, то есть система порочных кругов, из которых очень трудно вырваться.

Застойная бедность изменила структуру потребностей половины населения РФ, что предопределило новое состояние общества. Меняется сам образ жизни России. В быте большинства населения произошел огромный регресс. В быте трети населения происходит архаизация.

Резко повысилась доля расходов людей на питание – первый признак обеднения. В 1990 г. эта доля в семьях рабочих и служащих РСФСР составляла 28,2 %, в семьях крестьян – 28,1 %. В 1992 г. доля расходов на питание поднялась до 65–70 % среднего потребительского набора в выборках по городам. В США бедным считается тот, кто тратит на еду более 30 % дохода. Если принять этот критерий, то в России за чертой бедности находятся не 30, а все 140 млн. человек. В среднем на питание здесь в 2001 г. расходовали 52,7 % всех расходов семейного бюджета. В 2002 г. расходы населения на питание в целом составляли 48,3 %. В 1996 г. недопотребление белка в 40 % городских семей, в которых живет более 50 % несовершеннолетних детей и подростков России, составило 40 %. Согласно докладам о здоровье населения, положение с питанием в бедной части общества до 2000 г. не улучшалось.

Быстрые и подвижные процессы, породившие бедность в России – приватизация и изменение типа распределения доходов. Приватизация лишила подавляющее большинство населения РФ постоянного источника значительных доходов в виде «дивидендов частичного собственника» – от общественной собственности на землю, промышленные и другие предприятия. Эти дивиденды распределялись на уравнительной основе в виде низких цен на главные жизненные блага или даже бесплатное предоставление таких благ (например, жилья).

Система распределения доходов и доступа населения к жизненно необходимым материальным благам, которая сложилась в России в результате реформы, является аномальной и не имеет исторических прецедентов. Всякие сравнения с другими странами Запада и «третьего мира», а также с иными историческими эпохами России безосновательны и приводят к ложным выводам. Соотношение труда и вознаграждения у большой части населения не укладывается в нормы никакого известного экономического уклада, включая рабство. В России происходит «использование населения на износ», без простого воспроизводства рабочей силы.

Изменение отношений собственности и устранение права на труд позволило работодателям и резко снизить заработную плату. Это коснулось подавляющего большинства населения. Например, на среднюю заработную плату в РСФСР в 1990 г. можно было купить 95,9 кг говядины, или 1010 литров молока, или 777 кг хлеба пшеничного. В 2001 г. на среднюю месячную зарплату в РФ можно было купить 39,9 кг говядины, 350,4 литра молока или 424,0 кг такого же хлеба. Разница с 1990 г. огромна, и небольшой рост зарплаты, главным образом в благополучной части общества, никак этой разницы не покрывает. Надо к тому же учесть, что сегодня средняя величина мало что говорит – львиную долю фонда зарплаты забирает себе новая номенклатура, в десятки раз прожорливее старой. В 1990 г. министр энергетики СССР имел зарплату в 4 раза выше средней по стране, а теперь директор РАО ЕЭС имеет зарплату в 1000 раз выше средней.

Важной особенностью природы российской бедности является и тот факт, что она, будучи создана посредством нанесения по обществу ряда молниеносных ударов (типа либерализации цен в январе 1992 г. и конфискации сбережений граждан), в дальнейшем стала воспроизводиться и углубляться в результате ряда массивных, очень инерционных, но начавших идти с ускорением процессов. Вот некоторые из них.

Это, прежде всего, ликвидация или деградация рабочих мест вследствие длительного паралича промышленного и сельскохозяйственного производства, а также физического и морального износа всей производственной базы страны. То оживление промышленности, которое имеет место после скачка цен на нефть, не излечивает, а локализует и усугубляет бедность в целом ряде развитых в прошлом промышленных районов РФ. Причина этого в том, что на этом этапе «оживления» уже проявились черты нового типа экономики РФ как периферийной. Она складывается в виде небольшого числа анклавов промышленного производства, ориентированного на внешний рынок и не интегрированного в народное хозяйство страны. Вне этих анклавов идет процесс деградации и архаизации производства и быта.

Второй массивный процесс – деградация и даже разрушение жилого фонда страны и его инфраструктуры. Оставленная без надлежащего ухода и ремонта система требует все больших и больших затрат на ее содержание, которые перекладываются на плечи жильцов.

Третий массивный процесс – ухудшение физического и духовного здоровья обедневших людей. Это вызывается целым комплексом причин, так что возникает порочный круг, из которого очень трудно вырваться. Моментальное обеднение больших масс населения, не оправданное никакими бедствиями и видимыми причинами, вызвало культурный шок. Согласно докладу Пироговского съезда врачей (1995 г.), свыше 70 % населения России живет в состоянии затяжного психо-эмоционального и социального стресса.

Результатом резкого обеднения и вызванного им шока была возникшая в России аномальная сверхсмертность (600 тыс. «лишних» смертей в год) и аномальное падение рождаемости (800 тыс. «нерожденных»). Уровень смертности в рабочих возрастах в России сегодня выше, чем был 100 лет назад (в 1897 г.).

Важным результатом реформы стало в бедной части населения угасание трудовой и жизненной мотивации, снижение квалификации работников и быстрое нарастание малограмотности и неграмотности. Наконец, условием создания и воспроизводства бедности является становление и укрепление теневой и криминальной экономики. Бедность является ее питательной средой и одновременно следствием. Уже сейчас в РФ огромны масштабы низкооплачиваемого и почти рабского труда нелегальных мигрантов. Эти работники, получая гроши ради того, чтобы пережить нынешний кризис, еще больше обеднеют, когда будут выброшены на улицу их преступными работодателями – без пенсии и других форм социального страхования. Присутствие целой армии таких бесправных работников на рынке труда настолько сбивает цену на рабочую силу, что в РФ нет даже возможности наладить капиталистическую эксплуатацию трудящихся – перед нами уклад, представляющий собой угнетение населения неофеодальным сословием-бандой, которая действует под маской предпринимателей.

Кроме того, обеднение напоминает цепную реакцию. Люди, впавшие в крайнюю бедность, разрушают окружающую их среду обитания. Крайняя бедность выталкивает массу людей из общества и так меняет их культурные устои, что они начинают добывать себе средства к жизни «поедая» структуры цивилизации. Тем самым они становятся инструментом “насильственной” архаизации жизни окружающих – и их дальнейшего обеднения. Типичным проявлением этого процесса стало хищение электрических проводов, медных и латунных деталей оборудования железных дорог и т. п.

Таким образом, заканчиваются скрытые ресурсы (накопления, «запас здоровья», квалификация, оптимизм и т. д.), которые позволяли обедневшей части населения переживать трудности. Остатки этих ресурсов могут иссякнуть быстро, с ускорением («обвально»). В активную самостоятельную жизнь входит поколение, прошедшее школу уже после ликвидации советского строя. Оно не обладает той устойчивостью, ответственностью и трудовой мотивацией, которые были присущи старшим поколениям. Крайне бедная часть новой молодежи может породить новое для России явление – цивилизацию трущоб.

Для преодоления бедности требуется большая восстановительная программа – восстановление всех главных систем жизнеустройства. На это реформаторы, следующие неолиберальным догмам, не идут. Полностью игнорируется даже близкий опыт преодоления бедности в собственной стране.

Советская власть унаследовала глубокую застойную бедность, усугубленную разрухой Мировой и Гражданской войн. И практически сразу после Октября были начаты большие исследовательские, а затем и практические (в том числе чрезвычайные) программы. Во многом благодаря им советская власть за время НЭПа буквально изменила тип общества, ликвидировав «синдром бедняка», что привело к резкому увеличению продолжительности жизни, снижению детской смертности, искоренению массовых социальных болезней и снижению уровня преступности в 4 раза.

Программа преодоления бедности и присущих ей социальных болезней в 20-е годы привела к возникновению того антропологического оптимизма, который предопределил и успехи индустриализации, и массовую тягу к знаниям, и победу в Великой Отечественной войне, и быстрое восстановление после войны. А ведь советская власть тогда еще не располагала для этого крупными материальными ресурсами, успех был достигнут благодаря всеобщему «молекулярному» участию населения в этой программе, ясностью и фундаментальностью поставленных целей и критериев, способу организации действий, созвучному культурным традициям народа.

Можно ли ожидать всего этого сегодня? Пока что оснований для оптимизма нет. Наши неолибералы буквально закусили удила. Они создали шизофреническую, безвыходную ситуацию: бедность порождена реформой в советском обществе, которого они не знали, не понимали и знать не хотели; эта бедность имеет совершенно другой тип и другую динамику, нежели в обществе либеральном, по пути которого они якобы следуют, но которого тоже не знают и не понимают; наше обедневшее общество, хотя и изуродовано, но в главных своих основаниях осталось советским (точнее, типа советского), и на либеральные рецепты отвечает «неправильно». По сравнению с такой властью даже безумный тиран, воспитанный в лоне отечественной культуры, нанес бы стране меньше травм, чем свихнувшаяся на либерализме элита, которой советуют западные неолибералы.

Чем дольше будет длиться этот неолиберальный геноцид, тем большее число наших соотечественников сожрет бедность.

 

Заключение

 

В заключение мы чуть-чуть коснемся главного – не экономической, а экзистенциальной проблемы, которую вскрыла катастрофа Советского Союза и неолиберальная волна в целом. Здесь – суть того столкновения глобализации и развития, которое предчувствуется во всех народах и культурах.

Мы говорили о том, что неолиберальная экономическая и социальная философия в своем механицизме оказалась нечувствительна к тем рискам и опасностям, которые таят в себе освобожденные рыночные силы при современной технологии. Сформированное неолиберализмом мышление стало инструментом разрушения драгоценных и хрупких структур жизнеустройства народов, их культуры, их проектов и непонятых еще находок. Это мышление стало инструментом разрушения великих ценностей самого Запада – идеалов и рациональности Просвещения.

Больной вопрос, от которого мы все долго старались уйти, заключается в том, что неолиберальная волна не смогла бы вызвать этих разрушений, если бы ее философией не прониклась левая мысль Запада. Правые не смогли бы начать в Европе демонтаж социального государства, если бы их доктрину не приняли социал-демократы. Горбачев не смог бы начать демонтаж советского государства и его социальной системы, если бы верхушка КПСС, нарядившись в тогу еврокоммунизма, не перешла без всяких философских затруднений на позиции неолиберализма в самой жесткой его версии.

В 1994 г. на конгрессе европейских интеллектуальных левых сил в Мадриде, созванном испанским Фондом марксистских исследований, видный марксист из Барселоны начал свою речь такими словами: «Товарищи! Наконец-то Советский Союз мёртв, и надежно мёртв!».

Это было знаком большой беды – этими словами давалась лицензия и на бомбёжки Югославии, и на кровавые акции в Нью-Йорке, и на издевательства в тюрьме Абу-Грейв и Гуантанамо. На все то, что стало символами Нового порядка. Речь идет о большом сдвиге в культуре Запада. Философ новых левых Андре Глюксманн в ельцинской Москве признался, что «теперь он не подписал бы воззвание против войны во Вьетнаме». Что нового ему сказал Горбачев о Вьетнаме и о напалме?

На исходе перестройки был момент интенсивных контактов советских ученых с западными коллегами, напряженных взволнованных бесед. Поражал такой факт: коммунисты и социал-демократы спорили о том, что на фоне грядущей катастрофы уже имело ничтожное значение – об антисталинских мифах Солженицына и либеральных утопиях Сахарова, об ослаблении социальных гарантий трудящимся Европы после падения СССР. О сути происходящего говорили, причем в одних и тех же выражениях, старики-консерваторы, даже из правых, из противников большевизма. Они говорили: «Если падет Советский Союз, то Запад оскотинится». У них болела душа за Запад, но они видели Запад в контексте человечества и понимали в этом контексте роль советского проекта.

Так и произошло, во многом потому, что из философии левых выпал этот системный контекст. Они равнодушно или даже с радостью смотрели на то, как пресекается советский проект – один из больших проектов создания развитого солидарного общества с опорой на самобытные культуры народов. Они легко перешли на сторону победителя. Те в СССР, кто осознал гибельность проекта Горбачева-Ельцина, не смогли собраться с силами – не было у них ни теории, ни средств, ни организации. За это и расплачивается сейчас советский народ. На них вина, но даже в интеллектуальном плане они не получили никакой поддержки у западных левых. В газетах оппозиции в России за пятнадцать лет не появилось ни одной статьи западных левых мыслителей.

Где-нибудь в захолустной испанской деревне или рыбацком поселке крестьяне и рыбаки встречали в 90-е годы советского человека, как брата. Как соратника, который терпит поражение. Эти люди, не читавшие Маркузе и Глюксманна, страдали от того, что происходит в России, они мыслили в категориях бытия. А в Мадриде марксисты из всей Европы мстительно радовались, как избалованные дети. Русские их обманули – подарили красивую игрушку, а она лопнула. Пусть теперь поплачут.

В момент катастрофы СССР в интеллектуальной среде коммунистов Запада продолжали спорить о кремлевских интригах, о том, что сказал Сталин или Хрущев, но им было совершенно не интересно, что такое колхоз или советская школа, каким образом шахтер Алексей Стаханов в 1934 г. выполнил 14 норм добычи угля, и почему ракету Гагарина в Западной Европе смогли построить в ухудшенном варианте “Ариан” только через 30 лет общих усилий, истратив в сотню раз больше денег.

Они не видели, что рушится не только жизнеустройство русских, рушится вся оборона Просвещения и здравого смысла – на арену вырывается, как носорог, агрессивный и злобный постмодерн, раненный народными революциями ХХ века. Этот постмодерн – в кошмаре двойных стандартов, когда США уничтожают 30 тысяч мирных жителей, чтобы отдать под суд «кровавого зверя Саддама», обвиняемого в гибели 82 человек. Этот постмодерн – в издевательстве над здравым смыслом, в глобальном спектакле, в котором США создают движение «Талибан» и Бен Ладена, а потом бомбят деревни Афганистана, чтобы уничтожить талибов и Бен Ладена.

И скотское состояние этого постмодерна выражается прежде всего в том, что он наскрёб в темной части подсознания Запада. Макс Вебер в своей пророческой книге “Протестантская этика и дух капитализма” выразил кредо этого темного подсознания пословицей колонистов-пуритан США: “ Из людей добывают деньги, как из скота сало ”. Под этим лозунгом и начинает топтать Землю носорог глобализации.

Человечество выживет на Земле лишь придя к солидарности, а не через угнетение и грабеж. Выживет не на пути ассимиляции народов и их разделения на две расы – кочевников-господ и привязанному к шахтам и дымных фабрикам пролетариату, а через интеграцию и сотрудничество цивилизаций и культур.

Путь к этому лежит через противление злу. Но человечество выросло, и История дает нам шанс обойтись на этом пути без повивальной бабки – насилия. Шанс не слишком большой, но достаточный для большого проекта. Все зависит от того, сможем ли мы понять уроки ХХ века и поднять наше интеллектуальное и духовное оснащение на уровень нового исторического вызова.

Беда в том, что времени нам отпущено немного. Альянс «глобализаторов и реформаторов» не жалеет средств для того, чтобы растлить и утомить людей, втянуть в преступность молодежь, сбить граждан с толку политическими спектаклями. В случае резкого ухудшения социальной ситуации и образования обширных зон хаоса будет возникать соблазн создать хотя бы упрощенный порядок через насилие. Но люди трезвеют, устойчивость против соблазнов растет, и у России появляется возможность превратить кризис разрушения в кризис развития.

 

^[1] Динамика примерно 300 главных натурных экономических и социальных показателей России с 1970 по 2002 г. приведена в книге: С.Ю.Глазьева, С.Г.Кара-Мурзы и С.А.Батчикова «Белая книга. Экономическая реформа в России. 1991–2002 гг.» (М., Алгоритм-ЭКСМО, 2004).

 

^[2] Дж. Стиглиц. Глобализация: тревожные тенденции. М.: Мысль. 2003.

 

^[3] Н.Петраков, В.Перламутров. Россия – зона экономической катастрофы. – Вопросы экономики. 1996, № 3.

 

^[4] Глазьев С.Ю. Геноцид. М.: Терра, 1998.

 

^[5] Т.И.Заславская. Новые данные о доходах россиян. – «Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения». М.: ВЦИОМ. 1995, № 4, с. 11; М.Д.Красильникова. Кто на чем экономит. – Там же, 1996, № 4, с. 37.

 

^[6] «Независимая газета», 1998, 27 авг.

 

^[7] А.Эмсден, М.Интрилигейтор, Р.Макинтайр, Л.Тейлор. Стратегия эффективного перехода и шоковые методы реформирования российской экономики. – Шансы российской экономики. Анализ фундаментальных оснований реформирования и развития. Вып. 1. М.: Ассоциация «Гуманитарное знание». 1996. С. 65–85.

 

^[8] Дж. Грей. Поминки по Просвещению, М.: Праксис. 2003.

 

^[9] А.Н.Яковлев. Муки прочтения бытия. Перестройка: надежды и реальности. М.: Новости. 1991. С. 24.

 

^[10] Р.Роуз, Кр. Харпфер. Сравнительный анализ массового восприятия процессов перехода стран Восточной Европы и бывшего СССР к демократическому обществу. – «Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения». М.: ВЦИОМ. 1996, № 4.

 

^[11] М.Горбачев. Декабрь-91. Моя позиция. M.: Изд-во «Новости», 1992.

 

^[12] Т.И.Заславская. Перестройка и социализм. – В кн. «Постижение. Перестройка: гласность, демократия, социализм». М.: Прогресс. 1989. С. 230–232.

 

^[13] Н.П.Шмелев. Экономические перспективы России. – СОЦИС. 1995, № 3.

 

^[14] Беспредел – категория преступников, которая отвергла всякие нравственные ограничения («пределы»).

 

^[15] Имелся в виду стадион в Сантьяго-де-Чили, куда в дни военного переворота Пиночета свозили сторонников правительства Альенде.

 

^[16] Л.Б.Резников. Российская реформа в пятнадцатилетней ретроспективе. – «Российский экономический журнал», 2001, № 4.

 

^[17] У.Фостеp, министp пpи Тpумене и пpи Кеннеди, так обосновывал удвоение военных pасходов США: это, мол, заставит СССР сделать то же самое и «лишит pусский наpод тpети и так очень скудных товаров наpодного потpебления, котоpыми он pасполагает».

 

^[18] Н.П.Шмелев. Экономические перспективы России. – СОЦИС. 1995, № 3.

 

^[19] http://econom.nsc.ru/eco/2004_01/

 

^[20] Речь идет только о металле, находящемся на территории США, хотя к нему следовало бы приплюсовать металлический фонд, которым располагают предприятия американских корпораций в других странах (прежде всего, в Латинской Америке).

 

^[21] Например, 95 % добычи угля США было сосредоточено в Аппалачском бассейне с глубиной залегания пластов 63 м. В СССР средняя глубина залегания пластов в Донецком и Печорском бассейнах была 395–420 м, в Карагандинском 300 м и в Кузнецком 200 м. Соответственно отличалась и металлоемкость угольной промышленности.

 

^[22] Н.П.Шмелев, В.Попов. На переломе: перестройка экономики в СССР. М.: Изд-во Агентства печати Новости. 1989.

 

^[23] В 1999–2000 гг. экспорт черных металлов из РФ составлял до 28 млн. тонн в год, а в 2002 г. 30 млн. т (включая лом).

 

^[24] Чеботаев А.А., Ушаков С.С. Энергоемкость перевозок. – “Теплоэнергетика”. 1993, № 4.

 

^[25] Относительное потребление энергии это «потребление, нормированное с учетом действительных природных условий», то есть расход энергии за вычетом той ее части, которая расходуется просто для того, чтобы существовать в данном ландшафте, необходима для «преодоления» природных условий (расстояний, климатических параметров и др.).

 

^[26] Речь идет о тракторах усредненной мощности, в это число не входят садовые и огородные трактора.

 

^[27] Кстати, вопреки расхожим мнениям, навеянным официальной советской и антисоветской мифологией, национализация в 1918 г. происходила под давлением снизу, в том время как советское правительство этому, как могло, сопротивлялось.

 

^[28] Концепция «скачка в pынок» была pазpаботана Джеффpи Саксом и Дэвидом Липтоном в Нью-Йоpкском фонде Соpоса. Она обсуждалась в сенате США в конце августа 1989 г.

 

^[29] Е.Гайдар. Богатые и бедные. Становление и кризис системы социальной защиты в современном мире. Статья первая – Вестник Европы, № 10, 2004.

 

^[30] Зубова Л.Г. Социальное расслоение в России – “Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения”. ВЦИОМ. 1995, № 3.

 

^[31] Заславская Т.И. Новые данные о доходах россиян – “Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения”. ВЦИОМ. 1995, № 4. Зубова Л.Г. Представления о бедности и богатстве. Критерии и масштабы бедности – “Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения”. ВЦИОМ. 1996, № 4.

 

^[32] Оценки населением качества жизни: проблемы бедности. – Экономические и социальные перемены. Мониторинг общественного мнения. ВЦИОМ. 1996, № 3.