Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Как создавалась чеченская мафия

Поиск

 

[ПХ]Расскажите о чеченской общине, о чеченской мафии.

[Х‑АН]Ну ее назвали мафией. Но та организация, о которой я вам рассказывал, это она и есть. А дальше там, естественно, ты всех не проконтролируешь, кто чем занимался.

[ПХ]Я слышал, что чеченскую мафию создал Николай (Хоза) Сулейманов – тот, что Южный порт в Москве держал и которого потом застрелили.

[Х‑АН]Хоза. Да.

СОТРУДНИК РУБОПа. Как образовалась чеченская община? Есть такой ресторан в Москве – «Узбекистан». Там всю жизнь торговали платками, коврами и тому подобным выходцы из Узбекистана. Где‑то в 1981 году такие люди, как Алтимиров (кличка «Лечи Лысый») и Атлангериев (кличка «Руслан») под себя подобрали этих спекулянтов. Они получали с них деньги, и «Узбекистан» стал их лежбищем в Москве.

Потом в Южном порту некий мошенник по фамилии Крапивин познакомился с Николаем Сулеймановым (кличка «Хоза», в переводе с чеченского – «воробей»), Крапивин научил его кидать на машинах.

Как это происходило? Б то время продавец подержанной машины обязан был провести автомобиль через комиссионный магазин и заплатить государству процент от сделки. На самом деле покупатель и продавец договаривались: допустим, продавец отдает «жигули» за три тысячи долларов, а в комиссионном магазине они с покупателем объявляют, что машина покупается за триста рублей. Оценщик магазина подтверждает цены – естественно, он имеет какую‑то свою долю со сделки. Через кассу проходят триста рублей. Фактически покупатель приобретает машину за триста рублей. Теперь продавцу остается получить оставшуюся от трех тысяч долларов сумму. Эта часть сделки происходит уже на улице. Тут подходит Коля Сулейманов, дает продавцу, как говорится, пинка под задницу, садится в машину и уезжает. У милиции нет законных оснований считать, что этот автомобиль в угоне, так как машина прошла комиссионный магазин и официально оформлена. Вот такие элементарные кидалы.

Коля Сулейманов привел на этот рынок своих дядьев, братьев, всех подряд… и вытеснил гордобанскую преступную группировку. Гордобанцы – это азербайджанцы, выходцы из Грузии. Таким образом Сулейманов овладел рынком подержанных машин и иномарок. Южный порт стал полностью чеченским. Именно оттуда пошла чеченская община.

Коля Сулейманов был авторитетом для всех чеченцев, проживающих в Москве. Под Колей Сулеймановым одно время почти вся Москва находилась. Не было ни одной палатки которая бы не платила чеченам. Община была сильная, и собиралась она моментально.

[Х‑АН]Меня в Москве еще не знали. А Хоза уже в Южном порту долго находился. Его даже арестовывали за меня. Перестрелка была. Я скрылся, а его потом забирают. Те слышат – «Хожа», и все считают – это «Хоза». Потому что меня не знают, а его знают.

[ПХ]По‑моему, милиция вообще плохо разбиралась в чеченском вопросе.

[Х‑АН]А не только милиция, вообще все в городе плохо разбирались. Хоза столько лет – где‑то с 80‑го года – в Москве занимается этими машинами. Он начал с того, что машины в Москве покупал, а в Грозном продавал. Ну и потихонечку осел в Южном порту. У него было уже имя. То есть его знали.

СОТРУДНИК РУБОПа. Где‑то в 1987 году Алтимиров, Атлангериев и некий Макс Лазовский открыли на Пятницкой улице кафе «Лазания» и подтянули туда Хожу Нухаева, как рядового боевика. Авторитеты засели в этом кафе, ну прямо как офицерская команда, к ним приходили боевики, и они давали им поручения – ехать к этой палатке, к этой… В общем, занимались обыкновенным рэкетом.

Потом, в 1988 году, эта группа – Нухаев, Атлангериев, Геннадий Лобжанидзе (кличка «Гена Шрам») и Гелани Ахмадов – совершила одно преступление. Они вывезли двух коммерсантов в лес, Нухаев со своей командой выкопали яму и одного закопали с головой, а второму говорят: «Если выкопаешь его живым – будете платить вдвоем, а выкопаешь его мертвым – значит, будешь платить один за двоих». Вот такое издевательство… «Копай получше, чтоб тот живой был». Ну выкопал он его живым, конечно.

Я хорошо помню, как нагло держали себя чеченцы. В кафе и ресторанах, на улицах Москвы, в только что открывшемся казино – всюду они показывали, что никого не боятся. Щеголяли. Сегодня‑то каждый второй воришка что‑то из себя изображает, но в те времена – это было зрелище.

[Х‑АН] К концу 1980‑х годов, скажем, власть почувствовала неуверенность в себе, она была потеряна, она не знала, что ей делать. Милиционеры боялись, потому что появились крепкие ребята с такими мышцами, которые качаются целыми днями… Люберцы первые появились. Потом другие. Действительно, они всех запугали. И, естественно, они нападали на любых, кто делает деньги, тут же заставляли платить им дань. Они очень быстро все захватили.

Как раз в этот момент, в 87‑м году, я освободился. Я посмотрел на всю эту картину и увидел вакуум. Люди бизнеса нуждались в защите, они хотели больше сделать, больше иметь возможностей. Но постоянно боялись бандитов. А милиция свое дело не делала. Вакуум. Ну я решил этот вакуум заполнить. То есть мы, чеченцы, в состоянии были оказать защиту. Мышцы – это не дух. Дух может остановить эти мышцы.

Когда ко мне люди приходили, они понимали, что приходят к человеку, у которого каждое слово, которое сказано, сильнее любого закона. Вначале все были убеждены, что закон нельзя нарушать. К законам относились чуть ли не как к Библии, как к Корану. То есть совершать преступление нельзя. А я им говорил: «Что же власть может нарушать закон, а вы не можете? Нет, делайте! Нарушайте закон. Потому что если вы будете считаться с законом, с вами не будут считаться. Поэтому вы должны нарушать. Только тогда вы будете утверждаться, только тогда вы сможете встать». Вот такие призывы делались: давайте нарушайте, нарушайте, как угодно.

Другими словами, Нухаев предлагал свои услуги в качестве судьи, имея при этом собственный карательный аппарат. Беда русских людей в том, что столь большое количество предпринимателей вынуждены были обратиться к таким вот судьям – ворам в законе, чеченским авторитетам, бандитам.

СОТРУДНИКРУБОПа. Чеченцы были одними из первых, кто освоил технику вымогательства и бандитизма. Когда в 1987 году появились кооперативы (частные предприятия), чеченцы сразу сумели обложить их бандитским «налогом». Обычно они приходили и коммерсанту и говорили:

Ты кому платишь?

Он отвечал:

– Никому.

– Будешь платить нам. Мы чеченцы. Мы вот такие злые и жестокие, мы тебя завтра повесим, зарежем…

Как правило, если коммерсант отказывался, они к нему больше не приставали. В этом суть техники вымогательства по‑чеченски: получится первый наезд – дело пойдет и дальше. Не получится – значит, не получится и в дальнейшем.

Иногда поступали по‑другому. Готовили в Чечне русских ребят, тех, которые по духу почти чеченцы. Они наезжали на какого‑то коммерсанта, запугивали его:

– Мы у тебя все заберем.

Затем появлялся добрый чеченец и говорил:

– Слушай, у вас проблем нет? Есть? Ну так мы сейчас все сделаем, все решим.

В МУР тогда никто не шел, потому что боялись. Что хорошо получалось у чеченцев – это пугать:

– Мы вас грохнем и уедем. Милиции мы не боимся. В правительстве, в милиции у нас все свои.

Раньше с такими вещами не сталкивались. Приезжают страшные люди с ножами и угрожают:

– Мы здесь всех зарежем.

С участковыми они при всех здоровались за руку, потому что платили им. Если чеченцев и задерживали, то всегда быстро отпускали. А они потом приходили к потерпевшему:

– Слышишь, ты кого позвал? За это будешь платить еще больше.

Коммерсанты поняли, что лучше жить под чеченцами, чем сопротивляться.

[Х‑АН]Та же организация, которая была у нас (объединения чеченских студентов. – П.Х.), она осталась. Оттуда работа и пошла. Как только я освободился (в 1987 году. – П.Х.), я сказал, что буду продолжать добывать деньги. Ну я давал деньги некоторым организациям – на газеты или на другие проекты, но я должен был сделать свое состояние.

У меня хорошо получалось. У меня была не большая команда – человек десять‑двенадцать. Больше и не нужно было людей. Я не имел своих точек. Просто создавал благоприятные условия для чеченце.в. То есть любым коммерсантам, которые нуждались в защите, я предлагал защиту. Им я говорил: только берите любого чеченца, которого вы знаете, а остальное – это наше дело. Хотите, я вам буду давать чеченцев.

А тем чеченцам я говорил: вы мне ничего не должны. Вы что должны делать? Суметь себя защитить от разных там хулиганов, кто будет приходить. Приглашайте своего брата, свата, там родственников, садитесь вместе, этому бизнесу помогайте, будьте верными друг другу.

И здесь момент защиты. Если же целенаправленно на вас будет идти атака от тех же больших организаций, люберцев или других, это моя головная боль. Там я буду выяснять. А вы ведите свое повседневное дело. И вот таких моментов я очень много сразу создал. В принципе это была армия. И когда они говорили, что «у нас проблемы», что на нас наезжают Люберцы или еще кто‑то, я всех поднимал.

[ПХ]Взаимная защита.

[Х‑АН]Да. Я их просто организовывал, чтобы они друг друга защищали.

Вначале чеченцев было не много. Все работали, как одна община, но в то же время каждый отдельно своей жизнью жил, своей работой занимался. А я от них денег не требовал, ничего не требовал. Когда кому‑то нужна была помощь, моя задача была остальных известить и сказать: нужна помощь. И все поехали. Все. То есть каждый жил своей жизнью, но знал, что всегда на помощь придут такие же, как он. Это была очень простая система. Не нужно было специально засылать всем оружие или оборудовать транспорт. Каждый имел свои ресурсы.

[ПХ]Получается так: если некая коммерческая структура пользуется услугами чеченца, то вся чеченская община стоит за этой структурой. И, если нужно, вся община поднимется в защиту этой структуры.

[Х‑АН]Да. Они сами могли выбрать любого чеченца; если нет, то мы предлагали собственных чеченцев. Если у него чеченцы находятся, мы можем ему доверять и беспроцентные деньги дать, чтобы раскрутиться, и поддержать против преступников, когда на него наезжали. Где у нас были возможности управлять – мы это тоже делали.

[ПХ]Когда вы говорите о чеченце, как о партнере, что вы имеете в виду? Этот чеченец мог быть просто служащим или он должен был владеть определенной долей компании?

[Х‑АН]По‑разному. Здесь ничего принципиального не было. Договаривались. Если в охрану, то там все объединяются. Если бизнесмен хотел более серьезно раскрутиться, то брал себе партнера. Мы показывали, что мы в состоянии их бизнесу помогать, что мы в состоянии решать многие вопросы.

Тогда они были заинтересованы в том, чтобы чеченцы были подпорой, и мы им помогали где‑то двигаться.

Ведь в других городах, где находились чеченцы, у нас была сеть. То есть в любом городе, где налажена система была, мы могли очень быстро решить вопросы. Связываются и говорят: нам нужно то‑то и то‑то. И мы знали, что смело можем послать деньги туда или смело можем послать человека. То есть был гарант того, что будет все идти честно. То есть все решалось одним словом, и слово – это все.

Когда мы начали эту машину заводить, чтобы все брали себе чеченцев в бизнес, и когда в нескольких случаях нам удалось сломать воровские какие‑то моменты (Люберцы – сломлены, в Замоскворечье несколько группировок – сломлены), после этого уже пошел буквально штат. Все начали набирать себе чеченцев. Они могут быть хорошими партнерами, они могут быть хорошей защитой. И не нужно тебе армию содержать. Достаточно одного чеченца иметь, а вместе с ним, если нужно, могут еще подъехать и помочь.

Через некоторое время чеченцев очень много стало, а когда много, общество имеет свойство делиться. Так появилось несколько чеченских группировок, потому что чисто физически связаться проще, когда люди друг друга знают по родственным или региональным моментам. Мы перенесли все это в Москву. Локальная защита. Вначале была одна организация, потом появилось несколько организаций и несколько людей, как я, чтобы ко ординировать. Те же, которые были со мной, они тоже создали как бы свои группировки. И я это стимулировал, я это поддерживал. Я многих и не знал. Раз машина завелась, все пошло стихийно, независимо. Та машина, которую мы завели, помогла чеченцам очень быстро обогатиться, очень быстро встать на ноги. То есть чеченцы научились, увидели и мир, и бизнес, сориентировались и очень быстро поднялись.

В рассказе Нухаева все так героично, прямо эпическая поэма. Продвижение чеченцев в русском обществе напоминает победоносное шествие какого‑то воинственного племени в туманной древности. Помните по урокам истории, как ацтеки или половцы завоевывали все кругом?

А ведь скольких русских парней чеченцы зарезали, чтобы утвердить свое превосходство!..

Скольких русских девушек они избили и изнасиловали, чтобы затянуть их в рабство проституции!..

Скольких русских мальчишек и девчонок они посадили на иглу, чтобы заработать деньги!..

Чеченцы сыграли важнейшую роль в разрушении государственности и гражданственности в российском обществе, и русский народ до сих пор страдает от последствий.

 

ЧЕЧЕНЦЫ В ЛОГОВАЗЕ

 

[ПХ]Вы раньше говорили о том, что между людьми идет чуть ли не постоянная война и что в таких случаях позволено убивать, А как насчет борьбы за рынок? Конкурента позволено убивать?

[Х‑АН] Невозможно. Это против Бога. Потому что у тебя есть с конкурентом договор. Ты обманул его. Это предательство. Это тебе не простится.

[ПХ]Значит, по крайней мере в теории, рыночных конкурентов запрещено убивать. А вспомните Москву в конце 80‑х и начале 90‑х годов, все эти бандитские разборки при завоевании рынка. Это до некоторой степени была война?

[Х‑АН]В любом случае договор действует. Но если ты со мной договорился, а потом отходишь и против меня начинаешь что‑то делать, я вправе тебя…

А как бы действовал этот принцип на коммерческом рынке? Нухаев утверждает, что бывают ситуации, когда по закону можно убивать людей. Тут важен договор. Если договор есть, то убивать незаконно, а вот если его нет – то можно. В условиях коммерческого рынка, уществовавшего в России в 1990‑е годы, у любого большого бизнеса были свои вооруженные группы, они охраняли хозяев, припугивали конкурентов, атаковали их, если надо. От этого и весь разгул насилия и преступности в посткоммунистической России. Законы государства люди не уважали, а между собой договориться просто не поспевали. Получилась всеобщая неразбериха и резня.

Это разница между цивилизацией и анархией. При анархии люди всегда находятся на грани войны, поэтому они должны постоянно договариваться между собой, чтобы этой войны избежать. При цивилизации люди все же живут в мире. Только в редких исключениях эти мирные отношения разваливаются и возникают войны.

[ПХ]Вы видели, как взлетали многие из бизнесменов новой России. Вам известен тип человека, который смог стать олигархом. Что это, по‑вашему, за феномен?

[х‑АН]Поначалу больше шло старое: связи. Очень пустые люди могли стать великими. Потом они не выдерживали, друг друга начинали прибивать и теряли все. Если на Западе уже машина работает и законы отработаны, то здесь этого не было. Там, где вакуум, где закона нет, где защиты нет, людям приходилось самим выживать, самим защищаться. Поэтому выживали самые сильные, самые решительные.

Пожалуй, самый успешный взлет был осуществлен предпринимателем Борисом Березовским. В 1989 году Березовский вместе с руководителями АвтоВАЗа основал фирму ЛогоВАЗ, впоследствии ставшую крупнейшим частным дилером автомобилей АвтоВАЗа. К 1996 году Березовский был самым богатым бизнесменом в России: помимо автомобильного бизнеса, он контролировал огромные предприятия в телевизионном бизнесе (Первый и Шестой каналы), нефтяном бизнесе («Сибнефть») и в сфере авиаперевозок (Аэрофлот, Трансаэро). Более того, стал самым влиятельным бизнесменом в Кремле, организовал победу Ельцина на выборах 1996 года, занял высокий государственный пост, увольнял и назначал премьер‑министров и т. д. и т. п. Словом, гигант ельцинской России. Но интересно то, что на заре его карьеры, в тот ключевой момент, когда он боролся за превосходство на автомобильном рынке, огромную услугу ему оказали чеченцы.

По данным российских правоохранительных органов, именно чеченцы отстаивали интересы Березовского в противоборстве с другими бандитскими группировками. Известны несколько чеченских фамилий в составе службы безопасности ЛогоВАЗа в начале 90‑х годов, среди них – Магомет Ис‑маилов, курирующий вопросы безопасности компании. Хотя и было известно, что именно Исмаилов разрешал большинство проблем с бандитами, он ни разу не привлекался к уголовной ответственности. История взаимодействия чеченской мафии с компанией ЛогоВАЗ остается смутной до сих пор.

[ПХ]ЛогоВАЗ был под чеченской крышей?

[Х‑АН] Ну чеченцы там работали, но насколько они были крышей? (Смеется.) Правда, в то время очень мало было таких, кто мог обойтись без чеченцев.

[ПХ]Все‑таки многие компании опирались на другие структуры и вообще чеченцев у себя не держали.

[Х‑ан]ЛогоВАЗ постоянно находился под чеченцами, но сказать, что чеченцы ему были крышей, – нельзя. Березовскому достаточно было показать, что у него есть чеченцы. Если ему нужны были не чеченцы, а другая какая‑то группа – у него тоже такая возможность была. Но он не стал искать себе мощных, сильных личностей. Он не хотел иметь рядом влиятельного человека из рядов чеченцев, такой человек мог бы его подавить, подчинить. Березовский же аферист. Поэтому ему нужно было на время создать структуру, которую везде будут воспринимать серьезно. Для этого достаточно иметь какого‑нибудь рядового чеченца, чтобы тот всегда мог обратиться к своим – при необходимости решить какой‑то вопрос, всегда можно поднять большое движение.

[ПХ]ЛогоВАЗ набрал свои первые большие капиталы в 1989–1994 годах на продаже автомобилей – одном из самых бурных и кровавых направлений нового российского рынка. Вокруг автобизнеса шли свирепые бои.

[Х‑АН]Да, ЛогоВАЗ не исключение.

[ПХ]Само присутствие чеченцев в ЛогоВАЗе, наверное, вызывало атаки?

[Х‑АН]Конечно. С другой стороны, посколько там уже чеченцы были, другие чеченцы, естественно, ЛогоВАЗ не трогали. Наоборот, если была необходимость, они всегда могли прийти на помощь.

[ПХ]Возьмем определенный рынок – продажу «мерседесов» в Москве в 1989–1991 годах. Там большие деньги вертелись, но это был сравнительно ограниченный рынок. Как он делился между участниками?

[Х‑АН]Седьмая станция была единственной, где ремонтировались «мерседесы» в Москве в то время. Эта станция находилась под чеченцами, под Хозой. То есть по большому счету все эти «мерседесы» вначале проходили через чеченцев.

[ПХ]Хоза Сулейманов работал с ЛогоВАЗом?

[Х‑АН]Я знаю, что с ЛогоВАЗом у него были эти все моменты, связанные с машинами.

[ПХ]Они делили рынок «мерседесов» между собой? Они вместе работали или нет?

[Х‑ан]Я не могу сказать, подчинялись ли Хозе те чеченцы, которые работали с ЛогоВАЗом. Я знаю, что Хоза оспаривал этот момент. Он ко мне обращался, чтобы я помог ему с ЛогоВАЗом. Он как раз лез к ним. А у меня только косвенные соприкосновения с ЛогоВАЗом были. Скажем так: мне оттуда что‑то перепадало.

В борьбе за московский рынок «мерседесов» Березовскому помог счастливый случай: арест Хозы Сулейманова за вымогательство в марте 1991 года. Несколько месяцев спустя ЛогоВАЗ открыл свой первый шоу‑рум по продаже «мерседесов».

[ПХ]Значит, вы сами не работали с ЛогоВАЗом?

[Х‑АН]Нет. Но ко мне как‑то обращались за помощью люди из ЛогоВАЗа. Они хотели, чтобы я им крышу дал, защиту дал. Это было в Москве, где‑то в 1989‑м или 1990‑м году. В ЛогоВАЗе противостояли друг другу две группы. Они делили рынок между собой и боялись внутренних разборок, что одна группа вытеснит другую.

Итак, обсуждались интересы людей. Березовский был участником разговора. Я оставался вне этой системы. Пока участники встречи выясняли отношения, я сидел где‑то в стороне и ждал результатов. В случае необходимости я и моя группа смогли бы сыграть свою роль. Я как бы наблюдал за процессом. Ну там очень много тонкостей; если их объяснять, то нужно называть имена…

[ПХ]Если я правильно понял, был конкретный случай, когда одна дочерняя структура ЛогоВАЗа готова была пойти на вооруженную разборку с другой дочерней структурой ЛогоВАЗа?

[Х‑АН]Как и в любом большом предприятии, каждый отдел работал по‑своему. Каждый имел свой кусок, свой доход, и, естественно, ему нужна была собственная защита. Он не мог идти за защитой в центр, к тому же Березовскому. Ему надо было на месте самому решать вопросы. В случае, если бы эти люди не смогли решить свои вопросы, мне надо было бы взять все на себя.

[ПХ]Значит, если бы они не договорились, все могло бы закончиться насилием?

[Х‑АН] Я, конечно, знал, что те, за кого я пришел, правы. Если они это дело сами не могут потянуть и готовы передать его мне, а другие тем не менее готовы идти на войну, то да, конечно, была бы война. Но этого не случилось. Люди решили свои вопросы и мирно разошлись.

[ПХ]Вы уверены, что противоположная сторона была готова идти на войну?

[Х‑АН]Это же не им самим конкретно воевать. Они способны были идти на войну, потому что их люди были способны воевать. Они были очень уверены в себе. Они считали, что деньги в любом случае решали все вопросы, но они всегда оставляли за собой окоп, если придется взяться за оружие.

Вот уж непонятная история. Я до сих пор не разобрался, о чем идет речь. Но ясно, что этот случай заурядный. Ведь именно такими туманными переделами строился новый русский рынок.

 

РАЗБОРКА В КАФЕ «АИСТ»

 

Установление чеченской власти над московскими бизнесменами проходило с боями. Один такой инцидент описан в знаменательной книге Николая Модестова «Москва бандитская»:

«Из оперативного сообщения: „22.01.88 г. группа воров в законе из 10–12 человек встретилась с лидерами чеченской общины, среди которых был Сулейманов, в кофе „Аист“ на Большой Бронной улице. Воры в резкой форме стали объяснять чеченцам, кто является настоящим хозяином Москвы. Один из представителей общины тайно позвонил в ресторан „Узбекистан“ и попросил срочно прислать подмогу. Но помощь не понадобилась. Невзирая на численное меньшинство, чеченцы схватились за оружие и напали на воров. Вскоре прибыло подкрепление: 10–12 боевиков общины. Воры вынуждены были отступить, а законники Джа‑лалянц и Калашев‑Шакро получили серьезные ножевые ранения“.

[ПХ]Расскажите про кафе «Аист». Насколько я знаю, какие‑то воры в законе вызвали вас на встречу, чтобы о чем‑то договориться, а попросту они хотели вас прижать. Что же произошло?

[Х‑АН]Не вызвали, а пригласили. (Смеется.) Пригласили, чтобы найти общий язык, предлагали чеченцам второстепенную роль. Воры в законе нам сказали, что они будут все контролировать, что мы можем делать, что хотим, но только в рамках, которые они нам ставили, что надо было какую‑то формальность контроля соблюдать.

Мы ответили, что у нас законы разные. Мы не можем придерживаться их законов. Поэтому не можем быть с ними и под ними. Мы можем быть только под Богом.

[ПХ]И тогда в дело пошли ножи…

[Х‑АН]И огнестрельное. Там из трех стволов в меня стреляли и попадали в прохожих, которые рядом со мной были. То есть с обеих сторон были и жертвы, и трупы.

[ПХ]Я так понимаю, что это был ключевой момент,

когда, возможно, воры в законе могли бы подчинить чеченскую общину. Но чеченская община не дала себя подмять.

[Х‑АН]Да, это была разборка, где по большому счету было решено со всеми кланами типа люберецких и других. Мы с ними авторитетно разобрались, и, естественно, после этого они все отступили… После этого пошел весь этот страх на чеченцев. В мире бизнеса, где хотели и зарабатывать, и быть защищенными, надо было платить дань.

 

КОРАБЛЬ НА МОСКВЕ‑РЕКЕ

 

[ПХ]Были ведь и другие подобные разборки между чеченцами и московскими бандитскими авторитетами?

[Х‑АН]Был один случай, как раз после «Аиста», на корабле, который на реке стоял, возле Якиманки – там ресторан такой был, «Прибой», по‑моему, назывался. Я как раз там и находился, на корабле… И там была сделана облава. Видимо, кто‑то сказал, что мы снова будем встречаться с ворами. Петровка нагрянула, чтобы меня убрать. Но там получилось удачно.

Милиционеры все паспорта проверяли. Но мне удалось скрыться в одной из кают. Там все каюты проверили, везде прошли, и осталась только каюта, где я находился. Они требуют открыть. Один из наших не открывает, говорит: у меня ключей нету, это помещение директора, а директор дома и ключи с собой забирает. Они говорят: мы будем ломать дверь. Он говорит: хорошо, надо спросить у директора, позвонить и спросить, можно ли ломать или он подъедет. Пока такие разговоры идут, я нашел другой выход в зал. А в зале уже у всех документы проверили и держат у выхода. И в этот момент мои друзья отвлекают внимание, начинают ругаться с милиционерами, которые стоят у дверей, буквально концерт там устраивают. Я тихонечко открываю дверь и попадаю в помещение, где уже всем проверили документы. Я сажусь, и мои друзья продолжают со мной разговаривать. Милиционеры ничего не видели. Они просто посчитали, что там уже все проверено, и больше не проверяли.

Патруль в конце концов открыл ту дверь в каюту. Но там никого уже не было. Вот так мне удалось оттуда уйти. А они на сто процентов были уверены, что я там нахожусь, и решили, что я то ли в воду выпрыгнул, то ли еще что‑нибудь.

Хороший рассказ… Кавказский бандитизм потому и почитается в некоторых кругах, что кавказские рассказы такие вот увлекательные.

[ПХ]А какие вопросы вы собирались решать на корабле?

[Х‑АН]Ну там получилось, что после «Аиста» некоторые авторитеты стали говорить, что мы себя неправильно ведем, что чеченцы вроде гости в Москве, а разборки устраивают… Ну а мы им сказали, что если они ворами в законе только становятся, то мы ими рождаемся. Поэтому с нами они проигра ют. Так было сказано. В общем, стали оспаривать, кто прав, кто виноват.

Были и те, которые уже сообразили: лишь бы мир. Они понимали: раз столкнулись с такой силой, как чеченцы, то все для них закончится проигрышем. Они бы могли завести вечную войну, но вечная война у нас уже давно идет.

[ПХ]Значит, это была встреча между ворами в законе и чеченцами?

[х‑ан]Да. Мы встречались с ворами. Нас было много. Мы им сказали, что это не в пользу мафии, не в их пользу… Мы должны найти общий язык. И так далее. Ну и они в принципе пошли на это, поняли: если пересекать друг другу дорогу, каждый раз придется садиться за стол переговоров.

[ПХ]Мир, который вы там заключили, оказался прочным?

[Х‑АН]Да. Прочным оказался. На много лет. То есть то, что было заключено тогда, сыграло свою роль, положительную роль. А потом уже…

Воры же тоже не однородная масса. Я хочу сказать, что да, общий язык надолго получился. Но потом все равно через несколько лет, когда государственные структуры уже стали специально преследовать чеченцев, они поднимали любые силы, которые можно было противопоставить чеченцам. Среди воров они нашли таких, которые начали пропагандировать, что надо идти против чеченцев… В общем, государству удалось эту машину поднять против чеченцев. То есть если вначале была одна война, потом развернулась более мощная атака. Все вместе против чеченцев пошли.

Вот как описывает этот период Николай Модестов в своей книге:

«Чеченцы начали активно проповедовать теорию захвата территорий. Они обложили налогом „на охрану“ значительную часть столичного криминального бизнеса и только появившиеся в огромном количестве кооперативы. Вез борьбы с уже поделившими между собой Москву группировками – солнцевской, люберецкой, подольской, балашихинской – обойтись было нельзя. Эти обстоятельства способствовали объединению по национальному признаку разрозненных и редко контактировавших чеченских кланов. Атлан‑гериев, Нухаев и привлеченные к сотрудничеству Сулейманов, Алти‑миров и Таларов (ставший впоследствии уважаемым казначеем общины) создали единую систему боевых групп, опекавших конкретные районы города и способных быстро собраться вместе по сигналу тревоги.

В течение 1988–1989 годов объединенные силы общины провели около двадцати сражений с московскими бандформированиями и разрозненными малочисленными группировками. Община выставляла от 20 до 80 боевиков, в зависимости от серьезности противника».

[ПХ]Какое столкновение между чеченской общиной и славянскими группировками в Москве было самым серьезным, помимо кафе «Аист»?

[Х‑АН]Таких столкновений было очень много – и в Южном порту, и в центре города, и в ресторане «Узбекистан»…

Раз мы взяли очень большую колонну и проехали буквально по всем ресторанам. Это вначале еще, когда нужно было утверждаться. Мы по всему городу вылавливали эти группировки разные типа бауманских, которых мы полностью разбили. То есть большая операция, серьезная.

[ПХ]Большая колонна – это сколько человек?

[Х‑АН]Так трудно сказать. Ну, четыреста человек, пятьсот человек. Это был один раз, когда мы такую большую колонну выставили. На самом деле непосредственно работали две машины, то есть шесть‑восемь человек, которые заходили в рестораны, где находились противники, и очень дерзко решали вопросы.

А остальные были в поддержку. Колонна ездила и искала. Это, скорее, была демонстрация войск. Надо было показать, что здесь серьезно, что здесь не нужно шутить. Машины орудовали очень аккуратно, четко, чтобы толпы не было, чтобы не пострадали невинные люди, чтобы коснулось это только тех, которых все знали как уголовных авторитетов. Касаться другого мы не хотели, потому что, если еще толпу заводить, все может совсем плохо закончиться.

Так что непосредственно по ресторанам орудовали две машины, а третья на подстраховке была, и все.

[ПХ]И какие вопросы решались в ресторанах?

[Х‑АН]Операция была связана с бауманской группировкой и побочно с люберецкой. Это касалось не всей группировки, а отдельных личностей. Разговоров с этими авторитетами не было. Мы знали, где они заседают, в каких местах, И там не разговоры шли, а сразу расправа. Я сейчас не помню, но в этот вечер мы пять‑шесть ресторанов прошли. Потом и в другие места заходили, но уже демонстративно, чтобы показать, что мы их ищем, больше уже никто ничего не делал.

А колонну сопровождали комитетские машины. Они за ней смотрели – кто что там делает. Они могли нас только уговаривать не допускать беспорядков. Они понимали, что такое большое движение невозможно остановить, и пытались вести переговоры. Они смотрели за колонной, а на самом деле эти две‑три машины, о которых я говорил, уже делали свое дело. То есть органы смотрели, что здесь все правильно, а то, что там где‑то что‑то случилось, они это не могли увязать с этим движением. А потом, когда слух пошел и это увязалось с колонной, уже прицепиться не к чему было. То есть их задача была выполнена, с юридической стороны все в порядке. Они доложили то, что видели, что чеченцы «демонстративно проехали, на кого‑то обижены были, кого‑то искали, ну и разъехались». Больше, естественно, доложить не могли.

А наша операция сработала. Это как раз тогда мы бауманскую группировку разбили. Она после этого долго не показывалась. В общем, результат был.

СОТРУДНИК РУБОПа. Почему чеченцы смогпи завоевать Москву? Депо не в силе характера, не в сипе води ипи силе их ценностей. Они попапи в Москву в тот период – перестройка, – когда их мапо кто знап, мало кто о них думал, свободная зона появилась, и они ее заполонипи.

Чеченцев бояписъ топько коммерсанты. Бандиты их не бо‑япись. Здесь уже были достаточно сильные группировки, которые могли бы их просто задавить. Здесь быпи и воровские традиции укоренившиеся. К чеченцам мог прийти вор в законе, один, и сказать:

– Ребята, вы здесь на нашей территории, не беспредепьничайте.

Что делапи чеченцы? Они выступали стаей, как шакалы. Они его кучей избивали и сматывапись. Они могпи на месяц ипи поптора совсем исчезнуть. Они действовали методом набега. Вот сидит в Москве чеченский авторитет и говорит: мне этих коммерсантов нужно подобрать под себя. Он вызывает своих родственников ипи друзей из Чечни: ну‑ка наежайте вот сюда, сюда и сюда, а я вас потом защищу. Наехали, нагро‑хапи, зарезали кого‑то и уехали. А нам‑то (милиции. – П.Х.) кого искать? Кого мы сможем вытащить из Чечни? Никого. И народ это осознает.

Но храбрость чеченцев проявляпасъ, топько когда их много. Когда чеченец показывает, что он на коне, ведет себя жестоко и грубо, значит – за ним кто‑то стоит. И тот, кто за ним стоит, может повлиять на сотрудников милиции, на прокуратуру, на кого угодно, чтобы этого бандита не трогали, несмотря на то что есть все основания для ареста, для заведения дела. Вот откуда все геройство чеченцев.

Наш сотрудник РУБОПа забывает о другой важной причине успеха чеченских бандитов в конце 1980‑х – начале 1990‑х годов: милиция крайне плохо работала. Процветала безумная погоня за статистикой. Каждый милицейский начальник стремился показать, что на его участке серьезной преступности нет или, во всяком случае, она резко уменьшается. Тяжелые преступления регистрировались как легкие, а иногда и вообще не фиксировались, высшему начальству даже не докладывалось о существовании организованных преступных группировок, и чеченцев в частности. Не имея четкого представления о реальном положении вещей, милиция не могла справиться с разгулом насилия в российских городах.

Если милиции и удавалось поймать какого‑то крупного бандита, он скоро опять оказывался на свободе. Существовали некие отношения между бандитами и политической верхушкой. Часто правоохранительные органы пользовались услугами одних бандитов, чтобы ликвидировать других. Да и бандиты не гнушались помощью милиции для удаления конкурентов. Происходило сращивание государства с бандитским миром.

[ПХ] Как бы вы охарактеризовали чеченскую власть в России в то время? Что значило жить под чеченской крышей для коммерсантов?

[Х‑АН]В любом случае должно было быть справедливо. С самого начала, когда зарождалась община чеченская, было поставлено: все правильно и по справедливости. Мы просто должны были занимать свои места, занимать свой бизнес, дело ставить на ноги. После кафе «Аист» чеченцы буквально были нарасхват. И поэтому на тот период времени работы было больше, чем нужно. Не стояла задача все взять, все охватить. Ведь это все потом надо держать, а если ты не можешь держать, если тебе надо где‑то уступать, ты будешь терять еще больше. Поэтому держать следовало столько, сколько ты можешь. А там уже свое дело развивать. Поэтому всем говорилось, что нужно взять бизнес, а не чисто за счет силы заработать. Насилием много денег не заработаешь.

На самом деле та территория, на которой чеченцы устанавливали свою власть, не была пустым местом. Как правило, там уже работал кто‑то другой – может быть, честный предприниматель, может быть, жуликоватый – это не главное. Главное то, что он совершенно не нуждался в чеченцах. Но они обкладывали его со всех сторон, внедрялись в его круг и очень скоро становились ему необходимыми.

Другими словами, чеченские бандиты, как и любая бандитская группировка, наносили российской экономике серьезный урон.

Ведь о каком бизнесе говорит Нухаев? Это чистый криминал: торговля оружием и наркотиками, вовлечение русских девушек в проституцию, обкладывание так называемым налогом крупных и мелких предпринимателей, избиения, пытки и убийства тех, кто не подчиняется, а также казино и ночные клубы. И весь этот многомиллиардный заработок бандитов вел к разорению государства и к обнищанию русского народа. Такого произвола истинные мусульмане вроде Хожи Нухаева ни на секунду не потерпели бы у себя дома. А вот в российской столице… Издевательство!



Поделиться:


Познавательные статьи:




Последнее изменение этой страницы: 2016-08-26; просмотров: 746; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.138.34.93 (0.024 с.)