IV. Типи соціальної поведінки. Вдачі. Звичаї

У сфері соціальної поведінки виявляється фактична однаковість, тобто послідовність дій з типово ідентично передбачуваним змістом повторюється окремими індивідами або багатьма. Фактично існуючу можливість однаковості в настановах соціальної поведінки ми будемо називати вдачами, у тому числі, якщо їх існування усередині певного кола людей пояснюється просто звичкою. Вдачі ми будемо називати звичаєм, якщо фактичні звички вкорінювалися в плині тривалого часу. Звичай ми будемо визначати як «обумовлений інтересами», якщо можливість його емпіричної наявності обумовлена тільки чисто цілераціональної орієнтацією поведінки окремих індивідів на однакові очікування.

1. До вдач належить й «мода». «Мода» буде прилічаться до вдач у тому разі якщо причиною орієнтації стає щось нове в поведінки. Мода близька «умовності», тому що, подібно «умовності», вона пов’язана зі становими престижними інтересами.

2. «Звичаєм» на відміну від «умовності» і «права» ми будемо називати не гарантоване зовнішнім образом правило, яким діюча особа фактично керується добровільно – чи те просто «не замислюючись», чи те з «зручності» або за яких-небудь інших причинан – і ймовірного проходження якому воно з тих же міркувань може чекати від людей того ж кола. Манера одягатися, навіть у тій мері, у якій вона пов’язана із вдачами, тепер у значній мірі вже перетворилася в умовність.

3. Численні прояви, що кидаються в очі, однаковості в соціальній поведінці, насамперед в економічній, пояснюються аж ніяк не орієнтацією на яку-небудь норму, що вважається «значущою», але й не звичаєм, а просто тим фактом, що даний тип соціальної поведінки, по суті, найбільше в середньому відповідає, за суб’єктивною оцінкою індивідів, їх природним інтересам і що на ці погляди й знання вони орієнтують свою поведінку.

4. Стабільність звичаю заснована в сутності на тім, що індивід, що не орієнтується на нього у своїй поведінці, виявляється поза рамками «прийнятого» у його колі, тобто повинен бути готів переносити різні дрібні й великі незручності й неприємності, поки більшість навколишніх його людей зважає на існування звичаю й керується ним у своїй поведінці. Стабільність констеляції інтересів заснована подібним образом також на тім, що індивід, який не орієнтується у своїй поведінці на інтереси інших, викликає їх протидію або приходить до не бажаного й не передбачуваному їм результату, згодом чого може бути нанесена втрата його власним інтересам.

 

Індивідуальне завдання
Луман Н. Поняття суспільства

 

Опануйте нижчевикладений адаптований текст Лумана Н. «Поняття суспільства» і дайте відповіді на такі питання:

1. Визначте зміст гуманістичної, теоретико-пізнавальної перестороги та перестороги щодо територіального розмаїття суспільств у контексті їх розуміння як чинників, ускладнюючих тлумачення поняття «суспільство», за Луманом.

2. Що, за Луманом, є головним підґрунтям уточненого розуміння поняття «суспільство»?

3. Що складає зміст системи та оточуючого середовища?

4. Що в процесі розуміння поняття «суспільство» дає відмова соціологічної теорії від поняття «дія» на користь поняття «комунікація»?

5. Яким чином співвідносяться між собою системна та комунікативна точка зору на суспільство?

6. Чи є, за Луманом, комунікація та комунікативна дія (у інтерпретації Ю.Хабермаса) тотожними?

7. На чому засноване поняття комунікації за Луманом?

8. Визначте механізм комунікації за Луманом. Чим завершується окрема подія комунікації?

9. Яким чином хід історії, за Луманом, залежить від кожної комунікативної дії?

10. Дайте визначення суспільства за Луманом.

11. Як у контексті системно-теоретичного розуміння суспільства змінюється комунікативна роль мови?

12. Яким чином, за логікою Лумана, співвідносяться між собою свобода та порядок?

 

Текст для опрацювання

С точки зрения нейтрального наблюдателя может показаться, что биология имеет дело с жизнью, психология – с душой или сознанием, социология – с обществом, но при ближайшем рассмотрении обнаруживаются примечательные трудности понятийного обозначения единства предмета этих дисциплин. Понятие аутопойэсиса прямо направлено на решение этой проблемы.

Оно было впервые введено Х. Матураной применительно к феномену жизни, но применимо и к сознанию, и к обществу. Однако до сих пор оно не играет никакой роли в названных дисциплинах, и отмеченные трудности, в том числе и в социологии, не удивительны.

Для обозначения единства предмета социологии понятие "социальное" является слишком эмоциональным и не охватывает асоциальные явления, а понятие "общество" уже в период становления социологии было отягощено идейно-историческими и идеологическими традициями и не обладало строгостью, достаточной для теоретических целей, оно требовало уточнения.

В настоящее время нерешительность в уточнении понятия общества связана со следующими тремя "obstacles epistemologigues" (трудностями познания):

1) Гуманистическим предубеждением, согласно которому общество состоит из людей и отношений между ними. Неясно, состоит ли оно из рук и ног, мыслей и энзимов, и какие операции характерны для общества, если к нему относится и химия клетки, и алхимия бессознательных вытеснений. Очевидно, что здесь имеет место нестрогость понятий и теоретик сам нуждается в помощи.

2) Преудбеждением о территориальном многообразии обществ, согласно которому, напр., Парагвай - это одно общество, а Уругвай - другое. Однако попытки строгого территориального разграничения обществ по государственной организации, языку, культуре, традициям оказываются безуспешными, т.к. это различия внутри общества, а не между обществами. Иначе получается, что социология пытается решить свои проблемы с помощью географии.

3) Теоретико-познавательным предубеждением, состоящим в различении субъекта и объекта познания и признающим познание как таковое лишь когда ему удается избежать переплетения со своим предметом. Якобы лишь субъекты обладают привилегией самореференции, а объекты являются такими, каковы они есть. Но общество является самоописывающим объектом, общественные теории являются теориями общества в обществе. Если это было бы недопустимо в теоретико-познавательном отношении, то невозможно было бы дать строгое понятие общества. Иначе говоря, понятие общества должно быть автологичым, содержать само себя. Вне социологии такой подход уже давно получил признание.

Уточнение понятия общества связано с выдвижением соответствующей теории, для чего уже имеется достаточно импульсов в развитии междисциплинарных наук: cognitive science, кибернетики, системной теории, теории эволюции, теории информации.

При разработке понятия общества предлагается исходить из понятия системы, первое несколько необычное и важное уточнение которого состоит в том, что под системой понимаются не определенные сорта объектов, а определенное различение, а именно: различение системы и окружающей среды. Система - это форма различения, которая имеет две стороны: систему (внутреннюю сторону формы) и окружающую среду (внешнюю сторону формы). Лишь обе стороны производят различение, производят форму, производят понятие. Окружающая среда для этой формы является столь же важной и необходимой, как и сама система. Все описываемое и наблюдаемое с помощью этого различения, относиться либо к системе, либо к окружающей среде. Правда, вследствие такой малой степени сложности теории пока следует отказаться от обсуждения трудных вопросов о единстве системы и границе формы и ограничиться выяснением способа различения системы и окружающей среды.

Система является производимым произведением, точнее, формой различения системы и окружающей среды. Это обозначается понятием аутопойэсиса. Тот факт того, что система не может оперировать за своими границами, и все ее операции являются внутренними, отражается понятием оперативной закрытости системы, которое ни в коем случае не означает автаркию системы или когнитивный солипсизм.

Т.о., понятие оперативно закрытой аутопойэтической системе является первым этапом прояснения понятия общества, на котором из общественной системы исключаются люди и страны, а включаются операции самонаблюдения и самоописания. Однако люди и страны с их демографическими и географическими особенностями не теряются для теории, т.к. относятся к окружающей среде как к неизбежному компоненту различения, к форме системы. Они просто находятся не там, где их предполагали с фатальными последствиями для развития теории, не в обществе, а в его окружающей среде.

Наиболее важная часть работы над понятием общества, состоит в точном выяснении операций, которые воспроизводят общественную систему из собственных продуктов, что позволяет добиться строгости понятия общества. В этой связи предлагается перестроить социологическую теорию на основе понятия коммуникации вместо понятия действия. Понятие социального действия не позволяет дать корректное понятие общества, т.к. действие соотносится с несоциальными величинами - субъектом, индивидом, живым телом, т. е. местом в пространстве. Понятия коммуникации, напротив, позволяет представить социальную систему как оперативно закрытую, аутопойэтическую систему, элементы которой - коммуникации воспроизводят себя посредством сети этих элементов - сети коммуникаций. Воззрение на общество как на аутопойэтическую систему коммуникаций, операциями воспроизводства которой являются коммуникации, делает понятие коммуникации решающим для определения понятия общества. Т.о., построение теории общества должно осуществляться с двух точек зрения: системной и коммуникативной. Лишь таким образом оно приобретает требуемую строгость.

В данном случае понятие коммуникации не сводится ни к понятию коммуникативного действия Ю.Хабермаса и констатации участия другого, ни к переносу информации от одного места к другому, т.к. оно не связано с носителями, конституированными вне коммуникации. Напротив, комбинация системной теории и теории коммуникации требует понятия коммуникации, позволяющего сказать, что все коммуникации производятся только коммуникацией в окружающей среде, допускающей и обеспечивающей это.

Понятия коммуникации основано на различении и синтезе информации, сообщения и понимания. если такое различение имеет место, как в случае языка, то коммуникация может заниматься сама собой, т.к. она достаточно сложна для этого. Следовательно, она может заниматься информацией, реальными высказываниями, трудностями понимания смысла коммуникации, его принятием или отклонением. Т. о. различение информации, сообщения и понимания является различением, производящим различение. Будучи однажды совершенным, оно поддерживает деятельность системы.

Отдельное событие коммуникации завершается вместе с пониманием. Понятое может быть либо положено в основу дальнейшей коммуникации, либо нет, т.е. коммуникации могут быть восприняты или отклонены. Следовательно, коммуникации не обладают имманентной, квази-телеологической тенденцией к консенсусу, иначе это означало бы конец истории. Напротив, коммуникация создает на каждом своем шаге бифуркацию восприятия и отклонения. Каждое коммуникативное событие закрывает и открывает систему. Только благодаря этой бифуркации может иметь место история, ход которой зависит от того, какое направление будет избрано: "да" или "нет". Вместе с таким понятием коммуникации на место обычных трудностей познания обычной теории общества заступают проблемы, лучше подходящие для теоретического исследования.

Из понятия коммуникации следует, что конкретные люди являются не частью общества, а частью его окружающей среды. Если о ком-то говорят или пишут, это еще не социальное отношение, социальной операцией является лишь сама коммуникация.

Понятие территориальных границ также становится излишним, и излишне предположение о многообразии региональных обществ. Эволюция социокультурного мира благодаря языку, письменности, телекоммуникации настолько уменьшает значение пространственных отношений, что сегодня коммуникация определяет оставшееся значение пространства, а не наоборот.

Посредством коммуникации общество может тематизировать себя, информировать себя о собственных коммуникациях, подвергать информацию сомнению, отклонять ее, нормировать коммуникации как допустимые или недопустимые и т.д. Тем самым ясно двойное положение вещей: что общество является самоописывающей и самонаблюдающей системой, и что оно не только может использовать свой способ операций, но и должно это делать, чтобы осуществить такие самореферентные операции.

Теперь можно определить понятие общества: общество является всеобъемлющей системой всех коммуникаций, воспроизводящих себя аутопойэтически в совокупности всех коммуникаций. Эмерджентность такой системы включает коммуникации, т.к. они способны к подключению лишь внутренним образом, все иное они исключают. Воспроизведение одной из таких систем требует способности различения системы и окружающей среды. Коммуникации могут опознавать себя, отличать себя от других обстоятельств, относящихся к окружающей среде в том смысле, что хотя и можно совершать коммуникацию через них, но не с ними.

При использовании такого понятия общества мы теряем возможность делать высказывания о "человеке" (в единственном числе) для того, чтобы действительно начать с этого. Впервые "человек" появляется в теории лишь в 18 веке, когда еще не было возможности адекватно описать общество и приходилось пускаться в иллюзии "общество-будущее-человек", различать плохих и хороших людей, предаваясь тем самым морализаторству. Другие следствия из понятия общества касаются языка, отношения индивидуума и общества и понятия рациональности.

Системно-теоретическое понятие общества требует отказаться считать язык системой, т.к. невозможно одновременно понимать общество и язык как систему. Вместо понятия системы в отношении языка применяется понятие структурного соединения. Значение языка состоит в том, что он обеспечивает отдельное существование и структурное соединение коммуникации и сознания, индивидуума и общества. Благодаря своеобразию языка в акустической среде звуков и в оптической среде письменности он обеспечивает структурное соединение коммуникации и сознания, а также повышает возбудимость сознания посредством коммуникации и возбудимость общества посредством сознания.

Одновременно он исключает другие источники возбуждения социальной системы: язык изолирует общество почти от всех событий окружающей среды физического, химического рода или событий, формирующих образ жизни, за исключением единственного возбуждения импульсами сознания. Эта почти полная изоляция общества является условием его оперативной закрытости и возможностью построения высокой собственной сложности.
Следует категорически исключить и "участие" индивидуума в обществе. Между ними нет никакой коммуникации, т.к. коммуникация всегда является внутренней операцией общественной системы. Поэтому общество никогда не может выйти за свои пределы с помощью собственных операций и охватить индивидуума. Это очевидно, (но почему же это не воспринимают?). Индивидуум, конечно, имеет возможность представить себе общество, а коммуникация использует личности в качестве адресатов и тем, но сама она работает не людьми, а с именами. Каждый не есть "я" точно также, слово "яблоко" не является яблоком. Индивидуальность - это продукт собственной деятельности индивидов посредством собственных операций.

Следовательно, не существует никакой нормативной интеграции людей в обществе, а имеется лишь соответствующая схема наблюдения (напр., суд, средства массовой информации как системы коммуникации), определяющая, согласуется ли поведение с нормами или нет. Реальная основа норм и консенсуса открывается при наблюдении наблюдателя, и если отказаться считать бога наблюдателем мира, то остается множество других возможностей определения наблюдателя. Т.о. понятие структурного соединения поясняет, что несмотря на оперативнуюзакрытость, мире не происходит все, что угодно. Структурные соединения производят селекцию возбуждений и обеспечивают соответствующие тенденции в развитии самодетерминации структур, которые зависят от вида релевантных возбуждений. Напр., биологические организмы настроены на силу тяготения Земли, часто очень специфически. Человек находится в особых шумах, которые составляют язык, и учится говорить. Каждое общество обеспечивает социализацию индивидуумов. Язык является бинарно кодированным и может ответить на каждое сообщение утвердительно или отрицательно. Каждая норма будет направлена против отклоняющегося поведения. Тем самым общество размещает полностью бесконтрольных индивидуумов в опциональную схему, но соглашается с тем, что то, что невозможно изменить, является свободой и делает это в настолько схематизированной форме, что коммуникация может быть продолжена через "да" или "нет", через конформное или отклоняющееся поведение, в зависимости от того, как решит индивидуум. С точки зрения эволюции в этом состоят эволюционно крайне невероятные, очень высоко селективные механизмы разделения и соединения систем свободы и порядка.

Свобода и порядок были проблемными терминами последнего убедительного понятия рациональности, восходящего к Лейбницу и выраженному в кредо европейского либерализма: как можно больше свободы при необходимой степени порядка. С тех пор имеются лишь продукты распада, либо в виде различении нескольких понятий рациональности без определения рациональности самой по себе (Вебер, Хабермас), либо в форме различения рациональности и иррациональности без указания того, в чем же состоит это различение. Соответственно, элиминируется понятия разума: из свойства человека он стал аппроксимативно остижимым, в буквальном смысле слова утопическим идеалом.

Нелегко определить, как системно-теоретическое понятие общества может помочь решению этой дилеммы. Сейчас уже невозможно вернуться к староевропейскому представлению, согласно которому рациональность состоит в том, что мышление соответствует бытию, а действие - природе. Однако при различении бытия и мышления, природы и действия обращает на себя внимание своеобразная асимметрия, в которой скрыта структура рациональности. Если считать, что мышление соответствует бытию, а действие - природе, то различение еще раз выступает на одной из обеих его сторон, на мышление или, соответственно, на действии. Операции, реализующие такую труктуру, Георг Спенсер Браун называет обратным вхождением формы в форму - или различением в различенном посредством самого себя. Контекст различения формы позволяет подойти к разрешению парадокса применения различения, которое не может различить само себя. Этот шаг легко удается системной теории, т.к. она и так уже определяет форму системы посредством симметричного различения системы и окружающей среды.

Для общественной системы, как и для системы сознания, такое обратное вхождение является неизбежным. Оперативная дифференциация системы и окружающей среды возвращается в систему в качестве различения самореференции и внешней референции. Коммуникация может быть осуществлена лишь таким образом, что система избегает совпадения своих операций с тем, о чем будут коммуницировать. Сообщение и информация должны быть различены и оставаться различенными, иначе вообще никакой коммуникации не состоится. Система оперирует постоянным воспроизводством различения самореференции и внешней референции. Это и есть ее аутопойэсис. Это и дает возможность осуществить ее оперативную закрытость. Точно также сознание постоянно экстернализирует в каждой операции то, что ему внушает его мозг - орган для самонаблюдения состояния своего организма. Сознание также должно различать самореференцию и внешнюю референцию и посредством этого различения наблюдать себя самого в различении с окружающей средой. Именно потому, что оперативные вмешательства в окружающую среду являются невозможными, самонаблюдение с помощью этого различения является принудительным условием аутопойэсиса истемы, а именно: как в случае общества, так и в случае сознания.

Отсюда следует исходить и при поиске понятия космологической рациональности старого мира. Однако это была бы оперативно вынужденная, "само собой разумеющаяся" рациональность того, что система определяет как саму себя и что - как окружающую среду. Это была бы рациональность аблюдателя первого порядка. Эффективное понятие рациональности возможно лишь на уровне наблюдателя второго порядка, что предполагает смонаблюдение системы с помощью обратного вхождения. Иначе говоря, следует ввести в самореференцию различение самореференции и внешней референции. Следует подчеркнуть, что дифференциация системы по отношению к окружающей среде осуществляться с помощью собственных операций, без которых невозможно "мюнхаузеновское собственного участие". Само различение самореференции и внешней референции также является различением, требующим собственных операций, с помощью которых оно входит в различенное. Оно становится различением, с помощью которого система обеспечивает собственное единство.

Согласно представлению о мире, который формируется посредством такого различения, мир, бесспорно, становится конструкцией и в то же время реальностью, т.к. в отношении него фактически осуществлены различающие и конструирующие операции, без использования которых ничего невозможно различить. Если мы желаем хоть как-нибудь оставаться в наследии европейских понятий, то рациональность может быть понята только отсюда. Но как?

Наиболее известным решением является подчеркивание внешней референции, т.е. переход на метауровень (геделизация). Пока не существует какой-либо более точный анализ так называемой проблемы референции, который решил бы ее. Однако мы уже извлекли следствие: проблема референции должна быть заменена различением самореференции и внешней референции - различением, которое как энзимы в клетках, является одновременно продуктом и кодом соответствующих системных операций.

Действительно, если общество понимают как систему, которой свойственна рациональность, то всякий выход в экстернализацию, соответственно, на метауровень (геделизация), неприемлем, т.к. определяющий ее более высокий уровень или внешний мир отсутствует. Следует ли отсюда, что общество в конечном итоге является той системой, в которой всякая рациональностьпоказала себя рациональной? Нам достаточно поставить этот вопрос, и как на аукционе, ждать других предложений.

Індивідуальне завдання
Гавра Д. Понятие социального института

Опануйте нижчевикладену статтю Гавра Д. «Поняття соціального інституту» і дайте відповіді на такі питання:

1. Яким чином співвідносяться між собою юридичне та соціологічне розуміння терміну «інститут»?

2. Які соціальні інститути і за якою аргументацією О.Конт розглядає як основні?

3. Хто вперше запропонував застосування терміну «соціальний інститут»?

4. Назвіть види соціальних інститутів за Спенсером.

5. Яким чином, за Дюркгеймом, пов’язані між собою ідея органічної солідарності та розуміння змісту соціальних інститутів?

6. Визначте зміст поняття «соціальний інститут» за Марксом та Вебером. Що поєднує та відрізняє ці дві точки зору?

7. В чому полягає зміст інституту бюрократії за Вебером?

8. Хто з американських соціологів і коли визначав соціальні інститути продуктом скоріше психічних, аніж яких-небудь інших сил?

9. В чому полягає зміст соціальних інститутів у контексті структурно-функціонального аналізу Парсонса?

10. Визначте зміст інституціоналізму як одного з напрямів сучасної західної соціологічної теорії. Назвіть представників цього напряму.

11. Яким чином визначає соціальні інститути Верлен?

12. У чому полягає зміст поняття «соціальний інститут» у контексті феноменологічного та біхевіористського підходів? Назвіть їх представників.

13.Проаналізуйте сучасні концепції соціальних інститутів, назвіть загальні ознаки їх визначення.

14.Визначте найважливіші функції та структурні елементи соціальних інститутів.

15.Назвіть та порівняйте основні критерії, за якими в сучасній соціологічній теорії класифікуються соціальні інститути.

16.Наведіть можливу логіку обґрунтування інституціонального підходу до будь-якого соціального феномену.

17.У чому полягає зміст інституціональної теорії Дж.Хоманса?

18.Чому саме соціальні інститути утворюють головний елемент структурного механізму, через який суспільство регулює соціальну рівновагу і у випадку необхідності здійснює соціальні зміни?

Текст для опрацювання

 

Понятие института (от латинского iustitutum – установление, учреждение) было заимствовано социологией из юриспруденции, где его использовали для характеристики определенного комплекса юридических норм, регулирующих социально-правовые отношения в некоторой предметной сфере. Такими институтами в юридической науке считались, например, наследование, брак, собственность и т.п. В социологии термин "институт" сохранил эту смысловую окраску, связанную с нормативной регуляцией деятельности, однако приобрел значительно более широкое толкование в плане обозначения некоторого особого типа устойчивой регламентации социальных связей и различных более или менее организованных форм социального регулирования поведения субъектов.

Институциональный аспект функционирования социума является традиционной областью интересов социологической науки. Он не мог не попасть в поле зрения мыслителей, с именами которых связывается становление ее как научной дисциплины, имеющей свои особые предмет и методы исследования. Речь, прежде всего, идет об Огюсте Конте и Герберте Спенсере и, затем, Эмиле Дюркгейм и Максе Вебере.

Институциональный подход О.Конта к изучению социальных явлений вытекал из самой философии позитивного метода, когда в качестве одного из основных объектов анализа социолога принимался механизм обеспечения солидарности и согласия. "Для новой философии порядок всегда составляет условие прогресса и обратно, прогресс является необходимой целью порядка" (1, с.44). О.Конт рассматривал основные социальные институты семью (семья, по его образному выражению "школа традиции и повиновения"), государство, религию с позиций их включения в процессы социальной интеграции и выполняемых при этом функций. Противопоставив по функциональным характеристикам и природе связей семейную ассоциацию и политическую организацию, он выступил теоретическим предшественником концепций дихотомизации социальной структуры Ф.Тенниса (Gemeinschaft и Gesselschaft (2) и Э.Дюркгейма (" механический" и "органический" типы солидарности).

Социальная статика О.Конта опиралась на принцип, что институты, верования и моральные ценности общества функционально взаимосвязаны и объяснение любого социального явления в этой целостности подразумевает нахождение и описание закономерностей его взаимодействия с другими явлениями. Сам положительный метод О.Конта, его обращение к анализу важнейших социальных институтов, их функций, собственно структуры общества оказали значительное влияние на дальнейшее развитие социологической мысли в целом и, в частности, в рассматриваемой предметной сфере.

Свое продолжение и углубление институциональный подход к исследованию общественных явлений получил в трудах Герберта Спенсера. Строго говоря, именно им впервые в социологической науке в явном виде употреблено понятие социального института (см. 3, с.6). Определяющими факторами в развитии институтов общества Г.Спенсер считал борьбу за существование с соседними обществами (войну) и с окружающей природной средой. Организмически-эволюционный подход дополнялся у него структурно- функциональным.

Задача выживания общественного организма в условиях его эволюции, усложнение структуры порождает по Спенсеру необходимость формирования согласующей и координирующей общественной подсистемы - особого рода регулятивного института: "В государстве, как и в живом теле, неизбежно возникает регулирующая система... При формировании более прочного сообщества появляются высшие центры регулирования и подчиненные центры" (3, р.46). Соответственно, социальный организм состоит из трех главных систем: "регулятивной", "производящей средства для жизни" и "распределительной".

Спенсер различал следующие виды социальных институтов: институты родства (брак, семья); экономические (распределительные) институты; регулирующие институты (религия, политические организации). При этом многое в его рассуждениях об институтах выражено в функциональных терминах: "Чтобы понять, как организация возникла и развивается, следует понять необходимость, проявляющуюся в начале и в дальнейшем" (4, р.3). Соответственно, всякий социальный институт складывается как выполняющая определенные функции устойчивая структура социальных действий, которые, по Спенсеру, составляют первичный материал для социологических исследований.

Одним из важнейших методологических положений Герберта Спенсера, применительно к познанию социальных институтов, не потерявших своей актуальности до настоящего времени, является вывод о необходимости двойственного подхода к институциональным образованиям, опирающегося с одной стороны, на понимание характера эволюционного этапа развития последних и, с другой, на выявление их функций на данной стадии.

Рассмотрение социальных институтов в функциональном ключе продолжил Эмиль Дюркгейм. Он занимался анализом "структурного прошлого социальных институтов при определении области возможных структурных вариантов в будущем" (5, 7). В "Элементарных формах религиозной жизни" Дюркгейм пишет, что в отличие от распространенных в литературе взглядов на общество, как на нечто чуждое человеческой природе, он придерживается идей о позитивности общественных институтов, которые выступают важнейшим средством самореализации человека (см.5, с.343-359; 7).

Интересной и важной в плане понимания институциональных концепций Э.Дюркгейма является его идея создания особых институтов поддержания органической солидарности в условиях разделения труда - профессиональных корпораций. В предисловии по второму изданию работы "О разделении общественного труда" (7) он рассуждает о них, как об институтах, неоправданно считающихся анахронизмом, но на самом деле полезных и современных. Корпорациями Э.Дюркгейм называет институты типа профессиональных организаций, включающих работодателей и работников, стоящих достаточно близко к индивидам, чтобы быть для каждого школой дисциплины и началом, обладающим престижем и властью.

Заметное внимание рассмотрению ряда социальных институтов уделил Карл Маркс. Он не занимался специальным анализом характеристик и областей применения этого понятия или рассмотрением его места в системе социологических терминов и категорий. Но из его детализированного и скрупулезного анализа института майората (8, с.294, 9), разделения труда, институтов родового строя (10, с.130), частной собственности и т.п., четко просматриваются его концептуальные подходы. К.Маркс понимает их (институты) как исторически сложившиеся, обусловленные социальными, прежде всего, производственными отношениями формы организации и регулирования социальной деятельности.

Макс Вебер считал, что социальные институты (государство, религия, право и т.п.) должны "изучаться социологией в той форме, в какой они становятся значимыми для отдельных индивидов, в какой последние реально ориентируются на них в своих действиях" (11, с.180). Так, обсуждая вопрос возникновения рациональности общества промышленного капитализма, он на институциональном уровне рассмотрел ее (рациональность) как продукт отделения индивида от средств производства (см. 12). Органическим институциональным элементом такой социальной системы выступает капиталистическое предприятие, рассматриваемое Вебером как гарант экономических возможностей индивида и превращающееся тем самым в структурный компонент рационально организованного общества.

Классическим примером является веберовский анализ института бюрократии как типа легального господства, обусловленного прежде всего целерациональными соображениями (13). Бюрократический механизм управления предстает при этом в качестве современного типа администрации, выступающим социальным эквивалентом индустриальных форм труда и "так относится к предшествующим формам администрации к машинное производство к домашинным"(14, р.214).

Представитель психологического эволюционизма американский социолог начала ХХ века Л.Уорд, полагал социальные институты продуктом скорее психических, чем каких-либо других сил (см. 15) "Социальные силы писал он - это те же психические силы, действующие в коллективном состоянии человека (16, р.123).

Логическим продолжением и развитием позитивистских и функционалистских построений О.Конта, Г.Спенсера, Э.Дюркгейма стал структурно- функциональный анализ Т.Парсонса и его последователей. В школе структурно-функционального анализа понятию социального института принадлежит одна из ведущих ролей. Т.Парсонс строит концептуальную модель общества, понимая его как систему социальных отношений и социальных институтов. Причем последние трактуются как особым образом организованные "узлы", "связки" социальных отношений. В общей теории действия социальные институты выступают и в качестве особых ценностно- нормативных комплексов, регулирующих поведение индивидов, и в качестве устойчивых конфигураций, образующих статусно-ролевую структуру общества. Институциональной структуре социума здесь придается важнейшая роль, поскольку именно она призвана обеспечить социальный порядок в обществе, его стабильность и интеграцию (см. 17, р.231-232). Существенный вклад в развитие теории социальных институтов, в частности, применительно к институту науки сделал Роберт Мертон (см. 18). В целом, следует сказать, что нормативно-ролевое представление о социальных институтах в разных его интерпретациях, представленное в структурно-функциональном анализе, является наиболее распространенным не только в западной, но и в отечественной социологической литературе.

В институционализме (институциональный социологии), как одном из направлений современной западной социологической теории, социальное поведение людей изучается в тесной связи с существующей системой социальных нормативных актов и институтов, необходимость возникновения которых приравнена к естественно-исторической закономерности (см. 19, с.118-119). К представителям этого направления можно отнести С.Липсета, Дж.Ландберга, П.Блау, Ч. Миллса и др. Социальные институты с точки зрения институциональной социологии предполагают "сознательно регулируемую и организованную форму деятельности массы людей, воспроизведение повторяющихся и наиболее устойчивых образцов поведения, привычек, традиций, передаваемых из поколения в поколение. Каждый институт, входящий в определенную социальную структуру, организуется для выполнения тех или иных общественно значимых целей и функций". (19, с.118).

Т.Веблен, представитель экономической ветви институционального направления определяет институты как "различные обычаи, преобладающие стереотипы мышления, способы и методы деятельности, укоренившиеся в сознании людей"(20, р.193). По Веблену институтами являлись и такие образования, как "денежная конкуренция", "показное потребление" и т.п.