Функции мифа, культа и медитации

В своих жизненных проявлениях индивид неизбежно только частично и искаженно представляет целостный образ человека. Он ограничен уже тем, что есть либо мужчиной, либо женщи­ной; в каждый момент своей жизни он ограничен опять же, будучи ребенком, юношей, взрослым или же старцем; кроме того, в своих жизненных ролях он по необходимости специали­зируется как торговец, ремесленник, вор или слуга, вождь или священник, мать, жена, монахиня, проститутка; он не может быть всем одновременно. Поэтому целостность – полнота челове­ка – заключена отнюдь не в отдельном лице, а в обществе как едином целом; индивид может быть только членом его, орга­ном. Сообществу, к коему он принадлежит, он обязан своим образом жизни, языком его мыслей и общения, идеями, кото­рыми он живет; к прошлому его общества восходят те гены, которые создают его тело. Отважившись отмежеваться, будь то в действиях, в помыслах или чувствах, он отлучается от самих источников своего существования.

Родовые обряды, связанные с рождением, инициацией, бра­ком, погребением, возведением в сан и так далее, и тому подобное, – все это призвано служить для перевода смысла переломных моментов в жизни и деяниях индивида на язык классических, безличных форм. В них он открывается для са­мого себя не как конкретная личность, а как воин, невеста, вдова, священнослужитель, вождь; и в то же время они при­званы воскресить в памяти остального сообщества старые уроки архетипических стадий. Все участвуют в церемониале соответственно своему рангу и функциям. Все общество зримо для самого себя предстает как непреходящее живое единство. Поколения индивидов уходят как анонимные клетки некоего живого тела; но основополагающая, неподвластная времени форма остается. Выходя за рамки индивидуального видения в поле зрения сверхличностного, человек обнаруживает в себе новые силы, обогащается, находит опору и возвеличивается. В своей мирской роли, сколь бы скромна ни была она, он прича­щается к прекрасному празднественному образу человека – образу потенциально присущему, но неизбежно таимому в каж­дом их нас.

Уставы общественного долга переводят уроки празднества в русло нормального, повседневного существования, служа посто­янной опорой для индивида. И наоборот, отрешенность, бунт – или изгнание – разрушают животворные связи С точки зрения единства социума, такой отверженный индивид – просто ничто, сущая потеря. Тогда как человек, который может честно ска­зать, что он сыграл свою жизненную роль – будь то священ­ника, проститутки, королевы или раба – есть некто, в полном смысле слова быть.

Обряды инициации и возведения в сан преподают урок сущ­ностного единства индивида и общности; более широкий гори­зонт открывают календарные празднества. Подобно тому как индивид является органом общества, так род, племя, город – равно как и все человечество – являются лишь фазами могучего космического организма.

Сезонные празднества так называемых примитивных наро­дов обычно представляются как попытки управлять природой. Такое представление ошибочно. В каждом действии человека присутствует что – то от желания управлять, особенно же в тех магических обрядах, которые, как считалось, вызывают дождь, исцеляют болезнь или предотвращают наводнение; и тем не менее во всех подлинно религиозных обрядах (в противополож­ность ритуалам черной магии) доминирующим мотивом являет­ся подчинение неотвратимости судьбы – и в сезонных празд­нествах этот мотив особенно очевиден.

Насколько известно, нет ни одного племенного обряда, ко­торый был бы направлен на то, чтобы отвратить, скажем, приход зимы; напротив, все обряды готовят общину к тому, чтобы вместе со всей природой пережить этот страшный сезон холодов И весенние обряды отнюдь не пытаются заставить природу немедленно родить хлеб и плоды для изголодавшего племени; напротив, в этих обрядах всем миром готовятся к обычным сезонным работам. Здесь празднуют, отмечают и представляют само чудо годового цикла, с его радостями и тя­готами, как продолжающееся в жизненном круге человеческого сообщества.

Множество других символов непрерывности природного бытия заполняют мир сообщества, живущего в мифологи­ческих координатах. Например, кланы американских охотни­чьих племен обыкновенно считали себя потомками единого предка – полуживотного, получеловека. Это предки, породив­шие не только людей данного клана, но также животных, именем которых называется клан; так, люди клана бобра счита­лись прямыми потомками бобров, были защитниками этих животных и, в свою очередь, сами были защищены животной мудростью своей лесной родни Или другой пример: хоган, или мазаные глиной хижины индейцев навахо из Новой Мексики и Аризоны, которые строились на основании их представлений о строении космоса. Вход в жилище был обращен на восток. Вос­емь сторон хижины соответствовали четырем сторонам света и промежуточным направлениям. Каждый линия и пересечение со­ответствовали элементам великого и всеобъемлющего хогана земли и неба И так как душа самого человека считалась тож­дественной по своей форме со всей вселенной, глиняная хижи­на являла собой образ изначальной гармонии человека и мира и напоминание о сокровенном жизненном пути к совершенству.

Но есть и другой путь – диаметрально противоположный пути общественного долга и народного культа. С точки зрения приверженности долгу, любой, отверженный от общины, – ничто С другой же точки зрения, однако, это отчуждение есть первый шаг к вопрошанию. Каждый несет в себе все; поэтому вопрошание может быть направлено и к самому себе. Различия пола, возраста или призвания отнюдь не сущностные харак­теристики человека; это всего лишь маски, которые мы времен­но носим на сцене мира. Образ человека, сокрытый в нем, не следует путать с его одеждами. Мы считаем себя американ­цами, гражданами XX века, жителями Запада, цивилизован­ными христианами. Мы или добродетельны, или грешны. Одна­ко подобные определения не говорят нам, что значит быть человеком, они отмечают лишь случайные обстоятельства вре­мени и места рождения или статьи дохода. Что же в нас глав­ное? Каков фундаментальный характер нашего бытия?

Аскетизм средневековых святых и индийских йогов, мисте­рии инициации эллинов, древние философии Востока и Запада – все это способы смещения внимания индивидуального соз­нания вглубь от его поверхностных облачений. Все пред­варительные медитации взыскующего увлекают его ум и чувст­ва от внешних случайностей жизни, обращая его к глубинам. «Я не есть это и не есть то, – медитирует он, – не моя мать и не сын, только что умерший; не мое тело, болезненное и ста­реющее; не моя рука, не глаз, не голова; не совокупность всех этих вещей Я – не мое чувство; не мой разум; не моя интуи­ция». Посредством такой медитации он проникает в свои глубины и наконец прорывается в бездонный предел осознания После подобных экзерсисов ни один человек уже не может всерьез считать себя мистером Таким – то и Таким – то из Такого – то и Та­кого – то города Соединенных Штатов Америки. – Общество и общественный долг уходят на задний план. Мистер Такой – то и такой – то, открыв в себе величие человека, погружается в себя и свою отрешенность.

Это стадия Нарцисса, глядящего в воду, Будды, погружен­ного в созерцание в точке покоя, но это еще не конечная цель; необходимый шаг, но не последний. Цель – не увидеть, а осоз­нать, что ты и есть эта сущность; и в этой своей сущности че­ловек обретает свободу странствовать по миру. Более того, сам мир являет себя в этой сущности Сущность человека в себе и сущность мира едины. Поэтому нет больше необходимости ни в отрешенности, ни в уходе из мира. Куда бы ни лежал путь героя, что бы он ни избрал своим поприщем, он будет неизмен­но ощущать это присутствие как свою сущность, ибо тем самым он обретает способность видения Это означает конец одино­чества Точно так же, как приобщение к социуму приводит к осознанию Всего сущего в себе самом, так и изгнание приводит героя к осознанию Самости во всем сущем.

Фокусируясь в этой точке, вопрос о самодостаточности и альтруизме перестает существовать Индивид теряет себя в за­коне и возрождается в тождестве со вселенной Для Него и через Него создан мир «О Магомет, – сказал Бог, – если бы не было тебя, Я не сотворил бы небо».

Герой нашего времени

Все это, однако, слишком далеко от современности, ибо де­мократический идеал самоопределения индивида, изобретение энергетической машины и развитие научных методов исследо­вания настолько преобразовали всю жизнь человека, что наше многовековое наследие, весь не подвластный времени универ­сум символов терпит крушение. Как говорил ницшевский Зара – тустра «Все боги умерли»*.

Знакомая история, сказанная – пересказанная в тысячах вариа­ций. Это героический цикл нашего времени, сказка о вступлении человечества в пору зрелости. Чары прошлого, рабство традиции – все это было сокрушено решительным и мощным ударом. Пелена мифических грез развеялась, разум открыт для полного пробуж­дения сознания; современный человек возник из невежества бы­лого, подобно бабочке, появляющейся из кокона, или же солнцу, выходящему на рассвете из утробы матери – ночи.

И дело не просто в том, что не осталось ни одного потаен­ного места, куда бы не проникало всевидящее око телескопов и микроскопов; нет больше того общества, которое было неког­да учреждено богами. Социум не является более носителем какого бы то ни было религиозного содержания, но есть политико – экономической организацией. Его идеалы не являются более выражением смысла некоего священнодейства (иератической пантомимы) как земного воплощения небесных форм, но есть выражением мирских устоев, отмеченных многотрудной и бес­пощадной борьбой за вполне материальные ресурсы и вполне, осязаемое превосходство. Какое бы то ни было изолированное общество, «сонное царство» покоящееся в пределах мифоло­гических горизонтов, не может существовать более, разве что, в качестве территории, подлежащей эксплуатации. В самих же, прогрессивных общественных системах, все, что еще сохрани­лось от общечеловеческого наследия древности – ритуальность, мораль, искусство, – все это переживает полный упадок.

Таким образом, проблема, стоящая перед человечеством се­годня, совершенно противоположна всему, чем жили люди сравнительно стабильных эпох, к которым относятся великие мифологии, столь согласующиеся между собой и ныне извест­ные лишь как заблуждения. Тогда весь смысл сводился к груп­пе, к великим анонимным формам – отнюдь не к самовыра­жению индивида, теперь же нет никакого смысла ни в группе, ни в чем бы то ни было вообще, кроме самого индивида все – в индивиде. Но это совершенно бессознательный смысл. Человек не ведает, куда он идет. Он не ведает, что им движет. Связу­ющие нити между сознанием и бессознательным в человечес­кой психике были разорваны, и сами мы разрываемся на части. Героическое деяние, ждущее своего свершения, сегодня уже не то, что во времена Галилея. То, что было тьмой, обернулось светом, но и свет обернулся тьмою. Героическое деяние нашего времени должно состоять в вопрошании, дабы снова извлечь на свет божий забытых Атлантов, соразмерных герою по духу.

Вполне очевидно, что осуществление этой работы духа не означает ни возвращения назад, ни отказа от революционных завоеваний современности, проблема состоит только и только в том, чтобы придать современному миру духовную значимость, или, скорее (если выразить тот же принцип иными словами), только и только в том, чтобы сделать возможным для каждого человека, мужчины и женщины, достижение всей полноты че­ловеческой зрелости в условиях современной жизни. Уже сами по себе эти условия таковы, что формулы древних истин либо уже недейственны, либо невнятны, либо попросту пагубны для нашего сознания. Сегодняшнее сообщество – это планета, а отнюдь не нация в своих собственных границах; поэтому схемы, задающие проецирование агрессии вовне, служившие ранее для консолидации группы, ныне способны лишь сеять раздор. Национальная идея, с государственным флагом в качестве то­тема, сегодня способна служить лишь возвеличиванию младен­ческого эго, а вовсе не разрешению инфантильной ситуации. Ее пародийные ритуалы парадов на площадях служат целям своекорыстного тирана, дракона, а вовсе не Бога, в котором са­модостаточность превращается в ничто. А многочисленные свя­тые этого антикульта – то бишь патриотов, чьи вездесущие фотографии под стягами используются как иконы официозного храма – есть не что иное, как местные стражи порогов, наши демоны – великаны (вспомним великана – людоеда Липкие Воло­сы), и первейшая задача героя состоит в том, что их победить.

И ни одна из великих мировых религий неспособна, как уже стало ясно, ответить на этот вызов. Поскольку все они нерас­торжимо связаны с самими основаниями раздора, будучи инст­рументами пропаганды и самовосхваления (Даже буддизм в последнее время претерпевает деградацию, усваивая уроки За­пада). Вселенский триумф секуляризированного государства отбросил все религиозные организации на такие определенно вторичные и, в конечном счете, недееспособные позиции, что церковное действо представляет собой сегодня не более чем ха­нжескую церемонию по воскресеньям, в то время как на всю оставшуюся неделю остается лишь деловая этика и патрио­тизм. Подобная притворная святость – отнюдь не то, в чем нуж­дается мир сегодня; необходима, скорее, трансформация всего социального порядка, с тем чтобы в каждой детали, в каждом акте нашего мирского бытия проступили черты животворного образа вселенского бого-человека и были осознаны как нечто реально присущее каждому из нас и действенно значимое.

Это работа, которая не под силу нашему сознанию самому по себе Сознание не способно изобрести (или даже предпо­ложительно угадать) какой – либо действенный символ – во вся­ком случае, не в большей мере, чем предсказывать или конт­ролировать ночные сновидения Все это происходит на другом уровне, через неизбежно долгий и довольно тягостный процесс, причем не только в глубинах каждой живой души в необозри­мых пределах современного мира, но и на полях сражений, где разворачивается битва титанов, в которую сегодня вовлечена вся наша планета. Мы наблюдаем чудовищные столкновения.

Симплегад, между которыми должна совершить свой путь душа, – не идентифицируя себя ни с одной из сторон.

Но одно мы можем сказать уже сейчас, а именно – что с появлением новых символов, когда они обретут зримый образ, в разных концах света они будут в чем – то разниться; все жизнен­ные реалии – региональные, расовые, культурные особенности – все это должны соединить в себе новые жизнеспособные символические формы. Поэтому человеку важно понять и су­меть увидеть за разнообразием символов откровение об одном и том же спасении. «Истина одна, – читаем мы в Ведах, –... мудрецы называют ее многими именами». Одна единая песня множится в модуляциях совокупного хора человеческих голо­сов. Пропаганда того или иного из локальных решений пробле­мы – излишне расточительная и даже опасная затея. Стать че­ловеком значит научиться распознавать черты Бога во всем удивительном многообразии человеческих лиц.

Это, наконец, дает нам подсказку, на что же должно быть нацелено героическое свершение наших дней, и раскрывает действительные причины распада всех унаследованных нами религиозных доктрин. Центр тяжести, если можно так выра­зиться, в мире тайн и опасностей определенно сместился. Для живших охотой примитивных народов тех далеких тысяче­летий, когда саблезубый тигр, мамонт или любой другой, пусть даже помельче, представитель животного царства был пер­вейшим воплощением инаковости, чуждости, чужеродности как таковой – будучи одновременно и источником опасности, и пищей насущной – главной общечеловеческой проблемой были психологические узы причастия, приобщения к самой дикости этих существ. Бессознательная идентификация, трансформи­руясь в формы сознания, получала воплощение в фигуре мифического тотемного предка – получеловека, полуживотно­го. Животные становились учителями человечности. В актах буквальной имитации, – вроде тех, что сегодня можно увидеть разве что на детских площадках (или же в сумасшедшем доме), – происходило действительное разрушение человеческого эго и благодаря этому достигалась согласованность и связность об­щественной организации. Подобным же образом племена, живу­щие растительной пищей, соотносили себя с растением; будучи представлены в ритуалах, сев и сбор урожая идентифици­ровались с человеческим воспроизводством, рождением чело­века, достижением зрелости. Однако и растительный, и животный мир в конечном итоге могли быть контролируемы общес­твом. Затем великое поле неведомого, таящего назидательный смысл, переместилось выше – на небеса – и все человечество – было вовлечено в качестве действующих лиц и исполнителей в священнодейство в чертогах лунного короля или короля – солн­ца, в сакральный парад планет, символическую литургию высших сфер, определяющих мироустройство.

Сегодня все эти мистерии утратили свою значимость; их символика уже не представляет никакого интереса для нашей психики. Идея космического закона, которому служит все су­ществующее и должен повиноваться человек, давно уже прош­ла все предварительные мистические стадии, представленные в древней астрологии, и ныне просто принимается, конечно же, с механистической точки зрения, как нечто само собой разуме­ющееся. Когда западная наука спустилась с небес на землю (от астрономии XVII века к биологии века XIX) и наконец сосре­доточила свое внимание на самом человеке (в антропологии и психологии XX века), тем самым обозначилось колоссальное смещение фокуса человеческого вопрошания о тайне. Ни живот­ный мир, ни растительное царство, ни тайны небесных сфер, а человек как таковой являет собой сегодня главную тайну. Че­ловек и есть то чужеродное присутствие, с которым (и через которое) силы эгоцентризма должны прийти к своему пределу, через него эго будет распято, чтобы воскреснуть, в его образе общество должно претерпеть преображение. Человек, понима­емый, однако, не как «Я», но как «Ты»: ибо никакие идеалы и институции какого бы то ни было племени или расы, единого континента или же социального класса, даже целой эпохи – ничто не может быть мерилом неистощимой и чудесной в своем многообразии божественной экзистенции, каковой есть сама жизнь в каждом из нас.

Герой современности, сегодняшний индивид, – отважившийся, внемля зову, искать обитель того сущего, с которым должна свершиться наша общая судьба как искупление, – не может и не должен ждать, пока его сообщество отрешится от своей удруча­ющей гордыни, страхов, рассудительной скупости и санкцио­нированных свыше ханжеских заблуждений. Для каждого из нас настал судный день – каждому нести крест спасителя – и не в блистательный миг триумфа своего рода – племени, но в безмолвии своего, ни с кем не разделенного отчаяния.

СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ

Ил.I. Укротитель Чудовищ (Шумер). Мозаика из раковин (предположительно, инкрустация арфы) из царской гробницы в Уре. Центральная фигура, очевидно, представляет Гильгамеша (Любезно предоставлено музеем Фила­дельфийского университета).

Ил.II. Плененный Единорог (Франция). Фрагмент гобелена «Охота на Едино­рога», изготовленного, предположительно, по заказу Франциска I Французс­кого, ок 1514 г. (Любезно предоставлено Музеем искусств Метрополитен, Нью – Йорк).

Ил.III. Мать богов (Нигерия). Одудуа, держащая на коленях младенца Огуна, Бога войны и железа Пес посвящен Огуну Служитель в образе человека бьет в барабан. Раскрашенное дерево (Музей Хорнимана, Лондон. Фото – M.E.Sadler, Arts of West Africa, International Institute of African Languages and Culture, Oxford Press, London, 1935.)

Ил.IV. Бог в военном облачении (Бали). Кришна в своем устрашающем воплощении. Цветная деревянная статуя. (Фото: C.M.Pleyte, Indonesian Art,The Hague, 1901.)

Ил.V Богиня Сехмет (Египет). Диоритовая Статуя. Период Империи.Карнак (Любезно предоставлено Музеем искусств Метрополитен, Нью – Йорк.)

Ил.VI Медуза (Древний Рим). Мрамор, барельеф; Дворец Ронданини, Рим Датировка сомнительна. (Коллекция Глиптотеки, Мюнхен. Фото: H.Brunn, F Bruckmann, Denkmaler griechischer und romischer Sculptur, Verlagsansalt fur Kunst und Wissenschaft, Munich, 1880 – 1932.)

Ил.VII Колдун. Пещерный рисунок времен палеолита (Французские Пиренеи) Самое раннее из известных изображений колдуна, ок. X тыс. до Р. X. Наскальный рисунок черной краской; пещера «Трех братьев», Арьеж, Франция (Фото графа Бегуена, исследователя наскальной живописи.)

Ил.VIII. Плачущий Вселенский Отец, Виракоча (Аргентина). Плита,обнару­женная в районе Андальгала (Катамарка, Аргентина); предположительно идентифицируется как изображение божества Виракочи, принадлежавшего к культуре, предшествовавшей инкам. Голову Виракочи венчает солнечный диск, в руках – молнии, из глаз струятся слезы, на плечах – Имаймана и Такапу, сыновья и вестники Виракочи, в облике животных. (Фото:Ргосее – dings of the International Congress of Americans. Vol.XII, Paris, 1902.)

Ил.IX Шива, Бог Космического танца (Южная Индия). Бронза, X – – XII в.н.э. (Музей в Мадрасе. Фото: A.Rodin, A.Coomaraswamy, E.B.Havell, v.Goloubeu, Sculptures Civaites de I’lnde, Ars Asiatica III, Brussels and Paris, 1921.)

Ил.X. Двуполый предок (Судан). Резьба по дереву. Обнаружено в районе Бандьягара (Французский Судан). (Коллекция Лауры Харден. Фото У.Эванса Любезно предоставлено Музеем современных искусств, Нью – Йорк.)Ил.XI. Боддхисаттва (Китай). Гуан Инь. Роспись по дереву. Поздняя Династия Сун (960 – – 1279). (Любезно предоставлено Музеем искусств Мет­рополитен, Нью – Йорк.)

Ил.XII. Боддхисаттва (Тибет). Боддхисаттва – Ушнишаситатапатра, окружен­ный Буддами и Боддхисаттвами. Сто семнадцать голов символизируют его присутствие в разных сферах бытия. В левой руке – Ось Мира, в правой – Колесо Закона. Под ногами – люди мира, молящие о Просветлении (под «ступнями благословения») и пребывающие во власти вожделения, вражды и иллюзий (под «ступнями гнева»). Солнце и луна символизируют чудо священ­ного брака между вечностью и временем, нирваной и миром как их отождес­твление. Ламы в верхней и центральной части рисунка олицетворяют орто­доксальный путь тибетских гуру. (Любезно предоставлено Американским музеем естественной истории, Нью – Йорк.)

Ил.XIII. Ветвь вечной жизни (Ассирия). Крылатое существо, несущее ветвь гранатового дерева. Гипс; дворец ассирийского царя Ашурнасирапала II (885 – 860 г. до н.э.), Калху (Нимруд). (Любезно предоставлено Музеем искусств Метрополитен, Нью – Йорк.)

Ил.XIV. Боддхисаттва (Камбоджа). Фрагмент, обнаруженный при раскопках развалин Ангкора (XII ст до Р.Х.). Фигура Будды, венчающая голову Боддхисаттвы, является его отличительной особенностью (ср. ил.Х и XI) (Музей Гиме, Париж. Фото: Angkor, ed.’Tell», Paris, 1935.)

Ил.XV. Возвращение (Древний Рим). Мраморный барельеф, найденный в 1887 г. на территории, некогда примыкавшей к Вилле Лодовико. (МузейТерме, Рим. Фото: Antike Denkmaler, heraus. vom Kaiserlich Deutchen Archaeologisc – hen Institut, Berlin, Vol.11, 1908.)

Ил.XVI. Космическая Львица – Богиня, несущая Солнце (Северная Индия). Из манускрипта – XVIII в., Дели. (Любезно предоставлено Библиотекой П.Моргана, Нью – Йорк.)

Ил.XVII Источник жизни (Фландрия). Центральная панель триптиха Жана – Бельгамба, ок.1520 г Женская фигура справа – Надежда; слева – Лю­бовь.(Любезно предоставлено Пале де Бо – Арс, Лиль.)

Ил XVIII Лунный царь и его подданые (Южная Родезия). Доисторический наскальный рисунок (Дайана Boy Фарм, Русапи, Южная Родезия).Предпо­ложительно связано с легендой о Мвуетси, Лунном человеке. В поднятой правой руке – – рог нгона. Открывший этот рисунок Л.Фробениус датирует его прибл. 1500 г. до н.э.

Ил.XIX Мать богов (Мексика). Иксциуна, рождающая божество. Статуэтка из полудрагоценного камня. (Фото, любезно предоставленное Музеем естест­венной истории, Нью – Йорк.)

Ил.XX. Тангороа, порождающий богов и людей (Австралия). Резьба по дереву, относящаяся к полинезийской культуре (архипелаг Тубуаи, остров Руруту). (Любезно предоставлено Британским Музеем.)

Ил.XXI Чудовище Хаоса и Бог Солнца (Ассирия).Типе; дворец ассирийского царя Ашурнасирапала II (885 – – 860 г. до н.э.), Калху (Нимруд). В качестве Бога здесь, очевидно, выступает Ашур как верховное божество (Ориг. фото: A.H.Layard, Monuments of the Nineveh, Second Series, London, 1853; сам гипсовый фрагмент сейчас находится в Британском Музее.)

Ил.XXII Юный Бог Злаков (Гондурас). Фрагмент, выполненный в известняке (древний город майя Копан). (Любезно предоставлено Американским музеем естественной истории, Нью – Йорк.)

Ил.XXIII. Колесница Луны. (Камбоджа). Барельеф в Ангкоре, ок.XII в. н э.(Фото: Angkor, ed.’Tell», Paris, 1935.)

Ил.XXIV. Осень (Аляска). Танцевальная маска эскимосов. Раскрашенное дере­во. Район реки Кускоквим, юго – запад Аляски. (Любезно предоставлено Культурным фондом американских индейцев, Нью – Йорк.)

Рис.1. Силены и Менады Черно – белый рисунок на амфоре, ок.450 – 500 г. до Р.Х., найденной в захоронении (Гела, Сицилия). (Monumenti Antichi, publicati per cura della Reale Accademia dei Lincei, Vol.XVII, Milan, 1907, Pl.XXXVII.)

Рис.2. Минотавромахия. Античный сосуд, рисунок в красном цвете, V в. до Р.Х.Тесей, убивающий Минотавра мечом; письменные источники представляют героя, убивающего чудовище в рукопашной схватке. (Collection de vases grecs de M. le Comte Lamberg, expl. et publ. par A. de la Bord, Paris, 1813, Pl.XXX.)

Рис.З. Осирис в образе быка переносит своего почитателя в потусторонний мир Египетская гробница, Британский Музей. (Е.A.W.Budge, Osiris and the Egyptian Resurrection, London, New York, 1911, Vol.1, p.13.)

Рис.4. Улисс и Сирены. Полихромная роспись по белому фону, лекиф, V в. до Р.Х. (Центральный музей, Афины). (Е.Sellers, «Three Attic Lekythos from Eretria», Journal of Hellenic Studies, Vol.XIII, 1892, Pl.I.)

Рис.5. Путешествие по ночному морю. Иосиф в колодце – Погребение Христа – Иона и Кит. Страница из германского издания XV в. (Biblia Pauperum, 1471), изображающая ветхозаветные предзнаменования явления Христа. (Ed. of the Weimar Gesselschaft der Bibliophilen, 1906.)

Рис.6. Исида в образе ястреба соединяется с Осирисом в потустороннем мире Подразумевается момент зачатия Гора, в будущем – одного из действующих лиц акта воскрешения его отца. Из барельефов на стенах храма Осириса (Дендера), посвященных ежегодным мистериям в честь бога Осириса. (Е.A.W.Budge, Osiris and the Egyptian Resurrection, Vol.11, p.28.)

Рис.7. Исида, дающая душе хлеб и воду. (Ibidem, p. 134.)

Рис.8. Укрощение чудовища. Давид и Голиаф – Муки Ада – Самсон и Лев. (Biblia Pauperum.)

Рис.9a. Сестра Медузы Горгоны, преследующая Персея, убегающего с головой Медузы Согласно письменным источникам, герой скрывается, становясь невидимым. Роспись по амфоре в красном цвете, V в. до Р.Х. (Коллекция антиквариата, Мюнхен). (A.Furtwangler, F.Hauser, K.Reichhold, Griechische Vasenmalerei, Munich, 1904 – 1932, P1.134.)

Рис.9б. Персей, убегающий с головой Медузы Горгоны. Изображение на обратной стороне той же амфоры. (Ibidem.)

Рис.10. Воскрешение Осириса. Бог выходит из яйца, Исида (ястреб) защищает его крыльями. Гор, зачатый в священном браке (рис.6), держит перед лицом отца крест анк – символ жизни. Барельеф (Филе). (Е.A.W.Budge, Osiris and the Egyptian Resurrection, Vol.11, p.58.)Рис 11 Возвращение героя Самсон – Христос – Иона (Btblta Pauperum)

Рис.12. Возвращение Ясона Эта версия путешествия Ясона в письменной традиции не представлена «В росписи вазы художник, очевидно, представил в несколько непривычном виде идею рождения героя из драконова семени» (J Harrison, Themis, A Study of the Social Origins of Greek Religion, Cambridge University Press, 1927, p 435) (Изображение на вазе из Этрусской коллекции Ватикана Фото Д Андерсона, Рим)

Рис.13. Схема творения мира Космическое яйцо (в нижней части рисунка) и первые люди (в верхней части рисунка), придающие форму миру (К Р Emory, «The Tuamotuan Creation Charts by Paiore», Journal of the Polynesian Society, Vol48 No 1, p3)

Рис.14. Отделение Неба от Земли Изображение, характерное для египетских гробниц и папирусов Бог Шу – Хека разделяет Нут и Себа Так изображался один из моментов сотворения мира (W M Muler, Egyptian Myphology, The Myphology of All Races, Vol XII, Boston, 1918, p. 44).

Рис.15. Хнум, который лепит сына фараона на гончарном круге, и Тот, отмеряющий его земной век Папирус периода Птолемеев (Е A W Budge, The Gods of the Egyptians, London, 1904, Vol II, p. 50).

Рис.16. Нут (Небо), порождающая Солнце, солнечные лучи падают на голову Хатхор (Любовь и Жизнь) Шар во рту у Нут символизирует заходящее солнце, которое будет вскоре проглочено ею чтобы вновь родиться с восходом (Ibidem, Vol I, p 101)

Рис.17. Петроглиф времен палеолита (Алжир) Обнаружено среди следов палеолитической стоянки в вблизи Тиута Животное из семейства кошачьих между охотником и страусом, по всей вероятности, является прирученной охотничьей пантерой, рогатое животное рядом с матерью охотника – одомаш­ненное животное на пастбище (L Frobemus, H Obermaier, Hadschra Maktu – ba, Munich, 1925, Vol II, PI 78).

Рис.18. Царь Тен (Египет, Первая Династия, ок 3200 г до Р X), разбивающий голову пленника Пластинка из слоновой кости (Абидос) «Характерная деталь – фигура шакала позади пленника, символизирующая бога (Анубиса или Апуат), что означает жертвоприношение этому богу из рук фараона» (Е A W Budge, Ostns and the Egyptian Resurrectuion, Vol I, pp 97, 207).

Рис.19. Осирис, судья мертвых Позади фигуры Осириса изображены Исида и Нефти Перед ним на цветке (лотос или лилия) изображены его внуки, сыновья Гора Ниже изображено озеро священных вод, божественный исток Нила на Земле (предельное начало которого – на небесах) Папирус Хунефе – ра (Е A W Budge, Osiris and the Egyptian Resurrection, Vol I, p. 20).

Рис.20. Змея Кхети в Подземном Мире, истребляющая огнем врага Осириса Фрагмент, изображающий момент прохождения Солнечной Ладьи через Подземный Мир в восьмой час ночи Из так называемой «Книги Пирамид» (EAW Budge, The Gods of the Egyptians, Vol I, p. 193).

Рис.21. Двойники Ани и его супруги, пьющие воду в потустороннем мире Из «Папируса Ани» (Е A W Budge, Osiris and the Egyptian Resurrection, Vol II, p. 130).

 

 

По вопросам оптовой закупки книг издательств

 

«REFL – book» и «Ваклер» обращаться:

 

г.Москва,

 

издательство «REFL – book»,

 

ул.Гиляровского, д.47 тел./факс.(095) 281 – 70 – 15

 

издательство «ACT»

 

Звездный бульв., д.2 тел. (095) 215 – 01 – 01

тел./факс 215 – 51 – 10

 

г. Киев, издательство «Ваклер»

 

бул.Леси Украинки, 34 тел. (044) 295 – 56 – 14

факс. (044) 295 – 49 – 94

 

 

* Зигмунд Фрейд, Будущее одной иллюзии (Психоанализ Культура, М, Ренессанс 1992), сс. 54 – 55.

* Myriad (англ.) – здесь обозначает десять тысяч – Прим. перев.

* Последний удар (франц) – Прим перев.

* Кварта в Англии равна 1,14 л; в Америке – 0,95 л. – Прим. перев.

* Из глубин (лат) – Прим перев.

* См Бытие, 3 18 – 19.

* Гомер, Одиссея, IV, 401, 417 – 418 (перевод В.А Жуковского).

** Там же, 400 – 406

* Nietzsche Thus Spake Zarathustra, 1 22 3