Саморегуляция и иммунная система

 

Было обнаружено, что люди, которые живут такой жизнью, склонны к болезням с психосоматической компонентой, особенно при потере человека, который помогает им в регуляции, так как их собственные способности в саморегуляции развиты слабо. Они испытывают сложности в подборе слов для описания своих чувств. Они не могут словесно описать свое несчастье, так что проблемы у них выражаются в до- символическом виде, через тело. Слова, которые помогли бы им взаимодействовать с другими людьми для обретения утешения и управления собственным возбуждением, им не даются. Когда они переживают расставание, и особенно смерть партнера, их телесные системы, включая иммунную, могут давать сбои.

Впервые я обратила внимание на то, как эмоциональная жизнь вовлечена в физические болезни, когда моя мама заболела раком в возрасте 49 лет. В то время она была женщиной в расцвете лет, сильной, харизматичной личностью, чье очарование в стиле Грейс Келли, только без ее холодности, созревало к концу четвертого десятка жизни и становилось красотой более спокойной и зрелой. Я хотела понять, как кто-то, кажущийся настолько «сильным», может так вдруг поддаться болезни, и я стала читать о типаже «ракового больного». Описания весьма подходили моей маме. «Раковый типаж» всем представляется очень милым человеком. Они готовы со всеми сотрудничать, всегда думают и заботятся о других, никогда не впадают в гнев и не высказываются ни о ком негативно. Моя мать всегда была безнадежно жизнерадостной и всегда искала во всем позитивные моменты. Она всегда была благодарна другим за заботу и переживания во время своей болезни. Ее все называли «отважной».

В то время я читала Лоуренса Ле Шона, писателя, который обнаружил общие моменты в описании больных раком. Он обнаружил, что у большинства из тех, кого он изучал (72 %), были сложные отношения по крайней мере с одним из родителей, который заставлял их чувствовать себя эмоционально изолированными. Он заметил также, что многие из его пациентов эмоционально вкладывались в кого-то в ранней молодости — и когда они лишались этого кого-то, они заболевали. Такая схема поведения при этом была обнаружена лишь у 10 % людей из контрольной группы (ЛеШон, 1977). Это также было похоже на мою маму. Она покинула родительский дом в 16 лет, чтобы прекратить сложные взаимоотношения со своей матерью, рано вышла замуж, и через 30 лет брака мой отец оставил ее. Пару лет спустя у нее обнаружили рак. «Но как чувства могут убить тебя?»-думала я в то время. Я могла наблюдать эффект от регулярных занятии и диет, которые были необходимы для поддержания здоровья в теле, но моя мать была спортивной женщиной, которая играла в теннис, пела и внимательно относилась к своей диете и ее влиянию на организм. Она не выглядела так, будто скоро заболеет. Хотя смертельная болезнь может нанести свой удар и по физически сильному. Что же подтачивало иммунную систему?

Исследователи в то время начали подозревать, что иммунитет и эмоции связаны. Люди, которые не выражали свой гнев и отрицательные эмоции, были особенно уязвимы. Лидия Темошок, например, обнаружила, что чем лучше больной раком умел выразить свой гнев и негативные реакции, тем больше лейкоцитов было рядом с опухолью, чтобы бороться с ней (Темошок, 1992). Одно из объяснений этому явлению состоит в том, что при выражении гнева активируется парасимпатическая нервная система, которая поддерживает производство лимфоцитов. В то же время, когда гнев и негативные эмоции не находят своего выражения или с ними пытаются разобраться каким-то косвенным способом, гормоны стресса, которые вырабатываются при этом, в частности кортизол, остаются в системе. Как мы знаем, при хронически высоком уровне кортизола могут нарушаться иммунные реакции.

Моя мама редко демонстрировала гнев или негативные эмоции. У меня перед глазами возникают другие образы: моя мама отправляется в постель в середине дня, лежит в затемненной комнате, если необходимость постоянно поддерживать оптимизм, общительность и добиваться во всем успеха оказывалась слишком утомительной. Я вдруг поняла, что она пыталась использовать сон для регуляции собственного стресса. (Сон может оказывать мягкий эффект на кортизол с целью его понижения.) Но мне также начало казаться, что страх уязвимости и провала, печаль и гнев — чувства, которые она держала под замком всю жизнь, — наконец добрались до нее. Они теперь мстили за то, что их игнорировали, сея разрушение в ее теле, запуская неконтролируемые механизмы внутреннего разрушения.

Будучи личностью экстравертной и «избегающей», хорошая актриса, которая всегда старалась выглядеть милой и живой, несмотря ни на что, она, вероятно, подходила под описание классической жертвы психосоматических болезней. Как и для многих людей с алекситимическими склонностями, самые важные для нее взаимоотношения были такими, что партнер в них просто должен «присутствовать», быть рядом. Во время своей болезни она рассказывала мне, что она не ожидала особенной близости от своих семейных отношений, относясь к моему отцу как к «фону» всей ее жизни. Этот минималистический подход к отношениям был, возможно, способом, которым она научилась регулировать свои состояния с раннего возраста, еще живя с родителями. Несмотря на то что она была общительной и много говорящей, она имела привычкой никогда не разговаривать о своих чувствах с другими, что, как мне казалось, корнями уходило в ее собственное детство и общение с моей бабушкой.

Бабушка была типичным викторианским персонажем, ожидающим много, а дающим мало. Она была физически недоступной, критически настроенной, часто применяющей наказания. Она оставляла своих детей плакать в колыбельке, чтобы «укрепить их легкие». В результате моя мать гордилась тем, что стала «независимой» в очень раннем возрасте, и пыталась всегда быть сильной, как и хотела бабушка. Но мне кажется, что у нее было трудное детство с матерью, которая не выносила близких отношений, прикосновений и зависимости.

Мы знаем, что высокие уровни кортизола могут повредить те части иммунной системы, которые развиваются в младенчестве, в частности вилочковую железу и лимфоузлы. Свидетельства, полученные в результате исследований приматов, говорят о том, что раннее разлучение с матерью также несет серьезные последствия для иммунной системы, снижая активность лимфоцитов и увеличивая скорость, с которой организм отступает перед болезнью (Лауденслагер и др., 1985; Капитанио и др., 1998). Наша иммунная система может получить и обратный, положительный эффект от прикосновений — чем больше к нам прикасаются, тем больше антител вырабатывается. Грудное вскармливание также способствует передаче антител от матери к ребенку (Шор, 1994). Итак, стресс и ранее отлучение от матери могут нанести ущерб иммунной системе, в то время как теплые взаимоотношения в самом раннем возрасте, вероятно, помогают выстроить устойчивую иммунную систему. В настоящее время оценить влияние этих факторов в количественном виде не представляется возможным.

Но принципиально еще и то, что индивидуальная психологическая способность справляться со стрессом также корнями уходит в младенчество. Как я уже говорила, ранний опыт взаимоотношений может сделать ребенка высокореактивным по отношению к стрессу или низкореактивным. Низкореактивные дети вырастают обычно в семьях с суровыми родителями, особенно словесно выражающими свое критическое отношение к детям или физически их наказывающими. Не важно, что бьют — тело или душу, — у детей образуется защитная оболочка, толстая кожа, своего рода стоицизм, который делает их малочувствительными к боли. У моей бабушки была специальная палка, которой она била своих детей, так как верила в физическую дисциплину. И она всегда была полна критики, я и сама ощутила это в детстве. Я полагаю, что моя мама стала низкореактивной на стресс в ответ на такое обращение, неосознанно пытаясь отключить свои чувства. Скорее всего, у нее был низкий базовый уровень кортизола, и он сделал ее склонной к аллергиям, особенно сенной лихорадке, а также привел к тому, что у нее начал развиваться артрит. Низкий кортизол связан с определенным классом заболеваний — аутоиммунные заболевания в общем, в особенности астма, артрит, аллергии, язвенный колит, нейромиастения, синдром хронической усталости (Хейм и др., 2000). Так называемый типичный раковый больной, другими словами, способность переносить сложные обстоятельства, редко высказывая жалобы, оставаясь сильным, также вполне вписывается в этот класс болезней. Очевидно, что стратегия подавления чувств и, как следствие, низкий кортизол могут стать опасными, так как могут вызвать серьезные физиологические последствия.

 

СКЛОННОСТЬ К ЗАБОЛЕВАНИЯМ

 

В настоящее время теория «раковой личности», «типичного ракового больного» больше не в моде. Большей популярностью пользуется теория «личности, склонной к болезням». Эта популярность объясняется тем, что у огромного количества болезней корни лежат в одной и той же склонности к подавлению эмоций. Перечень расстройств, которые связывают с такой стратегией поведения, ошеломляет.

Доктора, у которых были знания в области психоанализа, первыми в 1940-х и 1950-х годах начали распознавать и работать с психосоматическими заболеваниями (Тейлор и др., 1997). Они полагали, что такие заболевания возникают от ущемленных, зажатых чувств, конфликтующих желаний, которым необходимо дать разрядку. Этот взгляд был основан на психоаналитических воззрениях, что невроз порождается подавленными сексуальными или агрессивными потребностями, которые конфликтуют с нормами морали. Излечение должно наступить от их осознания.

В новой парадигме регуляции предполагается, что не столько подавление наших примитивных сексуальных и агрессивных потребностей ведет к заболеванию, сколько неспособность испытывать и дозволять себе все, любые чувства в процессе поддержания баланса в организме. Современный взгляд предполагает, что люди являются самоорганизующимися системами и неудачи, провалы в регуляции могут привести к патологии.

Как только вы начинаете воспринимать себя как организм, состоящий из множества сообщающихся систем, которые предоставляют друг другу обратную связь и регулируют работу друг друга, вы сможете оценить ту роль, которую играют чувства в физическом заболевании. Они являются биологическим откликом организма на действия других людей и на ситуации. Этот отклик может быть важной основой для осознания ситуации и действий других, а также стать руководящим принципом для дальнейших действий. Эмоции играют ключевую роль в саморегуляции. Но когда эмоции подавляются, вы нарушаете поток информации. В этом случае гораздо более сложно вести себя гибко. Приспособление к другим людям, их действиям и ситуациям становится в зависимость от использования внешних нормативов и инструкций или абстрактных концепций, вместо того чтобы обрести опору во внутренней информации, что и приводит к ригидному, негибкому поведению. Все это также затрудняет передачу информации между внутренними системами, затрудняя для них поддержание оптимального уровня нейропептидов и внутреннего равновесия.

Чувства имеют и биологическую, и социальную природу. Когда возникает какое-то чувство, физиологические изменения происходят в нервной, эндокринной и других системах, в то же время в сознании возникают мысли. Если чувства отбрасываются, теряется важный источник регулятивной обратной связи. Например, когда вы подавляете гнев, ваше тело в целом и его внутренние системы остаются возбужденными, биохимические процессы в них уже запущены. Но вы отказываетесь осознать свой гнев и не выражаете его тому лицу, которое вас оскорбило, и таким образом вы теряете возможность исправить то, что было сделано неверно, и таким образом успокоить биохимические, мышечные и анатомические реакции, которые уже запущены (Кэрролл, 2001). Организму теперь очень сложно восстановить равновесие и вернуть собственную активность к нормальному уровню.

Телесная активность в рамках разных систем лежит в основе того, что мы описываем словом «эмоция», говоря о чем-то, что с нами происходит. Но мысль «я ревную» (или грущу, или испытываю удовольствие, или мне неприятно) — это социальный способ назвать осознанно комплекс активностей систем организма. То, в чем мы обычно не отдаем себе отчета, когда называем наши чувства, это внутренняя система сигналов, которая запускается в нашем теле бессознательно.

 

БИОХИМИЯ ЭМОЦИЙ

 

Кэндас Перт в свое время стала новатором в науке, пролив свет на то, как эмоции влияют на иммунную систему. Эксцентричная и страстная, она смогла выстроить связи между холодным рациональным миром экспериментальной науки и новой эпохой размышления о чувствах. Она предложила считать биохимические «информационные субстанции» нашей эндокринной системы молекулами эмоций. Когда мы чувствуем, мы ощущаем уникальный коктейль активировавшихся нейропептидов (и нейротрансмиттеров).

Замечальное открытие Перт состояло в том, что этот коктейль действует во всем теле, а не только в головном мозге. Несмотря на то что мозг и его эмоциональная система являются главным местом, где действуют нейротрансмиттеры, те же самые биохимические соединения становятся средствами коммуникации во всем организме. Крайне высокая концентрация рецепторов нейропептидов обнаружена вдоль позвоночника и в кишечнике. Она утверждает, что мы переживаем чувства не только в мозге, но и всем телом. Мы можем даже ощущать какие-то процессы в нашей иммунной системе, которая также производит и воспринимает эти биохимические соединения. Вот как пишет об этом Дипак Чопра, один из поклонников Перт: «Если чувства счастья, грусти, задумчивости, радостного ожидания и т. д. — все требуют производства нейропептитов и нейротрансмиттеров в клетках головного мозга, тогда и клетки иммунной системы тоже должны быть счастливы, грустны, задумчивы или находиться в радостном возбуждении» (Чопра, 1989:67). Перт продемонстрировала, что эти молекулы эмоций взаимодействуют друг с другом в различных системах организма человека. Коммуникационная система тела расположена вдоль многих соединяющихся каналов: в крови, в лимфатической системе, вдоль нервных волокон. Так, молекулы, сигнализирующие «борись или беги», которые заставляют нас ускоряться и быть более внимательными, распространяются по телу вдоль симпатических нервных волокон, иммунные же сигналы текут вдоль блуждающего нерва, части парасимпатической нервной системы, которая отвечает за успокоение.

Не так давно было распространено мнение об иммунной системе как о системе организма, которая отделена от всех прочих, такой системе защиты «самой в себе». Но Роберт Адер сделал поразительное открытие в 1970-х: он выяснил, что иммунная система обучается в ходе получения опыта. В одном очень важном эксперименте Адер и Кохен установили, что иммунная система обладает памятью. Работая с крысами, они вызвали у них ассоциативную связь между неприятным лекарством и приятной подслащенной водой. Лекарство вызывало у крыс тошноту и подавляло их иммунитет. Но при этом они давали крысам сладкую воду каждый раз, когда давали и лекарство. Таким образом, в мозге крыс оказались связаны сладкая вода, чувство тошноты и внутреннее отключение иммунной системы. Затем, некоторое время спустя, они провели другой эксперимент с теми же крысами. Они обнаружили, что для подавления иммунитета крыс им было нужно давать только подслащенную воду; даже без иммуноподавляющего компонента иммунная система крыс была подавлена. По сути, иммунитет подавили ожидания крыс. Иммунная система отключила сама себя, когда она вспомнила эффект сладкой воды (Адер и Кохен, 1981).

Иммунная система, таким образом, обладает памятью и хранит историю, как и другие компоненты личности. Это явление было названо «телесным мозгом» (Гоулман, 1996). После того как были получены эти невероятные результаты эксперимента, Эд Блалок совершил еще одно важное открытие — иммунная система может попасть под воздействие внутренних нейропептидов (Блалок, 1984). То есть головной мозг может напрямую коммуницировать с иммунной системой, используя нейромедиаторы, например серотонин. Что бы ни происходило в сознании человека, его мысли и чувства могут потенциально запустить реакции в иммунной системе через нейропептиды, выброс которых спровоцирован тем или иным состоянием души. Многие системы, участвующие в регуляции, выделяют нейропептиды, которые могут оказать воздействие на иммунную систему, — наша автономная нервная система и ее нейротрансмиттеры, а также такие биохимические соединения, как простагландины и нора- дреналин, могут повлиять на иммунные реакции. Но кортизол, судя по всему, является нейропептидом, который оказывает на нее наибольшее влияние.

Воздействие кортизола на иммунную систему хорошо задокументировано (Кохен и Крник, 1982; Штернберг; 2001). По сути, кортизол отдает команду иммунным клеткам временно замедлить иммунные реакции, направляя энергию организма на то, чтобы справиться с текущей критической ситуацией. Как временная мера это допустимо. Но как только стресс становится хроническим и не получает быстрого разрешения, как это бывает при проблемах во взаимоотношениях или при хроническом чувстве вины, тогда постоянные выбросы кортизола могут нанести серьезный вред иммунной системе. Он может остановить перемещение белых кровяных телец по всему организму. Он убивает лимфоциты и блокирует производство новых. Он также замедляет производство внутренних клеток-убийц и цитокинов, которые являются важными элементами иммунного процесса. У мышей, подверженных длительному стрессу, эти процессы вызвали участившееся появление раковых опухолей, по сравнению с теми мышами, которые стрессу не подвергались (Райли, 1975; Визинтайнер и др., 1982).

Моя мать пережила тяжелые утраты до того, как развилась ее болезнь (она потеряла мужа и дом, а вскоре затем ее возлюбленный умер, внезапно и неожиданно), и, без сомнения, испытала повышение уровня гормонов стресса. Но так как у нее не было привычки обращения к другим людям за поддержкой, у нее не было эффективных средств для управления этими ошеломляющими и тяжелыми переживаниями. Вместо этого она как обычно отправлялась в постель, сознательно удаляясь от людей, когда ее переживания становились слишком болезненными.

Способность иммунитета обороняться от раковых клеток, как считается, основана на Использовании «естественных клеток-киллеров», своеобразных головорезов иммунной системы. Но у тех людей, которым не хватает социальной поддержки, а также у тех, кто находится под воздействием острого психологического стресса, уровень клеток-киллеров понижен (Мартин, 1997:238). Это означает, что те люди, чей эмоциональный стиль в большей степени подразумевает подавление чувств, чем их выражение и управление ими при участии других людей, могут иметь проблемы в работе иммунитета. Они не ищут социальной поддержки. Как я уже писала ранее, желание доверяться другим людям является важным фактором здоровья, которого недостает людям, история жизни которых говорит о ненадежной сформированной привязанности, особенно у тех, кого можно отнести к избегающему стилю и которые кажутся такими эмоционально самодостаточными.

В этом смысле образцы регуляции, усвоенные в младенчестве и раннем детстве, могут не только повредить вашему психологическому здоровью и развитию умственных способностей, эмоциональных систем в префронтальной зоне коры головного мозга, но также могут нанести ущерб и телесному «мозгу» — иммунной системе и механизму реагирования на стресс, которые также формируются под воздействием эмоционального опыта. Есть определенная жизненная жестокость в том, что те, о ком плохо заботились в детстве, могут с большой долей вероятности в более взрослой жизни страдать и от каких-то физических заболеваний.

 

ИСТОРИЯ ДЕННИСА ПОТТЕРА

 

Детство, в котором эмоции подавлялись, безусловно, не расскажет нам, к какой именно болезни будет склонен человек. Возможно множество вариантов, в зависимости от генетической предрасположенности, воздействия вирусов, а также индивидуальных способов управления чувствами. Писатель Деннис Поттер, автор оригинального сериала «Поющий детектив» и других известных телевизионных фильмов, подавлял свои чувства, и это привело к неожиданному результату.

Не представляется возможным восстановить точно произошедшие в детстве события и их последствия ретроспективно, однако обстоятельства жизни Поттера в детстве таковы. Как пишет его биограф, Хамфри Карпентер (1999), отец Поттера был опасно болен в момент рождения сына. Не будет большим преувеличением предположить, что его мать находилась в стрессе и могла передать свой кортизол сыну, пока тот находился еще в утробе. Это — возможно, в сочетании с генетической предрасположенностью — могло сделать его склонным к тому, чтобы стать чувствительным младенцем. Возможно также, что его мать, ухаживавшая за больным мужем, также не всегда была в распоряжении своего новорожденного ребенка. Мать Поттера снова забеременела, когда ему исполнилось только 4 месяца. К моменту, когда Деннис только начал ходить, появился новый ребенок, о котором было необходимо заботиться.

Мы не знаем точно, какие ранние взаимоотношения были у Денниса Поттера с его матерью, но события из его более позднего детства свидетельствуют о том, что по мере его взросления у него не сформировалось уверенности в том, что он может обратиться к другим людям за эмоциональной поддержкой. В возрасте 10 лет мать отправила его в Лондон к родственникам, разлучив его с отцом. Там он подвергся сексуальному насилию со стороны своего дяди, с которым он был вынужден делить постель. Все говорит о том, что он ничего не рассказал своей матери об этом ужасном событии. Он объяснил свое молчание биографу тем, что он не смел сказать ей об этом, так как «это было бы примерно тем же, что бросить бомбу в центр всего того, что позволяло мне чувствовать себя в безопасности». Другими словами, он не ожидал от своей матери, что она станет тем человеком, который поможет ему справиться с ситуацией и поможет ему обдумать свои чувства и обрести утешение. Он чувствовал, что должен защитить ее от эмоционального потрясения, а не ждать от нес защиты и помощи в регуляции эмоций. Он просто полагался на ее простое присутствие, как делают алекситимики, ему важно было, чтобы она просто «была рядом». Он получал чувство защищенности просто от ее присутствия. В результате он сам боролся с чувствами, которые в нем породило насилие, самостоятельно стараясь справиться с ними. Он обратил их на себя, винил во всем себя и чувствовал себя «некоторое время совершенно грязным, зловонным и извращенным». Он прекратил есть и объяснил это своей матери тем, что он тоскует по дому.

Человек, который с младенчества учится управлять чувствами, игнорируя их, может снова попасть в кризисную ситуацию, когда обстоятельства будут требовать от него эмоциональной реакции. Следующий кризис Поттера случился, когда он был недоволен собственной работой, на которой ему приходилось проводить долгие часы, чтобы поддержать свою молодую семью. Он стал время от времени посещать проституток, чтобы снять стресс удовольствием или своей властью над другими — и то, и другое обеспечивают нужный биохимический эффект. И опять он испытывал отвращение от своего сексуального «осквернения», но не мог найти способа управлять своими смешанными и сложными чувствами, обращаясь за поддержкой к своим близким. Вскоре его ги- перчувствительносгь к стрессу начала обретать выражение в физической форме и сказываться на работе иммунной системы. У него начала развиваться псориатическая артропатия, болезнь, к которой он был генетически предрасположен. Поттеру казалось, что эти приступы, поражающие его кожу и вызывающие воспаление суставов, вызваны состоянием его сознания. В результате он вложил эти слова в уста Марлоу, самого известного персонажа «Поющего детектива», который сказал: «Есть большое искушение считать, что все болезни и яды ума или личности каким-то образом изверглись прямо на кожу». После того как его заболевание было диагностировано, Поттер нашел более подходящим для себя отойти от журналистики с ее высокими запросами и перейти к домашней жизни. Он начал писать сценарии для телевидения, что позволило ему исследовать свои противоречивые чувства и вывести их из своей жизни. В частности, он выражал — грубо и страстно излагая его на бумаге — свой гнев, который он не мог выразить в своей жизни, несмотря на то, что его близкие ощущали его присутствие как постоянную «напряженную, свернутую в пружину злость». Поттер и сам распознал связь между своим невыраженным гневом и болезнью: «Мне кажется, мы сами выбираем себе болезни. Я постоянно был зол, и у меня есть чувство, мой гнев обернулся против меня, внутрь меня».