Часть третья. Народная община

 

КРОВНО‑РОДСТВЕННЫЙПОРЯДОК

 

[ПХ]Почему вы считаете чеченцев единственным сохранившимся исламским народом?

[Х‑АН]Дело в том, что у нас нет государства. Государство имеет свои интересы: оно должно идти только на обогащение – только на средства можно держать государство – и, естественно, старается способствовать экономическому росту и служить базой для прогресса. А нация и религия имеют совершенно другие законы.

Я недавно начал работать над программой для Чечни об устройстве чеченского общества. Я для себя хотел понять все тонкости западного устройства, демократии и авторитаризма. Что такое вообще государство? Что же нам, чеченцам, нужно? Начиная над этим работать, я понял, что враг всему – это государство. Но есть ли альтернатива государству?

Были анархисты. Я над ними стал работать, смотреть. Почему они не смогли найти альтернатати вы государственному порядку? Толстой, скажем, радикальный анархист, который с позиции религии отрицал государство как противное Богу, но его беда в том, повторюсь, что он не нашел ту общественную систему, в которой работал принцип «око за око». Чтобы не было за одно око два ока или наоборот. Поэтому его и понесло в другую сторону: ударили по одной щеке, подставь вторую щеку.

Государство помогает организоваться людям, чтобы не было хаоса. А я защищаю противоположную организацию: родоплеменную. Мы неправильно понимаем, что такое нация. Мы неправильно понимаем, что такое родоплеменная система. Это есть организация. Родственная. Это более широкая организация, чем та, которая базируется на отдельных людях, на семьях, скажем. Она базируется на кровном родстве, то есть на кланах, кровно – родственных кланах.

[ПХ]Значит, родоплеменная система – это негосударственный общественный порядок. Он царствует до появления государства. Затем появляется государство и постепенно эту родоплеменную систему уничтожает?

[Х‑АН]Родоплеменная система решительно не вписывается в рамки государства, в устоявшиеся стереотипы мышления «государственных людей». Государство целенаправленно уничтожает традиции, обычаи, национальную самобытность. Государственный порядок ставит общество перед неизбежной потерей национального духа и религиозности.

В одной своей статье Нухаев так охарактеризовал идеальный общественный строй:

«Основой этой системы являются кровно‑родственные семьи (кланы), выстраивающиеся на „семеричной“ основе, то есть являющиеся объединениями родственников, происходящих по мужской линии от единого предка в седьмом колене. Все члены кровно‑родственного клана являются по отношению друг к другу братьями – от родных до семиюродных – и связаны взаимными обязательствами, важнейшим среди которых является кровная месть… Кровно‑родственная семья с ее семью иерархическими ступенями (клан) объединяется с другими кланами, имеющими с ней генетическую общность, и таким образом создается род… Группа родов, связанных между собой территориальным соседством… образует союз родов – племя».

[Х‑АН]Родоплеменная система всеми воспринимается как анахронизм, как причина всех наших бед. Те же марксы, Энгельсы и другие неправильно ее понимали.

[ПХ]Для большинства русских подобная родоплеменная система чужда. Предположим, русский приезжает в Чечню, в вашу Чечню, устроенную по вашей кровно‑родственной системе, и объявляет, что очень хочет принять ислам, стать чеченцем, говорить по‑чеченски и так далее. Но его же все равно не примут.

[Х‑АН]Он мог бы попасть под защиту одного из кланов.

[ПХ]Это не значит быть полноценным членом этого клана.

[Х‑АН]Он не может быть свободным, не имея защиты. А чтобы иметь защиту, он должен быть среди своих родственников. Человек, не имеющий кровнородственных связей, – раб. Если вы просто так придете в Чечню, вас никто не примет. Но вы можете стать под защиту одного из кланов как свободный человек.

Кровно‑родственный порядок, который описывает Нухаев, – это замкнутое общество. Всякое общение там ограничено. Знание не идет за пределы общины. Новшеств мало. Нет никакого простора. Человек находится под строгим надзором семейных старшин. В таком обществе тесно и, в конце концов, скучно. Недаром выходцы таких кровно‑родственных общин по старой традиции рвутся на чужбину, чтобы там завоевать себе территорию, добыть достояние или как‑то еще себя «проявить». Повеселившись, прославившись своими «подвигами», молодой джигит может спокойно вернуться в свою добрую, уютную общину.

[ПХ]Вы, наверное, знаете, что ваша кровно‑родственная система распадается почти по всему миру сегодня. В Западной Европе, например, идет бурный процесс смешения всех народов. Там люди потеряли веру в важность кровного родства, потянулись к противоположной модели устройства общества – американской. Почти все западно‑европейские страны сейчас принимают колоссальное количество эмигрантов разных национальностей и тем самым размывают свои коренные народы. Среди крупных стран развитого мира уже трудно найти этнически однородные общества, может быть, только Япония, Корея, еще кто‑то.

[Х‑АН]Я понимаю. Если по этому пути идти, Россия тоже не сможет устоять. Хотя русские часто сами себя называют Иваном Непомнящим – то есть безродным, тем не менее русские не утеряли своего кровно‑родственного начала.

Конечно, сразу невозможно это все возродить. Надо повернуться к тому этапу, который уже пройден. Монарх был последний, да? Монархическое государство. Царь был. Теперь надо вернуться к этому.

[ПХ]К монархии?

[Х‑АН]Естественно. На чем держится монархия? На аристократии. Правильно?

[ПХ]Значит, Россия спасется, когда создаст себе новую аристократию?

[Х‑АН]Конечно. Что такое аристократия? Те, которые

рождены быть свободными. Раз заложены деньги, они обязательно начинают родство развивать. Условия защиты сами ведут к родословности. Те, которые не могут по родству жить, они не будут объединяться. Они будут россыпью жить. Они должны будут обязательно идти под чью‑то защиту, то есть рабами жить.

[ПХ]То, что вы предлагаете, может быть, способно спасти маленькую Чечню, но не огромную Россию. Это для нее не приемлемо.

[Х‑АН]Приемлемо, я считаю. Аристократия была еще недавно в России. Правильно? Монархия держалась на этой родоплеменной системе, на аристократии. Но аристократия в России стала вся рыхлая, непонятная, потеряла свое внутреннее содержание. Когда опора монархии – родоплеменная система – была до конца разрушена, тогда рухнула и монархия.

Здесь только обратный процесс надо ввести. Возврат к монархии Россия должна сделать. Цель этого возврата не та имперская монархия, которая была, – она все время только деградировала, разрушала нацию. Нужно повернуть в обратное направление, откуда она шла, к родоплеменной системе.

В другой газетной статье Нухаев объясняет:

«Порядок, который я предлагаю, строится на законах, имеющих прочные и живительные корни в наших традициях. Эти традиции несут в себе тысячелетний опыт бытия нашей нации и смыкают его с вечностью. Они не могут меняться по прихоти отдельных лиц, охваченных реформаторским пылом. Французский философ Жан‑Жак Руссо писал: „Именно великая древность законов и делает их священными и почитаемыми. Потому что народ уже скоро начинает презирать такие законы, которые на его глазах ежедневно меняются, и потому что, привыкнув пренебрегать старыми обычаями, люди часто вносят большее зло, чтобы исправить меньшее“.

[Х‑АН]Этнос или народ – нация, то, что состоит из родов и племен, что базируется на кровном родстве. Если исходить из этого понятия и с этой целью, то монархия обязана восстановить нацию, восстановить народ. Цель монархии – это движение, которое идет в обратную цель. А если обратный процесс, там уже сложная экономика не нужна. И не нужно таких денег. Люди сами себя обеспечат. И вполне будут жить нормально. Только так можно спасти экологию, все остальное. Только это спасительный путь. А так – пропасть. Человечество идет в пропасть.

Красиво сказано. Но меня такое заявление беспокоит. Нухаев все хочет загнать нас в какую‑то глухую деревушку, без современной технологии.

Все это чушь, конечно. Если кто‑то не понимает почему, я напомню, как выглядел бы мир без цивилизации. Ни электричества, ни автомобилей, ни телефонов не было бы. К этому, пожалуй, можно было бы привыкнуть. Ведь русский мужик ценит чистую природу… Однако отказаться от цивилизации – значит отказаться и от общения с внешним миром, и от современной медицины, и даже от письменности. Что значит жить без цивилизации – можно наблюдать в Афганистане или самых диких районах Африки. Вот там крепок кровно‑родственный порядок, а государство и его законы еле действуют. Результат налицо: постоянные кровопролития, бедность, грязь, невежество.

Нет, человек строит цивилизацию, как раз чтобы избавиться от страданий, невзгод, грубости и бескультурья. Цивилизация создается не по какой‑то дьявольской затее. Наоборот, ее строительство – одна из заповедей Господа Бога, который поставил человека царствовать над землей.

Конечно, строительство цивилизации всегда сопровождается потерей чего‑то незаменимого в человеческой душе, чего‑то такого, чем человек обладал, когда был ближе к природе. Более того, при восторжествовавшей цивилизации человек может потерять Бога, потерять познания добра и зла, он может забыть ту соборность, с которой Христос заповедал людям жить вместе.

Ну что ж, человеку суждено жить в несовершенстве. Эти противоположные полюсы – ясные вершины цивилизации и теплота примитивной общины – всегда будут тянуть нас в разные стороны. Наилучшее, на что мы можем надеяться, – это прийти к равновесию между ними.

[Х‑АН]Семья как родоплеменной организм является

препятствием развитию цивилизации. Например, все эти фирмы, которые сегодня царствуют над российской экономикой, – они все искусственные, государственные. И поэтому, когда вы говорите «общественное доверие», – это не общественное доверие, а государство, которое может заставить людей соблюдать контракт. Вы правильно говорите, что кровно‑родственная система не может породить сложную экономику. Только при государстве могут быть созданы эти сложные контрактные условия. Но мы и не тянемся к этому.

У чеченцев, как и во многих первобытных обществах, кровно‑родственный клан определяется до седьмого отца; то есть твои родственники – это все те, у кого был общий предок (по мужской линии) семь поколений назад. У тебя может быть несколько сотен родственников, и ты должен с ними считаться. Ты знаешь, что они тебе в трудную минуту помогут, но и ты обязан им помогать. Получается что‑то вроде всеобщего благополучия. Но только внутри семьи. Вот почему общество, основанное исключительно на кровно‑родственных связях, не может быть цивилизованным: оно не способно предложить благополучие всем членам общества. Любая взаимопомощь останавливается на пороге семьи.

Да, существует старинный достойный обычай помогать путешественникам, вроде бы отражающий веру в честность постороннего человека. Но такое гостеприимство редко оказывалось иноверцам. Чаще отношение к ним было хищное и враждебное. В Чечне, как и во многих родоплеменных культурах, воспеваются бандитизм и война. Иноверцев и представителей других племен следует грабить, порабощать или убивать. Мирная жизнь и честный труд не уважаются. Коварство и смелость – вот добродетели.

На таких добродетелях действительно невозможно построить серьезную цивилизацию, на таких добродетелях общество действительно останется на уровне варварства.

Русь, напротив, из маленького племени выросла в великую мировую цивилизацию благодаря исключительно широкому пониманию кровно‑родственных связей. Братьями и сестрами назывались все русские – особенно в момент всеобщей опасности. Родной бабушкой или родным дедушкой, по древнему обычаю, считался каждый пожилой человек. Широта души, присущая славянскому человеку, и уникальное понятие соборности (духовное единение народа), присущее православному христианству, выражались в том, что русский человек считал своей родной семьей весь народ, а не только узкий клан до седьмого отца, как принято на Кавказе.

Более того, русские умели сродниться со всеми своими географическими соседями. Русь никогда не была и никогда не будет страной племеннозамкнутой. В великую русскую реку всегда вливались ручейки других народов. Воды перемешались, и получилось единое племя, единое семейство, единый народ. Именно поэтому русские построили великую цивилизацию, в то время когда горцы на Кавказе все еще измеряли свое богатство овцами.

[ПХ]В ваших рассуждениях о кровно‑родственных

связях и преимуществах варварства я слышу теорию нацизма. Вы хвалите именно то, что старались делать фашисты и нацисты в Европе, возрождая свои древние племенные связи, отвергая христианство, призывая к старым обычаям и так далее.

[Х‑АН]Нет. Те же русские националисты, которые сегодня хотят возрождать Великую Россию, – это не националисты, это нацисты, шовинисты. Почему? Потому, что этот национализм огосударствленный. И те, кто хочет через государственную призму видеть национальное, к нацизму только и приведут.

[ПХ] Допустим, вы правы по поводу превосходства варварских начал и негосударственного порядка, но назад‑то уже не повернешь. Города построены, цивилизация существует.

[Х‑АН]Я и говорю, что последний остов – это Чечня. И оттуда, вы увидите, как все пойдет дальше.

[ПХ]Если применить вашу модель – будь это национализм государственный или негосударственный к другим странам, потребуется возврат к прошлому. А этот путь может быть очень кровавым, очень жестоким. Потому что многих людей нужно будет гнать, вырывать с корнями…

[х‑АН]Нет, нет, нет. Это нужно только в том случае, если во главе государства остается чиновник. Но если во главе государства ставится вместо чиновника монарх… А монарх может держаться только на определенных законах. То есть он хочет не хочет, но должен возрождать аристократию. Он не может на насилии держаться. На насилии как раз уничтожается все родоплеменное. На насилии не возрождается нация. Поэтому не чиновник должен возглавлять, а помазанник Бога.

[ПХ]Если вашу родоплеменную систему воплощать в жизнь – это будет невероятно жестокий процесс. Даже на уровне маленького общества. Возьмем какую‑нибудь черкесскую деревню, где живет семьдесять процентов черкесов и тридцать процентов людей другой национальности. Чтобы возродить эту деревню как единое племенное общество, не требуется вмешательства государства. Достаточно собраться сельчанам‑черкесам и объявить: теперь здесь будут только черкесы, а вы, другие, убирайтесь восвояси. Этот процесс мы наблюдали в Чечне во время принудительной «чеченизации» в начале 90‑х, в Боснии, в Косово. Этническая чистка. И государство здесь ни при чем.

[Х‑АН]Я согласен. Очень много начнется эмиграции, действительно. Но я же не говорю: сразу разрушить государство. Я говорю: монархию нужно возродить. Тогда перед народом поставлена задача в этом направлении идти – к родоплеменной системе. В этом случае идет возрождение. А так, как вы говорите, конечно, моменты насилия должны будут присутствовать. Когда государство строилось, разве не в тысячи раз больше крови проливалось? А здесь, если все это будет происходить, все будет происходить от имени Бога и законами Бога. Ты не можешь отнимать, ты не можешь убивать. То есть все расписано. Ты не можешь за эти рамки выходить. А когда ты отдаешь власть в руки тех, кто будет жить в рамках закона Божия, то все эти моменты насилия регулируются.

В том‑то и дело, что ислам слабо регулирует эти вопросы. Но об этом позже…

 

ЗАКОН ВОЗМЕЗДИЯ

 

Кровная месть… Многие при упоминании этого принципа представят себе какие‑то страшные убийства, жуткие распри между кавказскими кланами… Однако Нухаев воспевает кровную месть как самую важную основу справедливого общества. Вот что он пишет:

«Можно долго приводить примеры того, как государство разрушает кровное родство… Те, кто способны замечать вокруг себя характерные приметы жизни, смотрят телевизор и читают газеты, поймут, о чем я говорю: брошенные дети, не знающие не то что своих предков – даже своих родителей; дома для престарелых; квартирные тяжбы между ближайшими родственниками; братья, не встречающиеся годами, живя в одном городе; убийства и инцесты внутри семей – это перечисление бесконечно, но вся его суть сводится к катастрофическому распаду семьи и кровного родства у так называемых „цивилизованных“ народов, живущих в государствах.

В чем же первопричина этого распада? Государство в любой точке земного шара решительно выступает против «дикого» пережитка кровной мести, монополизируя в своих руках естественное для любого человека чувство возмездия за причиненное ему и его близким зло. А если и допускает кровную месть, то вытравливает из нее важнейшую, фундаментальную ее суть, ее смысл – принцип коллективной ответственности, являющийся главным стержнем сохранения кроено‑родственной общинности… Передав право суда и возмездия государству, люди теряют самый главный элемент, сохраняющий семью, кровно‑родственную общину, нацию от распада…

Коран ясно показывает, что возмездие должно быть равноценным, то есть статус (в самом широком смысле) объекта мести должен соответствовать его жертве. Иначе говоря, если убит мужчина, ответному возмездию – при отсутствии условий для прощения – должен подвергнуться мужчина, даже если убийство совершено женщиной. Совершенно очевидно, что в этом случае возмездие падет на одного из близких родственников убийцы‑женщины. Одно только сознание того, что за убийство может пострадать не прямой виновник преступления, а кто‑то из близких родственников, накладывает мощный психологический мораторий на саму мысль об убийстве, заставляет людей обуздывать гнев, смирять страсти, не поступать безрассудно»1.

[ПХ]Самый яркий пример превосходства кровно‑родственной системы над государственной – это кровная месть?

[Х‑АН] Да, главный закон, конечно, – возмездие.

[ПХ]И чем оно лучше гражданского суда?

[Х‑АН] В судах не может быть справедливости.

Послушаешь Нухаева и поймешь: идеология его очень удобна для бандита. Для бандита естественно отрицать государство и закон, считать всех остальных баранами и рабами. Это идеология Раскольникова.

[ПХ] На Западе считают, что кровная месть свидетельствует о примитивности и отсталости народов. Та же Сицилия, например.

[Х‑ан]У них не кровная месть. Это убийство.

[ПХ]Нет, у них это называется вендетта. Принцип

кровного родства и кровной мести сильно затормозил экономическое развитие Сицилии, несмотря на богатую духовную жизнь ее жителей.

[х‑АН]Правильно. Но я и говорю, что не должно быть никакого экономического развития. Закон должен быть против прогресса. Форма национальная также должна против прогресса быть. Потому что Бог создал живое. А прогресс рождает только мертвое.

Нухаев считает, что советские и русские ученые неправильно поняли суть кровной мести. Пытаясь лучше объяснить этот принцип, он цитирует Солженицына. Я отыскал то, что пишет Солженицын в своем великом произведении «Архипелаг ГУЛАГ» о кровной мести и вообще о чеченцах в период их ссылки в Среднюю Азию:

«Была одна нация, которая совсем не поддалась психологии покорности, – не одиночки, не бунтари, а вся нация целиком. Это – чечены…

Я бы сказал, что изо всех спецпереселенцев единственные чечены проявили себя зеками по духу (в отличие от немцев, греков, корейцев, крымских татар и других ссыльных народов. – П.Х.). После того как их однажды предательски сдернули с места, они уже больше ни во что не верили. Они построили себе сакли – низкие, темные, жалкие, такие, что хоть пинком ноги их, кажется, разваливай. И такое же было все их ссыльное хозяйство – на один этот день, этот месяц, этот год, безо всякого скопа, запаса, дальнего умысла. Они ели, пили, молодые еще и одевались. Проходили годы – и так же ничего у них не было, как и вначале. Никакие чечены нигде не пытались угодить или понравиться начальству – но всегда горды перед ним и даже открыто враждебны. Презирая законы всеобуча и школьные государственные науки, они не пускали в школу своих девочек, чтобы не испортить там, да и мальчиков не всех. Женщин своих они не посылали в колхоз. И сами на колхозных полях они не горбили. Больше всего они старались устроиться шоферами: ухаживать за мотором – не унизительно, в постоянном движении автомобиля они находили насыщение своей джигитской страсти, в шоферских возможностях – своей страсти воровской. Впрочем, эту последнюю страсть они удовлетворяли и непосредственно. Они принесли в мирный, честный, дремавший Казахстан понятие: «украли», «обчистили». Они могли угнать скот, обворовать дом, а иногда и просто отнять силою. Местных жителей и тех ссыльных, что так легко подчинились начальству, они расценивали почти как ту же породу. Они уважали только бунтарей.

И вот диво – все их боялись. Никто не мог помешать им так жить. И власть, уже тридцать лет владевшая этой страной, не могла их заставить уважать свои законы…

Для чечена главная сила на земле: кровная месть.

Мы, европейцы, у себя в книгах и в школах читаем и произносим только слова презрения к этому дикому закону, к этой бессмысленной жестокой резне. Но резня эта, кажется, не так бессмысленна: она не пресекает горских наций, а укрепляет их. Не так много жертв падает по закону кровной мести, – но каким страхом веет на все окружающее! Помня об этом законе, какой горец решится оскорбить другого просто так, как оскорбляем мы друг друга по пьянке, по распущенности, по капризу? И тем более какой нечечен решится связаться с чеченом, сказать, что он – вор? или что он груб? или что он лезет без очереди? Ведь в ответ может быть не слово, не ругательство, а удар ножа в бок. И даже если ты схватишь нож (но его нет при тебе, цивилизованный), ты не ответишь ударом на удар: ведь падет под ножом вся твоя семья! Чечены идут по казахской земле с нагловатыми глазами, расталкивая плечами, – и «хозяева страны» и нехозяева, все расступаются почтительно. Кровная месть излучает поле страха – и тем укрепляет маленькую горскую нацию».[Цитата по книге: СолженицынА. Архипелаг ГУЛАГ 1918–1956. Ч. 6 // Собр. соч. Т. 6. М., 2000. С. 413–417.]

[Х‑АН Для возрождения нации просто нужно из главных принципов исходить: единобожие, общинная система и закон возмездия.

Как закон возмездия правильно трактовать? Как коллективную ответственность. Вот это, я считаю, достаточно для фундамента.

Второй момент: общинная система жизни. Не государственная – а общинная. А закон возмездия вписывается в общинное сознание. Кровная месть – это принцип возмездия, который не на индивидуальной ответственности основан, как в цивилизованных странах, а на коллективной.

При такой коллективной, общинно‑кровнородственной ответственности каждый человек попадет под строгий контроль своих родственников, ближних, он будет на виду и не сможет скрыть ни один свой серьезный проступок и ни один проступок не останется без наказания.

[ПХ]Сыновья и внуки ответственны за грехи своих предков?

[Х‑АН]Те, которые при жизни общиной живут и вместе находятся, – да. Но здесь нельзя сказать одним словом. Каждый случай должен рассматриваться, но сам принцип должен быть: коллективная ответственность.

Стоит заметить, что именно на коллективной ответственности и принципе кровно‑родственной связи основано решение Сталина сослать чеченцев в 1944 году. Несколько тысяч отдельных чеченцев решили сотрудничать с немцами? Значит, все чеченцы должны отвечать.

[ПХ]Получается, случайный член семьи может пасть жертвой мести?

[Х‑АН]Закон говорит: тот, кто безвинного убьет, – ему не будет прощения. Но кто безвинный? Вот здесь играет этот коллективный момент. Скажем, человек берет кого‑то и убьет. Тогда уже родственники потерпевшего будут смотреть: кто был убийца и кого убили. Если убийца был какой‑нибудь незначительный человек, а погибший был какая‑то достойная личность, они скажут: ну мы среди вас достойного вашего убьем. Это будет правильно.

Принцип кровной мести касается только людей в пределах одного общества. Мстить может только ближний. Он может мстить родственникам до седьмого колена.

Там, где мы говорим о кровном возмездии, от этого не воюют народы между собой. Даже кланы между собой так не воюют. Есть просто виновные и невиновные. Виновных никто не защищает. В этой системе невозможно виновного защитить, потому что против него там начинает весь народ работать. Коран говорит: вот виновный. За виновного не может заступаться никто. В его клане, наоборот, все будут рады, если виновного захотят те убивать, а не кого‑то из них. Вот у кого жертва есть, они делают выбор. То ли виновного убивать, то ли среди его родственников достойного убивать. Они думают. Захотят – простят, захотят – убьют. Вот такие принципы работают.

Но кому решать: кто виноват, кто нет? В том‑то и суть, что без вмешательства государства обычай кровной мести к мирному обществу не приведет. Если существует принцип «око за око», то кто‑то должен его интерпретировать. Потому и возникло государство, что кто‑то должен был выступать судьей и справедливо решать споры между членами общества. Если такого судьи нет, общество обречено на бесконечную и всеобщую резню. Всякому обществу нужен судья – почетный человек, который стоит выше всех частных интересов, который представляет интересы всех слоев общества. Именно на истинном правосудии построено любое здоровое государство.

 

РАБСКИЙ МЕНТАЛИТЕТ

 

[Х‑АН]Есть такие народы, которые полностью составлены из лучших людей, из аристократии, из тех, кто имеет родословность. У других народов есть и рабы, и аристократия. Когда этот порядок нарушается, когда все смешивается, когда рабы стали над аристократией и аристократия растворилась, тогда национальность теряется. Потому что чувства родства раб не чувствует. А аристократия чувствует. Аристократия всегда стремится то ли к родственнику, то ли нацию объединить. В гены это заложено.

Раб – это человек бескостный, беззащитный, которому нужна зашита. Его в рамках держат – он будет работать, он будет находиться в рамках закона. Его контролируют те, которые могут жить в родстве. А те, которые не могут жить родством, предназначены рабству.

У русских также были и рабы, и свободные. Кто свободный, аристократией назовем. Доком мунистическая Россия, начиная от Ивана Грозного, целенаправленно все время уничтожала этот порядок. Они шли по пути империи. В конце концов почему распалась монархия? Потому что монархия держится на принципе аристократии. А к 1917 году аристократия уже давно рухнула, полностью чиновниками была заменена. Когда распался старый режим, они могли бы создать национальное государство, опять развивать национальный дух. Но этот момент ушел, и они опять создали империю – Советский Союз, И опять интернационал.

Рабский менталитет проявляется у человека не в отношении к закону или государству, а в повседневной жизни, в отношении к соседу например. Рабами можно назвать тех людей, которые не берут на себя ответственности за общие дела, которые постоянно ворчат от безделья, которые не уважают друг друга, которые пакостят ближнему, которые, будучи оскорбленными, оскорбляют других, будучи униженными – унижают других, не помогают, а ставят палки в колеса. Рабы готовы нарушить любой порядок, лишь бы получить еще крошки со стола или пропихнуться к началу очереди. Раб – это тот, кто сорит у себя в подъезде, кто хамит чужому, кто пренебрежительно относится ко всему окружающему, а потом еще жалуется на судьбу.

Аристократ – это человек, который, наоборот, берется убрать мусор за другими, починить то, что сломано, который помогает любому бедствующему, даже постороннему, который на грубость отвечает вежливостью, на жестокость – добротой, на уныние – радостью и надеждой, на недоумение – уверенностью, на всеобщее замешательство – спокойствием, на беспорядок – кропотливой работой. Этот человек несет на своих крепких плечах невзгоды других, он принимает ответственность. Он истинный хозяин положения.

И в благоустроенном обществе таким хозяином‑аристократом является почти каждый.

Народовластие (демократия) и гражданское общество всегда начинается у собственного подъезда.

[пх]Коммунистический СССР, конечно, сильнее всех прежних империй разрушал национальный дух разных народов.

[Х‑АН]Если русские хотя бы один раз свое личное государство национальное возродили бы, сегодня это самосознание было бы крепкое. У других государств, маленьких, есть это. Казалось бы, они быстро должны были бы раствориться. Но у них сохраняется национальный дух.

[ПХ]Хотя чувство национального достоинства издавна было присуще славянам, за последнее время они действительно стали терять его.

[Х‑АН]Русские имели то же самое, что и чеченцы, – родоплеменную систему, но теперь остались лишь отголоски. Русские уже полуграждане. Люди необязательны между собой, потому что у них нету родоплеменного сознания, их ничего не связывает.

Когда говорят, какая загадочная русская душа, все это действительно так и есть. Русские намногоглубже западных людей. В них всегда какая‑то внутренняя борьба проявляется. Русский – он то один человек, то совершенно другой. В нем сидит и родовое начало, и гражданское. То есть это борьба человека и гражданина.

И чувство национального достоинства у русских, конечно, выше стоит, чем у западного человека или там у других многих народов. Вообще у русских собственное достоинство до конца не выжито, за эти тысячи лет государственности оно у них еще сохраняется. Ну, скажем, брат за брата будет до конца там драться. От того же русского часто можно услышать, допустим: я дал слово… Так что самоуважение сохранилось. Однако, по сравнению с чеченцами, у них чувство достоинства сильно утрачено. Сила духа в чеченцах с раннего детства в семье воспитывается. Поэтому в момент столкновения чеченцы сильнее других.

[ПХ]Чем еще русские от чеченцев отличаются?

[Х‑АН]Общественное мнение для русских не столь важно, как для чеченцев. Для чеченца, как остальной мир будет думать, не столь важно, потому что он знает, что показать себя хорошо для остального мира нетрудно. Для чеченца главное – это мнение чеченского общества, что чечены скажут о тебе, что чечены о тебе подумают. Нигде в мире достоинство так не чтится, как у чеченцев. Очень высокая планка у чеченцев. Самооценка очень высокая.

[ПХ]Думаю, все дело в вере. Русские лишь сейчас возвращаются к православию, а чеченцы никогда не отступали от своей религии. Вы, например, росли в верующей семье, где соблюдались исламские традиции. Русским вашего поколения такая религиозность не свойственна.

[х‑АН]На том этапе (во время бандитских войн 1980‑х и начала 1990‑х гг. – П.Х.) религиозные моменты все‑таки играли второстепенную роль. Национальное было сильнее. Общественное мнение выходило на первое место. Сегодня религия играет первостепенную роль, и я всегда задаю себе вопрос: как я должен поступить? Что мне говорит Бог по этому поводу?

Когда ты встречаешь человека, ты можешь одним вопросом сразу во всех отношениях охарактеризовать его: ты веришь или не веришь? Если человек скажет, что он неверующий, ты сразу прикидываешь, что он не может быть чистым до конца. Значит, нельзя на него полностью полагаться. И ты просто знаешь, что он не мужчина, что он окажется просто трусом. Поэтому с ним можно все оспаривать, можно идти до конца, на погибель, и он все равно уступит. То есть когда ты верующий и ты за правое дело идешь, ты знаешь, что ты в любом случае не теряешь (то есть после смерти ты попадешь в рай. – П.Х.). Когда делаешь то, что не запрещено Богом, ты до конца идешь. А у него все равно… Он сдастся, потому что, повторяю, он не мужчина, он недостойный.

[ПХ]Либо из‑за недостаточного уважения к православной церкви, либо по какой‑то другой причине, но факт остается фактом: национальное самосознание у русских слишком слабо развито.

Например, за последние сто лет часто кричали об угрозе русского национализма. Ленин об этом кричал, русские либералы кричали, иностранцы кричали – все кричали об этом. На самом деле угроза русского национализма была выдумкой врагов России. Если в XIX веке русским государством и проводилась кое‑какая «русификация» малых народов империи, то она проводилась вяло и несистематично. В большинстве случаев представители других национальностей становились русскими по собственной инициативе. А когда представители разных национальных меньшинств объединились в 1917 году, чтобы разрушить русское царство и русскую православную церковь, что сделало великое большинство русского народа? Лишь наблюдало за процессом со стороны!

О каком русском национализме может идти речь, если русский народ в XX веке несколько раз безропотно позволял хищникам грабить свои богатства, разрушать свои святыни, издеваться над своим духовным наследием, убивать своих лучших сыновей? Нет, у русских слишком слабо развит инстинкт национального самосохранения.

Я это знаю по русской эмиграции. Точно определить размер «белой» эмиграции (волны 1917–1925 и 1942–1946 годов) очень трудно, ноисторики говорят о порядке полутора миллионов человек. И что осталось сегодня от этой огромной группы людей, в которую, между прочим, входили самые блестящие писатели, мыслители, богословы, музыканты, инженеры, ученые? Чтобы разыскать сегодня их потомков, нужно хорошо постараться. Существуют какие‑то общины «белых» русских в Париже, в Нью‑Йорке, еще где‑то, но они совсем маленькие, максимум пять тысяч человек. Все другие растворились и бесследно ассимилировались. Как политическая или общественная сила русские никогда не заявляли о себе.

Возьмите Нью‑Йорк. Почти каждая этническая группа устраивает свой парад: ирландцы, немцы, итальянцы, греки, поляки, евреи, чернокожие, мексиканцы, пуэрториканцы – все гордо объявляют о себе на своих национальных праздниках. А русские – тише воды, ниже травы. Приезд сотни тысяч русских эмигрантов, так называемой третьей волны, в 1970‑е годы (главным образом евреев) ничего не изменил в этом смысле.

Последние десять лет идет новая волна эмиграции из России: трезвые, предприимчивые молодые люди, бегущие от катастрофы либеральных «реформ», охвативших Россию после распада СССР. Это огромная потеря для России и величайшая добыча для Запада. Кстати, многие из этих новых эмигрантов (но не все, конечно) стесняются говорить по‑русски, как‑то смущаются, когда их спрашиваешь, откуда они… Не сомневаюсь, они так же бесследно растворятся в толпе, как их предшественники. Слабое у русских национальное самосознание. Слабое.

[Х‑АН]Русских просто не научили об этом говорить. Россия уже давно превратилась в империю, а империя должна все время говорить за интернационализм. Поэтому русское национальное самосознание уничтожалось и забивалось. Кое‑что сохранилось, но только в искаженном виде. Теперь у русских все перемешано: национальность с империей. И вот они пойдут умирать – но за родину или за империю? Борьба за пространство вложила в них понимание, что родина, империя и русская национальность – это все одно и то же. Поэтому у них все же есть русское, только оно неправильно озвученное, неправильно понимаемое.

СОТРУДНИК РУБОПа. Россия при всех своих завоеваниях ни у кого не отбирала веру. Ведь она не закрепощала, не говорила им: «Вот, будете учить только православие». Она говорила: «Пожалуйста, оставайтесь мусульманами, оставайтесь при ваших обычаях».

В свое время Шамиль (имам Шамиль, знаменитый вождь восстания чеченцев и аваров против России в середине XIX века. – П.Х.), когда его в течение нескольких недель везли в Петербург через все просторы страны, спросил: «Это что, все Россия?» Ем