Протоколы геббельсовских мудрецов и тройка с бубенцами

 

Эти документы появились в октябре 1992 года. У подручных Геббельса, надо думать, было около года для их фабрикации. Почему так долго – не понятно. Вполне возможно, что не было толкового исполнителя как с технической стороны, так и со стороны самого текста. Одно дело с трибуны бумажки читать, другое дело – конкретную работу сделать. Автор уверен, что со временем мы безусловно будем знать все подробности этого дела.

Но, думаю, будущее следствие откроет, что Главная военная прокуратура здесь не причем. Читатели уже заметили, что автор не очень сильно уважает ее доблестных работников, так здорово отличившихся в катынском деле и так бесстрашно прыгнувших вместе с ним в дерьмо. Но не уважает за беспринципность – сегодня они мучают стариков, чтобы те признались, что поляков убил Сталин, а завтра посадят в камеру с гомосексуалистами польского посла и тот через день признается им, что польских офицеров убил римский Папа. Но они государственные чиновники. Они, правда, не заняты управлением какого-либо дела, но ведут по ним следствия и, кроме этого, они сами находятся в системе управления, а, значит, понимают, что такое приказ, документ, распоряжение, протокол, как они должны выглядеть, какие на них должны быть пометки, кто, когда и в каких случаях их подписывает – в общем, все то, что составляет специфику чиновничьей службы, понимают то, по чему определяется – действительно человек профессионал или выдает себя за такого. В любом деле есть много вещей, присущих только этому делу и не видных постороннему. Скажем, если человек в тельняшке и фуражке с «крабом» говорит: «Мы приплыли в Марсель» – не верьте, что он моряк. Моряк скажет: «Мы пришли в Марсель».

Работники Генеральной прокуратуры – это чиновники-профессионалы. Я не верю, чтобы они могли, даже ленясь и не думая о том, что они делают, так глупо и бездарно изготовить фальшивки. Я говорю не о технике подделки подписей, а о содержании документов и их атрибутике.

Эти документы фабриковал свободный художник – либо журналист, либо историк, либо какая-то уж такая безответственная аппаратная крыса, которая кроме болтовни ничему не научилась.

Прежде чем конкретно заняться этими документами, зададим себе вопрос – а можно ли было в принципе сфальсифицировать документы похожими на подлинные после того, что бригада Геббельса уже успела так много всего опубликовать? Думаю, что можно было. Если бы за них взялся человек, который работает не за доллары. Не за страх, а за совесть. Который бы так болел за это дело, что понял его.

Видите ли, во всех документах есть строчки, которые подручным Сталина невозможно опротестовать, – пленные были направлены в распоряжение УНКВД областей. Сейчас мы понимаем, что после назначения им срока эти УНКВД обязаны были переквалифицировать их в заключенных и отгородить от мира. Но ведь в каждой области была чрезвычайная тройка. Особое совещание не могло расстрелять, но она-то могла!

Поэтому фальсификатор должен был вооружиться такой идеей – в марте Политбюро изменило решение: оно отменило свое прежнее согласие о направлении дел пленных на рассмотрение Особому совещанию и приняло новое – направить их на рассмотрение чрезвычайными тройками Смоленской, Харьковской и Калининской областей. Все бы сошлось – пленные направлялись в лапы убийц. Но ума на это не хватило. Вообще, его хватило не на многое.

88. Это понимала и бригада Геббельса. Поэтому в октябре 1992 года придурки прессы стали радостно кричать, что найден протокол Политбюро, но нигде не то что не было опубликовано ни единой фотографии его, никто никогда и не цитировал его. На что Волкогонов прожженный тип, которому, казалось бы, и терять нечего, но и он в декабре 1994 года в телепередаче только помахал несколькими листиками перед телезрителями и не прочел, а просто сказал, что в этой бумаге Политбюро решило убить польских офицеров. Было очевидно, что сама бригада Геббельса боится этих фальшивок.

Вы уже поняли, что автор этой книги несколько интересуется катынским делом, но и он с 1992 года нигде не мог найти этих документов, пока в начале 1995 года ему не передали уже упоминавшийся сборник «Военные архивы России». В этом сборнике, в первом выпуске (возможно, и последнем) были опубликованы эти фальшивки в гуще других, безусловно подлинных документов. О самом же сборнике автору поведали следующую историю, за достоверность которой автор не ручается. Тираж его был отпечатан (кстати, неизвестно где, – против всех правил не указана типография), но не пущен в продажу, лишь примерно 600 экземпляров были разосланы в библиотеки Запада.

Это надо понимать так: когда фальшивки уже сфабриковали и Ельцин передал их полякам, то сразу и поняли, что лучше бы этого не делать, да поздно было.

89. Бригада Геббельса «обнаружила» в архивах три документа: «письмо Берии Сталину»; «выписка из протокола Политбюро N 13 от 5.03.1940 г.»; «письмо Шелепина Хрущеву от 3 марта 1959 г.».

Давайте сначала посмотрим на них, не читая, глазами чиновника.

Любой документ государственного или хозяйственного учреждения несколько отличается от частного письма «на деревню дедушке». Во-первых, эти документы всегда исполняются на бланке. Бланк – это первая страница письма, приказа или распоряжения, на которой типографским способом или пишущей машинкой отпечатано название учреждения и место для заполнения собственного имени самого документа – его номера и даты. После того, как документ будет подписан и приобретет силу, его будут называть этим именем, к примеру «письмо Трубина Горбачеву N 1-5-63-91 от 17.05.91 г.» или «приказ по КГБ N500 от 1961 года о секретном делопроизводстве». Без этих атрибутов это не документ, а бумажка. Недопустимо писать личные письма на бланке своего учреждения и вести на бланках переписку внутри учреждения, но и немыслимо, чтобы из учреждения, особенно от его главы, вышло письмо в другое учреждение не на фирменном бланке и без собственного имени. Это невозможно, это все равно, что Берии подняться на трибуну Мавзолея на празднование 1 мая без брюк, в одних трусах.

Номер письма и дата не дают возможности подделать письмо. Допустим, вы написали фальшивое письмо, поставили на нем номер и дату. Оно будет немедленно разоблачено, так как в том учреждении, от имени которого вы послали письмо, под этим номером в журнале регистрации будет зарегистрировано совершенно другое письмо, причем, возможно, в другой адрес, от другого руководителя этого учреждения. Более того, в архиве этого учреждения может быть сохранена и копия подлинного письма с этим номером и датой, но даже если копии не будет, то обязательно будет указано, от кого это письмо и кому. Номер на письме – это как номер на банкноте, две банкноты с одинаковыми номерами немедленно подскажут даже неспециалисту, что одна из них подделана. А письмо без номера – это как банкнота без номера, даже если внешне она очень похожа на настоящую и на ней есть подпись председателя казначейства или национального банка.

А письмо наркома внутренних дел СССР и письмо Председателя КГБ СССР написаны на простой бумаге и не имеют номеров, письмо Берии не имеет и даты. Их можно уже и не читать.

90. В любом большом учреждении есть человек, который заведует хозяйственной частью, он отвечает за то, чтобы все работники учреждения не испытывали неудобств в работе. И в первую очередь, разумеется, самый большой начальник. Он обеспечивает учреждение столами, стульями, пишущими машинками, бумагой, копиркой и лентой к ним, он заказывает в типографии бланки этого учреждения. Работа не бог весть какая, но если работать в Кремле, то это престижно, такой работой будут дорожить и делать ее будут очень тщательно.

Третий документ – «выписка протокола Политбюро» – напечатана на бланке предыдущего десятилетия. Это невозможно. Немыслимо, чтобы завхоз допустил, а технические работники Политбюро пользовались третий месяц, 13 заседаний Политбюро, бланками, на которых они должны делать исправления рукой (что само по себе немыслимо на документах такого уровня), и, кроме этого, бланками, на которых легко сделать ошибку. На этом бланке есть место для собственного имени, оно полузаполнено: «Выписка из протокола N 13 заседания Политбюро ЦК от…193… г.». То есть, номера и даты, там где им полагается, нет, но выше отпечатано: N П13/144 от 5 марта 1930 г." Вы видите, как легко ошибиться, – здесь либо фальсификатор, либо наборщик типографии, вместо 1940 года впечатали 1930.

По внешним, чисто канцелярским признакам, все три документа – безусловная подделка. Немыслимо, чтобы Берия явился на демонстрацию в трусах, но чтобы вместе с ним и Сталин явился в трусах, а через 19 лет и Шелепин?!!

91. Далее. Все три документа имеют гриф «Совершенно секретно», но не имеют необходимых для такого рода документов записей того, кто их отпечатал, – его фамилию, сколько экземпляров он отпечатал, что сделал с черновиком, копиркой и лентой пишущей машинки.

92. Что здесь наиболее вероятно. Фальсификаторы нашли в архивах ЦК чистый бланк решений Политбюро тридцатых годов, но чистых бланков НКВД и КГБ 40-х и 50-х годов им найти не удалось, что естественно, учитывая профессиональную осторожность этих организаций.

Заказать в типографии новые невозможно, так как надо заказать и изготовление шрифта тех годов, причем со всеми его мельчайшими особенностями и дефектами.

Кроме этого, на фальшивых письмах невозможно было поставить номера, эти номера зафиксированы в книгах учета исходящих документов НКВД и КГБ и под ними будут числиться совершенно другие письма. А номер решения Политбюро чрезвычайно странен (возможно, здесь автор чего-то недопонимает). Согласно этому номеру 5 марта 1940 года Политбюро на своем заседании рассмотрело 144 вопроса! Если на обсуждение каждого отпустить хотя бы 10 минут, то получится, что 5 марта Политбюро непрерывно, без обеда и отдыха, заседало 24 часа!

Надо думать, что сам протокол Политбюро и повестку дня этого заседания фальсификаторы уничтожили, руководствуясь замечательным принципом доказательств бригады Геббельса – если чего-то нет, то, значит, польских офицеров убили Сталин и НКВД.

Отсутствие внешних обязательных атрибутов на «найденных» документах все-таки вызвано техническими причинами, сделать подделки более качественно подручным Геббельса не позволили объективные обстоятельства.

Но в этих «документах» заложено столько смысловых глупостей, что объяснить их отсутствием хорошего гравера нельзя. – причина в органическом кретинизме тех людей, кому бригада Геббельса доверила подделку.

93. Первый документ – письмо Берии Сталину без номера и даты адресовано «ЦК ВКП(б) товарищу Сталину». Его текст:

"В лагерях для военнопленных НКВД СССР и в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в настоящее время содержится большое количество бывших офицеров польской армии, бывших работников польской полиции и разведывательных органов, членов польских националистических к-р партий, участников вскрытых к-р повстанческих организаций, перебежчиков и др. Они являются заклятыми врагами советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю.

Военнопленные офицеры и полицейские, находясь в лагерях, пытаются продолжать к-р работу, ведут антисоветскую агитацию. Каждый из них только и ждет освобождения, чтобы иметь возможность активно включиться в борьбу против советской власти.

Органами НКВД в западных областях Украины и Белоруссии вскрыт ряд к-р повстанческих организаций. Во всех этих к-р организациях активную руководящую роль играли бывшие офицеры бывшей польской армии, бывшие полицейские и жандармы.

Среди задержанных перебежчиков и нарушителей госграницы также выявлено значительное количество лиц, которые являются участниками к-р шпионских и повстанческих организаций.

В лагерях для военнопленных содержится всего (не считая солдат и унтер-офицерского состава) – 14.736 бывших офицеров, осадникое и разведчиков – по национальности свыше 97 проц. поляки.

Из них:

Генералов, полковников и подполковников – 295

Майоров и капитанов – 2.080

Поручиков, подпоручиков и хорунжих – 6.049

Офицеров и младших командиров полициии, пограничной охраны и жандармерии – 1.030

Рядовых полицейских, жандармов, тюремщиков и разведчиков – 5.138

Чиновников, помещиков, ксендзов и осадников – 144

В тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии всего содержится 18.632 арестованных (из них 10.685 поляки), в том числе:

Бывших полицейских разведчиков и жандармов – 5.141

Бывших офицеров – 1.207

Шпионов и диверсантов – 347

Бывших помещиков, фабрикантов и чиновников – 465

Членов различных к-р и повстанческих организаций и разного к-р элемента – 5.345

Перебежчиков – 6.127

Исходя из того, что все они являются закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти, НКВД СССР считает необходимым:

I. Предложить НКВД СССР:

1) Дела о находящихся в лагерях для военнопленных 14.700 человек бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, жандармов, осадников и тюремщиков,

2) а также дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11.000 человек членов различных к-р шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков – рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела. \parII. Рассмотрение дел провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения – в следующем порядке:

а) на лиц, находящихся в лагерях военнопленных – по справкам, представляемым Управлением по делам военнопленных НКВД СССР,

б) на лиц, арестованных – по справкам из дел, представляемым НКВД УССР и НКВД БССР.

III. Рассмотрение дел и вынесение решения возложить на тройку т.т. МЕРКУЛОВА, КОБУЛОВА, БАШТАКОВА (начальник 1-го спецотдела НКВД СССР).

Народный Комиссар Внутренних Дел Союза ССР

Составители сборника привели факсимильное изображение подписи Берии под письмом и от себя сделали примечание о том, что еще они видели (или им об этом рассказали) на этом письме.

"На первой странице документа подписи И.В.Сталина, К.Е.Ворошилова, В.М.Молотова, А.И.Микояна. М.И.Калинин и Л.Н.Каганович на заседании отсутствовали, но высказались «за».

В пункте III фамилия Берии вычеркнута, вписана чернилами фамилия Кобулова".

Никаких других надписей составители сборника не обнаружили, в связи с этим к ним естественный вопрос – как они узнали, что Калинин и Каганович не присутствовали, но высказались «за»? Как они увидели это из данного текста или кто им об этом сказал?

Второе. Подпись ставят под собственным изделием – письмом, приказом, резолюцией. На чужом документе – это роспись. Ни о каких резолюциях Сталина, Ворошилова и других не упоминается, следовательно, на этом документе подпись Берии и роспись членов Политбюро. Это тонкость, но сейчас она становится очень важной.

Дело в том, что подчиненный (в данном случае – Берия) обращается к начальнику (Политбюро) за помощью, либо за согласованием своих действий. Есть и другие случаи, но нас сейчас интересуют только эти два, так как простая роспись или подпись под резолюцией на этих двух видах обращений имеют прямо противоположное значение. Получив от подчиненного документ, начальник не имеет права на нем не расписаться, так как будет неясно, видел ли он его вообще, и важна не его роспись сама по себе, а случай, по которому он ее ставит.

Первый случай. Подчиненный имеет полное право делать то, что он думает, но его действие может задеть всю систему управления, в которой он всего лишь часть, и он не отвечает за возможные последствия для всей организации. Он просит начальника согласовать свое действие. В этом случае самому начальнику делать ничего не нужно, распоряжений не требуется, ему нужно только согласиться. И тогда на просьбе подчиненного согласовать его действие он ставит просто роспись и она означает его согласие. Если же он не согласен, то будет и резолюция – «запрещаю», «отложить» и т.д. И адресуются эти росписи и резолюции тому, кто обратился за согласованием.

Но если подчиненный просит самого начальника произвести действие – дать приказ, распоряжение, обратиться в вышестоящий орган, то тогда надписи на письме подчиненного адресуются не ему, а своему аппарату для подготовки решения. При согласии будет резолюция или команда – «согласен», «подготовить письмо», «в приказ» и т.д. По этим резолюциям можно понять, что начальник полностью согласен. Если он вызывает кого-то из аппарата, например – «т.Меркулову. Переговорите со мной» или «Зайдите», то, значит, он еще сомневается. Но если он просто расписывается, то он «против» – это заменяет резолюцию: «Просьбу подчиненного оставить без последствий, ничего не делать». Аппаратный работник, получив бумагу без резолюции, с одной росписью, видит, что начальник бумагу видел, но никаких распоряжений не дал, а значит бумагу можно отправлять в архив, содержащиеся в ней предложения не устраивают начальника.

Я понимаю, что эти тонкости непонятны и, может быть, неинтересны подавляющему числу читателей, но разобрать их надо, так как их не понимал и тот, кто подделывал письма.

Нам нужно из «письма Берии» уяснить – просил ли он Сталина поработать или согласовать его собственное действие. Вы уже видели – максимум, что разрешалось НКВД, да и то под контролем Генерального прокурора, – это сослать человека сроком до 5 лет или посадить в тюрьму до 8 лет. А Берия «просит» права расстрела, да еще и огромного числа людей. Чтобы предоставить это право, Политбюро обязано было обратиться в Верховный Совет за соответствующим Указом, разработать положение об этой «тройке». Чтобы аппарат Политбюро мог это сделать, члены Политбюро обязаны были на «письме Берии» оставить резолюции, свои команды аппарату.

Еще пример, чтобы было понятно, о чем речь. Вот 6 мая 1927 года нарком по военным и морским делам и председатель РВС Ворошилов просит Политбюро выделить валюту для отправки в Чехословакию, в Карлсбад, жены героя первой мировой войны генерала Брусилова и ее сестры. (Брусилов умер в 1926 году). Пустячная просьба, но она на бланке наркома, имеет дату и N 010375. И Сталин не просто расписывается, на письме стоит пометка: «Сталин – за». По этой резолюции аппарат включает вопрос тридцатым пунктом в повестку дня заседания N 101 от 9 мая, а 12 мая рассылает выписки из этого протокола, в которых указывается решение – женщинам разрешить выезд на курорт и обеспечить их валютой.

А на «письме Берии» стоят простые росписи, там нет резолюций «за», «согласен» и т.д. И эти простые росписи означают, что Политбюро Берии в его просьбе отказало.

94. Но это недосмотр, непонимание дела фальсификатором. На самом деле и Берия был не тот человек, чтобы нарываться на отказ Политбюро, да и какой-нибудь член Политбюро не удержался бы и что-нибудь написал, типа «нет» или «пошел ты…».

Эти росписи действительно означали согласие, но вот на каком письме? Нет сомнений, что Берия мог не согласовать свои действия с Политбюро в случае с пленными. Он обязательно их согласовал.

Когда мне передали текст этого письма, то передали и слух, идущий от работников архивов, о том, как именно письмо подделано. Они считают, что в этом письме на двух страницах оставлена первая страница с росписями Политбюро и подменена вторая. Но думаю, что это не так. Это и сложно, и принципиально фальсификаторам не подходило. В этом случае остался бы бланк НКВД, номер и дата письма. Проще простого подделать простые росписи.

Но фальсификатор (и это правильно) старался в подлинном письме Берии сделать как можно меньше исправлений, чтобы сохранить слог Берии. Но, сохранив стиль, он не смог сохранить смысл, и простые росписи согласия членов Политбюро на первой странице приобрели прямо противоположное значение – они стали запрещающими.

Ведь посмотрите на дурацкую фразу в «письме Берии», которая отделяет констатирующую часть письма от просьбы: «…НКВД СССР считает необходимым: 1. Предложить НКВД СССР…». Как это понять? Берия считает необходимым предложить Берии?

Нет сомнений, что в подлиннике эта фраза звучала так: «НКВД СССР считает необходимым: 1. Предложить Особому совещанию при НКВД СССР…». Тогда все логично. Берия – начальник, и он счел необходимым предложить (приказать) своему подчиненному – Особому совещанию. Фальсификатор, вычеркнув из фразы подлинного письма Берии три слова «Особому совещанию при» превратил фразу в идиотскую.

Далее I раздел имеет, видимо, подлинный текст, кроме приказной части. Вместо фальшивого – «рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела» было – «рассмотреть в особом порядке, с применением к ним ссылки в ИТЛ сроком на 5 лет и лишением права переписки».

Раздел II, может быть, подлинный, а раздела III, вероятнее всего, не было вообще и вместо него стояла необходимая этому письму фраза: «Прошу Политбюро согласовать мои действия с политической точки зрения».

Свободный художник, подделывавший письмо, недоучел, что начальник – это не любовница, ему по своей инициативе писем без слов «прошу» не пишут.

Фальсификатору казалось, что, проделав с подлинным письмом Берии столь незначительные операции, он исполнит его очень похожим на настоящее. А получилось по Черномырдину – «думали как лучше, а получилось как всегда».

Таким образом, в подлинном письме Берии было все логично. Он имеет законное право решением Особого совещания сослать в ИТЛ кого угодно и в любом количестве. Ни у кого разрешения на это ему спрашивать не требуется, никаких приказов и никому по этому поводу его начальникам давать не надо. И члены Политбюро сказали свое «за», согласовав предложение Берии простой росписью.

95. У чиновника в крови уважение к цифрам, он ими отчитывается, это основа его наказания и благодарности. Он никогда без очень сильных оснований цифру не округлит. Журналист, писатель, историк – эти пожалуйста, эти могут 4,5 тысячи арестованных офицеров Красной Армии без труда округлить «в примерно 50 тысяч убитых». Чиновник так не сделает и особенно в таком случае. Смотрите: Берия «пишет», что у него в лагерях военнопленных 14736 офицеров и прочих, а расстрелять предлагает только 14700; в тюрьмах у него 18632 врага, а расстрелять он предлагает всего 11000. Принести такое письмо Сталину – это немедленно нарваться на вопрос: «Лаврентий! А что ты собираешься делать с оставшимися 36 офицерами и 7632 врагами? Солить? За свой счет их содержать?» А как Берия объяснит и администрациям лагерей и тюрем, кого именно надо отбирать для рассмотрения дел на «тройке»?

Чиновник точно повторил бы эти цифры, если кого-то требовалось оставить в живых, их оставила бы «тройка». И к нему ни у кого не было бы вопросов.

96. И теперь о «тройке». Эта мысль фальсификатора настолько дурацкая, что его «тройку» можно назвать «тройкой с бубенцами» от его дурацкого колпака.

Прежде всего потому, что эта «тройка с бубенцами» состоит из конкретных персон. Представьте, что пока выписка из протокола уйдет во ВЦИК. СССР, пока там ее оформят Указом, пройдет время. Покажут Указ члену «тройки» майору Баштакову, и он с перепугу умрет. Что останется от «тройки с бубенцами»? Правильно – пара гнедых. Но этой паре судить поляков не дозволено.. Что делать? Берия должен новое письмо писать, Политбюро должно новое решение принимать. Фальшивку готовил дурак, абсолютно не представляющий ни что такое государство, ни как оно функционирует. Дурак, который об истории СССР знает исключительно то, что писал ранний Солженицын и поздний Волкогонов, – кумиры дебильных деток бывших партаппаратчиков.

97. Если сохранить «тройку с бубенцами» в тайне, то тогда ее приговоры ни для кого не будут обязательными. Любой начальник тюрьмы не исполнит приказа неизвестно откуда взявшейся тройки. Что он – самоубийца? А показать всем «решение Политбюро» – это оповестить весь мир. Кроме того, где вероятность, что все выполнят «решение Политбюро»? Ведь Политбюро – не государственная власть, а приказ «убить» может поступить только от законного органа, назначенного Верховным Советом СССР.

Никогда, даже в тяжелые минуты, в СССР законная форма проведения суда над людьми не нарушалась. Не было в этом необходимости. К примеру. В 1941 году возникла угроза, что немцы захватят в орловской тюрьме лидеров партии эсэров. Эсэры в тюрьме были расстреляны. Но не по приказу Сталина или Политбюро. По приговору Верховного Суда СССР, который для этой цели быстро собрался, вернул дело на новое рассмотрение, рассмотрел и вынес новый приговор. А любая чрезвычайная тройка, скажем, Орловской области, могла сделать это еще быстрее.

При наличии в СССР чрезвычайных троек в областях и республиках можно было, в абсолютно законном порядке, тайно (чрезвычайная тройка обычна и никому не бросается в глаза) расстрелять кого угодно и в любом количестве. Эта «тройка с бубенцами» в составе Кабулова, Меркулова и примкнувшего к ним майора Баштакова – шедевр кретинизма бригады Геббельса. Доктор Геббельс их за это бы не похвалил, нет, не похвалил. Таких идиотов и он у себя не держал.

98. Но на «тройке с бубенцами» идиотизм не закончился. Читаем следующий «документ». Он исполнен на стандартном бланке выписок из протокола Политбюро, которые рассылаются для знакомства с решением Политбюро тех, кому это решение предстоит исполнять. То есть, это не сам протокол, протокол бригада Геббельса до сих пор «ищет».

Вверху бланка предостерегающая надпись: "Подлежит возврату в течении 24 часов во 2-ю часть Особого Сектора ЦК (Пост. ПБ ЦК от 5.V.27 пр. 100 п.5) и гриф «Совершенно секретно Из О.П.».

Выписка имеет примерно такой вид:

ВСЕСОЮЗНАЯ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ (большевиков)

Центральный комитет –N П13/144 5 марта 1930 г. тов. Берия

Выписка из протокола N 13 заседания Политбюро ЦК от 193г.

Решение от 5.III.40 г.

144. – Вопрос НКВД СССР

I. Предложить НКВД СССР:

1) Дела о находящихся в лагерях для военнопленных 14.700 человек бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов, осадников и тюремщиков,

2) а также дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11.000 человек различных к-р шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков – рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела.

II. Рассмотрение дел провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения – в следующем порядке:

а) на лиц, находящихся в лагерях военнопленных – по справкам, представляемым Управлением по делам военнопленных НКВД СССР,

б) на лиц, арестованных – по справкам из дел, представляемым НКВД УССР и НКВД БСС.

III. Рассмотрение дел и вынесение решения возложить на тройку, в составе т.т. Меркулова, Кабулова и Баштакова (начальник 1-го Спецотдела НКВД СССР).

Секретарь ЦК

Составители сборника «Военные архивы России» описали надписи на этом листе бумага: «На выписке из протокола стоит резолюция: „Изъято из протокола „ОП“ 4.03.1970 года М. закрытый пакет. Согласовано с т.Черненко К.У.“ Подпись неразборчива».

(Еще бы подпись была разборчива. Человек, который в 1970 году «ставил резолюцию», может, еще и жив).

99. Из состава подписей и надписей становится понятно, что сама выписка из протокола Секретарем ЦК не подписана, иначе было бы факсимиле его подписи или указано, чья именно подпись стоит под выпиской. То есть эта бумажка без подписи не является документом вообще. Это не более, чем бумажка, которая годится только для того, чтобы ее в известном месте использовали для известного дела.

100. Представьте, что Берия жив и вы говорите ему: «Гражданин Берия, вот выписка из протокола Политбюро доказывает, что вы расстреляли поляков!» Он вам ответит: «А как из этой бумажки видно, что я когда-либо держал ее в руках? На ней что – есть моя роспись в получении? Эта бумажка годится только для того, чтобы приколоть ее на зад тому, кто ее „нашел“, английской булавкой».

Ведь Берия, по идее, мог держать ее в руках не более 24 часов. Следовательно, на ней должна быть расписка Берии: «Получил 6.03.1940 в 11-00» и другая – работника 2-й части Особого Сектора ЦК: «Принял ут.Берии 7.03.1940 в 10-30». Иначе как узнать – исполняется постановление Политбюро N 100 от 1927 года или нет?

101. Ну ладно, какие-то читатели скажут, что это тогда так принято было – хочешь, подписывай документы, хочешь – не подписывай, хочешь – пиши письмо Сталину на бланке, а хочешь – на салфетке из ресторана. Но смотрите на адрес – в нем указан получателем только Берия и лично он, не указана даже его должность, чтобы можно было подумать, что он ознакомил с этим совершенно секретным документом еще кого-то как начальник. А ведь исполнители решения Политбюро другие люди, их почему нет в рассылке? И до этого, и после этого на всех приведенных в сборнике выписках из протоколов Политбюро всегда указаны все те адресаты, кто должен исполнять решение или знать о нем. А здесь только Берия. А как майор Баштаков узнает, что он член «тройки с бубенцами»? Ладно, пусть не соблюдена форма, но смысл-то должен оставаться! А здесь ни формы, ни смысла. Зачем давать приказ Кабулову, Меркулову и Баштакову, если потом сам приказ им не показать, не ознакомить их с ним?

102. Когда фальсификаторы дошли до изготовления третьей фальшивки, они уже окончательно умом утомились. Цель этой подделки видимо в том, чтобы предупредить всех остальных исследователей – ничего не ищите, Хрущев все сжег! Текст ее таков:

 

 

ОСОБАЯ ПАПКА

Совершенно секретно

Товарищу Хрущеву Н.С.

В Комитете государственной безопасности при Совете Министров СССР с 1940 года хранятся учетные дела и другие материалы на расстрелянных в том же году пленных и интернированных офицеров, жандармов, полицейских, осадников, помещиков и т.п. лиц бывшей буржуазной Польши. Всего по решениям специальной тройки НКВД СССР было расстреляно 21.857 человек, из них: в Катынском лесу (Смоленская область) 4.421 человек, в Старобельском лагере близ Харькова 3.820 человек, в Осташковском лагере (Калининская область) 6.311 человек и 7.3305 человек были расстреляны в других лагерях и тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии.

Вся операция по ликвидации указанных лиц проводилась на основании Постановления ЦК КПСС от 5-го марта 1940 года. Все они были осуждены к высшей мере наказания по учетным делам, заведенным на них как на военнопленных и интернированных в 1939 году.

С момента проведения названной операции, т.е. с 1940 года никаких справок по этим делам никому не выдавалось и все дела в количестве 21.957 хранятся в опечатанном помещении.

Для Советских органов все эти дела не представляют ни оперативного интереса, ни исторической ценности. Вряд ли они могут представлять действительный интерес для наших польских друзей. Наоборот, какая-либо непредвиденная случайность может привести к расконспирации проведенной операции, со всеми нежелательными для нашего государства последствиями. Тем более, что в отношении расстрелянных в Катынском лесу существует официальная версия, подтвержденная произведенным по инициативе Советских органов власти в 1944 году расследованием Комиссии, именовавшейся: «Специальная комиссия по установлению и расследованию расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров».

Согласно выводам этой комиссии все ликвидированные там поляки считаются уничтоженными немецкими оккупантами. Материалы расследования в тот период широко освещались в Советской и зарубежной печати. Выводы комиссии прочно укрепились в международном общественном мнении.

Исходя из изложенного представляется целесообразным уничтожить все учетные дела на лиц, расстрелянных в 1940 году по названной выше операции.

Для исполнения могущих быть запросов по линии ЦК КПСС или Советского правительства можно оставить протоколы заседаний тройки НКВД СССР, которая осудила указанных лиц к расстрелу, и акты о приведении в исполнение решений троек.

По объему эти документы незначительны и хранить их можно в особой папке.

Проект постановления ЦК КПСС прилагается.

Председатель Комитета государственной безопасности при Совета Министров СССР

А.Шелепин

3 марта 1959 года

Проект постановления таков:

Совершенно секретно

Постановление Президиума ЦК КПСС

от____________________1959 года

Разрешить Комитету Государственной Безопасности при Совете Министров СССР ликвидировать все дела по операции, проведенной в соответствии с Постановлением ЦК КПСС от 5 марта 1940 года, кроме протоколов заседаний тройки НКВД СССР.

(И здесь составители сборника сделали замечание по чьейто подсказке:

«Постановления Президиума ЦК КПСС по этому вопросу в „Особой папке“ не обнаружено».

И опять нам непонятно, как составители сборника об этом узнали).

103. К документам высших руководителей страны и министерств всегда чрезвычайно высокое требование. В них не должно быть помарок и ошибок, каждая цифра тщательно вычитывается и сравнивается с другими.

А вы посмотрите, что в этом шедевре. В первом абзаце написано, что «было расстреляно 21857 человек», а в третьем – «все дела в количестве 21 957» хранятся. Разница в 100 дел прямо бросается в глаза, ее бы и Шелепин заметил, а уж какой-то полковник КГБ, который по идее должен был готовить это «письмо», не допустил бы этой описки никогда.

104. Чтобы сослаться на решение партийного органа, на дату, он обязан был иметь перед собой выписку, или протокол, или письмо – любой документ, где указано, что это за решение. Этот гипотетический полковник КГБ скрупулезно перенес бы название решения – «решение Политбюро ЦК ВКП(б) N 13 от 5 марта 1940 года» – в письмо Шелепина. А он пишет «КПСС», которой в те годы и близко не было, он пишет «Постановление ЦК», то есть дает основание полагать, что Сталин обсуждал этот вопрос с сотней членов тогдашнего ЦК и что 5 марта 1940 года проходило не заурядное заседание Политбюро в составе четырех человек при двух отсутствовавших, а Пленум Центрального Комитета. То есть, в убогом представлении фальсификатора КПСС взяла власть в октябре 1917 года, между ее Политбюро и ЦК никакой разницы нет – это один и тот же орган. Но Шелепин-то знал все это. Как бы он подписал эту чушь – КПСС в 40-м году? Он – член ЦК партии, переименованной в КПСС лишь в 1952 году!

105. Но главное в другом. Отличие военнопленных и интернированных в том, что они находились в лагерях для военнопленных и интернированных. Только в лагерях на них заводились учетные дела на военнопленных. А те, кто был арестован и посажен в тюрьмы, имели следственные или уголовные дела, но никак не учетные на военнопленных. Откуда же тогда у Шелепина появилось 7 305 учетных дел на военнопленных, если эти люди сидели в тюрьмах и не являлись военнопленными?

106. Но и это еще не так смешно. В «письме» написано, что в КГБ в 1959 году хранилось 3 820 учетных дел на военнопленных Старобельского лагеря, а мы на странице 117 перепечатали Акт из этого лагеря, безусловно подлинный, где указано, что 4 031 «учетное дело на военнопленных» было сожжено на основании распоряжения «капитана Госбезопасности тов. Сопруненко» «1940 года, октября месяца, 25 дня». Фальсификатору не хватило ума об этом вспомнить, он своей фальшивкой восстановил из пепла и перенес в 1959 год учетные дела, уничтоженные в 1940 году.

107. И уж как-то неинтересно напоминать, что на этом письме из КГБ без номера составители сборника не воспроизвели факсимильное изображение подписи Шелепина и не сообщили о ее наличии.

Но это письмо полезно тем, что своей явной смысловой фальшью оно перечеркивает все случайные совпадения, которые могли быть, чтобы первые два «документа» можно былс хотя бы условно считать подлинными.

Вообще эти фальшивки в духе Геббельса и Гитлера, которые учили, что брехать надо нагло, простой народ так не врет, он врет только по мелочам и не верит, что брехать можно настолько подло. Поэтому в наглой