Или как происходит сдача позиций

Надоело самому писать… Вот вам наблюдение очевидца Баскиной о том, как происходит захват власти в Америке:

«…Джойс Лейденсен обаятельна: негромкий мелодичный голос, мягкая улыбка… Её конёк в женских исследованиях – положение женщин в науке и в руководстве. Она обращает моё внимание на то, что в палате представителей Конгресса США из 210 депутатов всего 25 женщин. Ещё больший разрыв в Сенате – только 3 на 100 сенаторов. Особенно пристально изучает она женскую ситуацию в родном университете. И ситуация эта её не устраивает.

– Почему? – удивляюсь я. – Ведь даже на глазок видно, что женщин-преподавателей больше, чем мужчин. Что же тебя не устраивает?

– А ты посмотри на их карьеру, – возражает Джойс. – Притом, что преподавательский состав на 65% женский, в нем полных профессоров-женщин только 10%. Если же мы возьмём руководящие должности – вице‑президента, декана, заведующих кафедрами, то их и вовсе 4 %.

– Позволь, – возражаю я. – Но ведь, скажем, заведовать кафедрой может далеко не каждый. Так же как и стать профессором. На это нужны способности.

– Ну и почему у мужчин этих способностей больше, чем у женщин?»

…Действительно, почему? Обидно. Надо исправить. Нельзя добавить бабам способностей, зато можно у мужиков должностей отнять…

«В ближайшее воскресенье Джойс организовывает митинг женщин-преподавателей. На главной площади, в самом центре университетского кампуса, собираются студентки, аспирантки, лекторы, инструкторы (низшее преподавательское звено), помощники профессора (следующая ступень) и профессора без tenure. Впрочем, тут же и счастливчики, входящие в 10 привилегированных процентов: они пришли из солидарности. Митинг проходит дисциплинированно. Участницы несут плакаты: «Женщинам – равные возможности!»; «Две трети руководящих должностей – женщинам». Смысл выступлений всё тот же: если женская часть преподавателей составляет большинство, то их участие в руководстве должно быть пропорциональным.

Так случилось, что на другой день я оказалась в кабинете одного из вице-президентов университета. Он извинился, что не имеет достаточного времени на беседу со мной: ждёт группу советников. По поручению президента (ректора) они должны отобрать кандидатов на вакансии – одного декана и трёх завкафедрами. «Ректор высказал своё пожелание: по возможности, все четверо должны быть женщинами», – сказал мне вице-президент. И тяжело вздохнул».

Оборотни

Природой самке homo sapiens положено сидеть в логове с детенышами, ждать возвращения самца с охоты. Но sapiens‑ность нашего вида давно обогнала его homo‑сть. И самки больше не хотят сидеть дома. Они хотят прыгнуть выше головы – поучаствовать в охоте наравне с мужчинами. А если не выходит, пускай дичь бежит медленнее!

Справедливости ради нужно сказать, что не все самки нашего вида так агрессивно‑непослушны. А лишь небольшой процент «омужиченных». Гормональная природа этой фемино-омужиченности будет раскрыта в последней части книги. А сейчас скажу лишь, что именно этот небольшой процент оборотней (мужиков в юбках) и является ударным отрядом феминизма на Земле.

Медицина на сегодняшний день справиться с этим отклонением пока не в силах.

Часть 3.

До основанья! А затем?..

Мрачные кровавые тучи чёрной реакции… начинают рассеиваться, начинают сменяться грозовыми облаками народного гнева и возмущения. Чёрный фон нашей жизни прорезывают молнии, и вдали уже вспыхивают зарницы, приближается буря, которая сметёт с лица земли вековой оплот насилия и угнетения.

Прокламация тифлисских большевиков, 1911 г.

Чтобы свергнуть ту или иную политическую власть, необходимо прежде всего подготовить общественное мнение, проделать работу в области идеологии. Так поступают революционные классы…

Председатель Мао Цзэдун

Никакой женщине не должно быть позволено оставаться дома и воспитывать её детей. Женщины не должны иметь этого выбора, потому что если имеется такой выбор, слишком много женщин будут делать что‑то одно.

Феминистка Симона Бовуар

Феминотрансформация общества на Западе идёт семимильными шагами. Даже до России долетает грязная пена. Не так давно, едучи в машине, услышал по радио новые воззрения отечественных феминисток в лице Маши Арбатовой на природу прекрасного. Под прекрасным имеются в виду женщины, конечно…

Мужские воззрения на женскую прекрасность всем известны. А вот что такое красавица по-феминистски:

– Не так давно, – захлёбывалась в восторгах Арбатова, – я видела красивую фотографию голой женщины! Она лежала на снимке такая гордая…

 

Это была не стройная молоденькая модель, как вы уже догадались. Голой сфотографировалась толстая старая тётка, имеющая пятерых детей. Если вас ещё не стошнило, читайте дальше. Они не только на красоту покушаются…

«…наша культура, включая всё, что преподается в школах и университетах, настолько пропитана патриархальным мышлением, что она должна быть вырвана с корнем и сожжена, чтобы могли произойти подлинные изменения. Всё должно уйти, даже универсальные дисциплины-логика, математика, интеллектуальные ценности объективности, ясности, а также ценности, от которых зависит прошлое», – юродствуют оголтелые теоретики феминизма.

О том, что они собираются оставить на вооружении только «женские науки», я уже писал. Наука должна быть удалена с древа цивилизации, потому что «наука – мужское насилие над женской природой» (цитирую классиков).

Но ведь язык – тоже мужское изобретение. То есть придуманное специально для угнетения лучшей половины человечества. Значит, без реформы языка не обойтись.

Новояз

Мужчина (человек) по-английски man. Женщина по-английски – woman. Это оголтелый сексизм. Поэтому феминистки пишут слово женщина как womyn или wimmin. Только для того, чтобы избежать в написании ненавистного man.

Но язык так устроен, что мелкой кастрацией там не обойдёшься. Работать надо по-крупному, везде острым пролетар… простите, маточным чутьём различая контру сексизма. Вот, скажем, слово waitman – официант. Опять там этот man, черти бы его драли! А ведь официантом может работать не только man, но и женщина. Стало быть нужно изменить слово на что-нибудь нейтральное – например, называть официантов waitperson.

В настоящее время английский переживает настоящую феминную революцию. Английские слова, оканчивающиеся на «угнетателя», меняются в сторону бoльшей политкорректности:

policeman превращается в police‑officer,

chairman (председатель) – в chair‑person,

spokesman (делегат) – spokesperson,

cameraman (оператор) – camera operator,

foreman (начальник) – supervisor (надзиратель),

fireman (пожарный) – fire fighter (истребитель огня),

postman (почтальон,) – mail carrier (почтовый курьер),

businessman (бизнесмен) – executive (исполнительный директор),

stuardess (стюардесса) – fiight attendant (лётная обслуга),

headmistress (директриса) – headteacher (глава учителей) и т.д.

Вместо обращений «мисс» и «миссис» (Mrs и Miss), различающих замужнюю и незамужнюю даму, теперь употребляется только Ms. Чтобы непонятно было – замужем она там или не замужем. Потому что обозначать семейный статус – явный и неприкрытый сексизм, вы же понимаете…

До кучи феминизированная политкорректность меняет и остальные слова и выражения, напрямую женщин не касающиеся. Например, что значит «слепой»? Ему же обидно такое слышать, слепому, хоть он и слепой! Назовем его «незрячий». «Слабослышащий» – вместо «глухой». По сути одно и тоже, но политес соблюдён. Губки сложим гузкой, салфеточкой промакнём интеллигентно так и продолжим словотворчество… Чтобы никому обидно не было. Аналогичные изменения претерпевают:

invalid (инвалид) – physically challenged (человек, переносящий физические трудности),

retarded children (умственно отсталые дети) – children with learning difficulties (дети, испытывающие трудности при обучении),

old age pensioners (старые пенсионеры) – senior citizens (старшие граждане),

poor (бедняк) – economically disadvantaged (экономически ущемлённый),

very poor (нищий) – excluded from the normal circles of economic activity (исключённый из нормальной циркуляции экономической активности),

unemployed (безработный) – unwaged (беззарплатный),

slums (трущобы) – substandard housing (нестандартное жильё),

garbage man (помоечник) – refuse collectors (собиратель ненужных вещей),

natives (абориген) – indigenious population (исконное население),

short people (коротышки) – vertically challenged people (люди, преодолевающие трудности из‑за своих вертикальных пропорций),

fat people (жирные) – horizontally challenged people (люди, преодолевающие трудности из-за своих горизонтальных пропорций),

third world countries (Третий мир) – emerging nations (появляющиеся нации),

killing the enemy (уничтожение врага) – servicing the target (поражение цели),

homely (некрасивый) – differently visaged (нестандартного вида),

good‑looking (красивый, привлекательный) – not at all unpleasant to look at (не неприятный на вид).

…Последнее слово – «красивый» – тоже неполиткорректно, поскольку может у кого-то вызвать подозрение о том, что есть люди и некрасивые…

Придумываются не только новые слова, меняется вся грамматика языка! Скажем, в английском использование мужского рода требуется по умолчанию в тех случаях, когда пол непонятен. В выражении «Doctor and his patients (доктор и его пациенты)» присутствует частичка мужского рода his. А это дискриминация! Ведь доктор может быть женщиной! Да и пациентками доктора могут быть женщины!.. Предлагается этот несчастный his вообще выпустить из фразы.

Или использовать новояз – безличное местоимение thon <На самом деле суффикс thon образует существительные, обозначающие действия и процессы, требующие значительного напряжения и времени (вычленен из существительного marathon), например, telethon – многочасовое сидение у телевизора или очень долгий разговор по телефону.)>.

Или его новоязовские аналоги – ve или heshe.

Есть и третье революционное предложение – вместо единственного числа his использовать множественное – their.

Есть и четвёртое – вместо his использовать one.

Есть и пятое – вместо дурацкого, сексистского «он» в подобных грамматических конструкциях использовать выражение «он или она» – «he or she».

Это всё, конечно, маразм. Но бывает ещё маразм в квадрате! Например, свои феминистические сходки психо‑тётки называют словом ovulars (от «овуляция») – потому что традиционное слово seminar по созвучию напоминает слово semen (сперма).

Между прочим, впервые саму идею о том, что язык отражает неравенство между мужчинами и женщинами, выдвинул мужчина Франсуа Фурье – французский мыслитель (конец XVIII – начало XIX века). Он обратил внимание, что этимология многих слов, например, названий профессий или социальных страт, накрепко привязана к мужчине – просто потому, что трудно, скажем, представить себе женщину-кузнеца. И в этом, считал Фурье, признак неравенства полов. Он предложил создать, как сказали бы современные феминистки, «гендерно-нейтральный» язык – с равным количеством «женских» и «мужских» слов. То есть, даже современные идеи языкового равноправия, так продвигаемые феминистками, – и те были придуманы мужчиной! И не только они…

Мужчина Томмазо Кампанелла (XVI век) в своём утопическом «Городе солнца» нарисовал картинку идеального общества, в котором достигнуто полное равноправие между женщинами и мужчинами. Там не различается ни одежда мужчин и женщин, ни система образования и воспитания мальчиков и девочек. (Полная гендерная нивелировка образования, направленная в сторону «одевичиванья» мальчиков, – одна из реально осуществляемых в Америке программ, о чём подробнее в четвёртой части книги). Женщин в Городе солнца учат даже военному искусству (мечта американских феминисток, каждая из которых – просто «солдат Джейн»!).

Мужчина Жан‑Жак Руссо (XVIII век) впервые обратил внимание на разницу в социальных нормативах поведения мужчин и женщин (потом это обзовут гендерными стереотипами).

Мужчина Томас Мор (конец XV – начало XVI века) ещё раньше Кампанеллы описал идеальное государство, в котором женщины наравне с мужчинами служат в армии, работают в науке, имеют сан священника, управляют государством…

В общем, все идеи равноправия, из которых позже получился феминизм и феминистки, придумали сотни лет назад мужчины. Чёртов патриархат! Эти агрессивные самцы совсем задолбали, никуда без них!

Пятиминутки ненависти

Людей, которые впервые попадают на сходки американских феминисток, поражает царящая там атмосфера истерии. Все присутствующие – и выступающие, и слушающие – производят впечатление людей, чем-то серьёзно озлобленных или рассерженных.

Входят на заседания они как совершенно нормальные люди, но в процессе совместного общения градус ярости как-то незаметно растёт, растёт. Глаза блестят, крики раздаются, раскраснелись девушки. Ярость благородная, вскипающая… какое бы сравнение найти?.. Ну конечно, как волна!.. Эта волновая ярость – обязательное условие членства в их истерическом ордене. Или секте, не знаю, как будет точнее.

Ведь феминизм – это религия. Либо ты веришь в заговор, и тогда нужно все силы положить на борьбу с «угнетателями». Либо не веришь. Это просто состояние души.

Но если веришь, разве ты можешь не кипеть гневом, когда сотни, тысячи, миллионы твоих угнетённых сестер в эту самую минуту режут на куски, насилуют, пытают, угнетают кровавые палачи режима (патриархатного)? Если ты верующий и гневом не кипишь – грош тебе цена. Не человек ты вовсе. Скотина бездушная. А скорее всего – примазавшийся к движению для личных целей. Или вообще предатель. И тогда с тобой – разговор короткий.

Ненависть распространяется на всё «мужчинское». В том числе и на семью. Ведь всем прогрессивно мыслящим людям давно известно, что семью придумали мужчины с целью закрепостить женщину (прошу читателя учесть, что в последнем предложении я ничуть не иронизирую – это один из тезисов радикального феминизма). В этой связи одна из активных феминисток Марта Насбом прямо пишет: «именно в семьях происходит самая жесткая дискриминация женщин… Особенно беспокоящим является то, что женщина может страдать от альтруизма в браке», не понимая, что на самом деле она не является счастливой, как ей, быть может, кажется. На самом деле она – страдает. Ибо угнетена. Ей просто нужно это объяснить. Донести до дуры. Поменять в её душе положительный знак эмоции на отрицательный. Чтобы она не радовалась, а ощущала мир «правильно», то есть страдала.

Ещё одна причина имманентной ненависти феминисток, как ни странно, успехи феминизма. Парадокса тут нет: если волку дать палец, он отхватит всю руку. Инфантильное сознание расценивает уступки как слабость. И с каждым отхваченным куском хочется ещё больше, и всё кажется: мало! мало!

Семидесятые, восьмидесятые и девяностые годы были годами женского взлёта. Резко возросли доходы женщин, увеличилось число женщин в политике, экономике, науке. Если в 1987 году в США было 23% женщин, зарабатывающих больше своих мужей, то в 2000‑м – 29%. А среди женщин со степенью МВА этот процент за тот же период скакнул ещё сильнее – с 45 до 59%. Частично этот рост был вполне искусственным – из-за дискриминации мужчин. Но он был. Однако феминистки всё равно недовольны. И вот очередная теоретичка пишет книгу «Негативная реакция: необъявленная война против женщин». В которой развивает следующую мысль: 1980‑е годы отняли у женщин всё, чего они добились в 1970‑е, причём, контратака Патриархата тем более коварна, что совершенно… незаметна. Поэтому, подруги, ищите признаки эксплуатации со всей возможной тщательностью – везде, где только можно!

Даже некоторые феминистки не выдержали и назвали этот опус параноидальным. Тем не менее, маньячная книга получила разные награды и благоприятные отзывы в американской прессе. Так отреагировало говно нации, воспитанное в американских университетах.

Вот, кстати, что пишет об общей атмосфере в современных американских университетах известный американский юрист Роберт Борк: «Феминистки пересматривают и радикализируют учебники и учебные программы в гуманитарных и социальных программах. Политкорректная кодировка речи, тренинг чуткости жёстко ограничивают то, что может быть вслух произнесено на кампусе. Феминистки не только нанесли вред интеллектуальным функциям университетов и школ, но они также сделали университетские сообщества экстремально враждебными, особенно для белых мужчин, которые подвергаются преследованиям и требованиям разделять и принимать феминистскую культуру и политическую линию».

Борк, конечно, реакционер, противник абортов и вообще… Но только реакционерам в Штатах позволяется говорить подобные вещи – им «по штату положено». Борку можно написать и такое: «…программы и курсы факультетов женских наук представляют из себя болота иррациональных догм и ненависти. Феминистские классные комнаты являются ареной для эмоций больше, чем для интеллектуального анализа. Согласие с идеологией здесь является обязательным». Либералам такое – нельзя. А куда деваться человеку либеральных взглядов, которого воротит от миазмов феминизма и политкорректности? И который не хочет идти в стан реакционеров, столь нелюбимых интеллигенцией? Некуда. Приходится подчиняться.

А неподчинившихся (заблудших) пошлют на упомянутый Борком тренинг чуткости.

Тренинг чуткости – это психологический прессинг, предназначенный для размужчинивания мужчин, очернения белых и опидорашивания натуралов.

На тренинг чуткости посылают и преподавателей, и первокурсников – в общем, всех, кто не соответствует стандартам политкорректности. Например, в университете Цинциннати на тренинг чуткости попала белая женщина. Группа хунвейбинов, собравшаяся вокруг неё, заставила женщину встать и начала её «критиковать». Несчастную стали высмеивать как представителя «привилегированной белой элиты». Её обвиняли в том, что она белая, голубоглазая и блондинка. Руководитель тренинга заявил, что все три диплома, полученные казнимой в трёх престижных вузах, ни черта не стоят, потому что достались ей даром: «по наследству, генетически». В конце экзекуции несчастная уже не могла стоять, она сидела и рыдала.

…Ой, я совсем забыл, мою книгу могут читать совсем молодые люди, незнающие, кто такие хунвейбины. Даю справку. Во времена китайской Великой Культурной революции под руководством мудрого вождя Мао Цзэдуна, было воспитано целое поколение молодых фанатиков, которые смело критиковали всех недопонимающих идеи Великого кормчего. Китайский журналист Лю Сумэй так описывает это замечательное время:

«В 1966 году мне было 14 лет, и я был „красным маленьким солдатом“ – хунсяобином. Я жил тогда на юге Китая, в народной коммуне Дапин, недалеко от города Наньпин в провинции Фуцзянь. Лозунги Мао о разгроме „всякой нечисти“ и „буржуазных элементов“ докатились и до нашей деревни. Во исполнение решений Великого кормчего партийный секретарь нашей коммуны и её административный состав подверглись „публичной критике“: хунвейбины водили их по деревне в больших колпаках и с табличками на шеях… В деревне жили тогда всего несколько сот человек, но появилась собственная организация хунвейбинов – „боевой отряд“ со своим командиром. От их террора погибли как минимум двое. Бывшего помещика хунвейбины забили ремнями, а бывший гоминьдановский староста повесился, не выдержав травли. Я и мои сверстники очень завидовали хунвейбинам…»

Возвращаемся к нашим баранам. Точнее, бараншам. Или баранкам? В общем, к феминисткам, а также к социальным практикам современной Америки.

Вот другой пример тренинга чуткости – чуткости к секс-меньшинствам. В Корнельском университете всех преподавателей загнали на пидорскую политинформацию и заставили смотреть порнофильм, как голубые трахаются. При этом тех, кто морщился, фотографировали – чтобы выявить неблагонадёжных и впоследствии с ними плотно поработать или вовсе уволить, если в результате дальнейших тренингов на их лицах при просмотре гей-порно так и не будет появляться улыбка.

В университете Пенсильвании в аудитории разгорелась дискуссия о проблеме рабства. Чёрные студенты неистовствовали. Чтобы утихомирить публику профессор сказал, что не только чёрные являются бывшими рабами – белые тоже (см., например, восстание Спартака). Это была оплошность! Через несколько дней негры толпой завалились к профессору и потребовали извинений. Он извинился. Показалось мало. Через три месяца Лига черных студентов потребовала уволить расиста из университета. Университетское начальство на два месяца отстранило профессора от занятий и отправило его на промывку мозгов – посещать тренинг чуткости. На сей раз расовой.

На каждого преподавателя, который в аудитории не проявляет «необходимой чуткости» пишется донос, и бедолага отправляется на промывку мозгов. Стоит профессору при чтении лекции быть уличенным в использовании «нечуткого языка», как администрация по сигналам студенток вызывает «бесчувственного» на ковер и требует от него посещения тренинга. Отказ от издевательств равносилен увольнению. Причём увольнению с волчьим билетом, поскольку больше нигде в Штатах устроиться человеку не дадут: «нечутких» на работу не берут – не позволят феминистические организации, которые отслеживают судьбу изгоев почище полиции. Аналогичные тренинги существуют, естественно, и для выхолащивания мужчин. Там мужчинам в течение нескольких часов в доступной форме объясняют, кто они есть на самом деле – ленивые похотливые самцы, подсознательно стремящиеся к насилию над женщинами и собственными детьми. С многочисленными примерами. Потом задают контрольные вопросы для проверки усвоенного. Ты понял, что ты скотина, животное? Нет, ты понял?.. Повтори!..

Ботиночки

– Старик, ты чем сейчас занимаешься? Ты, я слышал, ушёл из «Огонька», – спросил меня мужчина, самец, угнетатель, эксплуататор Юрий Нефедкин, мой студенческий друг.

Мы встретились возле выхода из сетевого продмага капиталистического образца, где я покупал винца сухого красного и мяса парного свиного – специально, чтобы покормить друга своего старинного, времен советских, непростых. Мы договорились встретиться аккурат у выхода из магазина. Цель: я посажу друга своего старинного в автоматический мобиль корейского производства и свезу к себе домой. Где произведу с ним распитие вышекупленных напитков, после чего передам ему ботиночки.

Новые совсем ботиночки 35‑го размера. Мой сын так и не успел их ни разу поносить – вырос. А у Бена (студенческая кличка Юры) сын младше, ему должны аккурат впору прийтись. А если не в пору, Бен знает, куда ботиночки пристроить:

– У меня соседка – мать троих детей. Мал-мала… Я ей всегда отдаю одежду – целые вороха, из которых мои дети выросли. Она радуется страшно, потому что купить не может. Одинокая баба, без мужика. В церковном хоре поёт.

– Это она зря. Боженька ботиночки с неба не сбросит.

…Он же не «угнетатель». Хотя и Патриарх…

– Короче, не пропадут твои ботиночки, – сказал Бен. – А чем всё-таки ты сейчас занимаешься? Ты же ушел из «Огонька».

– Ушёл. Журнал изменился – повернулся лицом к потребителю, а мне неохота писать про то, как правильно выбрать ботинки. Я их лучше тебе отдам… Поэтому сейчас сижу и книгу пишу. Угадай, про что.

– Ну?

– Про феминизм.

– О-о. Страшное дело. Мой… не знаю уж, кем он там мне приходится, – в общем, муж сестры моей жены… Это кто?

– Да пес его знает, я тоже никогда не понимал всех этих деревенских кличек – «шурин-деверь-сват-кум»… Ну и чего он?

– Фамилия его Г-ров, только ты не пиши фамилию, я тебя умоляю. Он известный в Америке учёный-биолог, работает по проблеме рака.

– Это у которого были судебные проблемы с соседями из-за того, что он забыл газон возле дома постричь?

– Да. Но это давно было. А вот недавно он опять в историю влип. По своей европейской привычке сделал комплимент одной коллеге – назвал её красивой. А эта тварь оказалась феминисткой и подала на Г-рова в суд. Типа обиделась.

– Вот сука!

– Не то слово! Бедный Г-ров как ни извинялся, как ни говорил, что вовсе не то имел в виду, что вовсе она не красивая, а, напротив, страшная… Ничего не помогло – присудили ему штраф, и ещё на адвокатов потратился.

…Потом мы сидели на кухне, жрали мясо, как все дикие самцы, запивали его вином агрессивного красного цвета и продолжали сексистские разговоры.

– Как ты думаешь, – спросил меня Бен. – Отчего эти феминистки такие осатанелые?

– У них проблемы гормонального и интеллектуального плана.

Но к гормональным проблемам я перейду в четвёртой части книги, а мы сейчас пока что находимся в третьей. Не гони лошадей, наливай…

Два озверевших от женской крови насильника-угнетателя сидели, попивая винцо, а в небе над ними летали Туполевы и Илюшины; с потолка светил нитью накаливания эдисон; на электрической плите грел пищу фарадей; рядом на стенке, ожидая вызова, висел белл; под окном ждал своего хозяина форд с дизелем; где‑то за стенкой чуть слышно играл моцарта трёхпрограммный маркони; в шкафу среди прочих висело старое платье жены а-ля версаче, отстроченное зингером; в морозильнике линде ждала своего часа запотевшая бутылка Менделеева; на табуретке рядом лежал первопечатник Фёдоров; за окошком радовался потеплению цельсий… Весь мир, куда ни глянь, был наполнен насилием и угнетением. И всё, всё, что напридумывали насильники, было направлено исключительно на одно – на угнетение женщин. Даже стиральные и посудомоечные машины. Даже профеминистические законы, принятые патриархальными угнетателями в последние десятилетия, и те были направлены целиком на скрытое угнетение женщин.

…Доколе стонать им под тяжким игом?!..

Уже прощаясь и выходя с детскими ботиночками на лестничную клетку, угнетатель, изверг, раздувшийся от женской крови суперклоп, садист и насильник Бен указал пальцем на перила лестничной клетки.

– О, мои профили!

Дело в том, что Бен – один из восемнадцати самых известных в России калибровщиков валков на станах горячей прокатки. Кругом, куда ни глянь, вы можете увидеть его работу – по калибрам, которые он рассчитывает, производится арматура, уголок, строительный швеллер, лифтовая направляющая в лифтовой шахте вашего дома…

– Вот, – Бен огладил пальцами квадратные в сечении, тонкие прутки, идущие вдоль лестницы. – Чувствую, калибры на валках уже немного сработались – радиус закругления гуляет.

– А как ты отличаешь свой квадрат от прокатанного на другом заводе?

– Квадрат катают ещё на Магнитке, например. Но магнитогорцы делают квадрат с острыми углами – это их фирменный знак. А я решил задать радиус, потому что профиль с радиусом легче потом приваривается… Вот это тоже, кстати, мой профиль, – Бен также любовно огладил рукой более толстый квадратный пруток, идущий перпендикулярно ступенькам и улыбнулся. – Тоже с радиусом.

…Доколе, спрашивается?!..

Весь мир насилья мы разрушим!

Продолжаем… Не только науку и язык, но и всё современное искусство нужно подвергнуть коренной ревизии, ибо оно, будучи порождением Патриархата, является лишь сублиматом, то есть выражает «задыхающийся кровожадный гнев насильника, неспособного осуществить своё намерение».

…В одном из американских университетов женщину, преподавателя английского языка, из‑за недостатка места в главном корпусе перевели в соседний – корпус искусств. В новой аудитории среди прочих висела репродукция знаменитой картины Гойи «Обнаженная Маха». Училка английского была молодая, свежеиспечённая. А картина висела там уже 40 лет. Преподавательница, увидевшая эдакую непристойность, потребовала от руководства удалить «сексистскую» картину. Надо отдать руководству колледжа должное: какое-то время оно сопротивлялось, феминистке предлагали компромисс, – например, повесить рядом какого-нибудь голого мужика.

Но феминистка обратилась в «ревком» – комитет Заботы о женщинах, и председательша комитета выдала следующее заключение, послужившее для администрации школы прямым идеологическим приказом: «Эти и подобные старые картины служили раньше, когда еще не было „Плейбоя“, в качестве порнографии. И я не думаю, что наше общество может мириться с изображениями, подобными этим».

И американское общество – уже практически полностью феминизированное, – конечно, не потерпело. Картина была снята. Идеология победила «неправильное» искусство. И не только искусство…

Из-за того, что семья, по мнению социал-феминисток, также есть явление реакционное, искусственное, придуманное мужчинами, брак должен быть разрушен. Или, во всяком случае, в нём не должно быть места мужчине. Отсюда – оголтелая пропаганда лесбийской любви, требование узаконить лесбийские браки (лично я не имею ничего против этого) и требование разрешить семьям лесбиянок брать на воспитание детей из приюта (и против этого я, как либерал, не спорю).

Я спорю с другим: оголтелым феминисткам воспитывать детей из приютов ни в коем случае нельзя. Иначе получится такая трансляция ненависти через поколения, что лет через 20 мало никому не покажется. Тысячи валери соланас выйдут из розовых феминосемей.

Достаточно уже гендерных факультетов при каждом университете, достаточно феминистических кружков, огромных кип подрывной литературы, Национальной ассоциации гендерных исследований… Кстати, о Национальной гендерной ассоциации. Она давно требует введения в учебные программы лесбийских и гомосексуальных курсов. И такие курсы вводятся. В Вашингтонском университете преподавательница, раскорячившись на стуле, учила юных, только что завербованных феминисток мастурбировать, вещая, что мастурбация, конечно, дело для победы феминизма нужное, почётное, но для ласк клитора предпочтительнее всего, тем не менее, «женский язык, именно женский».

В итоге американские университеты превратились в… Вот как описывает, во что именно, проклятый реакционер Борк: «Молодой человек, которого я знаю, пошел в Американскую ассоциацию юридических школ в Вашингтоне – традиционное место для желающих обучаться работе. Он вошел в холл и проследовал к комнате, помеченной как „Женская гостиная“. Сквозь открытую дверь он увидел молодых женщин, пьющих кофе и дружественно беседующих друг с другом. Следующая комната называлась „Гостиная меньшинств“… Он обошёл всё вокруг и обнаружил, что там не было комнаты, куда бы он мог зайти. Он и другие белые мужчины стояли в холле, пока не началось интервьюирование. Другой мой знакомый, обладающий обилием прекрасных характеристик из Гарвардского колледжа и Юридической школы, соревновался за рабочее место с лесбиянкой мексиканского происхождения, которая закончила юридическую школу много ниже среднего уровня. И именно она в итоге получила работу».

Работу лесбо-мексиканка получила только потому, что за неё попросили одновременно: ассоциация лесбиянок, ассоциация мексиканок и ещё какая-то хрень.

…Каждая правоверная и правильно обученная феминистка во всех поступках мужчин обязана видеть агрессию и покушение на её девичью честь. А поскольку один из действующих лозунгов современного феминизма «слово – тоже изнасилование» (тезис выдвинут феминисткой Катарин Мак-Киннон), нужно внимательно следить за словами и действиями самцов.

Пенсильванский университет. Юная феминистка надевает короткую юбку, выше которой уже пупок начинается, и идёт по кампусу. Мужчины косят глазами, но сдерживаются. Кажется, охота срывается. В принципе, косой взгляд на ноги – тоже преступление, но наша сучка не мелочится, она ждет настоящую добычу. И – о, радость! – один из этих потенциальных насильников, проходя мимо неё, делает комплимент. Про то, что у вас, девушка, прекрасные ноги. Попался! Восторженный идиот тут же обвиняется в… «мини-изнасиловании».

В университете Мэриленда на «пятиминутках ненависти» юным феминисткам объяснили, что каждый мужчина – биологически потенциальный насильник, и если какой-то мужик до сих пор гуляет на свободе, это происходит или потому, что органы следствия у нас пока еще плохо работают (там полно мужиков, а ворон ворону…), или потому, что он ещё не успел никого изнасиловать. Но рано или поздно непременно покусится на изнасилование.

Студентки, впечатлённые этим клистиром для мозгов, решили бороться с насилием. Они бросили жребий и выписали наугад несколько десятков фамилий мужчин с факультета на плакат – под заголовком «Потенциальные насильники». Пусть насильникам будет стыдно! Для начала. Потом посадим. Тем более что это просто делается. Вот, например, как…

Американская студентка приезжает к своему одногруппнику с вещами и зубной щёткой. Наутро они вместе мирно завтракают. Потом парень уходит, а бешеная сучка, капая ядовитой слюной на мостовую, стремглав несётся в участок с доносом в зубах. Её ночью изнасиловали! Парня сажают.

…Ещё одного побороли!..

Подобных историй в США – тысячи. Дошло до того, что наряду с тренингами чуткости под давлением феминисток американские университеты были вынуждены ввести ещё один идеологический предмет – симпозиумы «по предотвращению изнасилования и сексуальных преследований».

А чему, кстати, учат студенток на факультетах ненависти, кроме ненависти? Да, собственно, больше ничему. В своих бюллетенях устроители балагана так и пишут:

«Мы поможем вашей дочери обнаружить степень, до которой она была в соучастии с патриархатом. Мы поможем ей восстановить себя через диалог с нами. Она может стать разгневанной и хронически оскорблённой. Она очень вероятно откажется от моральных и религиозных принципов, на которых вы воспитали её. Она может полностью дистанцировать себя от семьи и друзей. Она может изменить внешность и даже сексуальную ориентацию… После того как она закончит свое перевоспитание, вы, возможно, потеряете десятки тысяч долларов и, очень возможно, вашу дочь».

Другим словами, на этих факультетах пекут профессиональных революционерок. Каждый год американское общество на свою голову выпускает тысячи профессиональных женщин. И добро бы проституток, так нет – пламенных борцов. Которые ничего не умеют, кроме как свергать преступный патриархатный режим.

Вот вам история одной из выпускниц такого факультета. Девушка специализировалась в университете по эко-феминизму (гибрид феминизма с экологизмом – дурдом!). Получила, как у нас бы сказали, «красный диплом». И отправилась в Вашингтон с полной уверенностью, что в этом рассаднике либерал-феминизма легко найдёт себе работу… Это нам понятно, что специалисты по эко‑феминизму на хрен никому не нужны. Дуре это было неочевидно. Никакой работы она не нашла, пополнив собой армию безработных.

Спрашивается, кто оказался виноват в том, что дипломированная «специалистка» не нашла работы? Вы еще не догадались? Конечно, патриархат!.. Все, чему её учили на факультете ненависти, оказалось правдой! Вон оно – живое угнетение! Имея два диплома, я не нашла себе работы! Потому что я – женщина! Остаётся только одно – бороться. Бороться и искать, найти и не сдаваться!..

Профессиональные ниспровергатели – страшное дело.

Был такой вождь крестьянского восстания в Вандее – Шарль Кадудаль. Здоровенный крестьянин невероятной силы и харизмы. Кадудаль поднял восстание против Великой французской революции. И успешно держался со своими отрядами, несмотря на зверства революционных войск. Потом, когда Наполеон задавил революцию, Кадудаль продолжал бороться – теперь уже с Наполеоном. Для борьбы нужны средства. Где их взять? У врагов государства. У англичан, например. И вот Кадудаль плывёт в Англию вместе с роялистом де Невиллем. Плыть долго. Делать нечего. Задумался Кадудаль. А потом вдруг угрюмо сказал своему спутнику: «Слушай, а ведь после победы короля Людовика, он, по уму, должен был бы арестовать нас. Потому что мы уже никогда не сможем стать кем‑то иным, нежели борцами с властью».

…Трудно возвращаться к сохе, если ты долгое время жил более интересной жизнью…