II.5.1.Даосизм: Небо-дао-мудрость

 

Чтобы понять учение древних китайских философов, в том числе и Конфуция, надо войти в иную, неевропейскую культуру с ее своеобразным мировоззрением и собственной системой ценностей. В Китае, например, нет и не было представления о Боге-творце, создающем мир, о Боге как личности, «Отце», к которому можно обращаться «Отче наш, который на небе…». Вместо этого в Китае с древних времен сложился культ Неба, который просуществовал почти до нашего времени. В китайской традиции не было развитых представлений о загробном мире, о бессмертии души, внимание, как правило, было сосредоточено на земных делах, жизненных проблемах, управлении обществом и государством. Поэтому китайскую культуру часто называют «рационалистической». Мир в ней рассматривается как естественный процесс «самоизменений». Но парадокс в том, что эта «рационалистическая» культура не создала науки и технической цивилизации.

Причина этого, видимо, также и в особенностях мировоззрения, в тех представлениях о мире и человеке, которые были созданы философской мыслью в Китае. Попытаемся раскрыть основные особенности традиционного китайского мировоззрения.

Философская мысль в Китае формировалась примерно в тот же исторический период, что и в Греции. VIII – VI века до н.э. можно считать периодом предфилософии, когда совершался переход от мифологических представлений о мире к философии. Представления древних китайцев о мире, обществе и человеке изложены в исторических памятниках «И-цзин» («Книга перемен») и «Ши-цзин» («Книга песен»). В этих книгах – истоки позднейших философских учений о «первостихиях» мира, о силах «инь» и «ян», о Небе и Дао.

Небо (тянь) становится в Китае верховным божеством. Небо это: 1) верховный владыка; 2) судьба; 3) первопричина и первооснова всего; 4) природа, окружающий мир в целом.

Отсюда термин «Поднебесная» (тянься), обозначающий страну, государство Китай. В книге «Ши-цзин» говорится, что Небо осуществляет наблюдение за народом, ведает справедливостью, посылает устойчивые или неустойчивые урожаи. Без Неба погибнет народ. От милости Неба зависит его судьба. Примерно в Х веке до н.э. в период Чжоу формируется идея о мандате Неба (тянь-мин), согласно которой Небо вручает мандат на управление Поднебесной добродетельному правителю и может лишить его мандата, права на власть, если он не сумеет создать порядок в Поднебесной. Именно особое качество «дэ», которое переводится как «благо», «одаренность», «добродетель», делает правителя способным управлять. Эта особая сила, даруемая правителю Небом, как бы частица силы самого Неба.

Небо выступало также в качестве «образца»: «Тело и правила жизни всем людям дает», - говорится в древней «Книге песен» («Ши-цзин»). Эта идея развивается во многих философских учениях. Мо-цзы, младший современник Конфуция, утверждал: «При выполнении дел в Поднебесной нельзя обойтись без подражания образцу… Нет ничего более подходящего, чем принять за образец Небо. Действия Неба обширны и бескорыстны. Оно щедро и не кичится своими достоинствами, его влияние длительно и неослабевающе». [24]

Таким образом, в древней китайской культуре высшая реальность, направляющая все изменения в мире – это Небо. Небо - не просто природа в нашем понимании, а «Верховный предок», божество, всем управляющая сила, судьба. Предки, согласно мифологическому сознанию, выступают как создатели порядка, установившие обычаи, ритуалы. Поэтому Небо, как «Верховный предок» - источник порядка в мире. Оно не обладает собственной волей и не правит подобно христианскому Богу, который может по желанию остановить солнце или еще как-нибудь проявить свою волю. Небо и мир – одно целое, как были единым целым в мифе предки, живущие сородичи и весь окружающий мир. «Верховный предок» устанавливает обычаи и ритуалы, Путь (Дао), которому все в мире следует. Следование Пути и есть порядок, потеря Пути – беспутство, смута, беспорядок.

Второе важнейшее понятие древнекитайской мысли – «Дао», которое чаще всего переводится как «Путь». Ему дают различные характеристики: бесформенное, не имеющее четких границ, творящее все вещи, но вещью не являющееся, то, что все обнимает, все покрывает и поддерживает, все пронизывает и т.д. Дао – упорядочивающая сила, изначальный порядок, свойственный всему в мире: есть Дао земли и Неба, и есть человеческое Дао. Небу и Дао, как правило, приписывают одни и те же свойства, т.е. мир как целое и сила, им управляющая, еще слабо различаются, они почти тождественны.

Рассмотрим представление о мире и человеке, характерное для всей древнекитайской культуры.

 

Мир как целое

 

Учение о Дао – даосизм, создавалось старшим современником Конфуция Лао Цзы (VI век до н.э.), которому приписывается авторство трактата «Дао-дэ цзин». Все китайские мудрецы были приверженцами учения о Дао. Это основа китайского миропонимания, представления о мире и месте в нем человека, воплощение древней китайской мудрости.

Становление мира в даосизме описывается как его рождение из первоначального хаоса. «В то время когда небо и земля еще не обрели формы, все было парение и брожение, струилось и текло. Назову это - Великий Свет. Дао возникло в пустоте и туманности. Пустота и туманность породили пространство и время. Пространство и время породили эфир (ци). Эфир разделился: чистый и светлый взметнулся вверх и образовал небо, тяжелый и мутный сгустился и образовал землю. Соединившись в одно частицы цзин неба и земли образовали инь и ян. Их концентрированные частицы образовали четыре времени года. Рассеянные частицы цзин четырех времен года образовали тьму вещей».[25] Далее идет образование огня и солнца, воды и луны, затем звезд и созвездий. Это один из вариантов происхождения бытия.

Возникновение мира описывается, тем самым, как переход небытия в бытие, бесформенного – во множество форм. Но этот процесс никогда не заканчивается, а превращается в постоянный кругооборот, движение из небытия в бытие и обратно, где «начало и конец не имеют грани», «начало и конец подобны кольцу». Небытие не просто отсутствие всего. Оно выступает как Великое Единое, источник всякой формы и определенности.

Какую же роль играет в мире Дао? Дао выступает как порождающее начало, «рождает тьму вещей», «делает вещи вещами». «Дао… одно устанавливается и тьма вещей родится». Дао выражает активность бытия, его динамику. «Дао покрывает небо, поддерживает землю, развертывает четыре стороны света… сообщается с бесформенным, бежит источником, бьет ключом. Пустое, постепенно наполняется. Клокочет и бурлит. Встанет между небом и землей и наполнит все пространство. Раздает и не иссякает. Нет для него ни утра ни вечера. Растянутое - покрывает шесть сторон, свернутое – не заполнит и ладони. Сжатое - способно расправляться, темное – способно быть светлым, слабое – способно быть сильным, мягкое – способно быть твердым. Горы благодаря ему высоки, пучины благодаря ему глубоки, звери благодаря ему бегают, птицы благодаря ему летают, солнце и луна благодаря ему светят, звездный хоровод благодаря ему движется».[26]

Дао, таким образом, - это источник изменения, движения, потенция, которая все в себе содержит, рождает тьму вещей.

В китайской культуре мир – единое целое, постоянный переход небытия в бытие и обратно, возникновение форм и исчезновение, в котором «тьма превращений, сотни изменений вольно текут, ни на чем не задерживаясь». Это «вольное», «самопроизвольное» течение, изменение в мире не подчинено отделенному от мира разуму. Оно подчиняется Дао. Но Дао не разум, как мысль, размышление, слово-логос, а Путь, судьба, внутренняя потенция, свойственная всем вещам и неотделимая от них.

Древнекитайской культуре чуждо свойственное европейской культуре противопоставление активного разумного начала и пассивной материи, бессмертной души и смертного тела, выраженное в учениях Сократа, Платона, Аристотеля.

 

Мудрость

 

Что же такое мудрость? Как в греческой философии, так и в даосизме мудрость – это знание первоосновы вещей, которая остается неизменной и постоянной в то время как отдельные вещи возникают и уничтожаются. Обычный человек знает множество вещей, которые воспринимает органами чувств. Мудрец не ограничивается этим знанием. Он способен за множеством вещей увидеть их единую основу, Единое, порождающее «тьму вещей».

Даосский мудрец «странствует сердцем у начала вещей», он проникает в «Небесную глубину», чтобы прозреть «смутные», «утонченные», «сокровенные» семена-истоки всех вещей, всех превращений бытия. У истоков всего он находит Единое, Великую Пустоту, незыблемый покой. Великая Пустота связана с бытием вещей как «корень» и «ветви». Они, в сущности, едины, т.е. мир представляет собой бесконечное богатство разнообразия, неисчерпаемость превращений Единого, Великой Пустоты. Мудрец «всматривается в темный мрак, вслушивается в беззвучное». Он «упорядочивает свое внутреннее, и не знает, что такое внешнее… Воплотив корень, обняв разум, странствует в пространстве между небом и землей. Свободный бродит за пределами пыльного мира. Поэтому жизнь и смерть для него одинаково велики и не производят в нем изменений. Хотя и покрывается небом и кормится землей, но не зависим от них. Его способность к постижению не имеет изъяна, он не загрязняет себя вещами. Подобные ему… забывают о пяти внутренних органах, сокращают значение для себя тела. Не учатся, а знают, не смотрят, а видят, не занимаются делами, а достигают успеха, не управляют, а все разъясняется. Вещи не могут его взволновать. Жемчуг и кораллы равны для него мелкой гальке; самые почитаемые и самые известные люди для него все равно, что проезжий гость… Жизнь и смерть для него только превращение, тьма вещей – только один из родов явлений. Он объединяется с безыскусственностью Великого хаоса и устанавливается в центре Совершенной чистоты. Поэтому спит без сновидений, ум его молчит, его земная душа в покое, его небесная душа не волнуется».[27]

Мудрость – знание Единого, т.е. знание о том, что вещи в сущности едины, одинаковы, равны. Они – порождения Великой Пустоты, временны, текучи, непостоянны. Для мудреца все вещи равны, ему «все равно», вещи его не волнуют, поскольку они в сущности – пустота: «жемчуг и кораллы для него равны мелкой гальке». Его не волнует также смерть, поскольку это естественный процесс изменений. «Свободный бродит он за пределами пыльного мира». Это означает, что мудрец охватывает мысленным взором весь мир, в его целостности и единстве, он отождествляет себя со всем миром, не противостоит миру как нечто отдельное, «объединяется с безыскусственностью Великого хаоса».

Мудрость в том, чтобы ощутить свою незначительность и ничтожность, а также незначительность и ничтожность всякой отдельной вещи перед Единым. В то же время познание Единого дает подлинное освобождение, возвращение к своей изначальной природе и объединение с той главной силой, Дао, которая направляет поток становления. Мудрость дает покой и внутреннюю гармонию. Чувства не дают истинного представления о мире. Мир, воспринимаемый чувствами, представляется множеством форм. Перед внутренним взором мудреца мир предстает как единый, целостный.

Мудрец – это «проникший в Дао», «овладевший Дао», «достигший высшего Дао», он причастен к миру вечного, тому, что неподвержено изменениям и концентрируется в пустоте, в ничто. Мудрость – стремление «вернуть свою природу к изначалу и странствовать сердцем в пустоте». Если в греческой философии «постоянство» - это божественная и неизменная идея, форма вещи, ее вид, то в даосской традиции постоянство – постоянный переход небытия в бытие, бесформенной пустоты в тьму вещей и обратно. Мир подобен волнующемуся морю, на поверхности которого движение волн, игра форм, света и тени, разнообразие цветов, а в глубине покой и отсутствие всяких форм.

Греческая философия сосредоточена на форме, здесь мышление направлено на познание видов и родов бытия, их классификацию, определение. В даосизме мышление, не задерживаясь на отдельных, неустойчивых формах, обращается к Великой Пустоте, Первозданному Хаосу, Единому, останавливаясь на нем. Найдя опору, мышление замирает. Дальше задача мудреца в том, чтобы уподобиться Единому: не говорить, не думать, а действовать, то есть жить, подчиняясь потоку «самопроизвольной естественности». Действие здесь равно «недеянию», следованию «естественности» оно направляется не частным эгоистическим желаниям, а движением целого. Стань частицей этого естественного движения, соединись с ним в своем сознании, ощути себя таким же великим и бесстрастным и обретешь внутренний покой и свободу. Обычный человек, волнуемый чувствами и страстями, суетится, заботится о частной выгоде, идет против Дао, вместо того, чтобы следовать ему.

Даосский мудрец, достигающий Дао, воплощает в себе идеал человеческой жизни. Его мудрость и просветленность, свойственные только избранным, приводят к гармонии с миром, гармонии внутреннего и внешнего.

Известный даосский афоризм гласит: «знающий не говорит, а говорящий не знает». «Незнание» мудреца – это как бы предел знания, поскольку предел всех вещей – Единое, Великая Пустота, о которой ничего нельзя сказать. Дао не имеет образа, вкуса, цвета или запаха, но благодаря ему все рождается и все движется. «Недеяние» мудреца означает следование мировой гармонии, ненарушение ее. Согласно учению о Дао лучший правитель тот, присутствие которого не замечается, который правит, не вмешиваясь в ход событий. «Недеяние» не означает, что следовать Дао просто. Только мудрец может познать Дао, законы мировой гармонии и следовать им.

Следовать Дао – следовать «естественности», собственной «природе». Это означает – отбросить искусственность, т.е. все, противоречащее «природе». В даосском трактате, в разделе «Похвала естественности» говорится: «Конь может ступать копытами по инею и снегу, а шкура защищает его от ветра и холода. Он щиплет траву и пьет воду, встает на дыбы и пускается вскачь. Такова настоящая природа коня. И если бы его пустили жить в высокие террасы и просторные залы, он вряд ли обрадовался бы этому.

Но вот пришел Болэ и сказал: «Я умею укрощать коней». И он стал прибивать подковы и ставить клейма, стреноживать и запирать в конюшню…, он стал заставлять их бегать рысью и галопом, в одной упряжке и друг за другом. Он мучил их уздечкой и шлеей, нагонял на них страх плеткой и кнутом, и коней погибало больше половины.

Если одеть на коней хомут и накинуть на них узду, они будут дергать головой и кусать удила, упираться и брыкаться. Вот почему, если даже у лошадей появляются разбойничьи повадки, то повинен в том сам Болэ».[28]

Даосизм – попытка вернуться к «естественности» и тем самым обрести свободу. С точки зрения даосизма, всякие правила поведения, обязанности и долг появляются тогда, когда утрачен Путь. Знание Пути было свойственно людям древности. «Настоящие люди древности не знали, что такое радоваться жизни и страшиться смерти. Они не сожалели о своих промахах и не гордились своими удачами, всякую пищу находили одинаково вкусной… Жили с легкой душой и как бы в свое удовольствие, делали лишь то, что нельзя было не делать. Решительны были они и делали все по-своему. Они радовались дарованному им, но забывали о нем, когда лишались этого. Таковы были настоящие люди. Прохладные, как осень, теплые, как весна, они следовали в своих чувствах четырем временам года, жили, сообразуясь со всем сущим, и никто не знал, где положен им предел».[29]

Таким образом, даосский мудрец подобен коню живущим на воле. Он знает Путь, т.е. следует природе, живет «естественной» жизнью. Он ощущает свое единство со всем миром, не противостоит миру, не пытается его подчинить своей воле. «Поднебесному миру надо позволить быть таким, каков он есть».