Биографическая реконструкция. Метки, ключи, границы памяти и ограничения метода

Следует напомнить, что геносоциограмма строится главным образом по памяти на базе генеалогического древа с дополнениями и пометками. Она основана именно на том, что семья хранит в памяти: даты, значимые факты, ключевые моменты, раздел наследства или связь, проявления несправедливости (подлинные или ложные), то есть на фактах с их мощным зарядом чувств. Геносоциограмма, выстроенная по памяти, отражает также «провалы» и забвения, белые пятна — то, чего не знают о людях, уехавших в дальние края или тех, которых больше не видят. Ни геносоциограмма, ни генограм-ма не являются в строгом смысле ни объективным генеалогическим исследованием (по документам), ни генеалогическим древом.

На геносоциограмме одновременно указывают важные факты (события жизни), объективно значимые моменты (уровень образования, даты рождения, бракосочетания, кончины, профессию) и субъективно значимые (встречи, продвижения по

службе, провалы, разрывы, переезды, характерные качества личности), а также их связи. Имена, места проживания или проведения каникул, некоторые предметы тоже могут служить ключами: колечко, мебель и т. д..; даты войны, переезда, отставки» семейных праздников.

Параллельно биографической реконструкции семьи важно вспомнить историко-политико-социологический и экономический контекст, который даст много ценных сведений об изменении менталитета и, вероятно, семейного быта той эпохи.

Такую реконструкцию не так уж трудно сделать: надо отвести 25 — 30 лет на каждое поколение. Если ваш отец женился на вашей матери в 1930 г., то вы можете предположить, что, вероятнее всего, его отец женился в 1900 г. Если он женился на вашей бабушке в 1900 г., то ему было, таким образом, 30 лет и родился он около 1870 г. Теперь вы попытаетесь представить, в каком контексте он мог появиться на свет и воспитываться. Если он родился примерно в 1870-1872 гг., то это будет война 1870 г. против немцев. Если ваши родственники жили в Париже, то они, может быть, пережили осаду Парижа и голод, который за ней последовал; следовательно, вы можете отметить такие события, как Коммуна, голосование, в ходе которого потерпел провал Наполеон III; в случае необходимости вы возьмете иллюстрированный «Малый Ларусо или хороший словарь, чтобы проверить и дополнить ваши исторические знания. Вы знаете, что позже произошла серия экономических скандалов: Панама, Суэц. Чтобы лучше понять особенности той эпохи, надо вспомнить о законах Комба (1905, отделение церкви от государства, в результате которого «монахини были удалены из школ», а имущество церкви конфисковано)... затем война 1914-1918 гг.

Итак, вы сможете выдвинуть несколько социологических или историко-экономико-социологических гипотез о детстве вашего дедушки на основе того, что происходило в это время.

Чаще всего я работаю именно с группами, так как считаю, что это гораздо интереснее для всех, потому что одни и те же проблемы, драмы, семейные конфигурации встречаются у нескольких участников, и также потому, что политико-социо-эко-

номико-историческая память одних дополняет и пробуждает воспоминания у других.

Начиная формулировать историко-экономико-социологичес-кие гипотезы, вы замечаете, что если до этого времени клиент говорил, что не может ни о чем вспомнить, то в этот момент можно сказать, что какая-то «задвижка» открылась в его голове и он сейчас воскликнет: «Ах, да, это правда, я вспоминаю, семья стала очень бедной не во время панамских событий, это произошло в момент событий на Суэцком канале, когда (мой отец или моя бабушка) сменили школу, так как возникли осложнения».

Внезапно открываются целые блоки памяти — просто потому, что, так сказать, сняты замки с зон запоминания: начинают возникать свободные ассоциации, иг люди оказываются в состоянии вспомнить о чрезвычайно значимых вещах, которые они знали, не ведая того.

После этого они смогут вспомнить, что знают двоюродную бабушку, соседку крестной матери или бабушки, полкового друга дедушки, с которым двоюродная бабушка еще общается.,. Они, наконец, смогут навести справки.

Столь внезапно востребованные элементы воспоминаний возвращаются.

В этом контексте вспоминают, откуда еще можно почерпнуть дополнительные сведения: от друзей или соседей, членов далекой семьи, из нотариальных архивов, церковных книг, надгробных плит, трудов по региональной истории, местной печати той эпохи, исторической службы армии (ИСА), различных архивов...

Выше я привела несколько примеров и ключевых дат из истории Франции, но подобные примеры можно привести из истории Испании, или Италии, или любой другой страны; для протестантов это может быть аннулирование Нантского эдикта королем Луи XIV 18 октября 1685 г.; для евреев — бегство из Испании (1492), Холокост (1942) или «шестидневная война» (1967); для других — армянский геноцид (24 апреля 1915 г.), голод в Ирландии (1846-1848) с последовавшей эмиграцией, имеющиеся воспоминания о Вердене (февраль — декабрь 1916),

окопы и газы, или военное кладбище при Дуомоне, или война в Алжире (1954-1962), или крестовые походы (1096-1270), или 4 июля (1776) — праздник Независимости для американцев.

Очень многообещающий в познавательном плане, этот метод, однако, не является панацеей и не может не заменить сеанса психотерапии (но он его дополняет или придает важность в начале работы), не произвести генеалогическую реконструкцию, которая предполагает дальнейшие исследования и дополнительную генеалогическую работу.

Основы идентичности: имя и фамилия. Фамилия или отчество: «Как тебя зовут?»

Представить свою идентичность — это значит назвать свое имя и фамилию. А называя их, мы определяем свое место в социальном, географическом, культурном планах, чаще всего выявляя этнические и религиозные оттенки. Мы определяем свое место («отсюда» мы или «оттуда»), свою принадлежность к той же группе и к тому же миру («быть одним из наших») или же к чужим, даже к потенциальным врагам или их потомкам, что может вызывать неприятие (или даже агрессию) и страх.

Подразумевается, что вскоре станет ясно, когда мы родились, где, у кого1? Тем самым мы задаем координаты во времени, пространстве и истории. (Классический вопрос в школах: «Чем занимается твой отец?») К' какой культуре ты принадлежишь? К какой традиции? Каков твой уровень? Пол? Раса? Религия? Возрастная категория? Идентичность, «Я» («self»), глубинная сущность, «Я для самого себя» связаны одновременно с «Я для другого» (с образом, который вы предъявляете другим, и с тем образом, который другие спроецируют на вас, со статусами и воспринимаемыми ролями, а также с ролевыми ожиданиями), с «внутренним «Я» f«soi-en-soi») (так называемым «объект тивным «Я») и с вашим ощущением себя, своей личности. Иден-

1 Библия рассказывает историю рода, начиная так: «Иаков, сын...» В Иерусалиме монастыри выстроили генеалогическое древо Иисуса, восходящее через Иосифа к Адаму и Еве, пренебрегая тем, что, если он является сыном Бога, то не может быть сыном Иосифа, столь значимой и необходимой казалась им родственная связь по отцовской линии. Cf. Himmelman С. (Sd), A Family tree: from Adam to Jesus, Israel, Bethlehem, The 3 Arches, reed, а 1980-х гг.

тичность отражается в телесных проявлениях, социальных знаках (labeling).,

По данным исследования, которое выполнила в 1980 г. Эмэ Пирсон, дети устанавливают родственную связь с четырех с половиной лет, а после семи с половиной лет обретают способность артикулировать «атом родства», т. е. признают родственную связь со своими родителями.

Лишь позднее ребенок начинает осознавать понятия поколения и родства.

Родственная связь — это одновременно биологическая, социальная и психологическая реалия.

Биологическая реалия — это в конечном итоге генетическая фикция: родственная связь возникает в связи с браком родителей, даже если речь идет о внебрачном ребенке, которого скрывают, или в связи с добровольным признанием родства (что может соответствовать действительности, а может быть социальной фикцией).

Можно анализировать структуру родственной связи по двум осям, как это делал Жан Гиота (в 1979,1985 и 1986 гг.):

—установленное родство — то, благодаря чему человек объявляет себе и другим, что он является сыном, дочерью, отцом, матерью такого-то и относит себя к соответствующей группе.

В русской традиции человек представляет себя сыном того-то, например, Николай Васильевич Гоголь (Николай сын Василия). Невозможно обратиться к кому-либо без непременного использования имени и отчества. Даже если оно точно не известно, то бормочут что-то невнятное.

Точно так же во многих африканских племенах принято указывать свою родственную связь.

Таким образом, установленная родственная связь — это связь, смысл которой придается социальной группой через языковые, юридические, культурные структуры (правило наследования и принадлежности); *

— воображаемая или нарциссическая родственная связь — это психологическая реалия, вписанная в прошлую историю и будущее. Психологическая связь часто становится видна по тому, какое большое значение придают физическому сходству меж-

ду поколениями: «Это связь сходства, которая проходит через тело» (Гиота, 1985, 26). (

Именно сюда следовало бы отнести цепи повторяющихся событий в семье: смерть ребенка или родителя, самоубийство, наследственная болезнь или воспринимаемая как таковая.

Жак Гиота замечает, что при наличии сложностей в определении статуса родства (внебрачный ребенок, сомнения в отцовстве, проблемы наследства или лишения прав, изменение отчества) устанавливаемая ось становится хрупкой и вместе с воображаемой осью стремится попасть в своеобразную диалектическую связь.

Можно отметить трудности, связанные с особенностями устанавливаемого родства, такими, как отсутствие или преждевременная смерть отца, мезальянс (как нарушение социальных условностей), смена отчества2, внебрачный ребенок, плод адюльтера или брошенный ребенок, мать-одиночка. Другие трудности могут быть связаны с особенностями установления родства по имени или с лишением родства (лишение наследства, проклятие). Как следствие подобных ситуаций появляются, например, случаи маргинального поведения. Жак Гиота в работе «Психоанализ в университете» (1979, т. IV, N 16, с. 652) предлагает сетку для отслеживания особенностей родства с некоторыми примерами повторяющихся соматических приступов и т.д.

На вопрос: «Как тебя зовут?» — можно было бы ответить: «Так, как назвали».

Фамилия и отчество отмечают отношение к предкам. Фамилию и отчество передают, а «не дают». Дают только имя.

В нашей патриархальной цивилизации мужчина дает свою фамилию женщине, на которой женится, а также детям, которых он признает своими, законнорожденными или усыновленными. Бернар Тис в своем выступлении на канале «Франскулъ-

2 Многие люди сохранили свой военный псевдоним, главным образом, если он был знаменит, как, например, в случае с семьей генерала Леклерка. Или же когда новая идентичность была интериоризирована с иной принадлежностью. Иногда люди сохраняли свои литературные или театральные фамилии; это также видно в случаях соприкосновения с «расовой или религиозной линией», а иногда для легального изменения имени, что разрешалось в случае имен с негативной коннотацией, например, Кошон (в переводе с французского «свинья»), Бош (презрительное обращение во Франции к немцам).

тюр» в 1990 г. напомнил, что раньше в документ — земскую книгу вписывали название земель, приходивших вместе с женщинами, и лишь во время французской революции во Франции началась передача прав наследования через отчество, получаемое от мужчины.

Важность фамилии (отчества) во многих культурах и цивилизациях связана с фактом рождения сына. Например, в Верхнем Египте мужчина обязан был иметь сына, который гарантировал бы его погребение согласно обычаям и продолжение его фамилии (Cf. Histoire de lafamille, 1986, Paris, Colin, 2 volumes).

Мы живем уже не во времена церковного собора в Никее. «Позор тому, кто полагает, что у женщин нет души. У них есть что-то вроде души, как у животных и цветов» — это утверждение на малом церковном соборе 538 г. в Меконе оспаривалось одним из епископов (см. приложение, с. 199). В наших современных законах записано равенство мужчин и женщин, но бессознательное по-прежнему желает сына и продолжения фамилии.

Значимость имени. Нить Ариадны

Имя — одна из основ идентичности.

Имя часто дают в силу семейных традиций, нередко семья дает ребенку два или три имени — в честь бабушек и дедушек, в память о пропавших, в честь крестных, дают имена библейские или связанные с политикой, спортом, кино, театром, а иногда модные имена или те, которые выпали в тот день (по календарю).

В некоторых регионах часто встречается имя Мария, в других — старшего сына в каждом поколении обязательно называют одним и тем же именем, например, в Бретани часто дают имя Ив, а в странах мусульманского Востока — Мухамед или Али.

Многие имена имеют библейское или евангельское происхождение: Жан (Иоанн), Жак (Иаков), Пьер (Петр), Люк (Лука), Анна, Мария...

Иногда имя зависит от личного выбора и бывает связано с приятным воспоминанием супружеской пары, с ее свадебным

путешествием (например, Флоранс — Флоренция или Франс — Франция). Иногда это тайное напоминание о чьем-то имени, например, имени бывшего жениха... или даже тайного отца. Может быть имя-травести, т. е. слегка измененное, либо феминизированное, как, например, Мишель — имя в мужском и женском варианте, либо Мишлин — Микаель (Michel — Michelfc —, Micheline — Michael). Иногда дают модное имя, как у звезды (кино, спорта, эстрады, театра, политики...)

Порой люди задаются вопросом: откуда пришло их имя?

Я, например, работала с одной молодой женщиной, с которой случилась серия дорожных происшествий, и она задумалась о том, почему ее зовут Ариадной, ведь это достаточно редкое имя. Она размышляла над тем, какая связь могла быть между ней и ее отцом. Эту проблему было трудно решить: отец умер до ее рождения и она знала о нем только то, что имя для нее выбирал именно он, а значит» была связь между именем Ариадна и отцом. Она начала изучать греческую мифологию в лицее: стала искать Ариадну, нить Ариадны, лабиринт Тезея, но это ничего не дало. Она не чувствовала связи между своим именем, нитью Ариадны и тем образом, который создавался у ее отца о будущем ребенке — либо желанном, либо нет.

Мы начали работать с ней, с историей отца и контекстом его жизни.

Важность контекста

(исторического, экономического, культурного)

Я говорила о важности контекста, в котором протекает жизнь.

К политико-историческому и социоэкотмическому контекстам можно добавить литературный, музыкальный и театральный.

Мы с Ариадной размышляли о тех временах, когда ее отец был молодым, и вдруг я вспомнила, что видела фильм с Морисом Шевалье и Одри Хепберн, который назывался «Ариадна». Этот фильм был снят по одноименной книге, которая появилась примерно в 1910-1930 гг., кажется, была и театральная постановка. Тогда я посоветовала своей клиентке продолжать по-

иски, расспросить родственников, двоюродных братьев, друзей детства отца, не напоминает ли им о чем-то имя русской девушки Ариадны. Одна из ее тетушек сказала: «Как же, я помню, что твой отец играл в театральной пьесе, которая называлась «Ариадна —русская девушка». И с этого момента Ариадна смогла начать поиск ответа на свой вопрос: «Что думал обо мне мой ■ отец?» Очевидно, раз ее отец играл в спектакле о русской девушке Ариадне и захотел выбрать такое имя для своего ребенка, значит, этот персонаж чем-то его привлекал. В романе Ариадна была современной молодой девушкой, училась (до войны 19Д4 года)», была независимой, храброй, не вписывалась в общепринятые рамки, сама выбирала свою судьбу, жила одна и к тому же влюбилась в незаурядного мужчину, который много путешествовал и тоже любил ее. Моя клиентка смогла идентифицировать себя с героиней романа. Она начала много путешествовать по свету (на грани спортивного подвига), смогла найти себя и решить проблемы самоидентификации и идентичности.

Часто бывает сложно найти собственную идентичность.

Контекст, в котором люди рождаются, важен, а значит, важны и привычки, обычаи, нравы, кризисы, мода, эпоха: это их апологическая ниша в их экосистеме.

Контекст тоже влияет на выбор имени — имена могут быть связаны с семейными традициями или религией, а могут быть навеяны модой. (Жак Дюпекье изучал частотность имен3 во Франции XIX века по регионам и в 1987 г. опубликовал данные своих исследований в работе «Время Жюлей»).

Путеводную нить смысла имени для семьи следует «тянуть» с осторожностью: маленькая девочка Виктория, родившаяся в Париже в 1897 к, могла получить свое имя в связи с тем, что родители страстно желали победы и реванша после поражения 1871 г. (Франко-прусская война) или жаждали социальной победы (в борьбе против против нищеты) или политической по-

3 Жан (7222), Пьер (3141), Луи (2969), Франсуа (2511), Жозеф (2279), Жюль (шестое место в 1860 г.) -сЖозефом и Марией во втором имени для мальчиков. Мария (12661), Жанна (2408), Луиза (1466), Анна (1434), Маргарита (1163) для девушек. Взято из исследования имен детей у 3000 супружеских пар, вступивших в брак между 1803 и 1832 гг., фамилии которых начинались на «Тра» (Траверс илиТрабю), и 92700 актов о рождении.

беды (если отец ее отца был коммунаром). Она могла получить свое имя в честь королевы Виктории, игагв честь прабабушки, или «дамы сердца» отца.

Важно взять за правило выдвигать только рабочие гипотезы, которые могут вызывать у субъекта аффективный отклик, а могут и не вызывать.

Жизненный контекст (учеба, путешествия,

проживание в дальних краях).

Имя-код, имя-травести, имя-криптограмма

Несмотря на то, что я обычно работаю во Франции, мне случалось бывать на четырех из пяти континентов, с их различными культурами, поэтому я имею некоторое представление об универсальности семейных трансгенерационных проблем.;

Вот пример. Речь идет о внебрачном ребенке, девочке, и нашей единственной слабой путеводной нитью было ее имя. Она была американкой и звали ее Элен. Она все думала, кто же мог быть ее отцом и почему ее назвали Элен. Мы начали работать. Мы с ней реконструировали тот контекст, в котором жила ее мать, когда забеременела. Клиентка вспомнила, что в ту пору ее мать училась в колледже, вдали от семьи.

Я стала вместе с Элен искать смысл ее имени и предположила, что оно может быть сокращением — L.N., «эл», «эй» (американцы любят давать имена-инициалы). Я подумала, что речь идет о тайном напоминании, об имени-травести, о тайном смысле, который надо разгадать, об инициалах. Тогда я посоветовала ей посмотреть список профессоров и преподавателей, которые могли работать в том колледже во время учебы ее матери. Элен искала имена на L.N. и нашла некоего Луи Николя. Она поехала к нему и спросила, не был ли он знаком с ее матерью. Оказалось, что этот мужчина и в самом деле ее отец, он не знал, что студентка тогда забеременела от него, и был счастлив, что у него обнаружилась дочь.

Существует красная нить, за которую можно потянуть, а есть нити, которые надо вплетать, когда пытаешься восстановить

события в их контексте. Это как игра в паззлы. Получается как при складывании паззлов или отгадывании кроссвордов: чем больше возишься, тем быстрее продвигаешься, обретая привычку, навык и даже изрядный опыт трансгенерационной психотерапии, — появляется картотека клинических случаев, а также и некоторые социоисторические точки отсчета.

Такая работа по реконструкции позволяет строить гипотезы (часто они оказываются верными), которые всегда следует проверять на месте.

У каждого из нас есть свой семейный роман, и каждая семья хранит истории, которые рассказывают и пересказывают — будь то мифическая история, сага или тайны.

Мы вее являемся наследниками этой традиции, точнее, наследниками части этой традиции, этой истории.

Мы все метисы? Наследники двух культур

Мы все — метисы. Мы произошли от смешения двух различных семей: семьи нашей матери и нашего отца. Даже если обе эти семьи живут по соседству на одной улице, если наши родители — дальние родственники или коллеги, принадлежащие к одной расе, к одной религии, имеют один цвет кожи, происходят из одной социальной среды, имеют равное социальное положение, одну национальность, принадлежат к одной культуре, у них не обязательно совпадают вкусы в области кулинарии, литературы, музыки, не одинаковы реакции на холод и жару, не одинаков образ жизни.

Обычно одна из двух семей в паре становится доминирующей, а вторая — как бы «приложением».

Очень часто мы наследуем одну культуру, а не две: есть доминирующая культура, а есть «изгнанная» и «затертая».

Это отнюдь не просто. Часто дело осложняется тем, что в смешанных браках проявляются проблемы столкновения культур. /

Вспомним о том, как в великих государствах XIX века происходило собирание воедино различных культур (братоубийственные войны, религиозные и расовые войны), как в конце

8 — 1543

XX века пробуждался регионализм и национализм, повторялись «балканизация» и «межплеменные войны».

Отголоски этого взрывоопасного смешения культур (крос-скулыпурные явления) выявляются в процессе терапии и в трада-генерационных исследованиях.

Внебрачные дети, побочные дети. Примеры социального и семейного «стыда»

Часть человеческих проблем происходит из того факта, что люди могут принадлежать к семье «изгнанной», «отодвинутой» ца задний план, хотя внешне речь вроде бы идет о так называемых нормальных семьях.

Подобные примеры можно наблюдать в литературе. Что случается с потомками людей, которые были «изгнаны, задвинуты» (и что вызывает у них проблемы)?

В знаменитой пьесе «Дама с камелиями» Александр Дюма-сын изобразил драму, которая происходит тогда, когда молодой человек из хорошей семьи влюбляется в женщину из другого круга, которая добивается места под солнцем, становясь «содержанкой». Маргарита Готье благодаря любви Армана Дюваля как бы вновь становится девственницей, очищается и полностью меняется. Семья Дюваля вмешивается, он не женится на Маргарите, и она (от этого) умирает. Задумаемся над тем, почему Александр Дюма-сын написал такую историю. Это был порядочный молодой человек, сын известного писателя, его хорошо принимали в парижских кругах начала века. Если вы посмотрите на фотографии Александра Дюма-отца, то заметите, что у него были черные, немного курчавые волосы, которые он унаследовал от матери — уроженки одного из островов, а значит, от чернокожей бабушки. Он метис, цветной (квартерон). Иногда он страдал от того, что отличался от «других людей» в Париже, хоть и был модным писателем.

Можно сказать, что пьеса «Дама с камелиями» — свидетельство того, что отец Александра Дюма-сына страдал от того, что был вынужден скрывать историю своих цветных предков, хотя его привез в Париж настоящий отец, дворянин. Сын написал об этом страдании, которое отозвалось как эхо.

Напомним, что то же самое «литературное» явление встречается у Эрже: Серж Тиссерон, изучая капитана Хэддока, персонаж историй о приключениях ТЬнтена, выявил, что их автор, Эрже, страдал от двусмысленной генеалогии (якобы его отец был внебрачным сыном и, возможно, благородных или королевских кровей) и сам Жорж Реми (в школе он подписывался инициалами R.G. — «эр-же»: Эрже) якобы излечился в процессе сочинения историй.

Задачи геносоциограммы

• Ясно показать историю семьи4 — «нуклеарной» и изначальной, выявляя отношения между составляющими ее людьми.

• Обнаружить, что мир начался не с наших собственных родителей, что они происходят из мира, который начал свое существование задолго до них, т. е. определить свое место в трансгенерационной перспективе и начать поиск своих корней, своей идентичности.

• Выявить процессы трансгенерационной передачи и явления трансгенерационного повторения, например, «скрытую семейную лояльность», семейные тайны, мифы, совпадения, «синдромы годовщины».

• Понять последствия незавершенного траура, невысказанности, осознать такую ситуацию, как «замещающий ребенок», выявить работу «призрака» в семейном бессознательном, «мертвой матери».

• Выявить различные семейные роли и те правила, которые стоят за ними, чтобы понять, каким образом в семье проявляются трансактные модальности. Затем указать, как мог внутри семьи передаваться жизненный сценарий или «кто чьих детей воспитывает», рассмотреть «повторы» в выборе специальности, профессии, «убегании», болезнях.

• 1еносоциограмма, применяемая в основном в психотерапии, может также использоваться при подготовке профессионалов в области здравоохранения и социальной помощи.

'Тема моего курса лекций в университете Ниццы в 1986-1990 гг., а в 1991 г. — и о тайне.

8*

• Наконец, геносоциограмму можно рассматривать как институциональный инструмент, используемый, например, в промышленности и в больницах, в школах (на уроках математики).

Понимая, каким образом строилось взаимодействие субъекта в группе, откуда он произошел, можно сделать ценные выводы о том, как он будет вести себя в институциональной группе: о его месте и роли в группе, запросах, реакции на проблемы других (больных), взаимодействии со специалистами из числа лечебного персонала, значимости вербального и невербального поведения и т. д.

Но чтобы пользоваться этим инструментом, важно иметь хорошую базовую подготовку — уметь слушать собеседника и работать над собой с учетом этой перспективы.

Наконец, геносоциограмма является орудием познания самого себя, своей семьи, невидимых семейных повторений.

Составив собственную геносоциограмму, терапевт или преподаватель лучше узнает историю собственной семьи, лучше осознает, что может передаваться от одного поколения к другому. Зная эти факты, он сумеет лучше понять свое собственное функционирование, а значит, прояснить некоторые свои поступки. Он лучше поймет, откуда ему что-то слышится и что он может не услышать (например, о самоубийстве, разводе, внебрачном ребенке, смерти от серьезной болезни или несчастного случая или ему слышатся разговоры о немцах, японцах, арабах, «иностранцах»...). Он может не доверять тому, что проецируется, продолжая прислушиваться к своим ассоциациям. Так он сможет лучше слушать, слышать, воспринимать.

МОЯ КЛИНИЧЕСКАЯ ПРАКТИКА В ТРАНСГЕНЕРАЦИОННОМ МЕТОДЕ

Я редко занимаюсь индивидуальным консультированием — только в случае серьезных заболеваний (главным образом рак, иногда — СПИД), а чаще всего работаю в группе,

Я придерживаюсь мнения, что энергия, динамика, которые переходят от одного участника группы к другому, помогают людям уточнить, «вытащить», ухватить их проблему или даже выразить ее словами.

При работе в маленькой группе замечаешь, как жизненная история одних пробуждает воспоминания в других. Люди сравнивают себя друг с другом, подогревают друг друга, пробуждают воспоминания: человек вспоминает, вновь переживает, видит и, наконец, высказывается. После двух-трех интенсивных сессий, посвященных работе с геносоциограммами (от двух до пяти дней), участникам этих групп удается лучше понять свою семью, ее мифы, системы, свою историю, идентичность и то, что мешает им быть самими собой.

Роберт Музиль так пишет о семье в «Человеке без качества»: «Конечно же нужно, чтобы каждый индивид уже представлял собой определенное архитектурное сооружение, а иначе тот ансамбль, который они составляют, будет абсурдной карикатурой».

Еще одно замечание, которое наводит на размышления. В группах, которые я веду, участвуют преимущественно женщины, как будто представительниц этого угнетаемого большинства гораздо сильнее заботит поиск собственной идентичности.

Эта групповая работа занимает около двадцати часов и укладывается в два с половиной дня, в «полумарафон» или в одну неделю.

Участвуют в ней люди из самых разных кругов. Среди них встречаются представительницы класса буржуа, чиновники, коммерсанты, врачи, социальные работники, медицинские сестры, психологи, преподаватели, изредка священники или пасторы, психотерапевты, неработающие жены-домохозяйки, иногда руководящие кадры промышленности. Нелегко объяснить простыми словами то, как людям, пришедшим с разными проблемами, имеющим различный кругозор, удается за короткий срок избавиться от запрета на высказывание того, что их мучает, того, о чем никто никогда бы не догадался. Они начинают рассказывать вещи, которыми никогда не делились с близкими (даже на сеансах психотерапии или психоанализа).

Нас больше всего поразило то, что во время работы в клинике складывались какие-то особые отношения, вырисовывалось сходство между различными семейными историями участников, иногда в рамках почти одной и той же общей темы.

Удивляло и то, как все хорошо слушали в группе, как быстро возникала доброжелательность и эмпатия.

Отклик группы позволяет человеку, составляющему свою геносоциограмму, продвигаться дальше в своих открытиях, и параллельно каждый из членов группы получает помощь от того, кто излагает свою семейную трансгенерационную историю, чтобы понять свою личную геносоциограмму.

Например, во многих семьях происходили похожие истории. Однако участники до начала групповой работы не были знакомы друг с другом, записались «случайно». И вот в других членах группы они вдруг находят отражения своих собственных семейных событий...

Например, в одной группе было много сирот военного времени, в другой — собрались молодые девушки и женщины, оказавшиеся жертвами инцеста и/или изнасилования (отцом, братом, дедом, другом отца, поденным рабочим, соседом), в третьей — было много детей моряков, погибших в море, отчего вновь всплывали названия потопленных кораблей («Руайяль»), морских битв, исторических событий.

Еще в одной группе было много случаев насильственной смерти: сестру одного из участников убили на автостоянке, двоюродный дедушка другой убил свою жену в приступе ревности, секретарша пострадала от взрыва бомбы в Париже во время покушения на улице Ренн (она была одной из двадцати раненых), самоубийством покончил жизнь дядя еще одной участницы, у другой — муж крестной...

Еще в одной группе многие дети, прошедшие через благотворительные заведения УССД*, имели опыт сильных переживаний из-за своего положения безотцовщины (дети, родившиеся у матерей-одиночек, или покинутые, или рожденные вне брака) или из-за того, что их бросила мать (они были усыновленными детьми)* Многих других участников воспитывали бабушка или тетя (хотя у них и были живы родители — мелкие коммерсанты, военные, странствующие актеры, дипломаты, отправленные за рубеж руководители предприятий) либо их помещали в интернаты, неважно, по какой причине.

Обычно им приходилось переживать печаль и отчасти стыд из-за того, что мать или оба родителя отказались от них, что усугублялось страданием из-за расставания, когда родители вновь брали своего ребенка (детей) от бабушки, тети, няни. Еще тяжелее было переносить ситуацию, когда единственный ребенок воспитывался не матерью, а другими людьми. Такой случай в семьях часто повторялся через определенное время.

Еще в одной группе были мигранты, эмигранты, перемещенные лица (внутри страны), изгнанники, и они, несмотря на различия расы, культуры, политических взглядов (отличающихся, а подчас и противоположных), осознавали себя «братьями».

Группа, Мари и другие

Однажды я проводила в одном большом западноевропейском городе семинар для нескольких человек. В нем участвовали дама из хорошей семьи, у которой были крупные неприятности с детьми и особенно с сыном; медсестра, у которой сначала был рак груди, а потом — костей; разведенная женщина, красивая и энергичная; преподавательница йоги; женщина-специалист в области генеалогии; психотерапевт.

* УССД — управление по санитарным и социальным делам во Франции.

Неважно, каковы были их семейное положение и профессия: у всех были проблемы, с которыми они уже не могли справляться, настолько тяжелым был этот груз. Все они на первый взгляд казались миролюбивыми женщинами, ответственными, занимающими высокое социальное положение, всем им было около сорока лет (это тоже имеет значение — в жизненном цикле это тот период, когда возникают вопросы, предстоит перешагнуть определенный рубеж, это время, когда выросшие дети уходят из дома), в их геносоциограммах обнаружились «дыры», пробелы, травмы, а иногда и «призраки».

У одной женщины и ее дочери оказались проблемы со зрением, несмотря на то, что она принадлежала к семье, где в трех поколениях были блестящие офтальмологи. По линии же мужа существовало как бы обязательство работать вместе со своим отцом, что, вероятно, сын бессознательно не принимал, отсюда проблема — подавленное состояние от «ощущения тяжести жизни» (наркотики, сигареты, алкоголь...). Это типичная семья, где для того, чтобы существовать, полагалось «внести залог». И все с улыбкой принимали то, что ради хорошего образования приходилось выносить этот гнет, это внутреннее обязательство подчиняться семейным правилам. Но иногда некоторым становилось невмоготу, тело бунтовало (в данной семье это проявлялось в виде косоглазия, приверженности к наркотикам).

Медсестра Клод, у которой был рак костей, развившийся после рака груди, носит то же имя, что и ее бабушка. Та тоже была медсестрой и умерла от лекарственного цирроза. И у нее была кома, которая произошла в 1944 г., когда поступило известие о смерти! отца, подпольщика1, в концентрационном лагере Маутхаузен (отец не был погребен в могиле, место его захоронения было неизвестно). Во сне ей всегда видится, как она едет в лагерь Маутхаузен, чтобы найти его могилу. По отцовской линии Клод — дочь героя, но один ее дядя по материнской линии, о котором никогда не говорят в семье, был коллабораци-

1 Участник Движения Сопротивления во время немецкой оккупации в период Второй мировой войны. Многие из них были арестованы, подвергнуты пыткам, угнаны, убиты Их считали героями.

онистом2. Она предчувствует, что в семье о чем-то умалчивают, и страдает от этого. В детстве Клод всегда ощущала себя лишней, думала, что не родная дочь, а усыновленная. Первое раковое заболевание появилось у нее вскоре после того, как она узнала, что ее дочь стала любовницей ее собственного любовника. Она сумела «это высказать» благодаря нашей общей поддержке. Клод явно стало легче, она сказала: «Когда все это видишь, то очень больно, но когда об этом можно поговорить, боль проходит, становится легче».

Мари была любимым ребенком, веселым и беззаботным, как пташка. Но в семилетнем возрасте, когда умер ее дедушка по маминой линии (она присутствовала на похоронах), у нее начала болеть голова, главным образом по четвергам, воскресеньям и праздничным дням. Головные боли не утихали, хотя ее и водили на консультации ко многим врачам, и это несколько отравляло ее жизнь. В двадцать два года Мари выходит замуж за специалиста в области добычи нефти и более десяти раз переезжает с места на место. Семь лет тому назад она оказалась свидетелем очень серьезной дорожной катастрофы, случившейся с двумя ее братьями, и с этого дня ей все мерещится рука старшего брата в мозгу другого. Все это создает проблемы, страх, Мари старается справляться с ними, как может. В тридцать три года она разводится, начинает с легкостью зарабатывать деньги: «Тогда я впервые получила собственные деньги».

Двое ее детей живут у бывшего мужа, с которым Мари поддерживает дружеские отношения, но ее сын принимает наркотики. Внешне у нее все есть, но она говорит о том, что не живет своей жизнью, а скорее выживает. У Мари по-прежнему сохранилось выражение лица счастливого ребенка, это «ее со-

2 То есть он сотрудничал с немецкими оккупантами Франции во время войны (1940-1945), после перемирия, предложенного Петеном и правительством Виши. По иронии судьбы многие из сотрудничавших были найдены и привлечены к судебной ответственности после освобождения и окончания войны. Вспомним Нюрнбергский процесс (в октябре 1946 г.), когда проходил суд над нацистскими руководителями и были вынесены приговоры за преступления против человечества. Еще в 1990-х гг., пятьдесят лет спустя после самих событий (так как