Не история творит расовые признаки народов, но, напротив, именно расовые признаки влияют на историю этих народов.

А. Г. Козинцев пишет далее: ''Мы проанализировали около 30 признаков, относящихся к швам черепа, и выделили шесть основных, наиболее ценных. Европеоидная и монголоидная расы, как мы помним, различаются по всем основным особенностям''. Для суммарной количественной оценки этих различий автором книги вводится специальный монголоидно-европеоидный индекс (МЕИ). В европеоидных популяциях он колеблется от 13 до 39, а у монголоидов от 54 до 82,5.

''Для удобства расчетов нужно заранее отделить расово-чистые группы от расово-смешанных''. Эта прекрасная здравая мысль известного советского антрополога достойна пера самого графа Жозефа Артюра де Гобино – основоположника классической расовой теории. Математические расчеты, безусловно нуждаются в предварительном разграничении чистых и смешанных рас. Математика – это основа сегрегации, ибо индексов общечеловеческих ценностей не бывает. Математический аппарат в антропологии – лучшее средство от назойливых гуманитарных утопий.

Представители нордической расы также легко выделяются из числа других европеоидов с помощью североевропейского индекса (СЕИ). ''Значение обоих показателей (МЕИ) и (СЕИ) у северных европеоидов выше, чем у южных''. Ясный и аргументированный вывод, даваемый А. Г. Козинцевым в книге, не оставляет места для кривотолков и спекуляций. ''Расоразграничительные индексы – простое, но эффективное средство анализа. Пять признаков – затылочный индекс, клиновидно-верхнечелюстной шов, заднескуловой шов, индекс сложности подглазничного узора и индекс поперечного небного шва _ служат в первую очередь для разграничения европеоидов и монголоидов. Комбинации признаков обладают большей разграничительной силой, чем отдельные признаки. Монголоидно-европеоидный индекс (МЕИ) и первая главная компонента (I ГК) чрезвычайно эффективно разделяют монголоидов и европеоидов. Дифференциация внутри европеоидной расы прослеживается при помощи североевразийского индекса (СЕИ) и второй главной компоненты (II ГК)''.

В приложении автор книги анализирует черепа из могильников центральной части России, принадлежащие периоду IV-I тысячелетий до нашей эры, и приходит к однозначному выводу, что наши предки указанного периода были расово чистыми северными европеоидами.

Поэтому доморощенных безграмотных ''евразийцев'' и ''мнимых светил'' из академической среды, уверяющих о том, что чистых рас не бывает, и льющих потоки лжи и грязи на расовую историю русского народа, нужно привлекать к уголовной ответственности за оскорбление чести крови наших предков, ибо современные ''либеральные антропологические теории'' по сути ничем не отличаются от осквернения могил – деяния наказуемого, как в цивилизованных, так и в нецивилизованных сообществах. Еще крупнейший итальянский антрополог Джузеппе Серджи в книге ''Виды и разновидности человеческого рода'' (Турин, 1900) аналогично указывал: ''Наиболее важен для классификации череп. По одному черепу можно различить этнические элементы, входящие в состав смешанных групп. С самых древних эпох и до нашего времени не появились никакие новые формы черепов. Важная для классификации черта – внутренняя емкость черепной коробки; она напрямую связана с формой черепа. Емкость человеческого мозга не увеличивается по мере эволюции общества. Как форма типов черепов так и их средняя емкость остались прежними. Увеличение емкости человеческого черепа – легенда''.

А в 1928 году В. И. Вернадский писал: ''В сложной организованности биосферы происходили в пределах живого вещества только перегруппировки химических элементов, а не коренные изменения их состава и количества''. В биохимическом контексте расы это как раз и означает неустранимость отдельно взятых расовых признаков, а лишь соответствующее изменение их концентрации в той или иной популяции в процессе исторического развития.

Выдающийся советский биолог И. И. Шмальгаузен в своей программной книге ''Кибернетические вопросы биологии'' (М., 1968) блестяще развил все те же постулаты расовой теории, направленные против вульгарного ламаркизма: ''Наследственный код ограждается ядерной оболочкой и регуляторными механизмами клетки и всего организма в целом от непосредственного влияния внешних факторов. Наследование признаков, приобретенных при жизни особи, фактически невозможно, так как это ''приобретение'' касается только преобразования информации в данной особи и гибнет вместе с нею. Наследственный материал не был затронут этим преобразованием и остался неизменным''. При этом подчеркивается, что мутации, о роли которых так любят рассуждать генетики, на самом деле имеют случайный характер, кроме того, никакой свободы мутаций не существует, ибо они возможны лишь в определенных границах, заданных наследственными расовыми признаками. Одним словом, сколько бы вы не водили негра в русскую баню в Сибири и не кормили его пельменями с водкой, ни он сам, ни его потомки при условии стопроцентной брачной изоляции никогда не станут похожи на коренных русских сибиряков. Но генетики из числа вульгарных популяционистов пытаются оспорить этот очевидный факт, понятный любому биологически необразованному человеку.

И. И. Шмальгаузен продолжал: ''Фенотип должен быть точным выразителем генотипа. Защита индивидуального развития фенотипа от случайных внешних влияний и ненаследуемость соответствующих изменений – необходимые условия для возможности регулируемого преобразования организма на пути его последовательного приспособления к обычным факторам внешней среды и на пути закономерной его эволюции вообще''.

Таким образом выясняется, что не снятие расовых признаков в процессе эволюции является приспособительным фактором, а, наоборот, их усиление и закрепление. В процессе эволюции расовые признаки являются своеобразным приспособительным инструментарием, ''эволюционной оснасткой'', без которой не возможно биологическое развитие расы. Расовые признаки являются как в физическом, так и в психическом плане генетическими ''узлами прочности'', на которых держится вся структура человека. Без них неминуемы вырождение и распад.

''В процессе эволюции действием естественного отбора, в межгрупповом состязании меняются средства распространения наследственных изменений внутри популяции и вида в целом, через организацию и использование полового отбора и ограничение панмиксии при разных формах изоляции. Так как в борьбе за существование между собой сталкиваются в основном бок о бок живущие популяции, то решающее значение при этом имеют генетические различия'', – утверждал Шмальгаузен. Таким образом, расовые конфликты неизбежно ведут к выявлению, усилению и стабилизации расовых различий, что, в свою очередь, ведет к обособлению фенотипов, четко фиксирующих различие генетических программ конфликтующих рас. Расовые конфликты оздоравливают и консолидируют расу, очищая ее от генетических помехообразующих примесей. ''В процессе эволюции, под влиянием стабилизирующей формы отбора, увеличивается помехоустойчивость информации, то есть усложняется строение наследственного кода''.

 

 

Наследственный полиморфизм

 

Итак, эволюционный процесс способствует не стиранию, но именно закреплению расовых признаков, кроме того, по мнению И. И. Шмальгаузена, ''фенотип отражает свойства генотипа на уровне организации особи''. То есть получается, что вся жизнеспособность расы построена на обособлении фенотипической уникальности и неповторимости, служащей максимальной реализации ее генетической программы. Поэтому в эволюционном плане метис всегда обречен на неудачу. Чистота породы _ главное условие выживания с точки зрения кибернетической биологии.

Факторы, мешающие эволюции расы в качестве помех при передаче наследственной информации, подразделяются на абиотические (вредные климатические условия) и биотические (микробы, паразиты и хищники). Эти помехи мешают жизнеспособности расы и потому должны быть всеми средствами исключены из процесса расогенеза. ''Борьба с биотическими помехами не могла быть совершенной; поэтому для некоторых сорняков и вредителей создались благоприятные условия приспособления к условиям культуры, и они также претерпели быструю эволюцию''.

Так и возникли народы-паразиты, и даже целые маргинальные ''низшие'' расы, не способные к самостоятельному созданию культурных ценностей, но способные лишь паразитировать на достижениях ''высших'' рас.

Далее И. И. Шмальгаузен делает следующий весьма важный вывод: ''В применении к популяциям организмов энтропия максимальна при полной свободе выбора вариантов фенотипа''. Таким образом получается, что ограниченный половой отбор в рамках одного фенотипа снижает энтропию в популяции до минимума. Именно поэтому во всех сказках и легендах народов мира идеальная супружеская пара всегда представлена одним фенотипом, так же как и идеальный в расовом отношении, самодостаточный народ. Множественность фенотипов, то есть панмиксия, ''хаос крови'', расовое смешение неизбежно ведут к увеличению роста энтропии и, как следствие, к вырождению всей популяции, что и доказывается И. И. Шмальгаузеном методами кибернетической биологии. ''Прекращение отбора и беспорядочное накопление мутаций означает дезинтеграцию, то есть распад существующей организации''.

На каком-либо влиянии среды на наследственные расовые черты автор данной монографии ставит крест одним простым логическим утверждением: ''Количество фенотипической информации меньше, чем количество наследственной информации''. Никакой гуманизм, пацифизм и прочие либерально-астенические блажения не отменят суровых законов природы, безжалостно вычеркивающих из жизни слабых, убогих и дегенератов. ''Если эволюция популяции определяется соревнованием и избирательным истреблением ее особей, то эволюция всего вида в целом определяется не суммарной эволюцией отдельных популяций, а интегральным эффектом межпопуляционных взаимоотношений с соревнованием и вытеснением целых групп – популяций, рас и подвидов''.

Самый же емкий и яркий вывод И. И. Шмальгаузена в его великолепной программной книге звучит так: ''Без избирательного уничтожения, конечно, нет и эволюции''.

Современная генетика при правильном прочтении также вовсе не противоречит основам расовой теории. Сочинение ''Человеческая индивидуальность: наследственность и среда'' (М., 1993), принадлежащее перу видного американского генетика-популяциониста Ричарда Левонтина, уже успело стать классикой. Автор объясняет здесь, что ''изменчивость'', называемая полиморфизмом, коренным образом отличается от непрерывной изменчивости, которую мы наблюдаем в таких признаках, как рост, вес, форма, цвет, уровень метаболизма или особенности поведения, каждый из которых представляет собой некоторую непрерывную шкалу''. Известный отечественный генетик Виктор Алексеевич Спицын дает пояснение к этому выводу Левонтина, доказывая, что расовые признаки входят в число полиморфных, ибо и те и другие несут в себе именно качественные дискретные различия.

На сегодняшний день из 100 изученных ферментов в человеческих популяциях приблизительно 25% полиморфны, точно так же полиморфны и 25% белков у людей. ''Тот факт, что молекулярные полиморфизмы являются неизменными на протяжении всей жизни человека и не зависят ни от каких заметных средовых или культурных влияний, предполагает, что они прямо или непосредственно наследуются. В самом деле, используя полиморфизмы групп крови, мы можем показать законы простого наследования'', – доказывал Левонтин.

Итак, на основе генетических исследований в целом повторяется та же картина, которую мы наблюдали на основе биохимии организма и расовой краниометрии черепной капсулы: расовые признаки неадаптивны, не чувствительны к изменениям среды и подвержены только наследственным изменениям, что и лежит в основе неизменной расовой дифференциации человечества, наблюдаемой нами на протяжении всей его истории. ''Есть несколько полиморфизмов, в которых один аллель распространен среди европейцев, но отсутствует у жителей Западной Африки, и наоборот. Аллель Fy ^а группы крови Даффи встречается с частотой примерно 40% среди белых, но как правило, отсутствует у жителей Западной Африки. Аллель Ro по системе групп крови Rh редок среди белых, но встречается с частотой 60% среди жителей Западной Африки''.

Объяснения Ричарда Левонтина просты и наглядны и также вскрывают научную несостоятельность мифа о ''плавильном котле''. ''Основное свойство наследования: детерминанты признаков, встречающихся при зачатии человека, снова расходятся, когда образуется сперматозоид и яйцеклетка. Смешение на физиологическом уровне вовсе не означает, что наследственные детерминанты утратили свою индивидуальность. Напротив, они остались дискретными и при формировании репродуктивных клеток снова разделились. Получается, как если бы, смешав красную и белую краски, получив розовую, я смог бы рассортировать молекулы новой краски и снова получить красную и белую. Наследственные детерминанты в некотором роде кванты, дискретные частицы, которые сохраняют свою индивидуальность в процессе передачи следующему поколению, несмотря на тот факт, что, когда они соединяются при зачатии, их физиологические влияния могут объединяться. Конкретные люди – только временные носители разных сочетаний детерминантов''.

Об устойчивости расовых признаков различных эволюционных линий, соединяющихся в организме бастарда писал еще крупнейший польский антрополог Людвик Крживицкий (1859-1941), в своей книге ''Физическая антропология'' (СПб, 1900): ''Один из антропологов, исследовавший природу волос, говорит, что у метисов каждый волос иного строения; в отдельных случаях оно воссоздает строение волоса то одного, то другого родителя, в большинстве случаев представляет совершенно неправильную форму. Было высказано даже такое мнение, что на основании одного волоса метиса можно указать на его расовое происхождение и на интенсивность наследственной передачи каждого из родителей.

Брюнеты вообще отличаются большей интенсивностью в наследственной передаче физических признаков своему потомству, чем блондины. Сильнее всего сопротивляются примеси цвет глаз, и затем окраска кожи, цвет же волос быстрее поддается примеси.

Родители, из которых один имеет карие глаза, а другой голубые, производят потомство, отличающееся самым разнообразным соединением этих двух элементов. То, например радужная оболочка представляет на всей своей поверхности равномерное распределение одной и другой окраски, то одна окраска кольцеобразно окаймляет другую, то опять распределение одной окраски переплетается с другой, и таким образом радужная оболочка представляет ряд пятен. Мало того, бывают случаи, что каждый глаз иной окраски; в одной радужной оболочке, например, преобладает голубая, в другой – каряя окраска''.

А в книге ''Антропология'' (1901) Крживицкий развил свои идеи, подчеркивая: ''Организм метиса, особенно от типов совершенно различных, не может быть крепким, здоровым и производить потомство. Гармоничное сочетание различных черт чистого типа нарушено, новые еще не упрочились. В этом отношении любопытное зрелище представляет население тех стран, где скрещивание различных типов происходило в широких размерах. Нос не соответствует лицу, голова – туловищу. То же можно сказать о столь часто встречаемой в городах неодинаковой силе приспособления глаз; индивид наследовал один глаз от отца, другой от матери''.

Выдающийся социальный антрополог Жорж Ваше де Лапуж (1855-1936) в своей фундаментальной монографии ''Социальная селекция'' (1896) писал: ''Теоретически для каждой клеточки организма метиса интенсивность наследственной передачи различна''. Современные исследования генома человека полностью подтвердили это умозрительное заключение французского ученого.

Имеющие недробную квантовую наследственную структуру, расовые признаки и их комплексы обречены на то, чтобы сохраняться вечно, и только брачный отбор и расовая гигиена способны увеличивать их концентрацию, возвращая пегое либеральное общество к расово чистым идеалам народных сказок и легенд.

Наиболее целостное и законченное выражение типологическая концепция получила в польской антропологической школе, и в первую очередь, благодаря усилиям Яна Чекановского. Сущность проблемы, по его мнению, сводится к следующему: ''Исходя из гипотезы сцепления расовых признаков в процессе наследования, можно сделать вывод о том, что расовые признаки передаются по наследству целым комплексом и что, следовательно, морфологические особенности индивидуума совпадают с вариациями того или иного расового типа. Изучение антропологического состава различных популяций состоит в выявлении в ней индивидуальных расовых типов и в подсчете их процентного соотношения. Последняя величина является основной характеристикой популяции и по ней в конечном итоге производится сопоставление разных популяций между собой. Географическому критерию не придается существенного значения, а морфологическому принадлежит решающее слово при отнесении индивидуума к тому или иному расовому типу''.

Авторы научного сборника ''Проблема целостности в современной биологии'' (М., 1968) также поднимают философские проблемы естественных наук, но уже на основе системного метода, и оказывается, что теория управления применительно к живым системам подтверждает классические обобщения расологии. Чешский ученый Ф. Чижек в своей статье утверждает: ''Это ошибочное мнение, что чем популяция в генетическом смысле сложнее, тем она менее целостна''. А теперь вспомните, сколько раз либеральные обществоведы и преподаватели марксизма-ленинизма именно широтой занимаемого ареала объясняли мифическую неоднородность русского народа. Биология с легкостью снимает проблему этой гуманитарной спекуляции. Ф. Чижек доказывает: ''В действительности дифференциация вида является оборотной стороной его целостности. Чем сложнее явление, тем оно целостнее''.

Уместно в данном контексте вспомнить и слова советского биолога Р. Л. Берга, писавшего: ''Полиморфизм является групповым приспособлением, обеспечивающим возможность жизни и эволюции вида как целого''. Это означает, что человечество биологически не способно существовать без разделения на расы, и вздорная концепция ''плавильного котла'' противоречит самим законам мироздания.

В. А. Ратнер в монографии ''Генетические управляющие системы'' (Новосибирск, 1966) также подчеркивал: ''Макрупорядоченность генотипа стабилизирована групповым естественным отбором, что обеспечивает одновременно генетическую изоляцию каждой сложившейся формы от прочих и комбинативную способность внутри каждой формы''. Из этого следует, что не только строение отдельного организма, но и всей популяции в целом ориентировано на максимальное сохранение и удержание природного расового архетипа.

Данное положение удачно подтвердили известные отечественные антропологи В. В. Гинзбург и Т. А. Трофимова в совместной работе ''Палеоантропология Средней Азии'' (М., 1972). Основываясь на гигантском по географическому охвату и временной протяженности материале, они приходят к тем же выводам. Детально проанализировав могильники и захоронения на данной обширной территории с содержащимися в них остатками скелетов и черепов на протяжении последних 4 – 5 тысяч лет, ученые пишут: ''Основное положение генетики – возможность независимого друг от друга наследования отдельных расовых признаков. Другими словами говоря, расовые признаки, являющиеся внешним проявлением – фенотипом – совокупности обуславливающих их наследственных факторов (генотипа), могут, как и последние, образовывать различные сочетания. Однако независимое наследование расовых признаков не являлось альтернативой, исключающей комплексную их передачу по наследству. Именно комплексная передача создает условия длительного сохранения расового типа в той или иной популяции и концентрацию на территории не только разбросанных у разных особей признаков, но и значительное количество их комплексов, создающих расовое сходство отдельных лиц в популяции. Комплексная передача сходных расовых признаков говорит о близком и устойчивом генном составе популяции. И чем больше в популяции сходных фенотипических комплексов, чем больше в ней расово сходных отдельных лиц, тем концентрированее, т. е. менее смешана, отдельная этническая общность''.

Таким образом, подтверждается тезис о том, что в соответствии с векторной природой расогенеза концентрация расовых признаков в популяции со временем может нарастать; в связи с чем, в точном соответствии с законами Менделя, следовательно, может происходить очищение от инорасовых примесей и возврат к исходному расовому типу. Великий французский антрополог Поль Топинар (1830_1911) в своей базовой монографии ''Антропология'' (СПб., 1879) давал такое определение: ''Под расовым типом мы понимаем средний тип расы, принимаемой чистою''.

Следовательно, существование чистых рас и чистых расовых типов возможно не только гипотетически, но и практически. Точно также, как каждый день мы наблюдаем в быту десятки различных чистых рас домашней живности и употребляем в пищу животных, птиц, рыб, ягоды, овощи и фрукты чистых рас. Точно также и выведение чистой расы наших нордических соотечественников не химера, но вполне реальная перспектива приложения нашей политической воли.

Крупнейший отечественный антрополог В. П. Алексеев в книге ''Становление человечества'' (М., 1984) писал: ''Исключительное постоянство физического типа человека во времени зафиксировано многими палеоантропологическими исследованиями. Эта стабильность типа характерна не для веков или тысячелетия, а для нескольких тысячелетий. Второе, что говорит о наследственной обусловленности морфологического типа, – промежуточное положение антропологических особенностей народов смешанного происхождения между исходными группами''.

Как мы помним, основное заключение вульгарных ламаркистов состоит в том, что в процессе эволюции расы якобы ''исчезают'' и ''размываются''. Но признанный корифей отечественной науки А. А. Зубов в статье ''Тенденции эволюции человечества'' (Расы и народы. Вып. 12, 1982) указывает: ''В процессе эволюции организм эмансипируется от факторов внешней среды, становясь в своих жизненных процессах и индивидуальном развитии все более автономным''. Г. А. Югай в статье ''Субстанциальный принцип организации живой системы'' из уже цитированного нами сборника работ ''Проблема целостности в современной биологии'' (М., 1968) аналогично подчеркивает: ''Крайне ограниченной концепцией является концепция преувеличенного влияния окружающей среды на живую систему. Влияние окружающей среды на организм было доведено до крайности, до абсолютизации, до утверждения, что среда играет ведущую, определяющую роль по отношению к организму и потому содержанием организма является якобы среда, а организм лишь форма выражения содержания. В результате признавалось не взаимодействие организма со средой, а одностороннее, определяющее влияние среды на организм, то есть среда в сущности рассматривалась в отрыве от организма''. Английский биолог Юлиус Гексли указывал также: ''Тенденция биологического эволюционного прогресса характеризуется увеличением контроля организма над своим окружением и растущей независимостью от изменений среды''. Поэтому, исходя из известного постулата советского генетика Н. П. Дубинина, гласящего: ''Один генотип – один инстинкт'', мы с легкостью убедимся, что история, особенно на ее современном этапе, представляет собой не ''снятие'' расовой проблемы, но, напротив, ее постоянное и неизменное возрастание. Увеличение населения Земли, прогрессирующее особенно ощутимо в последние десятилетия, заставляет народы все изощреннее и активнее вступать в новый передел за ресурсы и сферы влияния. А постоянное и неуклонное эмансипирование генотипов от влияния внешней среды, в свою очередь, поведет к тому, что наследственные различия в инстинктах, и как следствие системах ценностей, станут все больше и больше определять тактику этих генотипов в борьбе за существование. Расовые различия будут все больше и больше сказываться на биологии поведения людей во всех сферах их жизнедеятельности.

Современные генетики-популяционисты, отрицающие сам факт существования устойчивых расовых типов, все многообразие биологических процессов в истории человечества, не задумываясь, объясняют действием мутаций. Однако известный американский антрополог Р. А. Фишер остудил их запальчивость замечанием, что эволюция должна происходить ''вопреки натиску враждебных мутаций''. Английский генетик Дж. Уитроу также указывал: ''Одна из особенностей мутаций заключается в том, что почти все мутации, изученные генетиками, являются неблагоприятными''. Очевидно, что все мутационные изменения могут происходить только в пределах существующего генотипа, и сколько бы Вы не воздействовали средой на семена огурца, они никогда не превратятся в семена помидора. То же самое относится к человеческим видам.

Это простое правило подтверждают и данные современной биохимии. Ричард Левонтин в книге ''Человеческая индивидуальность: наследственность и среда'' (М., 1993) пишет: ''Наличие или отсутствие антигенов групп крови абсолютно постоянно во всех средовых условиях. У людей никогда не наблюдалось изменение группы крови в процессе жизни. Тип крови нечувствителен к температуре или питанию''. О том же свидетельствует и В. П. Алексеев: ''Множество фактов говорит об избирательном характере разных заболеваний в зависимости от той или иной группы крови, о разной предрасположенности носителей групп крови системы АВО к заболеваниям, определяемым групповой принадлежностью''.