Глава 7. Дыма без огня не бывает

 

Алхимия как искусство «творения» золота возникла в III-IV веках нашей эры, в Египте, но особенно широкое распространение она получила в Средние века в Европе. Главная цель алхимиков заключалась в получении «философского камня», поскольку считалось, что этот элемент способен изменить структуру любого металла превратив его в золото или серебро. В реальность алхимии были убеждены такие выдающиеся ученые, как Авиценна, Фрэнсис Бэкон, Лейбниц, Спиноза, Исаак Ньютон и др.

В разных музеях мира и коллекциях нумизматов немало монет и медалей, изготовленных из золота алхимиков. Их украшают надписи: «Чудесное превращение, содеянное в Праге 16 января 1648 года в присутствии его королевского величества Фердинанда III» или «Химическое превращение Сатурна в Солнце, то есть свинца в золото, произведено в Инсбруке 31 декабря 1716 года при покровительстве его сиятельства пфальцграфа Карла Филиппа».

 

 

Путеводитель, выпущенный более двухсот лет назад приглашает нас в императорскую сокровищницу в Вену, по очереди представляет каждый экспонат. С блеклых страниц сверкают драгоценные камни, блестят золото и серебро. Там есть слиток золота весом в 300 дукатов, который алхимик И. К. Рихтхаузен сотворил из свинца в присутствии короля и императора Фердинанда III, что подтверждается надписью на золоте: «Получено в Праге 15 января 1658 года в присутствии Его Святого Императорского Величества Фердинанда III». Там же висит на цепи большая круглая медаль с 41 чеканным портретом правителей династии Габсбургов. Когда-то она была серебряной, но чешский алхимик Венцель Зейлер превратил ее наполовину в золотую.

О судьбе двух алхимиков нам известно, что Рихтхаузена Фердинанд III возвел в ранг барона, а Зейлера Леопольд I произвел в дворяне и оказал ему честь тем, что приказал изготовить из искусственного золота монеты с надписью: «У Венцеля Зейлера хороший порошок, поэтому из свинца я превратилась в золото».

И в другие коллекции включалось изготовленное алхимиками золото. Здесь лежащие на бархатной подушке монеты гордо провозглашали историю своего превращения. Там золотая чашка сообщала, что простой металл был превращен в золото таинственным средством алхимиков. В коллекции флорентийского эрцгерцога Кюхельбекер находится гвоздь: наполовину он состоял из золота, наполовину — из железа. Более скромно выступают искусственные серебряные предметы, среди них выделяются так называемые талеры Кронеманна, их из свинца и ртути сотворил алхимик бранденбургского маркграфа Эрне Керэстей, барон Кронеманн.

Настоящую сенсацию произвели сокровища, оставленные Императором Священной Римской империи Рудольфом II после его смерти. В виде золотых слитков наследники неожиданно нашли 84 центнера золота и 60 центнеров серебра. Рудольф II был приверженцем тайных наук, при его дворе постоянно жили астрологи, ясновидцы и алхимики. Естественно, все решили, что сокровища, обнаруженные после его смерти, имеют алхимическое значение.

У Рудольфа II были последователи среди немецких князей, в частности, курфюрст Август, который самолично проводил опыты с философским камнем. Его лабораторию называли золотым домом. Курфюрст Август писал своему итальянскому коллеге: «Я уже настолько вошел в курс дела, что могу из восьми унций серебра сделать три унции полновесного золота».

Золотое состояние Августа после его смерти было оценено в значительную по тем временам сумму - 17 миллионов талеров. Считалось, что курфюрст нашел рецепт философского камня. Узнать этот рецепт стремились многие преемники. Один из них, Август II, будучи курфюрстом Саксонии и королем Польши, в споре с прусским королем Фридрихом I забрал у него алхимика Иоганна Бетгера. Алхимика держали пленником, пока он не открыл нечто, что прусские князья ценили чрезвычайно высоко. Речь идет о фарфоре. В дрезденской государственной коллекции фарфора хранится королек чистого золота весом 170г., полученный Бетгером в 1713 году путем алхимических манипуляции.

Очень многие короли, императоры содержали придворных алхимиков, подталкиваемые желанием завладеть философским камнем, с помощью которого можно было стать еще могущественнее. Неудача могла обойтись алхимику очень дорого, часто неудачных экспериментаторов вешали на позолоченных виселицах, но успехи алхимиков ценились очень высоко и обеспечивали им полное покровительство, множество почестей и безбедное существование. Алхимия была настолько распространена, что английский король Генрих IV даже издал указ запрещавший превращать простые металлы в золото без его ведома. Надо полагать, король всерьёз боялся, что кто-нибудь перещеголяет его в богатстве и могуществе.

Документы того времени сохраняли множество описаний опытов, завершавшихся превращением неблагородных металлов в золото. Что скрывалось за этими демонстрациями успехов алхимии?

В Европе алхимия нашла поддержку церкви. Алхимия была даже орудием церкви, согласовываясь с ее догматами, и многие священнослужители пробовали себя на стезе поиска философского камня. Когда они выходили за рамки требований церкви, тут же становились жертвой гонений. Так было с Роджером Бэконом, английским монахом-францисканцем. За широчайшие познания его звали «удивительным учителем». Любознательность толкала его на изучение различных областей техники, за что он был заподозрен в магии, осужден и долгое время отбывал заключение. Он изучал свойства селитры и нашел способ приготовления черного пороха. Он называл четыре препятствия постижения истины:

1. преклонение перед ложным авторитетом.

2. привычка к старому.

3. мнение невежд.

4. гордыня мнимой мудрости.

Алхимия на Западе находилась под покровительством астрологии и поэтому приобрела тайный характер. Политические условия средневековой Европы и соперничество многочисленных дворов создавали благодатную почву для поиска философский камня. Испания, Италия, Франция, Германия, Англия - вот колыбель западной алхимии. Это были бескорыстные поиски, предпринимаемые честными людьми, приверженцами алхимии, убежденными в возможности найти путем химических операций философский камень. Но рядом с ними действовали и шарлатаны, использовавшие алхимию для собственной корысти.

Арабские алхимики оставили заметный след в фармакологии, в частности, они ввели в обиход так называемое "питьевое золото", которому приписывались выдающиеся лечебные свойства, сходные с эликсиром долголетия. Об этом препарате алхимики, в том числе и западные, отзывались фантастично. Чего только стоит название книги врача и хирурга французского короля Давида де Плани Кампи, опубликованной в 1583 г., - «Трактат об истинном, непревзойденном, великом и универсальном лекарстве древних, или же о питьевом золоте, несравненной сокровищнице неисчерпаемых богатств». Кстати, в наши дни золото широко применяется для лечения ряда заболеваний.

Арабы отказались от мистики и таинственности и сделали очень много, чтобы превратить алхимию в настоящую науку. Среди них были видные ученые, чьи имена дошли до нашего времени: Гебер, Разес, Авиценна.

Колыбелью алхимии считается Египет. Первые достоверные сведения об алхимии как об искусстве «размножения» золота и серебра, содержатся в «Лейденских папирусах» (II в.), найденных в начале ХIХ века в Египте. В этой коллекции записей приводятся многочисленные рецепты изготовления искусственных драгоценных камней, получения пурпура, приготовления некоторых сплавов, описаны способы закалки металлов, методы серебрения и золочения ювелирных изделий и т.д.

После того как Египет вошел в состав могучей Римской империи (Греция вошла на полтора века раньше), и особенно после возвышения христианства, для ученых настали тяжелые времена. В конце 3 века нашей эры император Диоклетиан жестоко подавил восстание египтян и заодно приказал сжечь древние книги, будучи совершенно уверен, что в них есть доступные только египтянам секреты изготовления золота в неограниченном количестве, боясь, что они воспользуются ими в войне против империи. Позже император Юстиниан запретил любые химические занятия, объявив их богопротивным делом.

 

 

Учёные древнего Египта были выдающимися мастерами химических ремесел, а химию постепенно стали называть «египетской наукой». За двести лет до нашей эры в городе Александрии Египетской уже существовала Академия наук, где «священному искусству химии» было отведено особое здание, храм Сераписа - храм жизни, смерти и исцеления. Этот храм был разрушен фанатиками-христианами в 391 году нашей эры и все книги были сожжены.

Кочевники-арабы, захватившие Александрию в 640 году нашей эры, завершили его уничтожение. Они следовали простому правилу: все представления, которых нет в Коране, ошибочны и вредны, и потому их надо искоренить. Притом сочинения, которые находятся в согласии с Кораном, тоже следует уничтожить, как совершенно излишние. Последние манускрипты Александрийских библиотек погибли, будучи использованы по распоряжению халифа Омара для растопки городских бань.

 

Но постоянный спрос на золото подталкивал наиболее активных представителей металлургии к попытке превращать неблагородные металлы в благородные. Согласно преданию в первом столетии нашей эры получило распространение представление, что золото связано с Солнцем, серебро - с Луной, медь - с Венерой, железо - с Марсом, свинец - с Сатурном, олово - с Юпитером, ртуть - с Меркурием. Опыт также учил, что при перегонке ртути получается королек золота или серебра; отсюда делался вывод, что ртуть превращается в благородные металлы и что она даже есть не что иное, как жидкое серебро, которому надо возвратить твердость.

Было известно, что при прибавлении к меди различных минералов получаются белые и желтые сплавы, подобные золоту и серебру. На этом основании делались попытки получения благородных металлов путем их "выращивания", а не путем их взаимного превращения. В первые века нашего летоисчисления христианство выступило против алхимии, рассматривая ее как дела дьявола, но впоследствии относилось к алхимии терпимо.

В музеях и коллекциях Европы хранятся 62 подлинных золотых монеты и
медали, изготовленные алхимиками триста - четыреста лет назад.

 

 

О золоте алхимиков ходило немало легенд. В связи с историей тамплиеров об этом сообщал журнал (Чудеса и Приключения № 10/1996). Лет сорок - пятьдесят назад выяснилась принципиальная возможность трансформации элементов в ядерных процессах. И это снова и снова заставляет исследователей обратиться к тем монетам и медалям, которые были отчеканены из алхимического золота и дошли до наших дней. В основном они относятся к XVI-XVII векам - времени расцвета алхимии. А это уже не зашифрованные тексты древних рецептов, которые нельзя проверить, это вещественные доказательства их деятельности, которые можно видеть, брать в руки и исследовать в лабораторных условиях. Очевидно, что кому-то действительно удавалось добиться желаемого результата. Этим изделиям свойственны две особенности: символы, показывающие, из какого исходного элемента было получено золото, и высокая проба драгоценного металла. В статье историка М. Пазина описаны основные образцы монет из алхимического золота, сохранившиеся до наших дней.

В средние века была сильна убеждённость в возможность превращения дешевых металлов в дорогие. Алхимией занимались многие, от монахов до дворян, к их деятельности благосклонно относились высокопоставленные люди и монархи, которые нередко и сами занимались подобными опытами. И как ни странно, следы их деятельности сохранились до сих пор в материальном воплощении – в монетах, отчеканенных из алхимического золота или серебра, и в медалях, посвященных этим событиям, в книгах и трактатах.

В 1692 году был опубликован каталог врача и математика из Киля С. Райхера «О различных монетах, из химического металла изготовленных». В нем подробно описывались все известные в то время медали и монеты, отчеканенные из золота и серебра алхимического происхождения, в том числе и находящиеся в это время в обращении. Монеты из этого металла находились в обращении, им верили, принимали в оплату. Отличало их наличие алхимических символов. Алхимики всячески засекречивали свою деятельность, шифровали свои записи, а определенные составляющие рецептов обозначали символами. Такие символы находились и на монетах и обозначали, из какого металла было получено золото или серебро для этих монет.

Символы серы и ртути обозначены на монетах города Эрфрут. Это серебряные талер 1617 года и золотой дукат 1617 года. Символ ртути имеется на талере 1630 года курфюрства Майнц архиепископа Ансельма Казимира (1629-1647 гг.). Несколько вещественных памятников алхимии оставил после себя шведский король Густав-Адольф (1594-1632 гг.). Сто фунтов золота, полученного из олова, ему преподнес некий купец из Любека. Из него чеканились дукаты. Король щедро отблагодарил купца, поскольку после его смерти у него дома нашли 1,7 миллиона крон. Король и сам занимался алхимией вместе со своим монетным мастером Вейнсмантелем. В память об этой деятельности 1631 и 1632 годах были отчеканены серебряные медали со знаком ртути. В обращение были выпущены серебряные двухталеровые монеты 1632 года, золотые дукаты 1634 года и двухдукатовые монеты 1632 года с символами серы и ртути. Очевидно, купец передал им свой секрет, и король сам превращал серу и ртуть в золото и серебро, а затем чеканил из него монеты.

Еще один шведский король Карл XII (1697-1718 гг. правления) оставил зримый след в алхимии. Во время войны с Польшей в 1705 году под Варшавой им был пленен бывший подданный генерал Отто Арнольд фон Пайкуль. Генерал командовал войсками польского короляАвгуста II Саксонского, воевавшего на стороне Петра I со Швецией. Королевским судом Швеции генерал был приговорен к смерти. Пайкуль попросил о помиловании, а взамен пообещал раскрыть королю Карлу секрет изготовления золота в больших количествах, чуть ли не на миллион талеров. Пленнику была предоставлена возможность сделать это. В присутствии генерального оружейного мастера Гамильтона и адвоката Фегмана он из олова получил золото. Из него было отчеканено 147 дукатов с надписью: «Это золото химическим искусством выплавил в Стокгольме в 1706 г. О. А. Пайкуль». Тем не менее, после раскрытия секрета генерал был казнен. В наше время изготовленные с помощью алхимии дукаты проверили и действительно чистое золото - 97-я проба.

Несколько сотен дукатов смог отчеканить из полученного золота посредством превращения олова ландграф Эрнст Людвиг Гессен-Дармштадтский (1667-1739 гг.). При благосклонном отношении и всяческом участии властей предержащих в средневековье, помимо уже упомянутых, блистала своими достижениями целая плеяда алхимиков. Один из них, Иоанн Конрад фон Рихтгаузен, объявился в Вене у императора Фердинанда III. В 1648 году в Праге в присутствии императора и монетного мастера графа Рутца он превратил из ртути 3 либры золота (либра - 327 г.) с помощью «философского камня». Камень он взял у своего умершего приятеля Ла Бусарди в доме графа Мансфельда.

Когда в 1648 году австрийский император Фердинанд III с помощью порошка алхимика Рихтгаузена самолично получил из ртути золото, из этого металла он приказал отчеканить медаль весом в 300 дукатов (более килограмма золота) на которой было выгравировано изображение Меркурия в качестве символа совершившегося превращения. Эта медаль еще в конце XVIII века хранилась в венском казначействе.

Благодарный император присваивает Рихтгаузену титул фон Хаоса и дарит ему поместье Заксенганг на Дунае. Позже император Леопольд I в 1658 году делает его своим наместником в Банской Штявнице и Кремнице в Словакии. Алхимик Иоганн Конрад фон Рихтгаузен фон Хаос умер в 1663 году в славе и почете.

Помимо императора, этот алхимик работал и с другими людьми и передал немного «философского камня» и Майнцу Иоганну Филиппу. Сам курфюрст полученное от фон Хаоса средство в виде шарика поместил в пламени свечи так, чтобы воск стекал в тигель, туда добавил 4 унции ртути, поставил тигель на полчаса на угли, что привело к превращению ртути в золото. Полученное золото было таким высокопробным, что его пришлось легировать серебром. В 1658 году из него чеканились майнцские дукаты, часть золота досталась Георгу V Гессен Дармштадтскому, часть - профессору Йенского университета Веделю.

Безотказно покровительствовал алхимикам император Священной Римском империи Леопольд I (1640-1705 гг.). В его лабораториях алхимики проделывали головокружительные эксперименты, восхищавшие Европу. Одним знаменитым деятелем на ниве алхимии был Венцель Зайлер. Двадцативосьмилетний монах, августинец из Чехии, при трансмутации пользовался каким-то порошком пурпурного цвета, который якобы нашел в каком-то костеле в Праге. По другим данным, во сне он увидел место, где
якобы закопал свой «камень мудрости» сам Парацельс. В присутствии
императора Леопольда I он превращал цинк в золото, из которого чеканились дукаты в 1675 году. На них было засвидетельствовано: «Силой порошка Венцеля Зайлера я из цинка стал золотым».

В благодарность за это монарх возвел монаха в дворянское достоинство, и тот стал Вейнцелем фон Райбурном. Зейлер получил звание «королевского придворного химикуса», а в 1676 году был произведен в рыцари. Венцом карьеры бывшего монаха стало назначение его на пост обермейстера монетного двора Богемии.

 

В 1677 году опять же в присутствии императора Леопольда I при помощи жидкой тинктуры он сделал серебряную медаль на половину золотой. Медаль сохранилась и находится в художественно-историческом музее Вены, ее вес 7,2 килограмма. Маленькие сколы на медальоне это результат взятия пробы, осуществленный вероятно, еще в 1677 году. Более детальный анализ был сделан в 1930 году Микроаналитической лабораторией Венского технологического института. Согласно этому анализу, часть медаль состоит из сплава золота, серебра и меди, содержащей приблизительно 43,18% серебра и 56,82% золота. На медальоне изображено всё генеалогическое дерево. В центре можно увидеть бюст императора Леопольда I, окруженный тремя концентрическими кругами их предков, начиная с короля франков, и заканчивая его отцом, Фердинандом III (1637-1657 гг.).

Барон Пфеннигер, оберегермейстер курфюрста Пфальцекого в присутствии короля Карла IV превращал свинец в золото с помощью тинктуры, полученной им у умершего в 1655 году человека. Этому событию была посвящена медаль с соответствующей надписью.

Доктор И. Бехер (1652-1682 гг.) также занимался алхимией, и в 1675 году
была отчеканена медаль с надписью: «В месяц июль 1675-го я, доктор И. И.
Бехер, получил эту унцию чистейшего серебра с помощью искусства алхимии».

В 1705 году алхимик Пейкюль в присутствии ученого-химика Гирна и многих свидетелей тоже совершил несколько превращений неблагородных металлов в золото. В память о случившемся из полученного золота была выбита специальная медаль.

Этот список можно было бы продолжить, исторических свидетельств о трансмутациях дешёвых металлов в благородные с помощью алхимии достаточно. Помимо королей и баронов, алхимией занимались люди практически всех сословий.

Глава 8. ДЕЛАЛИ ЛИ АЛХИМИКИ ЗОЛОТО…

 

Алхимическая символика присутствует на золотых монетах английского короля Эдуарда III (1327-1377 гг. правления). Монета называлась «нобль» (благородный). Эта истории началась с того, что Аббат Вестминстерского аббатства Джон Кремер в Италии встретил испанского алхимика, члена одного монашеского ордена Раймонда Луллуса (также Раймундус Луллий) и пригласил его в Англию.

Как считает Шмидер, выдающийся испанский мыслитель и естествоиспытатель XIII-XIV вв. Раймонд Луллус обладал секретом изготовления «философского камня». В начале XIV века он пришёл к английскому королю Эдуарду и заявил, что имеет знания как с помощью алхимии получить золото. Единственным условием, которое поставил монах, было использование золота для организации нового крестового похода против неверных. Пообещав Луллусу пойти против неверных, король добился согласия испанца изготовить 60000 фунтов (I фунт - 453,6 г) золота из ртути, олова и свинца. На это золото король обязался снарядить корабли для священной войны. Тогда монах переработал в золото тонны ртути, олова и цинка, из которых было отчеканено 6 миллионов ноблей.

Но тайные планы короля были другими. Когда Луллус сделал оговоренное количество золота, король отчеканил золотые монеты со своим изображением и надписью: «Эдуард, король Англии и Франции». Монеты выдавали истинные интересы Эдуарда - властвовать над Англией и Францией. Снаряжать крестовый поход против сынов Магомета, он не собирался. Протестующий Луллус был посажен в темницу, откуда потом сбежал. Нобли же широко обращались в Европе, да и в самой Англии их еще можно было встретить и в середине XVIII века.

Эту историю можно было отнести к разряду легенд, если бы в музеях мира сегодня не экспонировались те самые монеты из золота Раймонда Луллуса, причем золота высокой пробы. Внезапно откуда-то появившееся 27 тонн чистого золота решило исход столетней войны, оно позволило королю Эдуарду нанять многочисленные «вольные» и «белые» отряды профессиональных лучников. Именно они расстреляли, казалось бы, непобедимую рыцарскую кавалерию Франции в битвах при Креси и Пуатье. Даже простые солдаты в армии Эдуарда стали получать жалованье золотом. Как связать этот факт с тем, что Англия в то время не вела морской торговли, не владела колониями и рудниками, а товары северо-немецких торговых партнеров до этого времени оплачивала оловом?

АЛЕКСАНДР СЕТОН. Интересна история шотландского дворянина Сетония. Первые упоминания о нем появляются лишь в начале XVII века, — он явился людям уже вполне сформировавшимся алхимиком и был настоящим мастером в своем искусстве, хотя не ясно, где именно он приобрел эти познания. Путешествуя, он демонстрировал врачам, ювелирам, ремесленникам и всем желающим трансмутацию металлов, о нём ходили слухи в Роттердаме, Амстердаме, Франкфурте, Страсбурге, Базеле и других городах. Присущим ему качеством было абсолютное бескорыстие. Он больше заботился о просвещении людей, чем о приобретении собственного богатства. Поэтому совершая трансмутацию в присутствии свидетелей, всегда раздавал полученное серебро и золото. Впрочем, эта особенность свойственна была большинству адептов той эпохи.

В книге «De Minerali medicina» 1610 года издания описано свидетельство профессора Вольфганг Динхейм из Фрейбурга, ярого противника алхимии. Он пишет о Сетоне так: «В 1602 году, в середине лета, когда я возвращался из Рима в Германию, попутчиком моим оказался необычайно умный человек, маленького роста, но довольно полный, с румяным лицом, сангвинического темперамента, с темной бородкой, подстриженной по французской моде. Одет он был в камзол черного бархата и путешествовал в сопровождении только одного слуги, которого легко было признать по рыжим волосам и бороде того же цвета. Человека этого звали Александр Сетониус. Он был уроженцем Молы, острова в океане. В Цюрихе, где священник Тхлин дал ему рекомендательное письмо к доктору Цвингеру, мы купили лодку и отправились в Базель водным путем. Когда мы прибыли в этот город, мой спутник сказал мне: «Вспомните, как во время нашего путешествия и по суше, и по воде вы постоянно нападали на алхимию и алхимиков. Вспомните также, что я обещал ответить вам, но не посредством опыта, а с помощью философии. Сейчас я жду одного человека, которого хочу переубедить одновременно с вами, дабы противники алхимии не сомневались более в истинности этого искусства». Тогда же было послано за упомянутым человеком, которого я знал только в лицо. Жил он недалеко от нашей гостиницы.

Позднее мне стало известно, что это был доктор Цвингер, принадлежавший к семье, откуда вышло столько знаменитых натуралистов. Втроем мы отправились к рабочему с золотых рудников, причем Цвингер захватил из дома несколько свинцовых пластинок, тигель взяли мы у ювелира, а обыкновенную серу купили по дороге. Сетониус ни к чему из перечисленного не прикасался. Он приказал развести огонь, положить свинец и серу в тигель, прикрыть его крышкой и время от времени помешивать содержимое палочками. Пока мы этим занимались, он вел с нами беседу, а примерно через четверть часа молвил: «Бросьте эту бумажку в расплавленный свинец, точно посередине, и постарайтесь, чтобы ничего не попало в огонь...» В бумажке был довольно тяжелый порошок, цвет его походил на лимонно-желтый, однако нужны были хорошие глаза, чтобы это различить. Хотя мы не верили ничему, словно сам святой Фома, но выполнили, что было сказано. После того как масса подогревалась еще четверть часа при интенсивном помешивании железными палочками, ювелир получил распоряжение затушить огонь при помощи воды; в тигле же не оказалось ни малейших следов свинца, а было чистейшее золото, которое, по мнению ювелира, намного превосходило качеством своим прекрасное золото из Венгрии и Аравии. По весу было оно равно положенному прежде свинцу. Мы застыли в полном изумлении, не смея верить собственным глазам. А Сетониус принялся подтрунивать над нами: «Куда же подевались ваши мелочные придирки? Перед вами истина факта, с которой не сравнится ничто, даже ваши драгоценные софизмы». После этого он распорядился отрубить кусочек золота и отдал его Цвингеру на память. Я тоже получил кусочек, стоивший примерно четыре дуката, и храню его в память об этом дне.

Что до вас, неверующие, вы, наверное, станете смеяться над тем, что я написал. Но я еще жив, и я свидетель, готовый подтвердить то, что видел своими глазами. Цвингер тоже жив, он не будет молчать и подтвердит правдивость моего сообщения. Сетониус и слуга его также живы, последний находится в Англии, а первый, как известно, в Германии. Я мог бы даже указать точное место их жительства, но не смею совершать подобную нескромность по отношению к сему великому человеку…».

Следует отметить, что Якоб Цвингер – второй свидетель этого поразительного опыта был врач и профессор из Базеля, занимающий заметное место в истории немецкой медицины. Поистине безупречный выбор, ибо подобный свидетель заслуживает, абсолютного доверия; кстати говоря, он полностью и без малейших колебаний подтвердил рассказ Вольфганга Динхейма в письме, которое опубликовал базельский профессор Иммануил Кёниг в книге «Эфемериды». В письме этом также говорится, что до своего отъезда из города Александр Сетон совершил еще одну трансмутацию в доме ювелира Андреаса Блетца, где на глазах у свидетелей обратил несколько унций свинца в золото.

Благодаря немецкому ученому-эрудиту Карлу Кристофу Шмидеру, который по историческим записям восстановил многие события связанные с Александром Сетоном посвятив ему в своей книге «История алхимии» целую главу. Стало известно, что летом 1603 года Сетон появился в Страсбурге. Посетив лавку немецкого ювелира Густенхофера. Он попросил сдать ему в аренду на короткое время помещение с печью и тигелем для работы особого рода. Густенхофер охотно предоставил их, и перед отъездом Сетон в знак благодарности подарил ювелиру небольшое количество красного порошка.

Густенхофер немедленно созвал соседей и друзей, чтобы испытать в их присутствии полученный порошок. Опыт завершился успехом: фунт свинца обратился в золото. Тут несчастному Густенхоферу пришла в голову тщеславная мысль выдать себя за адепта, и он объявил собравшимся, что создал философский камень сам. Вполне простительное хвастовство: ведь он доверился друзьям. Однако, как говорит Шмидер, у каждого друга есть сосед, а у соседа — свой друг. Вскоре по городу разнесся слух: «Ювелир Густенхофер делает золото!»

Узнав об этом, городской совет Страсбурга прислал к ювелиру трех депутатов с требованием доказать этот поразительный факт. Густенхофер дал каждому из них по крупице красного порошка, и они тут же совершили проекцию. Один из них — страсбургский советник Глазер — приехал впоследствии в Париж, где и показал кусочек герметического золота доктору Якобу Хайльману, который оставил запись об этом примечательном событии.

После трех успешных проекций слава Густенхофера возросла неимоверно и достигла Праги — резиденции императора Рудольфа II, который очень интересовался герметическим искусством. Монарх немедленно отправил к мнимому адепту эмиссаров с приказом доставить его ко двору. Оказавшись перед лицом императора, несчастный Густенхофер не выдержал и признался, что чудесный порошок изготовлен не им и он понятия не имеет, как его сделать. Однако Рудольф II усмотрел в этом хитрую уловку и приказал заключить ювелира в тюрьму, пока тот не образумится. В надежде спастись Густенхофер отдал весь оставшийся порошок, и император произвел успешную проекцию, но это нисколько его не удовлетворило — напротив, только усилило алчность. Он приказал ювелиру немедленно создать новый порошок. В полном отчаянии Густенхофер решился на бегство, но императорская полиция быстро схватила его и водворила в пражскую крепость, где он томился в заключении до конца своих дней.

Сетон же какое-то время провел во Франкфурте-на-Майне, где познакомился с торговцем, которого звали Кох. Впоследствии тот написал историку Теобальду фон Хогеланде, что ему посчастливилось стать участником совершенной Космополитом проекции и он сохранил зримое доказательство этого опыта.

Он писал так: «В Оффенбахе (пригород Франкфурта) жил какое-то время адепт, путешествовавший под именем французского графа. Он покупал у меня разные вещицы. Перед отъездом из Франкфурта он пожелал обучить меня трансмутации металлов. Деяние совершил я сам, следуя его указаниям, он же ни к чему не прикасался. Получив от него три крупицы порошка красновато-серого цвета, бросил я их в тигель с двумя пол-унциями жидкой ртути. Затем наполнил тигель почти до половины поташем, и мы стали его медленно разогревать. Потом заполнил я печь углем почти до краев тигля, так что весь он оказался под очень сильным огнем, и это продолжалось примерно полчаса. Когда тигель раскалился докрасна, он приказал мне бросить туда кусочек желтого воска. Через несколько мгновений я взял тигель и разбил его: внутри лежал небольшой слиток, весивший чуть больше пятидесяти четырех унций. Мы расплавили его и, подвергнув купелированию, извлекли двадцать три карата золота, а также шесть каратов серебра; оба металла были чрезвычайно блестящими на вид. Из кусочка этого золота я заказал себе пуговицу на рубашку. Мне кажется, что для сей операции ртуть не нужна» (Th. von Hogelande. Historiae aliquot transmutationis metallicae).

Из Франкфурта Космополит отправился в Кёльн, где задержался на некоторое время. Город этот пользовался определенной славой среди алхимиков, ибо здесь бывали Альберт Великий и, позднее, Дени Зашер. Здесь Сетон остановился у винокура Антона Бордеманна, интересовавшегося алхимией. Ученые, врачи и даже люди низших сословий Кельна считали алхимию занятием совершенно пустым и заслуживающим лишь насмешки. Космополит узнал, что высшим научным авторитетом в городе считается хирург мэтр Георге, убежденный противник алхимии. 5 августа 1603 года под предлогом создания лекарства от опухоли он явился к нему и в присутствии ещё некоторых свидетелей совершил трансмутацию металла. Все были изумлены.

Помолчав, Космополит добавил: «Когда у меня требуют доказательств искусства моего, я даю их любому, кто пожелает. Если просят сделать много золота, я также соглашаюсь. Я охотно изготовлю его на пятьдесят или шестьдесят тысяч дукатов».

С этого дня мэтр Георге бывший скептик и ярый противник алхимии безоговорочно поверил в реальность трансмутации металлов, и, когда некоторые из его друзей говорили, что он был обманут ловким шарлатаном, он твёрдо заявлял: «Я видел то, что видел. Подмастерьям мэтра Кемпена это тоже не приснилось. И то золото, которое они частично сохранили, не химера. Я скорее поверю своим глазам, чем вашей болтовне».

Перед отъездом из Кёльна Сетон совершил в присутствии своего друга Антона Бордеманна еще одну публичную проекцию. Тот заметил, что иногда адепт использует свинец, а иногда — ртуть. Он спросил философа о причине этого, и Космополит ответил: «Я делаю это для того, чтобы профаны убедились, что любой металл, каким бы он ни был, может стать благородным. Но не забывайте, друг мой, что мне запрещено раскрывать главные принципы моей работы» (Th. von Hogelande. Historiae aliquot transmutationis metallicae).

Подобная открытость и бескорыстие для Александра Сетона закончилось мученичеством, он был заточён в тюрьму герцогом Саксонским Христианом II отличавшимся жадностью и жестокостью. Несмотря на неимоверные пытки, доведшие его почти до смерти, алхимик упорно хранил свою тайну. Из тюрьмы его вызволил поляк Сендзивой и привез в Краков. Здесь Сетоний умер от нанесенных ему увечий, но перед смертью дал Сендзивою свой философский камень, не открыв секрета его изготовления. С помощью этого средства Сендзивой обращал разные металлы в золото при дворе Сигизмунда III в Кракове, о чем существуют несомненные исторические свидетельства, и был приглашен в Прагу, где император Рудольф, получив от него немного порошка, сам совершил чудесную перемену.

В Вюртемберге князь Фридрих принимал Сендзивоя с высокими почестями, но позавидовавший Сендзивою алхимик Мюленфельс тайно захватил его, отнял философский камень и посадил в темницу. Когда это было открыто, Мюленфельс в наказание был повешен, но Сендзивой камня обратно не получил, сам сделать его не умел и обратился в простого авантюриста.

После Роджера Бэкона в Европе многие занимались алхимией. Расцветом ее считается XIII век. Разносторонний ученый Альберт Великий, Арнольд из Виллановы, Раймунд Луллий – целая плеяда знаменитых ученых, опиравшихся на знания своих предшественников, в частности на работы арабского ученого X века Джафару (Гербера), посвятили все свои силы поставленной проблеме, которая была одобрена таким авторитетом, как Фома Аквинский.

Известный голландский ученый-химик Ян Баптист ван Гельмонт (1579-1644) писал в своей книге «О жизни вечной»: «Я не раз видел и держал в руках камень философов: по цвету он похож на шафрановый порошок, только тяжелый и блестящий, как размельченное стекло».

И там же: «Однажды мне была дана 1/4 грана (граном я называю 1/600 часть унции). Я соединил эти четверть грана, завернутые в бумагу, с 8 унциями ртути, нагретой в реторте. И сразу же вся ртуть с шумом застыла, перестав кипеть. После того как все остыло, осталось 8 унций и немного меньше 11 граммов чистого золота».

В другом своем сочинении ван Гельмонт описывает, как несколько раз превращал подобным же образом ртуть в золото при помощи крупиц философского камня. «Я делал эти превращения собственной рукой при помощи одного грамма порошка на 1000 граммов горячей ртути, и опыт увенчался успехом на огне, как и описывалось это в книге, к величайшему восторгу всех, кто стоял вокруг меня…». Ван Гельмонт признается, что состав философского камня так и остался неизвестен ему. Оба раза он получал его из рук человека, которого не знал.

Йоганн Фредерик Гельвеций, известный врач и ученый XVII века, утверждал, что в 1666 году его посетил некий незнакомец, обнаруживший высокие познания, который показал ему три кусочка камня, «каждый размером с небольшой грецкий орех, прозрачный, бледного серого цвета». После долгих уговоров незнакомец согласился оставить Гельвецию кусочек этого камня. На следующий день Гельвеций ожидал, как было условлено, прихода незнакомца, но тот так и не появился. Тогда Гельвеций, решив, что это был какой-то проходимец и лжец, и желая удостовериться в этом, растопил, как ему было сказано, 6 драхм олова и в присутствии сына и жены высыпал туда полученный порошок. «Когда состав остыл, – писал Гельвеций, – он сиял, как золото. Мы немедленно отнесли его к ювелиру, который сразу сказал, что это самое чистое золото из всех проб, когда-либо попадавшихся ему,