Глава 2. Общие сведения о психопатии

Он выберет вас, обезоружит словами и подавит своим присутствием. Он будет радовать вас своими мудрыми планами. С ним вы хорошо проведете время, правда, вам за все придется платить. Он будет обманывать с улыбкой на лице и приводить в ужас одним лишь взглядом. И когда вы перестанете его интересовать, он опустошит вас и надолго лишит равновесия и чувства собственного достоинства. Вы станете намного печальнее, но не намного умнее, и еще долго будете думать о том, что произошло и в чем была ваша ошибка. Если кто‑то похожий постучит в вашу дверь, вы откроете?

Из рассказа, подписанного "Психопат в тюрьме"

Вопрос остается в силе: "Алис помешана или это просто плохой характер?"

Этот вопрос долго волновал не только психологов и психиатров, но и философов и теологов. Формально он выглядит так: является ли психопат душевнобольным человеком, или он просто нарушитель правил, отдающий себе отчет в своих действиях?

Это далеко не умозрительный вопрос. Он имеет огромное практическое значение. Кто должен заниматься лечением и надзором за психопатами: учреждения здравоохранения или исправительные органы? Ответ нужен каждому судье, социальному работнику, адвокату, школьному учителю, психиатру, врачу, служащему исправительных учреждений и гражданину вообще, независимо от того, в каком уголке мира он живет.

Особенности психопатии

У большинства из нас замешательство вызывает уже одно только слово психопатия. Буквально оно значит "умопомешательство" (psyche — разум, pathos — заболевание). Такое описание все еще встречается в некоторых словарях. Неразбериха со значением усиливается из‑за того, что в средствах массовой информации оно часто употребляется в качестве синонима слов "душевнобольной" и "сумасшедший": "Полицейские заявляют, что психопат оказался на свободе" или "Парень, который убил ее, должно быть, псих".

Большинство врачей и ученых не употребляют термин психопат в таком контексте. Они знают, что психопатию нельзя рассматривать с позиции традиционных взглядов на психические расстройства. Психопаты не дезориентированы, не лишены чувства реальности и не страдают от бредовых идей, галлюцинаций и выраженного дистресса[7]которые характеризуют большинство других психических расстройств. В отличие от психотических личностей[8]психопаты мыслят рационально и осознают, что и почему делают. Их поступки — результат осмысленного выбора.

Итак, если шизофреник нарушает закон (скажем, совершает убийство по приказу "Мартиана с космического корабля"), мы не считаем его виновным ввиду "невменяемости". Если тот же поступок совершает психопат, его признают психически здоровым и сажают в тюрьму.

И все же, услышав новость о жестоком преступлении, в частности серийных убийствах, мы восклицаем: "Такое мог сделать только сумасшедший". Скорее всего, так оно и есть, но только не в юридическом и не в психиатрическом смыслах слова.

Как я уже упоминал раньше, некоторые серийные убийцы действительно душевнобольные. Для примера возьмем Эдварда Гейна1, чьи невообразимо ужасные преступления легли в основу многих книг и кинофильмов, среди которых "Психо", "Резня в Техасе" и "Молчание ягнят". Гейн убивал, увечил, а иногда и поедал своих жертв. Из их частей тела и кожи он делал жуткие предметы: абажуры, одежду, маски. Во время судебного разбирательства психиатры и обвинения, и защиты признали его психотиком. Гейну был поставлен диагноз "хроническая шизофрения", и судья отправил его на лечение в клинику.

Однако далеко не все серийные убийцы походят на Гейна. Они могут пытать, убивать и калечить своих жертв (такое поведение ставит под сомнение наше понимание "вменяемости"), оставаясь при этом в здравом уме. Многие убийцы, такие как Тэд Банди, Джон Уэйн Гейси, Генри Ли Лукас и другие, были признаны психопатами, т. е., согласно современным юридическим и психиатрическим стандартам, психически здоровыми людьми. Они отбывали свой срок в тюрьме. Некоторых приговорили к смертной казни. Дело в том, что выявить различие между убийцей–психопатом и душевнобольным преступником очень сложно. На это ушли целые столетия научных споров, зачастую на грани метафизики.

Немного терминологии

Многие ученые, врачи и писатели наделяют термины психопат и социопат одним смыслом. Например, в книге "Молчание ягнят" Томас Харрис называет Ганнибала Лектора "безупречным социопатом", в то время как сценарист одноименного фильма называет его "безупречным психопатом".

Иногда термин социопатия используют потому, что его намного реже связывают с психическими отклонениями. Джозеф Уэмбо в своей книге The Blooding ("Кровопускание") рассказывает о Колине Питчфорке, английском убийце–насильнике: "…к сожалению, употребление в медицинской карточке термина социопат вместо психопат впоследствии привело к появлению недоразумений. Создалось впечатление, что все, кто имел какое‑либо отношение к делу, путали это слово [психопат] со словом душевнобольной".

Во многих случаях выбор термина отражает мнение человека о происхождении и определяющих факторах описанного в книге клинического расстройства. Врачи и ученые (как и большинство социологов и криминалистов), которые убеждены в том, что появление синдрома целиком обязано общественному влиянию и ранним переживаниям, предпочитают термин социопат. Те же (включая упомянутого писателя), кто обвиняет в появлении синдрома психологические, биологические и генетические факторы, обычно используют термин психопат. Поэтому одного и того же человека разные специалисты могут называть как социопатом, так и психопатом.

Вот отрывок из беседы преступника (П) и одного из моих аспирантов (А).

А: "Говорил ли вам что‑нибудь тюремный психиатр, который проводил обследование?"

П: "Она сказала, что я… не социопат… психопат. Это было забавно. Она сказала, что мне не о чем беспокоиться, потому что психопатами бывают даже адвокаты и врачи. Я сказал: "Да, я вас понимаю. Если бы вы летели на угнанном самолете, вы бы предпочли сидеть рядом со мной или каким‑нибудь социопатом или невротиком, который наложил бы в штаны и этим подписал всем смертный приговор?" Она чуть не упала со стула. Как по мне, лучше быть психопатом, чем социопатом".

А: "Разве это не одно и то же?"

П: "Конечно же, нет. Знаете, социопат ведет себя плохо потому, что его неправильно воспитывали. Он во всем винит общество. Я не виню общество. Я не таю в себе злобу. Я просто такой, какой есть. Да, я все‑таки, пожалуй, психопат".

Понятием, близким по значению "психопату" и "социопату", предположительно должен был стать термин антисоциальное расстройство личности. Это расстройство было описано в третьем издании "Диагностического и статистического руководства по психическим заболеваниям" (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders — DSM‑III, 1980) Американской психиатрической ассоциации и в его пересмотренной и исправленной версии (DSM‑III‑R, 1987), которое широко использовалось при диагностике психических заболеваний2. Диагностические критерии антисоциального расстройства личности по большей части ограничивались длинным перечнем антиобщественных и преступных поступков. Когда этот список появился впервые, бытовало мнение, что обычный врач не сможет достоверно оценить такие черты характера, как способность к эмпатии[9]эгоцентричность** осознание вины и т. д. Поэтому диагностика основывалась на том, что врач мог оценить без труда, а именно на реальном, социально девиантном поведении***".

Результатом этого стала неразбериха в выборе термина. Многие врачи начали ошибочно считать термины "антисоциальное расстройство личности" и "психопатия" синонимами. Как указано в DSM‑III, DSM‑III‑R и в позднее опубликованном DSM‑IV (1994)[10]"антисоциальное расстройство личности" охватывает преимущественно антиобщественное и преступное поведение. Под описание этого диагноза легко подпадают большинство преступников. "Психопатия" же определяется совокупностью черт характера и общественно девиантных поступков. Многие преступники не относятся к психопатам. В то время как многие, кому удается обойти закон и остаться на свободе, являются ими. Если вам по этому поводу придется консультироваться у врача или психолога, убедитесь, что он знает разницу между антисоциальным расстройством личности и психопатией3.

Исторический обзор

Одним из первых врачей, написавших о психопатах, был Филипп Пинель, французский психиатр начала XIX века. Чтобы описать модель поведения, характеризующуюся полным отсутствием жалости и сдержанности и отличную от обычного "зла, которое совершают люди"4, он использовал термин душевная болезнь без помешательства.

Пинель говорил об этом состоянии как о морально нейтральном. Некоторые же другие писатели отзывались о психопатах как о "морально безумном" воплощении зла. Так начался спор, который продолжался из поколения в поколение, и результаты его были то на стороне "сумасшествия" психопатов, то на стороне "испорченности" их характера.

Кинофильм The Dirty Dozen ("Грязная дюжина") — классика жанра, воплощающая старый голливудский миф: выверните психопата наизнанку, и вы получите героя. Сюжет фильма разворачивается вокруг горстки закоренелых преступников, которым дан выбор либо пойти добровольцами на смертельно опасное задание, либо остаться в тюрьме. Задача заключается в захвате замка, в котором укрывается элитное подразделение немецкой армии. Излишне говорить, что Грязной дюжине удалось ее выполнить. И как же излишне говорить, что к ним начали относиться как к героям, на радость нескольким поколениям зрителей.

Психиатр Джеймс Вайс, автор книги All But Me and Thee ("Почти я и ты"), рассказывает совсем иную историю. В его книге подробно изложено исследование, проведенное бригадным генералом Эллиотом Д. Куком и его помощником полковником Ральфом Бингом во время Второй мировой войны. Они начали с отправной точки — Центра содержания под стражей в лагере Эдвардс Армии Восточного побережья, расположенного на мысе Код — и проследили до уровня роты, чтобы выяснить, как там устроились более двух тысяч заключенных.

"Печальная история", как заметил Вайс, повторялась снова и снова. Если близился бой, бывший преступник вызывался добровольцем, шел в тыл за провиантом и боеприпасами, и больше о нем ничего не слышали. Или переходил от воровства продуктов к краже автомобиля, который потом разбивал во время веселой поездки. Такие солдаты были абсолютно невосприимчивы к приказам своих командиров и в бою чаще руководствовались тягой к получению удовольствия, чем основополагающими правилами безопасности. У них было больше шансов быть застреленными — "Питерсон… высунул голову, когда все пригнулись, и немецкий снайпер прострелил ее", — чем совершить геройский поступок, который требовал умения, ловкости и сознательных действий.

Грязная дюжина, пройдя через Голливуд, может стать морально чистой, но в реальной жизни, как замечает Вайс, "очищение боем случается редко (если вообще случается)" (James Weiss, Journal of Operational Psychiatry 5, 1974, 119).

Вторая мировая война дала новый толчок научным спорам. Одних предположений было уже недостаточно. В первую очередь это касалось вербовки солдат. Нужно было выявить и по возможности вылечить тех, кто мог подорвать или даже разрушить строгую военную дисциплину. Однако невообразимо более значимым было раскрытие тайны нацистской машины разрушения и их хладнокровной программы истребления. Что двигало целым народом? Как и почему отдельные личности — и что еще ужаснее, одна личность во главе нации — действовали против правил, которые запрещают нам идти на поводу у самых низменных побуждений и фантазий?

Многие пробовали написать о психопатии, но никому это не удалось так хорошо, как Херви Клекли. В своей проверенной временем книге The Mask of Sanity ("Маска здравомыслия"), впервые опубликованной в 1941 году, Клекли просит обратить внимание на явление, которое он назвал ужасной, но незамечаемой социальной проблемой. Книга, в которой он эффектно описал поведение своих пациентов, стала первым детальным обзором проблемы психопатии, предназначенным для широкого круга читателей. В качестве примера я приведу его заметки по делу Грегори, молодого человека с впечатляющим криминальным послужным списком, которому не удалось убить свою мать только потому, что оружие дало осечку.

Описание биографии этого молодого человека может занять несколько сотен страниц. Постоянные антиобщественные поступки, банальность вероятной мотивации и неспособность учиться на собственных ошибках — все это говорит о том, что он представляет собой классический пример психопатической личности. Скорее всего, его поведение не изменится со временем. Я не знаю такого психиатрического лечения, которое могло бы благотворно на него повлиять (Cleckley, pp. 173–174).

Такие замечания, как "проницательность и живость ума", "занимательно говорит" и "необыкновенное обаяние", усеивают истории болезни пациентов Клекли. Он заметил, что психопат, попав в тюрьму, использует все свои незаурядные способности, чтобы убедить судью перевести его в психиатрическую лечебницу Попав в больницу, где его никто не желает видеть (ввиду его несносности), он всеми силами начинает добиваться выписки.

Клинические описания пронизаны собственными размышлениями Клекли о значении поведения психопатов.

Психопату незнакомы, а следовательно, и непонятны те основополагающие вещи, которые можно назвать личными ценностями. Практически невозможно пробудить его интерес трагедией или радостью, или гуманизмом великих произведений литературы и искусства. Все это ему безразлично. Красота и уродство (кроме очень поверхностного их воздействия), доброта, злость, любовь, страх и юмор ничего для него не значат и поэтому не имеют над ним никакой власти. Более того, он не может видеть, чем руководствуются другие. Это можно сравнить с дальтонизмом. Психопату невозможно объяснить это, потому что в его сознании нет ничего, с чем это можно было бы связать. Он может повторить фразу и с уверенностью сказать, что понял ее, но то, чего он осознать просто не в состоянии, навсегда закрыто для его понимания (ibid., р.90).

Книга The Mask of Sanity оказала сильное влияние на ученых США и Канады. Она стала основой для многих клинических исследований последней четверти века, целью которых был поиск причин появления психопатов. Теперь у нас есть ключи к разгадке тайны. О них вы узнаете из этой книги. Увеличение знаний об антиобщественном поведении психопатов на свободе привело к появлению новой, еще более важной цели — разработке надежных методов выявления психопатов с целью уменьшения опасности, которую они представляют для окружающих. В решении этой задачи заинтересовано как общество в целом, так и отдельные его представители, т. е. мы с вами. Свою работу в этой области я начал в 1960–х годах на кафедре психологии в Университете Британской Колумбии. Там растущий во мне интерес к психопатии соединился с опытом работы в тюрьме, и все это вылилось в то, что стало делом моей жизни. Я продолжил свои исследования там, где мне когда‑то довелось работать.

Выявление "истинных" психопатов

Проведение исследований в местах лишения свободы осложняется тем, что заключенные не слишком доверяют пришельцам из внешнего мира, и особенно ученым. Мне помог один из заключенных — "авторитетов", стоящих во главе тюремной иерархии. Он решил, что мое исследование не вызовет негативных последствий для его участников и окажется полезным для понимания истоков преступного поведения. Этот заключенный, профессионал по части ограбления банков, стал моим представителем в тюремном мире. Он положительно отзывался о моей работе и распространял слух, что сам принимал в ней участие. Ко мне хлынул поток добровольцев, и у меня появилась другая проблема: как отличить "истинных" психопатов от остальных преступников?

В 1960–е годы между психологами и психиатрами все еще существовали серьезные разногласия по поводу диагноза "психопат". Основным камнем преткновения был вопрос классификации. Ведь предметом нашего изучения были не яблоки и апельсины, а живые люди. Интересующие нас отличительные черты относились к разряду психологии, поэтому были хорошо спрятаны от пытливого ока точных наук.

Во Флориде одна женщина купила ему новый автомобиль.

В Калифорнии другая женщина купила ему гараж.

Кто знает, на что раскошелится третья.

Как было точно подмечено в газетной статье о похождениях Лесли Голла: "Его фамилия говорит сама за себя" (в переводе с английского gall значит "желчь").

"Любимый мошенник", как назвала его одна из жертв, перекочевывал от одной вдовы к другой и обманом вытягивал из них все, что ему было нужно. Они открывали ему не только свои сердца, но и чековые книжки. Благодаря стальным нервам, обаянию и полному чемодану фальшивых документов ему, как утверждают, удалось обокрасть пожилых дам, которых он встречал на различных вечерах и общественных мероприятиях, на несколько десятков тысяч долларов. Взглянув на прошлое Лесли, полиция Калифорнии заметила, что за ним тянется длинный шлейф из мошенничества, подделок и краж.

Когда Голл узнал, что полиция Калифорнии идет по его следу, он попросил своего адвоката написать письмо в полицию Флориды, в котором выражал готовность явиться с повинной под гарантии передачи его в одну из канадских тюрем.

"С того момента, как эта история получила широкую огласку, — писал репортер Дейл Бразао, — телефоны полицейских участков Калифорнии разрывались от постоянных звонков от детей и племянников якобы пострадавших женщин. Увидев его лицо, многие думали: "Кажется, я знаю этого парня…" Кто знает, сколько еще жертв ждут своего часа".

Теперь, отбывая десятилетний срок в одной из тюрем Флориды, Голл отзывается о себе как о гуманисте. "Конечно, я брал их деньги, но ведь взамен они получали меня, — сказал он. — Я был тем, что им было нужно. Они получали внимание, чувство близости, дружеское общение, а иногда и любовь… Бывало, что мы днями не выходили из спальни".

Из статьи Дейла Бразао, Toronto Star, 19 мая 1990 года и 20 апреля 1992 года

Я мог использовать стандартные психологические тесты, но в большинстве своем они основывались на субъективном мнении заключенных, например: "Я говорю неправду: (1) часто; (2) иногда; (3) никогда". Заключенные, с которыми я работал, достаточно хорошо знали, что от них хотели услышать психологи и психиатры. Они не стремились рассказать о себе что‑то действительно важное, однако использовали любую возможность, чтобы добиться досрочного освобождения, устроиться на лучшую работу, получить допуск к какой‑либо программе и так далее в том же духе. Что касается психопатов, так те вообще были профессионалами в искажении реальности. Умение производить хорошее впечатление — одна из самых сильных их сторон.

В результате в личных делах большинства преступников содержалась информация, разительно отличающаяся от того, что о них знали другие заключенные и тюремный персонал. Я помню случай, когда психолог на основании множества таких субъективных тестов заключил, что внутри бессердечного убийцы скрывалась чувствительная и ранимая душа! Из‑за некритичного подхода к личностным тестам появляется много "психологической" литературы, которая, в сущности, не имеет к психологии никакого отношения.

Пример одного заключенного укрепил во мне недоверие к психологическим тестам. Беседуя с ним, я как‑то затронул тему этих тестов. Он сказал, что знал о них все. В частности, он хорошо разбирался в самом популярном среди тюремных психологов Миннесотском многопрофильном личностном опроснике (MMPI)*. Как оказалось, у этого заключенного было все необходимое: брошюра с тестовыми утверждениями, регистрационный лист с номерами утверждений, профильный лист для построения основного профиля MMPI, профильный лист для 26 дополнительных шкал, интерпретация результатов. Будучи специалистом в этой области, он давал консультации другим заключенным — естественно, не бесплатно. Исходя из обстоятельств, он создавал необходимый клиенту психологический портрет и затем рассказывал, как отвечать на вопросы.

* Миннесотский многопрофильный личностный опросник — тест, предложенный американскими психологами С. Хатуэем и Дж. Маккинли в 1940 году. Является реализацией типологического подхода к изучению личности и занимает ведущее место среди других личностных опросников в психодиагностических исследованиях. Состоит из 550 утверждений, образующих 10 основных диагностических шкал. На каждое из утверждений обследуемые (лица в возрасте от 16 лет и старше с коэффициентом интеллекта не ниже 80) должны дать ответ "верно", "неверно", "не могу сказать". — Примеч. ред.

"Недавно в тюрьме? Ты должен выглядеть немного взволнованным и, возможно, подавленным, но не настолько, чтобы у других создалось впечатление, что ты неисправим. Когда подойдет день пересмотра срока твоего заключения, приди, я покажу тебе, как создать впечатление, что твое поведение существенно улучшилось".

Многие преступники могут сфабриковать результаты психологических тестов и без "профессиональной" помощи. Недавно мне встретилось дело одного заключенного, в котором было целых три не похожих друг на друга психологических портрета. Первый изображал его сумасшедшим, второй — психически здоровым, третий — немного взволнованным. Во время нашей беседы он высказал мнение, что психологи и психиатры — это болваны, которым можно вешать лапшу на уши. Он рассказал, что в первый раз сымитировал психическое расстройство, чтобы получить перевод в тюремную психиатрическую лечебницу, где, как ему тогда казалось, он проведет "веселые деньки". Но ему там не понравилось ("слишком много вшивых зэков"), и он еще раз прошел тест и показал себя психически нормальным. В результате его вернули обратно в камеру. Вскоре после этого он решил показать себя угнетенным и встревоженным. Ему это удалось. Врач прописал ему вали–ум, который он продавал другим заключенным. Ирония заключается в том, что тюремный психолог воспринимал каждый из трех психологических портретов надежным индикатором типа и степени выраженности психического расстройства, которым страдал заключенный.

Чтобы не повторить тех же ошибок, я решил в своих заключениях не полагаться на одни лишь тесты. Для сбора данных я подобрал команду врачей, достаточно хорошо знакомых с работами Клекли. Поиск психопатов должен был основываться на долгих, детальных беседах с заключенными и тщательном изучении их личных дел. Я снабдил этих "классификаторов" списком особенностей психопатов, автором которого был Клекли. Этот список должен был направлять их действия. Врачи работали согласованно. Если и возникали разногласия, мы их быстро устраняли в процессе коллективного обсуждения.

Однако другие врачи и ученые не понимали, как мы ставили диагноз. Я и мои студенты потратили больше десяти лет на то, чтобы усовершенствовать методы выделения психопатов из общей массы заключенных. В итоге мы получили достаточно надежное и простое в применении средство диагностики расстройства личности, называемого психопатией, — Контрольный перечень признаков психопатии6. Это был первый общепринятый и научно обоснованный инструмент диагностики психопатии. Теперь врачи и ученые всего мира используют Контрольный перечень признаков психопатии, чтобы отделять настоящих психопатов от тех, кто просто нарушает закон.

Глава 3. Психопатический профиль:

Познавательные статьи:



Как правильно слушать собеседника

Типичные ошибки при выполнении бросков в баскетболе

Принятие христианства на Руси и его значение

Средства массовой информации США