Подкрепление в мире животных

 

На протяжении всей книги я рассказывала о том, как теория подкрепления позволяет профессиональным дрессировщикам формировать поведение у тех существ, к которым просто не может быть применена сила: кошек, пум, цыплят, птиц в воздухе, слонов в посудной лавке. Обучение с подкреплением открыло новые горизонты, которые, как мне кажется, мы только начинаем исследовать с целью создания полезного действенного партнерства с новыми неодомашненными видами животных. Оно даст возможность животным продемонстрировать нам такие свои возможности, о которых в других условиях мы, возможно, никогда и не узнали бы. Военно-морские силы США занимают передовые позиции в деле развития новых способов использования диких животных, начиная от охраны портов дельфинами до спасения гриндами локаторов. На учебном полигоне в Калифорнии, где вода слишком глубока, мутна и холодна для пловцов-людей, ВМС США обычно используют для обнаружения и обратной транспортировки отстрелянных ракет группу дрессированных морских львов. Ученый Джим Симмонс, работающий в ВМС, проводил эксперименты с голубями, выступавшими в роли корректировщиков в спасательных операциях вода — воздух. Голубей, перевозимых на легких самолетах, обучали клевать кнопку, если они видели желтый, оранжевый или красный предмет (цвета спасательных жилетов и плотов). Поскольку острота зрения и работоспособность голубей значительно превышают таковую у людей — спасателей, особенно при бурном море, то и береговая охрана и Военно-воздушные силы США в настоящее время проводят полевые испытания «Проекта Морского Поиска» с участием голубей. Единственное но, как сказал один из командиров береговой охраны:

— Где же мне взять опытных, высококвалифицированных исследователей, которые будут педантично кормить цыплят? Доктор М. Вильярд, ученик Скиннера, разработал систему дрессировки небольших обезьян в качестве помощников для людей с параличами конечностей. Обученные при помощи положительного и отрицательного подкрепления, обезьяны по словесной команде научились включать и выключать свет, переключать каналы на телевизоре, переворачивать страницы, приносить некоторые предметы, ставить и вынимать кассеты в плейере и даже кормить с ложки больного. Они берут в доме все, что угодно, весь день активны и могут сами улечься спать ночью. Услужливость обезьян, в отличие, скажем, от собак-поводырей, связана не с длительным разведением, направленным на отбор служебных качеств, а с действенностью обучения с подкреплением. (При этом между инвалидом и обезьяной-нянькой могут возникнуть истинная привязанность и доверие). В данный момент мы, как мне кажется, даже не можем предугадать, какие еще животные могут начать взаимодействовать с нами в следующих десятилетиях и какие у них могут быть выработаны полезные навыки. Одно из преимуществ подкрепляемого обучения состоит в том, что вам не надо выдумывать какое-либо действие за животное, а потом обучать его выполнению; вы можете подкреплять все, что животное случайно продемонстрирует, и посмотреть, что при этом выйдет. Никто и в мыслях не имел, что обыкновенные тюлени могут «разговаривать», но в аквариуме Новой Англии дрессировщики заметили, что спасенный людьми тюлень Гувер как будто бы подражает звукам. Подражание звукам человеческой речи было сформировано с помощью подкрепления, и вскоре Гувер уже «говорил» не сколько фраз.

— Поздоровайся с дамой, Гувер.

Гувер (гортанным басом, но очень отчетливо):

— Привет, дорогая, как поживаешь?

Это забавно слушать, и, кроме того, представляет неподдельный научный интерес для зоологов и биоакустиков.

Для меня как биолога, занимающегося поведением, наиболее ценными удивительным аспектом подкрепляемого обучения является то окно, которое оно приоткрывает в разум животного. Десятилетиями было модно отрицать наличие у животных разума и чувств, и в этом, возможно, был некоторый смысл: это позволило нам избавиться от множества суеверий, переоценок («Моя собака понимает каждое мое слово») и неверных истолкований. Но затем появились этологи во главе с Конрадом Лоренцем, которые показали, что у животных есть внутренний мир — они испытывают гнев, страх и т. д. — и что он проявляется в очень четких позах, выражениях и движениях, которые можно узнать и истолковать.

Когда вы с животным можете видеть друг друга, а каждый из вас защищен от неожиданного физического столкновения и травм (допустим — животное находится в клетке или загоне, а вы снаружи), то животное вольно проявлять любые внутренние состояния, вызываемые дрессировочным взаимодействием. Часто животные начинают проявлять по отношению к дрессировщику социальное поведение — от знаков приветствия до вспышек раздражения. Ничего не зная о данном виде, но зная, как любое из животных склонно реагировать на различные дрессировочные ситуации, можно за полчаса тренировки узнать о природе социальных сигналов данного вида больше, чем за месяц наблюдения за тем, как животное взаимодействует со своими собратьями. Например, если я вижу, что дельфин выпрыгивает из воды и со страшными брызгами плюхается обратно в группу других дельфинов, я могу только спекулятивно рассуждать на тему о том, почему он это делает; но если на одном из занятий я забуду подкрепить то, что ранее всегда подкрепляла, и дельфин выпрыгивает из воды и плюхается так, что вымочит меня с ног до головы, я могу говорить с достаточной определенностью, что хотя бы в некоторых случаях прыжки с брызгами, по-видимому, являются проявлением агрессивности... и вдобавок очень эффективным. Можно сказать даже больше. Вовлекая дикое животное в некоторую несложную процедуру обучения, можно получить беглое, но поразительное впечатление о том, что может быть названо видовым темпераментом — о том как не только данный индивид, но и все представители данного вида склонны реагировать на вызовы, бросаемые им окружающими условиями. Преподавая дрессировку смотрителям Национального Зоопарка, я демонстрировала приемы на многих различных видах. Я стояла по одну сторону загородки, используя в качестве условного сигнала свисток я перебрасывая пищу через ограду; животные на своей стороне передвигались почти свободно. Белые медведи оказались невероятно настойчивыми и упорными.

Один медведь, который случайно получил подкрепление в то время, как он сидел неподвижно, принял это за предложение «сидячего» ответа; с текущими по морде слюнями и не отрывая взгляда от дрессировщика, он мог неподвижно сидеть по полчаса и более, ожидая подкрепления. Возможно, что для животного, которое подкрадывается по плавучим льдам к тюленям, такое упорство и терпение имеет важное значение для выживания. Я даже и не предполагала войти внутрь загона для слонов в Национальном Зоопарке, несмотря на то, что с теми, кто за ними постоянно ухаживает, они ведут себя очень послушно. Но с помощью смотрителя Джима Джонса я провела пару занятий по «свободной» дрессировке через прутья ограды с молодой индийской слонихой по имени Шанти. Я решила обучить ее бросать фризби, и начать с того, чтоб она его возвращала. Шанти тут же придумала 101 игру с фризби, в большинстве своем шумные (Джим сказал мне, что слоны любят шуметь). Шанти держала фризби в хоботе и хлопала им о стенку, проводила им по решетке, наслаждаясь получавшимся при этом треском, как ребенок, играющий палочкой, или водила ею взад-вперед ногой по полу. Она меня очень позабавила. Шанти быстро обучилась приносить мне фризби в ответ на звук свистка и лакомство из ведерка. Она также быстро научилась останавливаться каждый раз чуточку подальше; так чтоб мне приходилось тянуться дальше в загон, чтоб взять фризби. Когда я не поддалась на это, она шлепнула меня по руке. Когда мы с Джимом оба накричали на нее (отрицательное подкрепление, отражающее неодобрение, к которому слоны очень чувствительны), она начала возвращать фризби старательнее, но притворилась, что забыла, как брать морковку. Целую минуту она ощупывала хоботом морковку в моей руке, многозначительно поглядывая на ведерко, чтобы дать мне понять, что она предпочитает яблоки и батат, которые лежали в нем же. Когда я проявила понятливость и покладистость на этот счет и начала давать предпочитаемые подкрепления, она тут же продолжила использование того же самого приема — ощупывая хоботом висячий замок на двери ее клетки и бросая на меня красноречивые взгляды, она пыталась меня заставить открыть его. Слоны не просто находчивы, слоны сверхъестественно находчивы.

Во время дрессировочных занятий выявляется видовой характер у очень многих видов животных. Когда я случайно не дала подкрепление гиене, то вместо того чтоб разозлиться или перестать работать, она превратилась в само очарование, уселась передо мной, улыбаясь и хихикая, как меховой Джони Карсон. Обучая волка обходить вокруг куста, росшего в его вольере, я допустила ту же оплошность, пропустила подкрепление, которое должна была дать. Волк оглянулся, посмотрел через плечо мне в глаза долгим осмысленным взглядом, затем побежал, сделав круг вокруг куста, и заработал при этом сразу все содержимое моего кармана; он «просек» ситуацию, возможно, решив, что я продолжаю игру, поскольку я за ним наблюдаю, и решил попробовать угадать, что же сработает. Волки — настоящие игроки. Если гиены — комедианты, то волки — викинги. Иногда животные прекрасно понимают значение подкрепления. Мелани Бонд, заведующая отделом человекообразных обезьян в Национальном Зоопарке, начала подкреплять шимпанзе Хэма за разнообразные виды поведения. Однажды он, вместо того, чтоб есть лакомства, стал их собирать, чтобы, как предположила Мелани, съесть их на улице. Однако, когда Хэм увидел, что Мелани пошла, наконец, открывать дверцу, чтобы выпустить его, он знал, что надо делать: он протянул ей стебель сельдерея. Я могу симпатизировать биологам, которые стремятся наблюдать естественное поведение животных, не нарушая и не вмешиваясь в него каким-либо способом, и тем самым отвергают такое сильное вмешательство, как дрессировку. Я могу понять экспериментальных психологов, которые избегают любых предположений, построенных только на основании наблюдений за животными и не подтвержденных измерениями, хотя не симпатизирую им. Но я остаюсь убежденным приверженцем того, что дрессировочные занятия представляют богатую почву для соединения обоих подходов и что полевые и лабораторные исследования, которые не могут использовать или не используют этот инструмент, значительно проигрывают. Искусно примененные формирование поведения и под крепление могут иметь огромное значение для того, чтобы добраться до внутреннего мира тех людей, к которым других подходов просто нет.

Моя подруга Беверли работала врачом в учебном заведении для детей со сложными отклонениями развития — детей, страдающих одновременно глухотой и слепотой, или параличом и задержкой развития. Она создала устройство, которое в ответ на звуки, улавливаемые микрофоном, генерировало цветовые пятна, образующие рисунок. Дебби, отстававшая в умственном развитии вследствие церебрального паралича, у которой отсутствовали движения и которая днем и ночью безразлично и неподвижно лежала в кровати, засмеялась, когда впервые увидела световые пятна. Она услышала свой усиленный микрофоном голос, увидела, что пятна при этом стали ярче, и моментально обучилась возможности самой вызывать танец световых пятен, продолжая смеяться и издавать звуки. Открытие, сделанное Дебби и состоявшее в том, что она может вызывать появление интересующего ее события, дало возможность врачу начать обучать Дебби общению. Относительно другого ребенка, у которого был врожденный дефект черепа и который всегда был вынужден носить специальный шлем, считали, что он полностью лишен зрения, так как он передвигался на ощупь и не реагировал ни на какие зрительные стимулы. Беверли побудила его издавать звуки перед ее микрофоном, подкрепляя его тем, что он слышал свой собственный голос значительно усиленным. Затем она поняла, что мальчик ориентируется также и по вспыхивающим световым пятнам — и издает звуки все более и более продолжительное время, заставляя пятна плясать. Он мог видеть достаточно четко. А коль скоро персонал узнал об этом, у них появился новый «канал», по которому можно было войти в контакт и помочь ребенку. В условиях данной учебного заведения эта обучающая игрушка нашла свой конец на полке шкафа. У Беверли была всего лишь магистерская степень и от нее не ожидалось создание нового метода коррекции. Не было научных статей, доказывавших, что цветовые светящиеся пятна дают улучшение при сложных отклонениях, а отклонение от проторенной дорожки возмущало других сотрудников. Но не в этом дело, а в том, что обучение с подкреплением может пролить свет на многое — не только на данного субъекта, но и на то, что его окружает — и иногда это происходит за считанные мгновения во время обучения.

 

Подкрепление в обществе

 

Иногда создается впечатление, будто бы бихевиористы утверждают, что все поведение человека является результатом обучения и подкрепления, а все человеческие болезни, от войн до бородавок, можно исцелить правильным использованием подкрепления. Это, конечно, не так. Поведение является богатой смесью внешних и внутренних ответов, как выученных, так и невыученных. Как это известно каждой матери, индивидуальные особенности являются врожденными (биолог Т. С. Шнейрла показал наличие индивидуальных особенностей поведения даже у насекомых). Далее, громадная часть того, что мы делаем и чувствуем, является результатом нашей эволюции в качестве общественных животных. В это входит наше стремление к взаимодействию и взаимной поддержке («реципрокный альтруизм»), а также наклонность к агрессивным реакциям, если кто-либо посягает на наши идеалы или собственность («защита ореола»). А кроме того, то что делается или говорится в данный момент, может в значительной степени зависеть от физического состояния, оцениваемого либо согласно прошлому опыту, либо прогнозу на будущее: человек, который очень голоден или мерзнет, может вести себя совсем не так, как тогда, когда он находится в комфортных условиях, вне зависимости от других обстоятельств.

Таким образом, метод подкрепления имеет свои ограничения, и я не вижу в этом ничего плохого. Наше понимание поведения представляется мне в виде трех сцепленных колец, наподобие торгового знака пива Ballantine. В одном круге располагаются такие бихевиористы, как Скиннер, и все, что нам известно об обучении и познавательных способностях; в другом круге находятся этологи, такие как Лоренц, и все, что мы знаем о биологической эволюции поведения; а в третьем круге — поведение, которое мы еще не совсем, понимаем, например, игра. И часть каждого круга по своему содержанию перекрывается с двумя другими. Поскольку общество не ограничивается только обменом подкреплений, социальные эксперименты, включающие подкрепление в регулировании групповых отношений, дают не однозначные результаты. Например, использование подкрепления в структурированных группах — скажем в тюрьме, больнице или колонии, может провалиться по вине любого, использующего это подкрепление.

Один из моих друзей-психологов рассказывал мне о системе поощрительных талонов для малолетних правонарушителей, которая прекрасно работала при экспериментальной проверке проекта, но полностью провалилась и даже вызвала протест и возмущение, когда была перенесена в другое учреждение. Выяснилось, что наставники, как и предусматривалось инструкцией, раздавали подкрепление на посещение уроков и другое желательное поведение, но, вручая талоны, они не улыбались. И эта маленькая ошибка была расценена (и я думаю, совершенно справедливо) юными правонарушителями как оскорбление, и все усилия пошли насмарку. Индивидуальное и групповое подкрепление использовалось для поощрения не только какого-то определенного типа поведения, но и разных социально значимых качеств — например, чувства ответственности. Качества, обычно считающиеся «врожденными», тоже могут подвергаться корригированию. Вы можете, например, подкреплять творческие способности. Когда мой сын Мишель посещал школу искусств и жил в мансарде в Манхэттене, он подобрал брошенного котенка и подкреплял его за «сообразительность», за любое действие, которое его забавляло. Я не знаю, как кот это понял, но он превратился в самого необыкновенного кота — уверенного в себе, внимательного, преданного и готового на всякие очаровательные штучки даже в зрелом возрасте. В океанариуме «Жизнь моря» мы формировали творческое поведение у двух дельфинов (этот эксперимент сейчас вошел во многие руководства), достигая этого подкреплением любого нового производимого животным действия, которое раньше не подкреплялось. Скоро животные это поняли и начали «изобретать» новые типы поведения, часто довольно забавные. Одни индивиды, у которых развивают творческие способности, становятся более неординарными, другие — менее. Вообще даже среди животных степень творческих возможностей и воображения заложена от природы. Но обучение «сдвигает» этот уровень для каждого, так что любой индивид может улучшить творческие способности вне зависимости от исходного уровня. Общество, и особенно систему образования, часто критикуют за то, что они подавляют творческие способности, вместо того, чтобы развивать их. Я думаю, что, хотя такая критика и обоснована, но нужно понимать, что общество заинтересовано в сохранении Status quo. Как только те «творческие» дельфины познали цену новаторства, они превратились в сущих непосед, стали открывать ворота между бассейнами, таскать реквизит и всячески проказничать.

Инициативные люди непредсказуемы, и, возможно, общество может вытерпеть лишь определенный процент таких людей. Если бы все стали вести себя, как наши «творческие» дельфины, мы бы никогда ничего не достигли. Поэтому довольно часто индивидуальная нестандартность подавляется в угоду групповым стандартам норм поведения. Может быть, лишь смелость, необходимая для защиты таких устремлений, приводит некоторых из новаторов к успеху. Я думаю, что важное значение теории подкрепления для общества состоит не в изменении отдельных видов поведения или реформировании учебных заведений, а в том влиянии, которое само по себе оказывает положительное подкрепление на отдельных индивидов. Подкрепление — это информация, информация о том, что то, что вы делаете, приводит к результату. Если у нас есть информация о том, как заставить окружающую среду подкреплять нас, значит, мы эту среду контролируем, и мы больше ей неподвластны. В самом деле от успешности этого до некоторой степени зависит наше приспособление к жизни, достигнутое в ходе эволюции. Таким образом, индивидам нравится обучаться с помощью подкрепления не по тем причинам, которые лежат на поверхности — получение пищи или другого вознаграждения, а потому, что они в этом процессе действительно обретают некоторый контроль над происходящим. А причина того, что людям нравится изменять поведение других с помощью подкрепления, состоит в том, что ответная реакция доставляет удовольствие. Глядя на то, как радуются животные, как сияют глаза малышей, люди расцветают и начинают сиять — от радости, вызванной успешностью собственных усилий; этот положительный результат сам по себе является мощным подкреплением. Некоторых людей возможность получения хороших результатов захватывает полностью. Любопытным, но очень важным следствием обучения с помощью подкрепления является то, что между субъектом и тренером возникает взаимная привязанность.

Когда я работала в «Жизни моря», несколько раз получалось так, что не прирученный дельфин во время обучения с пищевым подкреплением внезапно становился абсолютно послушным, разрешал себя гладить, требовал всеобщего внимания, и это безо всяких попыток с нашей стороны «приручить» его или обучить именно этому поведению. Я наблюдала, что это происходило и с лошадьми, иногда в течение одного тренировочного занятия, это же случалось и со многими животными в зоопарке, которые сами по себе ни в коей мере не отличаются ласковостью и не могут быть превращены в домашних питомцев. Животные вели себя так, как будто бы любили своего тренера-дрессировщика. А у тренера, тоже очень быстро возникает привязанность. Я с уважением вспоминаю слониху Шанти и волка Д'Артаньяна, и даже этот болван, белый медведь, вызывает у меня теплые чувства. Я считаю, что это происходит потому, что успех тренировочного взаимодействия вовлекает участников в единую атмосферу взаимного подкрепления. Тренер является для субъекта источником интереса, волнения, подкрепления, смены условий жизни, а ответы субъекта интересны и являются подкреплением для тренера, и таким образом возникает реальная связь. Не зависимость, а именно связь. Это товарищи в битве за жизнь.

На уровне человеческих взаимоотношений правильное использование положительного подкрепления может дать существенный эффект. Оно может привести к развитию и усилению семейных взаимоотношений, укрепить дружбу, ободрить детей и обучить их в свою очередь превратиться в изобретательных и умелых источников подкрепления. Оно способствует искусству половых отношений, так как секс помимо всего прочего является взаимным обменом положительных подкреплений. Если двое достигли успехов во взаимном подкреплении, они скорее всего будут счастливой парой. Хорошо использовать подкрепление — это не значит без разбору расточать награды или никогда не говорить «нет». Такое неправильное представление о положительном подкреплении возникает довольно часто. Однажды, наблюдая за матерью, везущей по улице малыша в прогулочной коляске, я заметила, что всякий рас, как он начинал проявлять признаки беспокойства, мать останавливалась, вынимала мешочек со всякими вкусностями: виноградом, орехами — и совала малышу что-нибудь в рот, хотя он, видимо, не был голоден и иногда отпихивал ее руку. Стараясь поступать правильно, она добросовестно подкрепляла беспокойное поведение малыша. Она даже не проверяла, не является ли причиной беспокойства малыша непорядок в одежде или какой-либо другой дискомфорт. Никто из нас не представляет собой совершенства, и я не считаю, что мы должны все время думать о подкреплениях. Я предполагаю, что во взаимоотношениях с другими людьми сдвиг к положительным реакциям от резкости, яростных споров и упреков, которые являются стилем многих домов и организаций, повлияет не только на индивидов, вовлеченных в эти контакты, но и распространится вовне, изменяя соотношение сил в обществе. Мне кажется, что американское общество, несмотря на все свои свободы, является обществом карательным. Мы несем груз Кальвинистского отрицания, которое окрашивает все наши учреждения и большинство наших суждений вне зависимости от нашей индивидуальной сущности. Переключение на положительное подкрепление может стать поразительным событием. В 1981 г. маленький городок в штате Аризона, отчаявшись удержать лучших школьных учителей, учредил фонд из местных средств и выдал денежные премии пяти учителям, выбранным по итогам голосования среди специалистов и общественности; сумма этих вознаграждений равнялась в некоторых случаях месячному заработку. Деньги вручались на церемонии окончания высшей школы, и ученики стоя аплодировали учителям. К третьему году осуществления программы, она, по-видимому, пошла на пользу как ученикам, так и учителям. Ученики этой школы, которые представляли по своему составу весьма смешанную группу из представителей разных рас и этнических групп, богатых и бедных слоев населения, завоевали высокое место при национальном тестировании. Что мне кажется существенным в этой истории, так это не способ поощрения лучших учителей, что само по себе является неплохой идеей, а то, что это событие получило широкую огласку и стало новостью в национальном масштабе. Переход к положительному подкреплению был тогда в нашей культуре новой идеей. Но общество быстро ее приняло. Можно предположить, что на следующий год поступят сведения из других городов, что и они провели подобное мероприятие. Процесс этого принятия может охватить жизнь одного, двух или трех поколений. Я подозреваю, что положительное подкрепление, будучи облечено в теорию, которая дает возможность анализировать причины неправильного хода событий, является той самой идеей, которая слишком заразительна для умов, чтобы ее развитие приостановилось. Я полагаю, что большинство бихевиористов со мной согласятся — хотя они, конечно, считают, что это произойдет совсем скоро.

Пожалуй, основное, что вызывает возражения против бихевиоризма у людей гуманитарного склада ума — это подтекст: «все происходящее в обществе может и должно управляться подкреплением» (сейчас это уже работает, но работает плохо). Мне кажется, что это необоснованные страхи. Воображаемое общество Скиннера, построенное исключительно на различных типах подкрепления, не должно, с моей точки зрения, точки зрения биолога, функционировать. Идеалистические общества, существующие в воображении или в реальности, иногда не принимают в расчет или пытаются приуменьшить такие биологические явления, как конфликты. Мы являемся в конце концов общественными животными, и в качестве таковых должны устанавливать иерархию. Соперничество внутри группы за более высокий статус — по всем направлениям, а не только по санкционированным и предписанным — является абсолютно неизбежным и фактически выполняет важную социальную функцию: будь то утопическое общество или табун лошадей, существование развитой иерархии направлено на сглаживание конфликтов. Ты знаешь свое место, и незачем продолжать рычать, доказывая его. Я предчувствую, что индивидуальный и групповой статус, как и многие другие человеческие потребности и тенденции, слишком сложны, чтобы их опровергать или отвергать с помощью спланированной системы подкрепления, по крайней мере в обозримом будущем. В свою очередь, бихевиористов беспокоит то, что в обществе они видят много ситуаций, в которых правильное использование подкрепления могло бы дать хороший эффект, а вместо этого мы с дурацким упорством продолжаем выбирать неправильные решения. Например, мы предоставляем вооружение и помощь странам, которые, как мы надеемся, будут к нам после этого более расположены. Продолжаем! Подкрепление кого-либо в надежде на собственную выгоду никогда не работает; это приводит к обратным результатам даже на простейшем уровне: «Она пригласил меня на праздник только для того, чтобы получить подарок, терпеть ее не могу»; «Тетушка Тиша чрезвычайно мила сегодня, интересно, что старая бестия хочет на этот раз». И я не знаю, лучше ли наша жесткость в отношении стран, ведущих себя неправильно. А что, если им все равно? А если их первейшей задачей является досадить нам? Я понимаю, что это может быть упрощением, но я все же полагаю, что бесконечное повторение такого поведения нации, о котором любой дрессировщик крысы может сказать, что оно не приведет к достижению цели, является непростительным простодушием. Нация, так же как и каждый отдельный индивидуум, должны постоянно задавать себе основной вопрос тренера: что в действительности я подкрепляю? Законы подкрепления — мощное орудие. Но свод правил гораздо более гибок, чем некоторые предполагают и даже более гибок, чем иным хотелось бы. Чтобы подкрепление действовало, оно должно быть вовлечено в процесс постоянного изменения, постоянной обратной связи, постоянного роста.

Применяющий подкрепление начинает осознавать дуалистическую, двустороннюю природу этого общения. Он больше узнает о других и, неизбежно, лучше познает себя. Можно сказать, что тренировка является тем процессом, который требует одновременного присутствия внутри и вне собственной шкуры. Кто обучает и кто обучается? Оба меняются местами и оба учатся. Некоторые видят в теории подкрепления способ контроля, манипулирования или ограничение свободы личности или общества. Но изменения общества должны начинаться с изменения отдельных личностей — со сдвигов, которые принесут личную пользу — точно так же, как видовые изменения должны начинаться на уровне одного гена. Социальные изменения не могут быть навязаны сверху — по крайней мере навязаны надолго (произведение «1984 год» Оруэлла написано неверно с биологической — точки зрения). Живые существа имеют право не только на пищу и убежище, но и на подкрепляющее окружение. Использование и понимание подкрепления является тем индивидуальным опытом, который может пойти всем на пользу. Совершенно не ограничивая нас, оно открывает дорогу для приобретения нового опыта, и будучи осознанным, усиливает не механические аспекты жизни, а богатство и удивительное разнообразие всего поведения.