VI. Должности, избираемые поднятием рук

61... Избирают поднятием рук также и на все военные должности, в том числе десятерых стратегов — прежде по одному от каждой филы, а теперь из всего состава граждан. При этом поднятием рук дают им определенное назначение: одному — для гоплитов, и он командует ими, когда они выступают в поход; одному — для своей страны, и он охраняет ее, а если военные действия начинаются в ее пределах, ведет там войну. Двоих назначают для Пирея, в том числе одного — в Мунихий, другого — в Акту. На них возлагается забота об охране всего находящегося в Пирее. Далее, одного назначают для симморий: он составляет списки триерархов, устраивает между ними обмен имущества и руководит разбирательством споров между ними. Остальным дают назначения сообразно с текущими обстоятельствами.
(2) …Когда стратеги исполняют обязанности командиров, они имеют право заключить в тюрьму нарушающего дисциплину, изгнать путем объявления через глашатая и наложить дисциплинарное взыскание. Впрочем, обыкновенно они не налагают взысканий…

VII. Выборы по жребию. Жалованье. Повторность занятия должностей

62…. (2) Жалованье получает, во-первых, народ за рядовые народные собрания по драхме, а за главные — по девяти оболов. Затем, в судах получают по три обола; далее, члены Совета — по пяти оболов, а тем из них, которые несут обязанности пританов, прибавляется на продовольствие один обол. Кроме того, девять архонтов получают на продовольствие по четыре обола каждый, причем они содержат глашатая и флейтиста; затем, архонт, назначаемый на Саламин, получает по одной драхме в день… (3) Военные должности можно занимать по нескольку раз, а из остальных ни одной нельзя занимать вторично; только членом Совета можно быть дважды.

VIII. Организация судов

63… (3) Судьями могут быть люди, имеющие свыше тридцати лет от роду, при условии если они не состоят государственными должниками или не лишены гражданской чести

68. Большинство судебных отделений состоит из пятисот одного члена, [им предоставляется судить по общественным делам]. Когда требуется поставить особенно серьезное дело на обсуждение тысячного состава, в гелиэю собирается двойной состав суда. Дела исключительной важности передаются на рассмотрение тысячи пятисот судей, т.е. тройного состава суда.
(2) Баллотировочные «камешки» — медные с трубочкой посередине; половина их — просверленные, другие — цельные. Когда прения сторон закончены, те лица, которым выпало по жребию состоять при баллотировочных камешках, вручают каждому из судей по два камешка — просверленный и цельный, и обе спорящие стороны должны видеть это, чтобы никто не мог получить ни оба цельных, ни оба просверленных…

(3) В суде стоят две амфоры — одна бронзовая, другая деревянная. Они поставлены порознь одна от другой, чтобы нельзя было подкинуть незаметно лишних камешков. В эти амфоры опускают свои камешки судьи. Бронзовая имеет решающее значение, деревянная не берется в расчет. Бронзовая покрыта крышкой с просверленным отверстием, через которое может пройти только один баллотировочный камешек, чтобы одно лицо не могло опустить двух.
(4) Перед тем как судьи должны будут приступить к голосованию, глашатай объявляет сначала, не предполагают ли противники оспаривать свидетельских показаний. Дело в том, что обжалование не допускается, когда судьи начнут подавать голоса. Затем он снова объявляет: «просверленный камешек — за первого говорившего, цельный — за говорившего последним». После этого судья берет камешек с подставки светильника и, стараясь просунуть трубку камешка так, чтобы при этом не показывать тяжущимся ни просверленного, ни цельного, опускает камешек, выражающий его приговор, в бронзовую амфору, камешек, не имеющий такого значения, — в деревянную.

69. Когда все подадут голоса, служители берут амфору с решающим значением и высыпают на счетную доску, снабженную дырками, все какие есть камешки, чтобы они лежали на виду и их легко было подсчитывать и чтобы просверленные и цельные были видны тяжущимся. Лица, приставленные по жребию к баллотировочным камешкам, подсчитывают их на счетной доске, отдельно цельные, отдельно просверленные. Затем глашатай объявляет число голосов, причем просверленные идут за истца, цельные — за ответчика. За кого окажется больше, тот выигрывает дело, а если голосов окажется поровну, выигрывает подсудимый.
(2) Когда судьями выполнены все возлагаемые на них по законам судейские обязанности, они получают жалованье по очереди в том месте, где каждому назначено жребием.

 

АРИСТОТЕЛЬ. ПОЛИТИКА

II, 4. Что уравнение собственности имеет свое значение в государ­ственном общежитии, это, по-видимому, ясно сознавали и неко­торые из древних законодателей. Так, например, Солон устано­вил закон, действующий также и в других государствах, по кото­рому запрещается приобретение земли в каком угодно количе­стве..

II, 9, 2. Солона некоторые считают хорошим законодателем. Он, как говорят, низверг олигархию, которая была в то время чрезмерная, избавил от рабства народ и установил демократию «по заветам отцов», удачно установив смешанный строй: именно, Ареопаг есть олигархическое учреждение, замещение должностей по выборам – аристократическое, суд присяжных – демократическое. Солон, по-видимому, не упразднил существовавших прежде учреждений – совета Ареопага и избрания должностных лиц, но установил демократию тем самым, что сделал суды присяжных из всего состава граждан. Вот поэтому-то некоторые и обвиняют его: он, говорят они, упразднил и первое, когда предоставил над всем власть суду, поскольку суд набирается по жребию. Именно, когда суд приобрел силу, тогда народу как тирану стали угождать и наконец превратили политию в современную демократию.

III, 2, 10...Вот что, например, в Афинах сделал Клисфен после изгна­ния тиранов: он включил в состав фил много иностранцев и проживавших там рабов. В отношении их спорным является не то, кто гражданин, а как он сделался им — незаконно или по праву.

 

VI, 2, 9—11, 6—27. Чтобы установить этот вид демократии[44] и усилить народ, ее руководители обыкновенно стараются принять в свою среду как можно больше людей и сделать гражданами не только законно­рожденных, но и незаконных и даже таких, у которых только один из родителей имеет гражданские права — отец или мать. Дело в том, что все эти элементы особенно сочувствуют такой демократии... Далее, для подобной демократии полезны еще и такие приемы, которыми воспользовался в Афинах Клисфен, когда хотел усилить демократию, и те деятели, которые ста­рались установить демократический строй в Кирене. Именно, надо устраивать новые филы и фратрии и притом в большом числе; частные культы надо объединять в небольшое количе­ство и делать их общественными; словом, надо придумывать все средства, чтобы все как можно более перемешались между собою, а в то же время чтобы прежние объединения были разбиты.

Аристотель. Афинская полития. Приложения. М.-Л., Соцэкгиз, 1936, С.119-152.

ФИЛОХОР

 

Народ производит предварительное голосование перед вось­мой пританией по вопросу о том, не находит ли он нужным «подавать черепки». Если признавали нужным, площадь огора­живалась досками, причем оставалось десять входов; через них входили по филам и подавали черепки, поворачивая книзу на­писанное. Председательствовали при этом девять архонтов и Совет. Затем подсчитывали, и против кого оказывалось большин­ство при условии, если общее число было не менее шести тысяч, тот должен был в течение десяти дней дать другим и получить сам от других удовлетворение по своим личным делам и удалиться из города на десять лет (впоследствии это было заменено пятью годами), причем сохранял право пользоваться доходами со всего своего имущества, с условием только не приближаться за черту Гереста, мыса на Эвбее.

Там же. Приложение X, стр. 153.

ГЕРОДОТ. ИСТОРИЯ I, 59

Когда Гиппократ в качестве частного лица прибыл посмот­реть на Олимпийские игры, у него случилось великое чудо. Ед­ва он принес жертву, как стоявшие готовыми котлы с мясом и с водой закипели без огня, и содержимое пролилось через край. Присутствовавший при этом лакедемонянин Хилон, увидав это чудо, посоветовал Гиппократу или вовсе не брать себе в дом жены, способной родить ему детей, или, если он уж женат, от­пустить жену и, если у него есть уж сын, отречься от него. Од­нако Гиппократ будто бы не хотел послушаться такого совета Хилона. И вот родился у него после этого тот самый Писистрат, который во время политической борьбы в Афинах между жителями Побережья и жителями Равнины — во главе первых стоял Мегакл, сын Алкмеона, во главе жителей Равнины — Ликург, сын Аристолаида,— задумал сделаться тираном и соста­вил третью партию. Собрав приверженцев и провозгласив себя предводителем горного населения, он задумал такого рода де­ло. Поранив себя и своих мулов, он приехал в повозке на пло­щадь так, как будто только что спасся от врагов, которые яко­бы хотели убить его, когда он ехал в деревню, и под этим пред­логом он просил народ, чтобы дали ему какой-нибудь отряд те­лохранителей. Он уже прежде составил себе известность во время похода, предпринятого против мегарцев, когда взял Нисею[45] и совершил еще другие крупные дела. Народ афинский, поддавшись на хитрость, удовлетворил его ходатайство и на­брал ему отряд из граждан. Это были у Писистрата не копей­щики, а дубинщики: они провожали его, идя позади с деревян­ными дубинками. Эти люди, подняв восстание с Писистратом во главе, заняли Акрополь. И вот тогда Писистрат стал пра­вить Афинами. При этом он не только не нарушил существо­вавшего управления в государстве, но и не изменил законов, а правил государством на основании установившихся порядков, устраивая его прекрасно и ко благу.

60. Однако, спустя недолгое время, сторонники Мегакла и Ликурга, достигнув соглашения между собой, изгоняют его. Так Писистрат в первый раз захватил власть над Афинами, и он потерял тиранию, так как она не успела еще прочно укоре­ниться в его руках. Между тем среди изгнавших Писистрата снова начались по-прежнему раздоры. Поставленный в безвы­ходное положение противной партией, Мегакл завел сношения с Писистратом через герольда, предлагая Писистрату, не хо­чет ли он взять замуж его дочь, с тем чтобы сделаться тира­ном. Писистрат принял предложение и согласился на эти усло­вия. Тогда они, чтобы устроить ему возвращение, затевают де­ло, далеко превосходящее, на мой взгляд, своей наивностью все остальное… В Пеанийском доме была одна женщина по имени Фия, ростом в четыре локтя без трех пальцев и вообще красивой наружно­сти. Нарядив эту женщину в полное военное вооружение, они велели ей стать на колесницу и, показав ей, как она должна держаться, чтобы производить впечатление как можно более прекрасной, поехали в город, а вперед предварительно послали герольдов. Последние, придя в город, говорили, как им было приказано, речи приблизительно такого рода: «Афиняне, при­мите с добрым чувством Писистрата: его сама Афина почтила больше всех людей и вот теперь возвращает в свой Акрополь». Это повторяли они, проходя через разные места. Тотчас же по селам распространилась молва, будто Афина возвращает Пи­систрата; да и в городе население готово было верить, что эта женщина есть сама богиня; поэтому молились на нее и прини­мали Писистрата.

61. Получив тиранию упомянутым способом, Писистрат, со­гласно условию, заключенному с Мегаклом, женится на дочери Мегакла. Но так как у него были уже взрослые сыновья, …то Пи­систрат, не желая иметь детей от этой новой жены, жил с ней не так, как бы следовало по закону. С самого начала жена скрывала об этом, а потом — отвечая ли на расспросы матери, или, может быть, и без этого,— рассказала ей, а та своему мужу. Тот пришел в негодование, видя в этом для себя оскорб­ление со стороны Писистрата. В гневе он тотчас же примирился со своими противниками. Тогда Писистрат, узнав о том, что предпринимается против него, удалился совершенно из страны. Придя в Эретрию[46], стал совещаться со своими сыновьями. Тут одержало верх мнение Гиппия, что надо вернуть себе обратно тиранию; ввиду этого стали собирать пожертвования с тех городов, которые еще с прежнего времени сохраняли к ним некоторую преданность. Многие из них доставили им большие деньги, но всех превзошли суммой своего взноса фиванцы.

62. На одиннадцатый год, выступив в поход из Эретрии, они прибыли на родину, и первое место, которое они заняли в Ат­тике, был Марафон. Когда они стояли лагерем в этом месте, к ним пришли их сторонники как из города, так и из деревень, люди, которым тирания была более любезна, чем свобода. Так вот эти люди там собирались. Между тем афиняне в городе, пока Писистрат собирал деньги и после, когда занял Марафон, не придавали этому никакого значения. Когда же они узнали, что из Марафона он идет к городу, тут только они выступили против него. Они со всеми своими силами пошли против воз­вращавшихся изгнанников…И вот обе армии сошлись для битвы к храму Палленской Афины и остановились друг против друга, положив оружие…

63… Афиняне из города расположились уже в это время к завтраку, и после завтрака некоторые из них занялись игрой в кости, дру­гие легли поспать. Сторонники Писистрата, ворвавшись в ла­герь афинян, обратили их в бегство. Когда те бежали, тут Пи­систрат придумал хитрейший план, чтобы не дать афинянам собраться снова и чтобы они оставались рассеянными. Он ве­лел своим сыновьям сесть на коней и послал их в догонку, и те, нагоняя бегущих, говорили им, как было приказано Писистратом,— именно, уговаривали быть спокойными и каждому ухо­дить к себе домой.

64. Так как афиняне послушались совета, то Писистрат та­ким образом в третий раз подчинил себе Афины и тут уже прочно утвердил свою тиранию благодаря помощи многих со­юзников и большим средствам, получавшимся частью на месте, частью с берегов реки Стримона[47], а также благодаря тому, что он взял в качестве заложников детей афинян, оставшихся на месте и не убежавших немедленно, и поместил их на Наксосе.

 

Аристотель. Афинская политая. М.—Л., Соцэкгиз, 1936. Приложения, с. 139—143.