Не в меру озабоченный своей конкурентоспособностью администратор

 

Алексу было около сорока пяти лет. Он пришел ко мне на консультацию, перенеся легкий сердечный приступ и нажив две язвы. Он являл собой идеальный образчик делового администратора, достигшего впечатляющих успехов за счет психического, физического и социального здоровья. Его брак распался из-за того, что жена отказалась мириться с заочной формой замужества; здоровье было серьезно подорвано, и все же он по-прежнему переходил все мыслимые границы в своем стремлении выдвинуться. Алекс стал хроническим пьяницей (алкоголиком) и имел два или три достаточно пустых романа с женщинами моложе себя.

Алекс был из породы старателей, безоглядно стремившихся к академическому превосходству еще в период учебы в колледже. Он стал одним из самых молодых президентов довольно крупной корпорации. И все же стоило поговорить с ним достаточно долго, как становилось ясно, что перед вами неудачник. Он был взращен на идее конкуренции, и она неуклонно подталкивала его к самоубийству либо напрямую – с помощью таблеток, ружья или еще чего-то, – либо косвенно – благодаря его бросающему вызов смерти образу жизни.

Наша беседа была достаточно прямой и откровенной. Я сообщил Алексу, что, ставя достижения в области бизнеса превыше всего на свете, в том числе и собственной жизни, он убивает себя. Он систематически пренебрегал всем, что, по его словам, было для него ценным. Он произносил правильные фразы, но, будучи хорошим «распорядителем», каким ему и полагалось быть, он не желал либо боялся распорядиться собственной жизнью так, чтобы добиться счастья для себя самого. Говорил, что хочет любви, но ни во что не ставил тех, кто его любил. Говорил, что хочет умиротворенности сознания, но тратил все мгновения своего настоящего на суматошную, беспорядочную деятельность. Он утверждал, что хочет быть хорошим отцом, но никогда не уделял своим детям более нескольких минут в день. Он говорил, что хочет быть здоровым и спокойным, но вдобавок к сердечному приступу и двум язвам заработал еще и высокое давление. По существу, все, о чем говорил Алекс, находилось в прямом противоречии с его поступками.

Я начал с того, что порекомендовал ему не хвататься второпях за долгосрочные планы переустройства своей жизни, а намечать для себя цели на один день. Он должен уходить со службы всегда в определенное время, каким бы важным ни казалось заседание, которое ему из-за этого придется пропустить. Такая практика вскоре научила его, что дела идут своим чередом независимо от того, присутствует он на каждом заседании или нет. Далее, ему следует вместе с обоими детьми договориться о том, какие послеполуденные часы он будет посвящать им, и рассматривать это соглашение как юридический контракт, подлежащий обязательному исполнению.

Вскоре у Алекса выработался новый, не обремененный заботами о соперничестве, несуетливый стиль поведения. Он научился замедлять темп работы, отказался от привычки добиваться вещей, требующих нечеловеческих усилий, и перестал настаивать на том, чтобы домочадцы поступали так, как ему хотелось. Алекс сумел добиться судебного решения о примирении со своей женой, и они вместе пришли в семейную консультацию. Упорно работая над овладением новым способом мышления и приобретением поведенческих моделей, позволяющих замедлять темп работы, отказаться от чрезмерной преданности профессии и жить в соответствии с намеченными им самим жизненными целями, он постепенно обрел душевное спокойствие.

Спустя примерно два года, много позже того, как Алекс с семьей перестал посещать консультацию, он и в самом деле оставил свою работу и, покинув Нью-Йорк с его спешкой и суетой, основал животноводческую ферму в штате Монтана. Он пошел на огромный риск, оставив высокооплачиваемую должность, но приобрел нечто гораздо большее, а именно спокойную и размеренную жизнь, дающую персональное вознаграждение.

Эта история не вымышленная. Алекс – реальный человек, который сделал резкий поворот, спасший ему жизнь. Но прежде ему пришлось переосмыслить то, что когда-то представлялось невозможным, и понять, что смысл жизни вовсе не в конкуренции. Он понял фундаментальную истину, излагавшуюся философами на протяжении веков: временами большее означает меньшее.

 

Люди превыше вещей

 

Иногда для понимания того, что человек важнее любой вещи, требуется получить сильный толчок (вроде того, что пришелся на долю Алекса). Вы, несомненно, будете жертвой, если отдадите приоритет материальным благам, а не человеческой жизни, особенно своей собственной. Посвятив себя вещизму, соперничеству и деньгам, вы, скорее всего, станете полностью деморализованной личностью.

Люди, ориентированные на вещи, испытывают большие трудности в общении с другими. Они находят, что разговаривать с людьми – занятие чересчур обыденное, а потому чаще говорят им, отдают распоряжения и используют в приобретении вещей. Тех, кому отдают такие распоряжения, возмущают попытки превратить их в эмоциональных рабов, и они предпочитают держаться подальше от этих зараженных вещизмом людей, которые в результате еще больше погружаются в мир вещей, – и это повторяется до бесконечности. В конечном итоге ориентированному на вещи человеку остаются в утешение лишь его вещи. Но они не могут принести утешения, потому что стерильны, безжизненны и бесчувственны. Вещи не отвечают на любовь взаимностью, а потому единственной наградой за чрезмерный карьеризм и стяжательство будут одиночество и разочарование.

Единственное, что имеет значение, – это люди и живые существа. Лишь участие в круговороте жизни с ее впечатлениями, которыми можно делиться с другими, дает нам возможность ощущать радость. Если же отбросить это, в мире не останется ничего нужного или важного. Жизнь есть единственное, что имеет значение.

Обнаружив, что вы изо дня в день жертвуете человеческими отношениями ради материальных благ, денег и положения, спросите себя: а что в действительности даст вам обладание этими вещами? Если вам некого любить и нет никого, кто отвечал бы вам взаимностью, если вы потеряли всякий вкус к жизни, обладание всеми вашими вещами теряет всякий смысл.

Не принимайте на веру утверждение, будто для повышения уровня жизни нужны все новые и новые вещи. На самом деле немало состоятельных людей нередко заводят ностальгические разговоры о тех днях, когда они были бедны и голодали, но зато ценили простые вещи, когда можно было чувствовать уверенность в том, что пришедшая любовь не помечена символом доллара.

Для счастья требуется не так уж и много материальных благ. Взгляните на маленьких, еще не испорченных детей. Им фактически не нужно ни денег, ни игрушек, ни чего-то другого. Оставьте их одних, и они смогут получать удовольствие просто от того, что живут. И вы сможете так же, если захотите пересмотреть список своих приоритетов и сделать упор на том, что действительно имеет значение, – на самой жизни!

Луизе за сорок, она участвует в бракоразводном процессе. Муж всячески препятствует этому, пытаясь не допустить получения ею акта распоряжения имуществом. Она жаловалась мне на несправедливость его действий, рассказывала, как буквально сходила с ума от депрессии и беспокойства за эту собственность: дом, мебель, автомобиль, несколько тысяч долларов и кое-какие ювелирные украшения.

В ходе консультации Луиза признала, что одержима идеей громадной ценности этих вещей и придает гораздо больше значения их приобретению, чем личному счастью. Ради нескольких вещей она готова была пожертвовать счастьем и даже здоровьем.

Луизу, как и ее мужа, всегда интересовали только вещи. И их разводу предстояло стать тем полем сражения, на котором, по ее мнению, она должна была доказать собственную стойкость и непоколебимость, попытавшись отсудить у мужа как можно больше имущества. Еще маленькой девочкой Луиза была уверена в том, что нужно иметь игрушек больше, чем у других детей. Буквально все вокруг она оценивала в долларовом исчислении. Ее речь была щедро усыпана такими специальными терминами, как стоимость, активы и пассивы, и она неизменно обсуждала любые вопросы с позиции их монетарной ценности. Она имела ориентированную на доллар индивидуальность, которая и стала хозяйкой ее жизни.

Вскоре Луиза, поставив задачу самореализации во главе списка приоритетов, научилась выбирать для себя ценности, которые служили бы ей, а не превращали в рабыню. Я объяснил ей, что она действует в ущерб собственному счастью, постоянно заботясь о том, как бы одержать верх в бракоразводном процессе, в то время как есть немало других, более жизненных альтернатив, например перестать обращать внимание на козни мужа и предоставить право вести все дела своему адвокату. Признав, что ее внутренний разлад мотивировался необходимостью выиграть схватку за вещи, она согласилась поработать над новым образом мыслей и поведенческими моделями. В итоге женщина сообщила своему адвокату, чтобы тот делал для нее все возможное в рамках закона, сама же она не желает вникать в каждую пустяковую деталь. Она также согласилась с моим предложением не обсуждать впредь ход процесса с бывшим мужем и не позволять ему делать из нее жертву в ходе постоянных стычек по этому поводу. Она переложила работу по получению причитающегося ей имущества на профессионала и переключилась на другие, более стоящие виды деятельности, например опять пошла в школу, взяла отпуск, чтобы отдохнуть от бракоразводных баталий, стала ходить на свидания и по большей части предавалась удовольствиям и наслаждалась жизнью.

На одном из сеансов я спросил у Луизы: «Что вы получите, если выиграете схватку за акт распоряжения имуществом и завладеете всем, чем хотели?» Она знала ответ еще до того, как заговорила, и именно с этого момента наши сеансы стали сосредоточиваться на том, чтобы помочь ей изменить это направленное на саморазрушение умонастроение, которое неизменно ставит индивидуума в положение жертвы. Итак, нужно помнить, что люди важнее вещей.

 

О победе и проигрыше

 

Если вы проиграли теннисный турнир, то что вы на самом деле потеряли? Да, по сути, ничего! Просто не перебросили в какой-то момент мяч через сетку и остались в пределах каких-то границ точно так же, как и любой другой человек. Но что поистине удивляет, так это то, что великое множество американцев, по-видимому, считает, будто игра не имела смысла, если дело закончилось проигрышем.

Упор на победу в играх и спортивных состязаниях, который делается в нашей культуре, дает столько же жертв этого времяпрепровождения, якобы несущего отдых и разрядку, сколько приносит ставка на конкуренцию в бизнесе и других сферах жизни. Но что значит «победить» в данном контексте? Пробежать быстрее, послать мяч подальше, выучить побольше трюков в карточной игре. И что из того? Разумеется, победа может доставить большее, нежели поражение, удовольствие. Но, если победа нужна вам только для того, чтобы утвердить себя, вы теряете из виду оздоровительный аспект игры. Если она для вас становится важнее жизни, вместо того чтобы быть просто ее приятным элементом, именуемым игрой, и вы обнаруживаете, что она не приносит ничего, кроме чувства скованности, ярости, депрессии или каких-то других столь же нежелательных эмоций, значит, вы оказались в положении жертвы. А ведь, по иронии судьбы, чем меньше значения вы придаете победе, тем больше у вас шансов выиграть.

И эти абсурдные взгляды насчет того, что играть стоит только ради того, чтобы победить других, стали уже болезнью, неуклонно расползающейся по всей нашей культуре. Я видел тренеров, ради достижения победы пичкающих юных спортсменов стимулирующими пилюлями, видел молодых людей, подвергавшихся осмеянию в самых отвратительных и жестоких формах лишь потому, что они «сдали игру» или допустили небольшой промах, стоивший им победы. Мне доводилось наблюдать скандальное поведение вербовщиков, предлагавших спортсменам взятки, поставлявших им проституток, делавших незаконные выплаты, идущих на что угодно, и все во имя победы.

Если это и есть та цена, которую приходится платить, чтобы стать победителем, то я тут же готов перейти на сторону «не-победителей». В действительности, чтобы научиться самоконтролю и реализовать свой потенциал, вовсе не нужно одерживать победы над себе подобными. Постоянную потребность победы испытывают только неудачники, они не могут чувствовать себя счастливыми, пока не одержат над кем-то верх. Но именно тот, кому вы наносите поражение, и управляет вами, значит, вы опять оказываетесь жертвой, поскольку люди, управляемые другими, не более чем психологические рабы.

Нет, тренер, победа – это еще не все, это даже не единственная вещь, а всего лишь одна из вещей. Стремление к ней может доставлять радость или наслаждение, но только не за счет человеческой жизни, этой самой великой ценности для каждого из нас. Никакая победа не стоит того, чтобы принимать наркотики, совершать неблаговидные поступки, ссориться с окружающими. Понимающий суть победы человек стремится к ней так, словно она имеет для него значение. Но когда игра закончится, он не станет считать свою победу чем-то заслуживающим упоминания, потому что знает: прошедшего не воротить, и выбирает какое-то новое переживание, вкладывая в него всю энергию.

Приучая себя к мысли о необходимости получить победу любой ценой, мы становимся жертвами нелепой системы верований. Мы не позволяем себе смиряться с неудачами, хотя любая из них является естественным и необходимым элементом процесса обучения. Нередко неудачу встречают с чувством унижения и злобы как на себя, так и на окружающих. Несомненно, можно рассматривать победу как нечто грандиозное и достойное борьбы, но еще более несомненно и то, что ваша суть как личности не зависит от того, будет она достигнута или нет.

 

Характеристики жертв, ставящих лояльность вещам и учреждениям выше лояльности самим себе

 

Несколько ранее в этой главе уже говорилось, что те, кто склонен быть более преданным профессиональной деятельности и вещам, чем самому себе, обычно так или иначе ставят себя и своих близких в положение жертв. Доктора медицины Майер Фридман и Рэй Х. Розенман посвятили целую книгу вопросам влияния такой черты личности, как чрезмерная старательность, на сердечные приступы. Их труд озаглавлен «Поведение типа А и ваше сердце».

Людям с поведением типа А свойственно сильно выделять ключевые слова, даже когда нет никакой необходимости в их акцентировании, они не упускают случая в любой беседе оставить последнее слово за собой, их отличает торопливость в движениях, ходьбе и еде. Они нетерпеливы, то и дело подгоняют других (и себя тоже), требуя прибавить темп, чтобы «успеть с этим в срок». По-видимому, именно такие люди излишне раздражаются, попав, например, в транспортную пробку, а в очередях не могут стоять спокойно, нетерпеливо подпрыгивают или без конца жалуются. Они почти неспособны сосредоточиться на каком-то одном занятии и, скажем, выслушивая кого-то, непременно выводят на бумаге бессмысленные каракули, почесываются или то и дело кому-то названивают. Такие люди не могут спокойно слушать, как кто-то рассказывает о своих делах, им непременно нужно вставлять собственные замечания, мало-помалу переводя разговор на свою персону. В периоды отдыха или «ничегонеделания» они испытывают чувство вины. Будучи постоянно занятыми, они не способны наблюдать природные явления просто ради их красоты. Их жизнь протекает в рамках всевозможных планов и расписаний. В ней почти не остается места для непредвиденных обстоятельств. Вместо того чтобы сочувствовать другим людям типа А, они считают себя обязанными занимать по отношению к ним враждебную позицию. Их можно узнать по сжатым кулакам, нервной усмешке, напряженным позам, они нередко прибегают к жестикуляции и другим акцентированным формам невербального поведения.

Такие люди, согласно данным обширных и доскональных медицинских обследований, оказываются первыми кандидатами на приобретение заболеваний сердца, повышенного давления и других физических недомоганий. Вы только представьте себе! Ваши собственные предпочтения и поведенческие модели служат причиной возникновения сердечных приступов и других физических расстройств, причем, возможно, даже более серьезной, чем курение, переедание или неправильная диета. Фридман и Розенман убедительно показали, что более девяноста процентов мужчин в возрасте до шестидесяти лет, страдающих от сердечных приступов, относятся к представителям поведенческого типа А. И вредное для них самих поведение по большей части является результатом принесения этими людьми себя в жертву, поскольку они ставят преданность учреждениям, вещам и деньгам выше, чем самим себе.

Ниже представлены шесть «жертвеннических» поведенческих моделей, губительных для регулярно использующих их людей.

 

1. Страстная устремленность. Этот тип не знающего отдыха поведения описан в романе «Что заставляет Сэмми бежать» – постоянное подталкивание себя, горение желанием иметь больше и отсутствие удовлетворения в настоящем. Это стремление не обязательно направлено на какую-то конкретную цель, скорее, является стремлением ради самого стремления; оно убивает как физически, так и психически.

 

2. Соперничество. Постоянные попытки взять верх над другими приводят к тому, что человек никогда не дает себе труда заглянуть во внутренний мир окружающих и при этом судит об их значимости исходя из того, как у них идут дела по сравнению с другими людьми.

 

3. Сведение всей жизни к тому, чтобы успеть выполнить что-то в заранее установленный срок. Склонность управлять своей жизнью, ориентируясь на часы и список дел, и стремление непременно уложиться в самим собой назначенные сроки ведут к тому, что индивидуум испытывает интенсивный прессинг и нервозность, особенно когда сроки приближаются, а задание еще не выполнено. Если человек постоянно сверяется с часами, торопится успеть на все запланированные встречи и принуждает себя жить по плотному расписанию, у него не остается времени на развлечения и приятное времяпрепровождение в кругу семьи.

 

4. Нетерпеливость. Индивидуум, относящийся к этому типу, непрерывно требует от других пошевеливаться, устанавливает для себя стандарты, которых не в силах достичь, а затем корит себя за то, что не сумел их выполнить. Он постоянно раздражается такими вещами, как транспортные заторы, медлительные рассказчики, «неуправляемые» дети, «лишенные амбиций» соседи и «безрукие» коллеги.

 

5. Отрывистая речь и жестикуляция. Грубоватые речевые структуры, пересыпанные бессчетными «да, да, да», «гм, гм, гм», «знаете ли», произносимые скороговоркой, отражают торопливость, проявляемую индивидуумом в общении. Нередко это находит отражение и в жестах, призванных поторопить собеседника. Характерно также использование чрезмерного давления при попытках собеседника обстоятельно изложить вопрос.

 

6. Излишняя спешка и чрезмерная увлеченность работой. При типе поведения, описанном в начальных разделах этой главы, индивидуум уделяет своей работе, профессии, приобретению вещей и накоплению долларов внимания больше, чем взаимоотношениям с окружающими.

 

Если вам довелось распознать в этих шести несущих смертельную опасность моделях какие-то признаки собственного поведения, то вы, скорее всего, ставите себя в положение жертвы, разрывая личностные взаимоотношения, подвергая себя эмоциональным перегрузкам и самым невротическим образом разрушая собственный организм.

 

Как работают учреждения

 

Существование деловых учреждений обусловлено одной причиной – необходимостью извлекать прибыль. Они только и думают о том, как продлить свое существование и возвратить доллары людям, которые пошли на риск и занялись их финансированием, производством товаров или предоставлением услуг. Учреждения в бизнесе существуют вовсе не ради какой-то благотворительности, да они и не претендуют на это. А потому любой акт приношения себя в жертву, который вы переживаете в результате контакта с каким-либо учреждением, происходит только из-за того, что вы, скорее всего, сами позволили этому случиться.

Если вы полагаете, будто учреждение обязано проявлять по отношению к вам хоть какое-то внимание и вознаграждать вас как личность за продолжительную службу, вы находитесь в плену совершенно беспочвенных иллюзий. Учреждение пытается поставить отношения с вами на как можно более утилитарную основу. Оно платит вам за работу лишь до тех пор, пока ваш труд не перестанет приносить то, что ему требуется, после чего вас уволят как можно быстрее.

И это вовсе не карикатурный образ бизнеса в западной культуре – все именно так и происходит на самом деле. Едва вы становитесь работником учреждения, как между вами и им начинает действовать некое негласное соглашение. Даже если в него входят такие пункты, как пенсионное обеспечение, участие в прибылях, прогрессивная система заработной платы или любые иные механизмы, призванные удерживать работников в фирме, это вовсе не меняет того факта, что едва в вас перестанут испытывать потребность, как на ваше место будет поставлен кто-то другой, а от вас постараются избавиться с наименьшими хлопотами.

Действуя подобным образом, учреждения всего лишь исполняют свое предназначение, а потому на страницах этой книги вы не найдете ни слова упрека в их адрес. Но вы-то не какое-то учреждение! Вы – человеческое создание, способное дышать, чувствовать и жить своей жизнью. Вам не нужно злиться на бизнес за то, что он функционирует так, а не иначе, но вы не обязаны становиться жертвой учреждений просто потому, что к этому вас призывают учрежденческие краснобаи, намеревающиеся получить выгоду от рабской преданности. Человек, уходящий на пенсию после пятидесяти лет безупречной службы и получающий золотые часы и небольшую пенсию взамен за жизнь, отданную делу компании, оказывается в положении жертвы вовсе не по вине этого учреждения. Оно не должно ему ничего, а потому ему следует быть благодарным и за эти часы. Он выполнял свои обязанности и получал за это жалованье, компания же получала его услуги. Именно так, по определению, и должно быть. Но этот пенсионер окажется жертвой, если его преданность выходила за рамки обычных требований и он ради компании отодвигал на задний план личные цели и дела своей семьи, потому что учреждения не делают ничего, кроме как продолжают существовать, независимо от того, расшибетесь вы ради них в лепешку или просто будете видеть в них источник средств к существованию.

 

Несколько распространенных приемов, позволяющих учреждениям делать из человека жертву

 

1. ОТОЖДЕСТВЛЕНИЕ УЧРЕЖДЕНИЯ С ЛИЧНОСТЬЮ.

Возможно, самый верный способ превратиться в жертву посредством ассоциирования себя с учреждением состоит в том, чтобы представлять его как нечто одушевленное и относиться к нему как к любимому существу или другу.

Если вы думаете о своей компании как о ком-то нуждающемся в вас или даже не способном без вас функционировать, вас ждут неприятности. Руководству учреждения очень понравится ход ваших мыслей, ибо оно знает, что вы будете предоставлять свои услуги по звонку в любое время дня и ночи, отказывая себе в праве на личную жизнь. Если вы действительно представляете учреждение чем-то вроде человеческого существа, спросите себя: «Будет ли оно продолжать функционировать, если я уйду, не погибнет ли на другой день?», «Рассердится оно или огорчится?», «Станет ли проливать слезы?» Ответы на эти вопросы вам уже известны, так почему бы не поставить компанию или иное учреждение в надлежащие рамки и не начать относиться к нему в лучшем случае как к механизму, посредством которого вам платят реальную цену за необременительное, стимулирующее, продуктивное и удовлетворяющее вас использование ваших талантов? Ведь реальной цены за то, что вы жертвуете самым дорогим, что у вас есть, – собственной жизнью, – вам не даст никто!

 

2. КЛЯТВА В ВЕЧНОЙ ПРЕДАННОСТИ.

Другой способ жертвовать собой – поклясться в вечной преданности «своей» компании и неукоснительно ставить это надуманное обязательство превыше себя и своей семьи. Подобная реакция абсурдна во многих отношениях, ведь в девяти случаях из десяти вы с радостью перейдете на другую работу, как только получите предложение получше, а если не перейдете, то наихудшей из всех причин будет та, что вы якобы нарушаете некий неписаный закон преданности. В большом спорте, где командный дух и одержимость действительно могут быть жизненно важными для успеха факторами, редко встретишь подобный вид заблуждения. Спортсмен, сегодня выступающий за одну команду, в тот же день может вести переговоры о заключении более выгодного контракта. И если появится шанс устроиться получше, он переходит в другую команду и автоматически становится преданным ей, клянясь ради нее протирать собой поле, корт, каток или что-то еще. Профессиональные менеджеры регулярно переключаются с одной команды на другую, прекрасно понимая, что их преданность длится столько же, сколько и контракт. И вы со своей работой оказываетесь в том же положении. Если подвернется более выгодное предложение, вы будете последними глупцами, если не ухватитесь за него. Если же вы чувствуете, что не способны нарушить «клятву верности» нанимателю, то напомните себе, что у самого учреждения подобных проблем с вами не возникает.

 

3. ПРИВЕРЖЕННОСТЬ РАЗЛИЧНЫМ ПРАВИЛАМ И ПРОЦЕДУРАМ.

Следуя политике своего учреждения и действуя так, словно она есть свод законов жизни, вы также имеете шанс оказаться в положении жертвы. Напротив, на все эти правила и процедуры следует смотреть как на изобретения людей, которым практически нечем заняться, кроме как придумывать подобные вещи.

Посмотрите, как функционируют колледжи и университеты. Не следует ошибаться на их счет: эти заведения представляют крупный бизнес и существуют ради того, чтобы делать деньги и продлевать свое существование. Ими управляют администраторы, которые, страдая «комитетским неврозом», учреждают комитеты для изучения всего, хотя бы отдаленно связанного с университетом. Бывают комитеты по изучению учебной программы и ее переработке, по отмене поправок в учебную программу, по исследованию осуществимости ввода новой программы и так далее до тошноты.

Если представить, что верблюд – на самом деле лошадь, собранная руками умельцев из комитета, то повседневная деятельность университетов станет похожа на нескончаемый караван верблюдов, торжественно марширующих по кругу. Взрослые мужчины и женщины собираются вместе каждую неделю, чтобы, рассевшись вокруг столов, обсуждать вопросы выполнимости, приоритетности, реорганизации, принимать решения о продвижении по службе и пребывании в должности, рассматривать рекомендации по усовершенствованию зданий, языковые требования, процедуры выставления отметок, подходы к оценке знаний, альтернативные процедуры и т. д., и т. п. Там редко принимается что-то существенное. Тем не менее профессора, деканы и вице-президенты с упорством религиозных фанатиков по-прежнему продолжают собираться еженедельно. Правда, в беседах с глазу на глаз они признают глупость подобной игры и соглашаются, что все решения, для рассмотрения которых комитетам требуется заседать двадцать недель кряду, легко могли бы быть приняты одним умным человеком с неиспорченным мышлением за двадцать минут.

Но, как это часто бывает с учреждениями, подобные процедуры становятся важнее людей, которым они призваны служить. И создается впечатление, что большинство из тех, кто заплутал в лабиринте «комитетского невроза», полюбили его. В конце концов, если бы им не нужно было посещать эти мелочные комитетские собрания, читать и перечитывать протоколы, если бы не их пункты повестки дня, им почти нечем было бы заняться!

Люди, зарабатывающие на существование заседаниями и разговорами, редко создают что-либо путное. Из них выходят администраторы, умело орудующие лишь словами и олицетворяющие собой принцип Питера: сливки поднимаются до тех пор, пока не скиснут. Индивидуумы с деловой хваткой предпочитают не тратить время на споры о том, что можно было бы сделать, если бы люди, оставив бесконечное и нудное обсуждение возможных вариантов предлагаемых действий, просто оторвали свои задницы от стульев.

Гейл Тейн Паркер, бывшая президентом колледжа, пишущая для журнала «Atlantic Monthly», так описывает свои первые впечатления от факультетских собраний, проводившихся в Гарварде в 1969 году:

 

Все это похоже на игру в баскетбол, в которой главной целью является не набирать очки, а брать тайм-ауты. Самым активным в зале был один знаток протокола, который то и дело заскакивал на сцену посоветоваться с президентом; сам же президент скромно сидел на фоне огромного красного полотнища с вышитым на нем словом VERITAS.

 

Проработав шесть лет в должности профессора колледжа (и тем самым выполнив свой долг), могу лично засвидетельствовать правдивость ее заметок. Профессора сидят на своих собраниях, требуя, чтобы их выслушивали по совершенно несущественным вопросам. Дебаты продолжаются по полчаса, после чего формируется специализированный комитет по исследованию выполнимости предложения, которому понадобится не меньше двух лет, чтобы представить собранию свое заключение. На обсуждение этого заключения тратится еще больше времени, и после бесплодного пережевывания оно передается на рассмотрение очередному комитету. Делается все что угодно, лишь бы вопрос не был решен, даже если он настолько незначителен, что закрыть его хватило бы ума у простого работника канцелярии.

Подобным образом бездельники набивают себе цену, поддерживают статус-кво, учреждая всевозможные препоны, да еще и называют весь этот процесс «демократическим подходом к принятию решений». Приведенные ниже слова сенатора штата Северная Дакота иллюстрируют, как весь этот бесконечный, бессмысленный хаос, порождаемый так называемыми «органами по принятию решений», достигает вершин нелепости.

 

Что нам нужно сделать сейчас, так это приостановить всякую деятельность до тех пор, пока не удастся провести плебисцит по вопросу избрания совета, который назначит комиссию, уполномоченную нанять новую группу специалистов, чтобы наново исследовать выполнимость задачи составления указателя всех комитетов, которые в прошлом занимались учетом и систематизированием всевозможных исследований, направленных на выяснение того, что же произошло со всеми теми политическими течениями, которые оказались связанными по рукам и ногам, когда кем-то было принято решение о новом политическом курсе.

 

Втягиваясь в подобный вид деятельности, вы ставите себя в положение жертвы. Такого рода активность ведется еще с тех пор, как человек начал учреждать советы, комиссии, правительства и прочее. Она будет вестись и дальше, независимо от того, кто берет слово и начинает рассуждать о том, как бы исключить эту деятельность из обихода. Единственный способ уйти от подобных разговоров – отказаться от участия в них, заняв позицию активного молчания и просто пожимая плечами в ответ на всю ту бессмысленную болтовню, которую разводят вокруг вас. Такой прием позволяет уклоняться от назначений в самые разнообразные комитеты. Когда же участие в каком-либо из них окажется неизбежным, станьте его немым членом, и пусть ваш голос будет голосом рассудка всякий раз, когда вам придется нарушить молчание.

Можно перестать раздражаться из-за деятельности комитетов, занявшись своими собственными делами и активно сводя к минимуму участие в бессмысленной суете, которой занято множество людей. Кем бы вы ни были по профессии – механиком, учителем, стоматологом, шофером такси, флористом или кем угодно, – вы никогда не будете застрахованы от попыток превратить вас в жертву, навязываемых вам коллективами во имя прогресса, демократии или повышения производительности труда. Но, заметив проявления «комитетского невроза», вы всегда можете выбрать для себя позицию активного молчания, которая не даст вам стать жертвой.

 

4. ВТЯГИВАНИЕ В ЛАБИРИНТ БЮРОКРАТИЧЕСКОЙ МАШИНЫ, СОСТАВЛЯЮЩЕЙ ОСНОВУ БЛАГОПОЛУЧИЯ УЧРЕЖДЕНИЙ.

Дистанция между организациями и людьми, которым они призваны служить, определяется масштабами учреждения. Чем крупнее организация, тем обильнее должен смазываться бюрократический механизм для поддержания ее функционирования. Классическим примером может служить правительство США. Им заправляет бессчетное число комитетов, департаментов, агентств, отделений и других структур. Каждую такую группу возглавляют председатели отделений, руководители агентств и прочие бюрократы, каждый из которых предпочитает держаться за свою должность и сохранять влиятельное положение. Более того, весь этот бюрократический аппарат нанимает тысячи людей, которые не станут раскачивать лодку из опасения потерять должность. В результате вы оказываетесь лицом к лицу с прожженными функционерами, а те, храня верность верхам, во власти которых устроить им выволочку, отделываются от вас уклончивыми ответами.

Человек становится жертвой, пытаясь воспользоваться услугами учреждения. Попробуйте хотя бы добиться прямого ответа у политиков, этих прирожденных бюрократов. Они говорят словно с манной кашей во рту и на вопросы, требующие однозначного «да» или «нет», отвечают примерно так: «Я рассмотрел эти альтернативы и пришел к выводу, что вопрос требует дальнейшего изучения», «Не хотелось бы говорить твердое „да“, но, с другой стороны, я бы не стал исключать и возможность отрицательного ответа, если вдруг возникнут непредвиденные обстоятельства, сведениями о которых я пока не располагаю».

Бюрократы, эти мастера манипулировать бумагами, неизменно отсылают свои жертвы из одного кабинета в другой, никогда не давая твердого ответа. Я видел людей, которых целый день гоняли по кругу, а им и нужно-то было всего лишь зарегистрировать свой автомобиль в другом штате. Каждый может легко представить, каково иметь дело с персоналом бюро по трудоустройству безработных или клиник, находящихся на попечении правительства. Подобные примеры можно приводить до бесконечности. Зачастую клерки в попытках превратить в жертву любого, кто рассчитывает на почтительное обращение и быстрое обслуживание, прибегают к чрезвычайно специфическим приемам.

 

5. ЖАРГОННАЯ ЛОВУШКА.

Жаргон бюрократии – это отдельная область, в которой действительно есть над чем поразмышлять. Бюрократы изобрели собственный язык, превратившийся в удобное средство не сдвигать дела с мертвой точки и продолжать политику уверток, которая лежит в основе функционирования всех их учреждений.

Специалисты по психологии при описании человеческих особей пользуются наводящими ужас терминами. Они набили руку в классифицировании индивидуумов с помощью подобной терминологии, забывая при этом, что речь идет о живых людях. На них вешают ярлыки депрессивных маньяков, психопатов, шизофреников, пациентов с дефектами мозга (или страдающих церебральной дисфункцией) и т. д. Возможно, эти ярлыки полезны терапевтам, но их опасность в том, что они нередко превращают людей в жертвы, на которых начинают смотреть не как на людей, а как на сборники симптомов.

Как только на человека навешивается какой-то ярлык, ему тут же отказывают в праве считаться нормальным человеком. Называя ребенка аутистом и полагая, что аутизм неизлечим, вы тем самым признаете его безнадежным. В книге Бэрри Кауфмана «Воспитание сына» («Son Rise») речь идет о заботливых родителях, которые, отказавшись согласиться с диагнозом «аутизм», поставленным их маленькому сыну, полностью посвятили себя заботе о ребенке и в конечном счете вырвали его из лап этой таинственной болезни, обрекающей человека на блуждания в полукоматозном состоянии. И когда они вновь показали его всей многочисленной армии врачей, окрестивших его аутистичным, им неизменно заявляли, что, коль <