Основные черты инквизиционного процесса

Большая часть статей Каролины посвящена вопро­сам судопроизводства. Студенту необходимо, прежде все­го, выявить различия между основными формами про­цесса в средневековом праве: обвинительным, розыск­ным (инквизиционным), состязательным и смешанным.

Так, в обвинительном процессе только от воли потер­певшего зависело возбуждение и прекращение уголов­ного дела. Здесь обвинителем выступало то лицо, кото­рому преступлением был причинен ущерб, а в систему доказательств, отвергнутых Каролиной, как правило, входили клятвы, судебные поединки и различные ис­пытания (ордалии), обусловленные религиозными (сак­раментальными) представлениями о вине лица, совер­шившего преступление.

Суть состязательного процесса, включающего опре­деленные элементы процесса обвинительного и полу­чившего наибольшее распространение в англосаксонс­ких странах, состоит в том, что за сторонами признают­ся в процессе равные возможности, а суду отводится роль «арбитра», направляющего процесс в правильное русло и выносящего решение по делу. Смешанный про­цесс сочетает как элементы инквизиционного процесса на досудебной стадии, так и элементы состязательного процесса на стадии судебного разбирательства.

В период раннего Средневековья в Германии приме­нялся обвинительный (состязательный) процесс (без разделения на гражданский и уголовный). Такая форма I процесса закреплялась в Саксонском зерцале. В XIV— XV вв. частноправовой принцип преследования начина­ет дополняться обвинением и наказанием от имени пуб­личной власти. Изменяется система доказательств. Еще в конце XIII в. был законодательно упразднен судебный поединок. Однако полное и окончательное утверждение розыскного (инквизиционного) уголовного процесса произошло в Германии под влиянием рецепированного римского и канонического права в XV—XVI вв.

При изучении инквизиционного процесса по Каро­лине студент должен в первую очередь ответить на вопросы: в чем заключалось принципиальное различие в про­цессуальном положении подозреваемого, обвиняемого, обвинителя? Какова была роль судьи при разбиратель­стве уголовного дела? Следует также определить после­довательность совершения процессуальных действий, цель и содержание доказывания, то, как оценивались доказательства, и пр.

Необходимо особо отметить, что в данном документе сохранились некоторые черты обвинительного процесса. Истец, или потерпевший, по Каролине, мог самостоя­тельно предъявить уголовный иск, а обвиняемый мог ос­паривать или доказывать его несостоятельность. Стороны имели право предоставлять документы, вызывать свидете­лей и пользоваться услугами защитников (они именова­лись в Каролине ходатаями). Если обвинение не подтверж­далось, истец должен был «возместить ущерб, бесчестье и оплатить судебные издержки» (ст. 13). Однако эти права сторон были связаны многими формальными ограниче­ниями, в большей мере ущемлявшими обвиняемого, не­жели обвинителя. Они не меняют и антигуманной, про­извольной сути инквизиционного по своему характеру судебного процесса, по Каролине. Здесь обвинение предъ­являлось судьей от лица государства «по долгу службы». Следствие велось по инициативе суда, и не было ограничено сроками. Непосредственность, гласность судопроиз­водства сменились тайным и письменным рассмотрени­ем дела.

Основными стадиями инквизиционного процесса были следующие: 1) общее расследование, 2) специальное расследование, 3) вынесение приговора.

Какие цели преследовались на первой стадии этого процесса, какова была роль судьи на этой стадии и участь обвиняемого при ее завершении?

Из анализа Каролины студенту надлежит уяснить, что задачей общего расследования было установление факта совершения преступления и подозреваемого в нем лица. Судья лично занимался сбором предварительной тай­ной информации о преступлении и преступнике. Если суд получал сведения о том, что человек «опорочен общей молвой или иными заслуживающими доверия до­казательствами, подозрениями и уликами», то он зак­лючался под: стражу (ст. 6).

Вторая краткая ступень инквизиционного судопро­изводства общего расследования сводилась к предва­рительному допросу арестованного об обстоятельствах дела и к уточнению некоторых данных о преступле­нии.

Центральным звеном инквизиционного процесса было специальное расследование — подробный допрос обвиняемого под пыткой и опрос свидетелей, сбор до­казательств для окончательного изобличения и осужде­ния преступника и его сообщников.

Расследование преступления на этой стадии основы­валось на теории формальных доказательств, которые были систематизированы в Каролине и включали в себя следующие виды «доброкачественных улик, подозрений и доказательств»: 1) общие подозрения и доказатель­ства, относящиеся ко всем преступлениям; 2) доказа­тельства, каждое из которых в отдельности было пра­вомерным основанием для допроса подозреваемого в совершении преступления под пыткой; 3) доброкаче­ственные доказательства, относящиеся к отдельным ви­дам преступлений (ст. 19—44).

Студенту следует обратить внимание на то, что, пе­речисляя «полные и доброкачественные доказательства, улики и подозрения», Каролина основной упор делала на собственное признание обвиняемого, которое рас­сматривалось как «царица доказательств» (ст. 22). Це­лью сбора доказательств, таким образом, было в зна­чительней мере отыскание поводов для применения пытки.

В то же время следует отметить, что формально при­менение пытки было связано с рядом условий. Так, пыт­ка не должна была применяться, пока не будут найдены достаточные доказательства и «подозрения» в соверше­нии тем или иным лицом преступления. Достаточными доказательствами для допроса под пыткой являлись показания двух «добрых» свидетелей (ст. 30). Если имелся только один свидетель, это считалось полудоказатель­ством и подозрением. Только несколько подозрений по усмотрению судьи могли повлечь применение пытки. Характерно, что среди подозрений указывались также «легкомыслие и дурная слава» человека, его способность совершить преступление (ст. 25)..

Признание под пыткой считалось действительным толь­ко при наличии определённого условия. Таковым являлось признание, полученное и записанное не во время пытки, а после ее окончания, повторенное не менее чем через день вне камеры пыток и соответствующее другим данным по делу. Каролина требовала соблюдения всех условий доп­роса под пыткой, провозглашая, что за «неправомерный» допрос, не основанный на доказательствах, уликах и по­дозрениях, судьи должны нести наказание и возмещать ущерб обвиняемому. Создатели Каролины предписывали также, что «при пытках надо было быть осмотрительными и учитывать серьезные раны и другие телесные дефекты того, кто был под пыткой» (ст. 59, 72).

Основываясь на этих гуманных положениях Кароли­ны, некоторые авторы приходят к выводу, что уголов­но-судебное уложение Карла V призвано было поста­вить инквизиционный процесс в такие правовые рам­ки, чтобы он не превращался в инструмент расправы над невиновными. Однако все стадии инквизиционного процесса, по Каролине, порядок "применения пыток не могли исключить произвола и расправы над людьми не­виновными. «Неправомерность» применения пытки су­дьей была практически недоказуема. В Каролине прямо указывалось, что, если обвинение не подтверждается, судья и истец не подвергаются взысканию за примене­ние пытки, ибо «надлежит избегать не только совершения преступления, но и самой видимости зла, создаю­щей дурную славу или вызывающей подозрения в пре­ступлении» (ст. 61).

Дискуссионным является вопрос об особом самосто­ятельном значении последней стадии процесса — вынесения приговора. Создается впечатление, что с момента получения судом с помощью пытки собственного при­знания обвиняемого приговор был практически предре­шен. Суду для оценки доказательств зачастую было дос­таточно того, чтобы предоставленные ему, факты не были лишены правдоподобия. Об этом свидетельствуют мно­гочисленные преследования и вынесения смертных при­говоров «путем сожжения» за причинение «вреда» или «ущерба» людям при помощи колдовства (ст. 109) и др.

Весьма характерно и императивное требование к су­дьям никого не приговаривать к смертной казни и к какому-либо другому телесному увечащему или позоря­щему наказанию, не установленному и не допускаемо­му имперским правом, т. е. самой Каролиной (ст. 104). Между тем смертная казнь ни в одной другой стране средневековой Европы, по свидетельствам историков, не применялась в таких широких масштабах, как в сред­невековых инквизиционных судах Германии и Нидер­ландов.

М. Лютер, называя «сбродом» всех юристов, адвока­тов, наряду с палачами и стражниками, требовал, что­бы они «разыскивали, обвиняли, мучили и убивализлых, защищая и прощая добрых, отвечали за них и спасали их», не руководствуясь при этом «своекорыстными интересами» (М. Лютер. О светс­кой власти). Он как сторонник умеренного крыла ре­форматоров выступал не только против догматов като­лической церкви и Папы Римского, но и против по­встанцев в годы крестьянской войны.

В Германии пытки были отменены только в середине XVIII в. Отмена пыток стала завоеванием гуманистичес­ких идей эпохи Просвещения: Монтескье, Вольтера, Беккариа и др. Ч. Беккариа, например, выступая за за­мену смертной казни каторжными работами, считал, что метод устрашения только тогда будет эффективен, ког­да люди постоянно будут видеть страдания каторжан. Эти идеи были впоследствии положены в основу реформы уголовного права и процесса во многих странах Европы.