Зарождение учений о политике и праве на Древнем Востоке

Зарождение учений о политике и праве на Древнем Востоке

 

Политические и правовые учения в специальном смысле этого понятия появились в ходе долгого существования раннеклассовых обществ и государств.

В теоретико-познавательном плане генезис политических и правовых теорий проходил в русле постепенной рационализации первоначальных мифических представлений.

У древних египтян, индусов, китайцев, греков, римлян, политико-правовая мысль опирается на мифологические представления.

Древний мыслитель Геродот в своем труде «История» сообщает, что согласно источникам, со времени первого египетского царя до времени геродотовского посещения Египта (V в. до н. э.) прошло 341 поколение верховных жрецов и царей и в течение всего этого времени в Египте правили только смертные люди. До этого в Египте царствовали Боги, которые жили совместно с людьми.

Законы еврейского народа, по священному учению евреев, получены Моисеем прямо от Бога. В обычных условиях отправление власти осуществляется людьми от имени богов, но в некоторых ситуациях он действует и непосредственно (через откровения, чудеса).

Согласно древнекитайскому мифу о божественном происхождении и характере земной власти, персона верховного правителя Поднебесной (т. е. императора Китая) является единственной точкой связи с небесными силами). Вся власть сконцентрирована в особе верховного правителя в качестве его личной потенции и внутренней силы, а все остальные должностные лица и государственный аппарат в целом – лишь помощник и личностной власти правителя.

В соответствии с мифическими и религиозными воззрениями древних египтян правду, справедливость и правосудие олицетворяет богиня Маат. Божественный характер земной власти и официально одобренных правил поведения означал, что все они соответствуют маат – естественно-божественному порядку справедливости.

Восхваление божественной справедливости как основы земных социально– политических порядков, законов и правил человеческих взаимоотношений содержится в ряде древнеегипетских источников: «Поучении Птахотепа» (XXV–XXIV вв. до н. э.), «Книге мертвых» (XXII в. до н. э.), «Поучении гераклеопольского царя своему сыну» (XXII в. до н. э.). В «Поучении Птахотепа» присутствует представление о естественном равенстве всех свободных и обосновывается необходимость соответствия поведения человека принципу ка – своеобразному критерию добродетельного и справедливого поведения.

По древнешумерскому мифу, воспринятому в дальнейшем также и в Вавилоне, в качестве покровителя справедливости, защитника слабых и теснимых фигурирует бог Шамаш, жестоко карающий все злое, лживое, несправедливое и неправое.

Шумерские и вавилонские правители подчеркивали божественный характер своей власти и своих законов, их соответствие неизменным божественным установлениям и справедливости.

Политико-правовой памятник XVIII в. до н. э. Законы Хаммурапи провозглашают: «По велению Шамаша, великого судии небес и земли, да сияет моя справедливость в стране, по слову Мардука, моего владыки, да не найдут мои предначертания никого, кто бы отменил их».

Мифические представления древних персов нашли свое развитие и выражение и в зороастризме. Основателем этого религиозно-этического течения был Заратустра. По его мнению, борьба в мире двух противоположных начал – добра и зла – является основным положением зорастризма. Начало добра олицетворяется царством светлого божества Ормузда, начало зла – царством темного божества Аримана. Добро и свет предполагают активную деятельность, борьбу человека против зла и тьмы.

 

 

Политико-правовые учения Древней Индии

 

Политико-правовая мысль в Древней Индии развивалась под влиянием мифологических и религиозных представлений. Доминирующее положение занимали жрецы (брахманы) в духовной и социально-политической жизни древнеиндийского общества.

Брахманизм появился во II тысячелетии до н. э., его истоки именовались ведами.

В Ведах говорится о делении, о делении общества на четыре варны (сословия), которые созданы богами из Пуруши (мирового тела и духа): «брахманом стали его уста, руки кшатрием, его бедра стали вайшьей, из ног возник шудра».

Дальнейшее развитие брахманизм получил в Упанишадах, возникновение которых относится к IХ-VI вв. до н. э.

Примерно ко II веку до н. э. относится письменное оформление на основе более древних источников политико-правового памятника – Законов Ману.

В Законах Ману воспроизводятся и оправдываются положения Вед и Упанишад о делении общества на варны, их неравенстве и т. д. Особое значение придается обоснованию руководящего положения брахманов и исключительного характера их прав в вопросах установления, толкования и защиты дхармы: «Само рождение брахмана – точное воплощение дхармы...».

Существенная роль в законах Ману отводится наказанию. Будучи сыном божественного владыки, наказание (данда) в своем земном облике буквально означает палку. Именно в этом значении наказание определяет смысл «искусства управления» – данданити, что значит «руководство по владению палкой».

В VI в. Сиддхартха, прозванный Буддой, отверг мысль о боге как верховной личности и нравственном правителе мира, первоисточнике закона. Дела человеческие, согласно Будде, зависят от собственных усилий людей.

С позиций признания нравственно-духовного равенства всех людей Будда и его последователи подвергли критике как саму систему варн, так и принцип их неравенства.

Традиционно теологическому брахманистскому толкованию дхармы (дхаммы) буддизм противопоставляет свой, во многом рационалистический, подход к понятию политико-правовой мысли и идеологии в целом.

В «Дхаммападе» отчетливо появляется присущая в целом буддизму тенденция к ограничению роли и масштабов наказания. Подчеркивается недопустимость применения наказания при отсутствии вины. Восхваление дхаммы в буддийском учении означает вместе с тем восхваление законности, законного пути в жизни.

Буддийская установка на индивидуальный путь спасения и достижения нирваны (состояние высшей просветленности) объясняет характерное для буддизма невнимание к реальным политико-правовым явлениям, которые в целом расценивались как часть общей цепи земных несчастий.

Во время правления Ашоки (268–232 гг. до н. э.), объединившего Индию, буддизм признается государственной религией. Влияние буддизма постепенно распространяется и на другие страны Юго-Восточной Азии.

Согласно воззрениям школы локаяты (чарвака) – VI в. до н. э. «все в мире совершается в силу внутренней природы самих вещей».

Заметный отход от идеологии брахманизма в сторону светских рационалистических представлений о государстве и праве наблюдается в трактате «Артхашастра» (VI–III вв. до н. э.), автором которого считается Каутилья (Чанакья).

В «Артхашастре» наряду с традиционным пиететом к драхме и признанием того, что «закон основан на истине», явное предпочтение все же отдается практической пользе (артхе) и обусловленным ею политико-правовым мероприятием и административно-властным установлениям. Выделение полезности в качестве самостоятельного начала наряду и в общем соответствии с дхармой и морально – религиозно освященной законностью означало заметный шаг в формировании светской доктрины политики и законодательства.

 

 

Политико-правовые учения Древнего Китая

 

Политическая мысль Древнего Китая была сугубо приземленной, однако во всех взглядах отстаивается необходимость установления «жестоких» законов как главное средство управления.

Основные направления политико-правовой мысли Древнего Китая:

 

Конфуцианство

 

Основателем является Конфуций, взгляды которого изложены в книге «Лунь юй» («Беседы и высказывания»).

Основные положения конфуцианства:

1) Патриархально-патерналистская концепция государства исходила из идеи, что власть императора уподобляется власти отца, а отношения правящих и подданных – семейным отношениям, где младшие зависят от старших.

2) Взаимоотношения правителей, чиновников и подданных строятся на началах добродетели. Основная добродетель подданных состоит, согласно Конфуцию, в преданности правителю, в послушании и почтительности ко всем «старшим».

3) Отвергаются внешние войны, завоевательные подходы китайских царств друг против друга или против других народов («варваров»)

4) Существенная роль принадлежит принципу «исправления имен» (чже мин). Цель «исправления имен» – привести «имена» в соответствие с реальностью, обозначить место и ранг каждого в социальной системе, дать каждому соответствующее ему имя, чтобы государь был государем, сановник – сановником, отец – отцом, сын – сыном, простолюдин – простолюдином, подданный – подданный.

 

Идеология даосизма

 

Основатель даосизма – Лао-цзы, взгляды которого изложены в произведении «ДАО дэ цзин» («Книга о Дао и дэ»).

Основные положения даосизма:

1. Дао характеризуется как независимый от небесного владыки естественный ход вещей, естественную закономерность. Дао определяет законы неба, природы и общества. Оно олицетворяет высшую добродетель и естественную справедливость. В отношении к Дао все равны.

2. Все недостатки культуры, социально-политическое неравенство людей, бедственное положение народа Лао-цзы приписывает отклонению от подлинного Дао.

3. Существенная роль в даосизме отводится принципу недеяния, воздержанию от активных действий. Недеяние выступает в этом учении как осуждение антинародного активизма властителей и богатых, как призыв воздержаться от притеснений народа и оставить его в покое.

4. Все неестественное (культура, законодательство) – отклонение от Дао и ложный путь. Влияние естественного вообще на общественную и политико-правовую жизнь в целом, осуществляется на путях такого следования Дао, которое означает отказ от культуры и возвращение к естественности.

 

Моизм

 

Основателем является Мо-цзы, который развивал идею естественного равенства всех людей.

Основные положения моизма:

1. Идея принадлежности народу верховной власти.

2. Мудрость почитается как основа управления. Власть должна использовать не только насилие и наказание, но и нравственные формы воздействия на людей.

3. Требование учета интересов простого народа в процессе управления государством.

4. В поисках единого образца справедливости Мо-цзы выдвинул идею договорного происхождения государства и управления.

 

Легизм

 

Основатель – Гунсунь Ян (Шан Ян), идеи которого изложены в трактате «Шан цзунь шу» («Книга правителя области Шан»).

Основные положения легизма:

1. Управление должно опираться на законы и суровые наказания.

2. Взаимоотношения между обществом и государством носят антагонистический характер по принципу «кто кого»: «Когда народ сильнее своих властей, государство слабое, когда же власти сильнее своего народа, армия могущественна».

3. Внедрение принципа «коллективной ответственности», при котором за преступления отвечали не только близкие, но и дальние родственники правонарушителя.

 

 

Правление немногих.

3. Правление всего народа.

Установление каждой из этих форм есть результат определенного соотношения сил, участвующих в борьбе за власть.

Насколько единоличная диктатура, по Макиавелли, необходима в чрезвычайных обстоятельствах, настолько она вредна при обычном течении дел. Абсолютная власть очень быстро развращает как правящих, так и управляемых. А при монархе слабом и злобном государству грозит гибель. Успешное развитие преобразованного государства связано с республикой.

При республиканской форме государство становится прочным и стабильным. Республика обеспечивает свободу и гражданское равенство. Только свободное государство может достичь величия и могущества, ибо оно основано на общем благе, а не на частной выгоде правителя и привилегированного сословия.

Непременным условием осуществления политической власти в видах, угодных государю, является согласие с ней подданных.

Делая выбор в пользу страха как гарантии покорности его подданных, Макиавелли руководствуется одной из основных аксиом своей политической философии – аксиомой об исконной, от их асоциальной, антиобщественной природы идущей порочности людей – существ эгоистичных и злобных.

 

 

Учение Холмса о праве

 

О. В. Холмс (1841–1935 гг.), участник гражданской войны, редактор юридического журнала, член Верховного суда в Массачусетсе, а затем и Верховного Суда США. Основные работы – «Путь права» (1897 г.), «Общее право».

Истоки права, согласно Холмсу, следует искать в желаниях примитивного человека взять реванш у тех, кто причинил ему какой-либо ущерб. Отсюда следует, что развитие права неизбежно зависит от превалирующих условий человеческого бытия: от насущностных потребностей данного периода, преобладающих моральных и политических теорий, от чутья в области политической деятельности, уверенных или же неосознанных влечений, даже предрассудков, которые судья разделяет вместе со своими коллегами. Подобные условия в состоянии сделать гораздо больше для выработки правил по управлению человеческим общением, чем какие-либо силлогизмы.

Конституция страны для Холмса – своего рода социальный эксперимент, и в этом смысле она сравнима с человеческой жизнью, которую тоже можно рассматривать как своеобразный эксперимент.

В работе «Путь права» Холмс в духе прагматизма заявил, что объект изучения в праве составляет «предсказание сферы применения публичной силы через посредство суда». Чтобы познать право как таковое, человек должен отказаться от моральных и чисто формальных соображений и взглянуть на себя как на внеморального субъекта, который заботится лишь о тех материальных приобретениях либо утратах, о которых ему в состоянии предсказать такое знание.

Право – есть не что иное, как предсказание того, каким образом будет действовать суд на практике.

Предсказание о законном праве (как и о законной обязанности) связано с предсказанием о том, как будет наказан человек в том или в другом случае по решению суда, если он сделает или не сделает то, что надо сделать. Рассматривая право как серию предсказаний, он сближал его с эмпирической наукой.

Конечная цель науки, в том числе юридической, – определять относительную ценность наших различных социальных целей.

В праве, как и любой другой области человеческого общения, индивид может в полной мере ощутить или проявить всю полноту своих чувств и своих намерений: он может излить свой гнев на жизнь, он может испить здесь горькую чашу героизма, он может износить свое сердце в погоне за недостижимым. В этом обобщении много справедливого, поскольку право не воспринималось и не воспринимается философско-правовой традицией неким вспомогательным орудием правления, но всегда соизмеряется с добром, справедливостью и общим благом.

Жизнь права, по мнению Холмса, неизбежно зависит от превалирующих условий человеческого существования – насущных потребностей данного момента или периода, преобладающих моральных и политических убеждений и представлений, от наличия интуиции и ее использования в политической деятельности, от явных или же неосознаваемых влияний, даже предрассудков, которые судья разрешает вместе со своими коллегами. Эти условия в состоянии сделать гораздо больше и повлиять гораздо сильнее, чем какие-либо силлогизмы формально-юридического характера, а потому следует принимать как аксиому – «жизнь права не имеет логики, она имеет опыт».

Истина предстает не в виде непререкаемого абстрактного абсолюта, а в тех формах, в каких она проявляет себя в процессе практического использования, в ходе осуществления своей функции руководства к действию и т. д.

Правовой прагматизм Холмса оказал заметное влияние на становление социологической юриспруденции Р. Паунда и на доктрину «правовых реалистов» (Дж. Френк, К. Ллевелин и т. д).

 

 

Аналитическая юриспруденция

 

С историко-философской точки зрения аналитическая юриспруденция предстает разновидностью юридико-методологического позитивизма, во многом сближающегося с юридическим позитивизмом Г. Кельзена, с модификациями юридического аналитического догматизма, юридической лингвистикой.

Задачи догматической юриспруденции определяются потребностями повседневной жизни, тесно связаны с юридической практикой. Для этого подхода характерно восприятие права как некой совокупности норм, упорядоченной системы законов и отраслей права. В совокупности законов имеется своя внутренняя логическая связь и система соподчинения и распределения. Такая система законов не может быть последовательно логической и разумной, поэтому задача юристов и науки состоит в том, чтобы содействовать избавлению системы от противоречий и пробелов и позаботиться о более совершенном словесном и смысловом содержании юридических текстов.

Г. Харт рассматривает право как формально-логическую систему «первичных» и «вторичных» правил, восходящих к так называемой высшей норме признания (Концепция права. 1961). Первичные правила представляют собой такие законодательные установления, которые были изготовлены суверенным органом (то есть парламентом) и вследствие этого обстоятельства возникли определенные обязанности, обязательства и правомочия.

Вторичные правила состоят из трех разновидностей:

1. Правила признания – закон является законом лишь при условии, если он признан таковым, поскольку он исходил из признанного, учрежденного и воспринимаемого источника права.

2. Правила изменения – согласованные правила, предусмотренные на случай необходимых изменений в действующем законе.

3. Правила вынесения судебного решения – правила, которым судьи, работники гражданской службы должны следовать в процессе применения или толкования закона.

Данные современных социальных наук, включая и правоведение, исходят из того, что поведение людей управляется частично обычаем, частично привилегией и частично некоторыми определенными и разделяемыми ценностями.

Члены сообщества могут испытывать влияние религиозной морали, включающей доктрины и учение церкви, этических принципов. Все эти разновидности часто находят свое отражение в правовой системе.

Позиция Харта сводится к следующему: во всех сообществах существует частичное взаимопроникновение в содержании между правовым и моральным обязательством, однако атрибуты правовых правил являются при этом более специфическими и окружены барьером из более детализированных оговорок, нежели другие сопоставимые правила (то есть моральные правила).

Представители карательного (уголовного) законодательства обнаруживают, что криминальный закон часто расходится с общественной моралью – многие моральные правила общества не признаются законом. С. Столяр, автор работы «Мораль и юридическое мышление» говорит: «Вопреки тому, что юридические позитивисты часто утверждают, мораль не только не есть лишь заурядный источник права, наподобие статута или обычая, над большей и в особенности над центральной областью права довлеет фактически примененная мораль».

Компромиссное отношение Харта к естественно-правовой традиции проявлялось в том, что естественное право пребывает в состоянии продолжающейся эволюции, и в любой системе позитивного права можно обнаружить «минимальное содержание естественного права», – например, в виде признания того обстоятельства, что при прочих условиях все человеческие существа являются в некотором грубом приближении равными физически («сближающее сходство») и в меньшей мере равными интеллектуально.

 

 

Немецкий либерализм

 

Немецкий либерализм первой половины XIX в. представляют Ф. Дальман, Р. Фон Моль, К. Роттек, К. Велькер, Ю. Фребель ит.д.

В. фон Гумбольдт (1767–1835 гг.) наряду с И. Кантом, стоит у истоков немецкого либерализма. Основная работа Гумбольдта – «Опыт установления границ деятельности государства».

Общая позиция, с которой Гумбольдт подходит к государству, – позиция гуманистического индивидуализма. Не столько собственно государство занимает его, сколько человек в соотношении с государством.

Гумбольдт придерживался начатой социальной наукой линии на дифференциацию общества («гражданского общества») и государства. Гранями этой дифференциации у него выступают различия между:

1) системой национальных учреждений (организаций, союзов, всяких других объединений, формируемых снизу, самими индивидами) и государственными институтами и службами;

2) «естественным и общим правом» и правом позитивным, создаваемым непосредственно государством;

3) «человеком» и «гражданином».

Проводя границу, разделяющую общество и государство, Гумбольдт не считает их равноценными величинами. Общество принципиально значимее государства, а человек есть нечто гораздо большее, чем гражданин – член политического (государственного) союза. Естественное и общее право должно быть единственной основой для права позитивного, руководящим началом для разработки и принятия государственных законов.

Цель существования государства как такового – служение обществу: «истинным объемом деятельности государства будет все то, что оно в состоянии сделать для блага общества».

Государство, которое правильно реализует предначертанную ему роль, в своей деятельности не должно преследовать ничего иного, кроме обеспечения внутренней и внешней безопасности граждан.

Посредством государства верховная власть хочет унифицировать сознание и поведение людей, всевозможные жизнепроявления нации, общества. Государственное вмешательство фактически нацелено и работает на понижение того уровня многообразия, которым отличается бытие общества.

Л. Штейн (1815–1890 гг.), основными трудами которого являются «История социального движения во Франции с 1789 г. до наших дней», «Учение об управлении», «Настоящее и будущее науки о государстве и праве Германии».

Либерализм Штейна ярко выразился в том, что во главу угла своей социально-политической доктрины он поставил вопрос об индивиде, его правах, его собственности. Главный побудительный мотив, движущий индивидом, усматривается Штейном в стремлении к самореализации, суть которой – добывание, переработка, изготовление и преумножение благ. Всякое благо, произведенное личностью, принадлежит ей, отождествляется с нею и потому становится столь же неприкосновенным, как она сама. Эта неприкосновенность блага и есть право. Соединенное через право с личностью в одно неприкосновенное целое благо является собственностью.

Общество предстает с двух сторон:

1) непреодолимое стремление к полному господству над внешним миром (над материальными и духовными благами);

2) скромные возможности отдельного конкретного индивида как ограниченного в своих потенциях существа.

Исходным пунктом устройства всякого общества служит разделение имущества. Владельцы имущества, собственники и люди труда, всегда связаны особым образом друг с другом. Невозможно общество без господствующего класса и класса, над которым он господствует.

Высшей формой общества является государство, которое вместе с тем играет другую организацию и преследует другие цели, нежели общество. В нем устанавливается органическое единство разных индивидуальных воль и действий людей, образующих общество.

 

 

Интегративная юриспруденция

 

Рост и дифференциация современного научного знания в его позитивном варианте не имеет пределов, и поэтому каждая научная отрасль стремится противопоставить этой тенденции свое устремление к объединению, синтезированию и новому упорядочению разрозненных по тем или иным причинам фрагментов знаний.

Продолжающаяся идейная конфронтация и новые размежевания между позитивистским юридическим анализом сопровождается сегодня некоторыми взаимными уступками и нередкими попытками в той или иной форме сблизить несходные методологические позиции и установки. Подобные попытки были предприняты и в рамках синтезирующего (интегративного) правоведения (П.Г. Виноградов, А.С. Ященко).

На рубеже XIX–XX вв. социологическая философско-нравственная критика позитивистского догматического правоведении нашла разрешение на абстрактном, чисто теоретическом уровне в стремлении выработать синтетическую теорию права (А.С. Ященко, П.Г. Виноградов и др.).

В фундаментальном труде А.С. Ященко «Теория федерализма. Опыт синтетической теории государства» автор наряду с оригинальной трактовкой конфедеративных и федеративных политических союзов с их полиархическим и дуалистическим началами проведена мысль о том, что синтетическая природа юридических (и политических) явлений особенно ярко выступает именно в федеральных политических организациях. Споры о том, кого считать суверенной властью в федерации – центральную власть или федерировавшиеся штаты, – выглядят не вполне корректно, поскольку суверенитет следует считать атрибутом совместной властной деятельности федерации и штатов, той деятельности, которая предстает в виде некой «синтетической неразрывности». Существо федерализма Ященко усматривал в некотором «равновесии федеральной и местной властей, при котором федерированные штаты сохраняют особое, своеобразное самостоятельное участие в правительственной организации общефедерального суверенитета».

Право как социальное явление и как часть социального опыта представляет важный элемент социального бытия, писал П.Г. Виноградов (1854–1925 гг.), что в этом своем качестве оно выполняет не менее важные социальные функции, чем устройство государства или способ разделения власти в государстве. Свой подход к изучению права он называл синтетическим, противопоставляя его и обособляя от аналитического метода Дж. Остина и его последователей. Опасности аналитического метода связаны с тем, что абстрактные понятия и термины часто воспринимаются юристами-аналитиками таким образом, как будто вопрос об этих терминах и их формальных классификациях составляет существо всей юриспруденции.

По замыслу американского философа права Джерома Холла, автора термина «Интегративная юриспруденция», естественно-правовая традиция может быть обновлена сегодня за счет ее сочетания с аксиологическим (ценностным) подходом в праве. Ценности должны рассматриваться как непременный атрибут правовой нормы, а нормы должны восприниматься как «защищенные ценностные суждения».

Ценности в праве – это то, что в норме права, подобно наставнику, «формирует психические состояния и внешнее поведение». Исключительно плодотворными в этом плане являются определения права как этической в своем существе категории, данные в свое время Платоном и Аристотелем (Исследования по юриспруденции и криминальной теории. Нью-Йорк, 1958).

В настоящее время право воспринимается с позиций политического или нравственного прагматизма. В этой обстановке особая роль в деле обновления и интеграции выпадает на долю исторического правоведения.

 

 

Зарождение учений о политике и праве на Древнем Востоке

 

Политические и правовые учения в специальном смысле этого понятия появились в ходе долгого существования раннеклассовых обществ и государств.

В теоретико-познавательном плане генезис политических и правовых теорий проходил в русле постепенной рационализации первоначальных мифических представлений.

У древних египтян, индусов, китайцев, греков, римлян, политико-правовая мысль опирается на мифологические представления.

Древний мыслитель Геродот в своем труде «История» сообщает, что согласно источникам, со времени первого египетского царя до времени геродотовского посещения Египта (V в. до н. э.) прошло 341 поколение верховных жрецов и царей и в течение всего этого времени в Египте правили только смертные люди. До этого в Египте царствовали Боги, которые жили совместно с людьми.

Законы еврейского народа, по священному учению евреев, получены Моисеем прямо от Бога. В обычных условиях отправление власти осуществляется людьми от имени богов, но в некоторых ситуациях он действует и непосредственно (через откровения, чудеса).

Согласно древнекитайскому мифу о божественном происхождении и характере земной власти, персона верховного правителя Поднебесной (т. е. императора Китая) является единственной точкой связи с небесными силами). Вся власть сконцентрирована в особе верховного правителя в качестве его личной потенции и внутренней силы, а все остальные должностные лица и государственный аппарат в целом – лишь помощник и личностной власти правителя.

В соответствии с мифическими и религиозными воззрениями древних египтян правду, справедливость и правосудие олицетворяет богиня Маат. Божественный характер земной власти и официально одобренных правил поведения означал, что все они соответствуют маат – естественно-божественному порядку справедливости.

Восхваление божественной справедливости как основы земных социально– политических порядков, законов и правил человеческих взаимоотношений содержится в ряде древнеегипетских источников: «Поучении Птахотепа» (XXV–XXIV вв. до н. э.), «Книге мертвых» (XXII в. до н. э.), «Поучении гераклеопольского царя своему сыну» (XXII в. до н. э.). В «Поучении Птахотепа» присутствует представление о естественном равенстве всех свободных и обосновывается необходимость соответствия поведения человека принципу ка – своеобразному критерию добродетельного и справедливого поведения.

По древнешумерскому мифу, воспринятому в дальнейшем также и в Вавилоне, в качестве покровителя справедливости, защитника слабых и теснимых фигурирует бог Шамаш, жестоко карающий все злое, лживое, несправедливое и неправое.

Шумерские и вавилонские правители подчеркивали божественный характер своей власти и своих законов, их соответствие неизменным божественным установлениям и справедливости.

Политико-правовой памятник XVIII в. до н. э. Законы Хаммурапи провозглашают: «По велению Шамаша, великого судии небес и земли, да сияет моя справедливость в стране, по слову Мардука, моего владыки, да не найдут мои предначертания никого, кто бы отменил их».

Мифические представления древних персов нашли свое развитие и выражение и в зороастризме. Основателем этого религиозно-этического течения был Заратустра. По его мнению, борьба в мире двух противоположных начал – добра и зла – является основным положением зорастризма. Начало добра олицетворяется царством светлого божества Ормузда, начало зла – царством темного божества Аримана. Добро и свет предполагают активную деятельность, борьбу человека против зла и тьмы.