Неагрессивные черты характера

Те черты характера, которые не выражают открытой враждебности к людям, однако производят впечатление угрюмой самоизоляции, могут быть отнесены к разряду неагрессивных черт человеческого характера. Здесь нам может показаться, что направление враждебности изменено; создается впечатление психического отклонения. Перед нами индивидуум, который никому не причиняет вреда, а просто удаляется от общества, избегает любых контактов, и ему, по причине его самоизоляции, не удается сотрудничать с себе подобными. Однако большую часть жизненных задач можно выполнить, лишь работая вместе. Индивидуума, замкнувшегося в себе, можно заподозрить в такой же враждебности к обществу, как и индивидуума, который прямо объявляет этому обществу войну. Здесь перед нами открывается громадное поле для исследований; мы подробнее остановимся на нескольких наиболее специфических чертах характера подобной личности. Первая черта, которую нам предстоит рассмотреть, — это робость и замкнутость.

ЗАМКНУТОСТЬ

Формы, в которых проявляются замкнутость и самоизоляция, разнообразны. Люди, замкнувшиеся в себе, мало говорят или вообще хранят молчание, стараются не смотреть другим людям в глаза, а когда к ним обращаются, не проявляют должного внимания. Даже в самых простых социальных взаимоотношениях они выказывают некоторую холодность, которая отчуждает их от других людей, — холодность в поступках и манере держаться, пожимать руки, в тоне их голоса, в том, как они приветствуют или отказываются приветствовать других. Каждым своим жестом они, кажется, отдаляют себя от остального мира. Под всеми этими механизмами самоизоляции нетрудно обнаружить фундамент из честолюбия и тщеславия. Такие люди пытаются возвысить себя над другими, акцентируя различия между собой и остальным обществом; но самое большее, что им удается получить, — это воображаемая слава. В безвредной, на первый взгляд, социальной установке этих социальных изгнанников заключена агрессивная враждебность.

Самоизоляция также может быть чертой характера больших групп. Всем известны целые семьи, жизнь которых герметически закрыта от любого постороннего взгляда. Их враждебность к другим, их самоуверенность и вера в то, что они лучше и благороднее всех на свете, очевидны. Самоизоляция может быть характерна для классов, религий, рас или наций, и порой бывает очень полезно пройтись по незнакомому городу и посмотреть, как стремление целых социальных слоев отгородиться от других накладывает свой отпечаток на саму структуру домов и улиц.

Тенденция, которая позволяет людям изолироваться в нациях, верованиях и классах, глубоко укоренена в нашей культуре. Единственным следствием этих устаревших и утративших силу традиций является конфликт. Кроме того, подобная тенденция дает некоторым индивидуумам возможность натравливать одну группу людей на другую, чтобы потешить свое тщеславие. Подобный класс или индивидуум считает себя особо выдающимся, очень высоко себя ценит и занят исключительно обличением пороков других людей.

Главная цель тех, кто изо всех сил старается акцентировать различия между классами и нациями, — удовлетворить свое личное тщеславие. Если их деятельность влечет за собой катастрофические последствия — например, мировые войны и все, что им сопутствует, — такие люди ни за что не признают в этом своей вины. Снедаемые неуверенностью в себе, эти смутьяны пытаются за счет других обрести чувство собственного превосходства и независимости. Печальная судьба, которая их ждет, — это изоляция в своем крохотном мирке; само собой разумеется, что они неспособны развиваться и вносить свой вклад в культуру нашей цивилизации.

БЕСПОКОЙСТВО

Мизантропы зачастую жалуются на беспокойство. Беспокойство — чрезвычайно распространенная черта характера; она сопровождает индивидуума с самого раннего до старости. Она в значительной степени портит ему жизнь, не позволяет вступать в контакты с другими людьми и разбивает его надежду прожить свою жизнь в мире и подарить миру плоды своего труда. Страх может затрагивать любую сферу человеческой деятельности. Мы можем бояться мира вне нас или нашего внутреннего мира.

Кто-то избегает общества, потому что он его боится. Другой может бояться одиночества. Среди беспокойных людей мы также находим немало таких, кто ставит себя выше себе подобных. Стоит кому-то решить, что трудностей жизни надо избегать, как он становится подвержен беспокойству, а оно, став его извечным спутником, подкрепит эту точку зрения. Есть люди, которые всегда реагируют на что-то новое с беспокойством, независимо от того, предстоит им переехать на новую квартиру, расстаться с товарищем, поступить на работу или влюбиться. Они настолько оторваны от жизни и себе подобных, что каждое изменение их положения сопровождается страхом.

Эта черта характера в значительной степени замедляет развитие их личности и способности вносить свой вклад в наше общее благополучие. Беспокойство не обязательно означает дрожь в коленках и желание убежать. Оно может проявляться в нерешительности при решении проблем, колебаниях при выходе из сложных жизненных ситуаций или поисках способа уйти от них. Чаще всего пугливый индивидуум не замечает, что его склонность беспокоиться по любому поводу выходит на поверхность всякий раз, когда ситуация принимает новый оборот.

Встречи с людьми, которые постоянно думают о прошлом или о смерти, очень поучительны. Зацикленность на прошлом — благовидный, а потому очень популярный предлог связать себя по рукам и ногам. Страх смерти или болезни типичен для тех людей, которые ищут повода, чтобы снять с себя все свои обязанности и ни за что не отвечать. Они громко заявляют, что все на свете — суета сует, что жизнь прискорбно коротка и никто не знает, что с ним случится завтра. Как мы уже видели, подобные индивидуумы избегают любых экзаменов, так как гордость не позволяет им подвергнуть себя испытанию, при котором выяснится, чего они стоят на самом деле.

Примерно таким же эффектом обладает самоутешение грезами о рае и о потустороннем мире. Для индивидуумов, чья реальная цель находится в потустороннем мире, жизнь на земле становится бесполезным копошением, малозначительной фазой развития. Общаясь с людьми «не от мира сего», мы неизменно обнаруживаем, что все они молятся одному и тому же богу, стремятся к одной и той же цели — превосходству над другими, а неприспособленными к жизни их делает одна и та же заносчивость и честолюбие.

Первая и наиболее примитивная форма беспокойства встречается у детей, которые приходят в ужас, когда остаются одни. Если, однако, кто-нибудь к ним приходит, это их не удовлетворяет; главное для них — показать свою власть. Если мать оставит такого ребенка одного, он с явным беспокойством зовет ее к себе. Этим жестом он проверяет, не изменилось ли что-нибудь вокруг. Неважно, находится мать рядом или нет. Ребенку гораздо важнее заставить ее служить себе. Это признак того, что ребенку не позволили развить привычки к самостоятельности, зато неправильным воспитанием в раннем детстве у него развили привычку требовать у других людей служить себе.

Способы выражения беспокойства у детей известны всем. Особенно сильно они проявляются в темноте, которая отрезает ребенка от окружающего мира. Его крик страха позволяет ему снова установить с этим миром связь. Он больше не одинок и не забыт. Если кто-то спешит к нему, он счастлив, потому что ему удалось продемонстрировать свою власть. Он хочет, чтобы включили свет. Он хочет, чтобы кто-нибудь посидел с ним, поиграл и так далее. Пока ему подчиняются, его беспокойство не проявляется, но стоит его чувству собственного превосходства оказаться под угрозой, как он снова начинает беспокоиться и пользуется своим беспокойством, чтобы усилить свое положение властителя.

Подобные же явления встречаются и в жизни взрослых. Некоторые индивидуумы не любят выходить из дому в одиночку. На улице мы можем их узнать по беспокойным жестам и тревожным взглядам, которые они бросают по сторонам. Некоторых таких людей невозможно сдвинуть с места, другие бегут по улице так, будто за ними гонится злейший враг. Вероятно, к вам на улице подходила женщина такого типа с просьбой перевести ее через дорогу. Такие

Женщины — вовсе не инвалиды! Они ходят без всякого труда и, как правило, вполне здоровы, однако встреча даже с незначительным затруднением наполняет их беспокойством и страхом. Порой эти беспокойство и страх нападают на них, стоит им выйти за порог своего дома.

Агорафобия, или боязнь открытых пространств, — интересное явление. Тем, кто страдает агорафобией, никак не удается отделаться от чувства, что их преследует какая-то злобная сила. Они верят, будто есть нечто, отличающее их от других людей. Симптомом такой социальной установки является страх падения (который просто служит показателем их завышенного мнения о самих себе). В патологических формах страха можно проследить все те же цели — власть и превосходство над другими.

Для многих людей беспокойство является очевидным способом заставить кого-либо быть рядом с собой и заботиться о себе. В таких условиях никто не может выйти из комнаты из опасения, как бы наш страдалец снова не стал беспокоиться! Все должны сбежаться к нему. Таким образом, беспокойство одного человека передается окружающим. Все обязаны являться к этому страдальцу на поклон, между тем как он не обязан приходить ни к кому и таким образом становится королем или королевой всех окружающих. Единственный способ победить страх перед другими людьми — это укрепление связей между индивидуумом и всем человечеством. Лишь тогда, когда мы осознаем свою принадлежность к единой человеческой семье, мы сможем идти по жизни без тревог.

Позволю себе добавить к этому интересный пример из дней революции 1918 года в Австрии. В это время большое число пациентов внезапно заявили, что не смогут приходить на консультации. Когда их спросили, почему, они ответили нечто вроде: «Сейчас такое неспокойное время; не знаешь, с кем встретишься на улице. Если ты одет лучше, чем другие, неизвестно, чем это может кончиться».

Время тогда было, безусловно, тревожным, однако стоит заметить, что подобные выводы для себя сделали лишь некоторые индивидуумы. Почему так решили только они? Это не могло произойти по простой случайности. Их страх возник оттого, что они никогда не общались с людьми. Поэтому в необычных политических условиях они чувствовали себя неуверенно, хотя другие, которые считали, что принадлежат к обществу, не ощущали никакого беспокойства и продолжали заниматься своими делами как обычно.

РОБОСТЬ

Робость — более мягкая, но также достойная внимания форма беспокойства; все, что мы сказали выше о беспокойстве, относится и к робости. В какие бы условия вы не поместили робких детей, их робость всегда будет заставлять их избегать контактов с другими или рвать их, если они возникли. Чувство собственной неполноценности и своего отличия от других мешает таким детям испытывать какую-либо радость от новых знакомств.

Робость характерна для тех, кто считает любую возникшую перед ними задачу необычайно трудной; для людей, которые не уверены в своей способности достичь чего-либо в жизни. Как правило, внешне такая черта характера проявляется в медлительности движений и нежелании вплотную заняться какими-либо тестами или задачами или даже вообще начать над ними работать. Люди, вспоминающие о срочных делах в других местах всякий раз, когда от них требуется заняться какой-нибудь конкретной задачей, принадлежат именно к этой группе. Такие индивидуумы внезапно обнаруживают, что они совершенно непригодны к избранной ими профессии или выдумывают всевозможные смешные причины, из-за которых им невозможно работать в этой сфере. Помимо медлительности движений, робость также выражается в чрезмерной озабоченности собственной безопасностью и тщательных приготовлениях, цель которых одна — снять с себя всякую ответственность за что-либо.

В психологии личности комплекс вопросов, окружающих это чрезвычайно распространенное явление, называется «проблемой дистанции». Эта наука создала критерий, с помощью которого можно оценивать человека и судить о том, насколько далеко он продвинулся в решении трех великих проблем жизни. Первая из этих проблем, или «жизненных задач», — это вопрос социальной ответственности, взаимоотношений между «я» и «вы», вопрос о том, помогал или мешал данный индивидуум устанавливать контакты между собой и ему подобными. Вторая проблема — проблема профессии или рода деятельности, а третья — это проблема любви и брака. Исследуя, насколько продвинулась та или иная личность в решении этих задач, мы можем сделать далеко идущие выводы относительно ее характера. В то же время мы можем использовать собранный таким образом материал для того, чтобы лучше постичь природу человека.

Описанные выше виды робости могут быть вызваны желанием индивидуума удалиться от решения задач, которые ставит перед ним жизнь. Однако в нарисованной нами картине, исполненной мрачного пессимизма, есть и светлая сторона. Нам следует признать, что наш пациент избрал свою жизненную позицию исключительно потому, что его прельстили соблазны, заключенные в этой светлой стороне. Суть этих соблазнов в том, что, если пациент начнет решать проблему, будучи для этого плохо подготовлен, он всегда сумеет отыскать смягчающие обстоятельства, и если его постигнет неудача, его тщеславие и самооценка не пострадают. Его положение становится более надежным; он похож на канатоходца, знающего, что внизу страховочная сетка, которая не даст ему разбиться.

Соответственно, если ему не удастся выполнить задачу из-за плохой подготовленности к ее решению, его самооценка не пострадает, потому что, объясняя свою неудачу, он может сослаться на целый арсенал объективных причин. Если бы он не начал так поздно или если бы он был лучше подготовлен, успех был бы обеспечен наверняка. Таким образом, виноваты оказываются не его личные недостатки, а какие-то малозначительные обстоятельства, за которые он, естественно, не может нести ответственности.

Однако если ему что-то удается, это вдвойне блестящий успех. Если кто-то добросовестно выполняет свои обязанности, никого не удивляет, что ему удается достигнуть намеченной цели; его успех кажется предопределенным заранее. Если же он начинает с опозданием или без должной подготовки, работает спустя рукава и тем не менее ему удается решить свою задачу, то он предстает совершенно в ином свете. Он оказывается героем, который совершил одной рукой то, что другие могут сделать лишь двумя!

СИНДРОМ ОБХОДНОГО МАНЕВРА

Приведенные выше примеры иллюстрируют преимущества движения в обход при решении психологических проблем. Однако синдром обхода является признаком не только честолюбия, но и тщеславия и указывает на то, что данному индивидууму нравится играть героические роли — героические хотя бы для него самого. Вся его деятельность направлена на самопрославление с тем, чтобы он мог выглядеть особенно важным или могущественным.

Теперь рассмотрим других индивидуумов, которые желают избежать необходимости решать перечисленные нами три проблемы, или задачи, и дают этому всевозможные объяснения с тем результатом, что они либо вовсе не берутся за решение этих проблем, либо берутся, но очень нерешительно. Пытаясь их обойти, они погружаются во всяческие жизненные экстравагантности — например, лень, частая смена профессии, мелкие преступления и тому подобное. Некоторые люди выражают свою жизненную философию манерой держаться: у них бывает расхлябанная, шатающаяся походка. Это, безусловно, не случайность. С некоторыми оговорками мы можем причислить их к разряду индивидуумов, которые пытаются избежать проблем, обходя их стороной.

Это можно ясно увидеть на примере, взятом из реальной жизни. Речь идет о человеке, чья разочарованность в жизни ясно проявлялась в скуке и мыслях о самоубийстве. Ничто не доставляло ему удовольствия, и вся его социальная установка выставляла напоказ его пресыщенность жизнью. Во время консультации выяснилось, что он был старшим из трех сыновей чрезвычайно честолюбивого отца, для которого в течение всей жизни была характерна неослабевающая энергичность и который сумел достигнуть значительных успехов. Пациент был его любимым сыном, и ожидалось, что он пойдет по стопам отца. Мать этого мальчика умерла, когда он был очень мал, но, вероятно благодаря особому покровительству отца, он отлично ладил с мачехой.

Будучи первенцем, он безоглядно поклонялся силе и власти. Все, что бы он ни делал, носило отпечаток его властолюбивой натуры. Он окончил среднюю школу первым в классе, затем стал управлять отцовским делом и вел себя как щедрый благодетель. Для каждого у него находилось доброе слово. Он хорошо обращался со своими рабочими, платил им самую высокую зарплату и всегда был готов исполнить их просьбы, если они не выходили за пределы разумного.

Перемена в нем произошла после австрийской революции 1918 года. Он стал горько жаловаться на недисциплинированное поведение своих рабочих и служащих. То, что они в прежние времена просили и получали, теперь требовали как свое законное право. Это его так ожесточило, что у него появилась навязчивая идея уйти из бизнеса.

Итак, мы видим, как пациент предпринимает на фронте властолюбия решительный обходный маневр. Раньше он был добрым хозяином, но стоило его взаимоотношениям с подчиненными нарушиться, и он оказался не в силах продолжать игру. Его жизненная философия подрывала не только налаженную работу его фабрики, но и налаженный ход его жизни. Если бы он не был так одержим амбициями «показать, кто в доме хозяин», обходный маневр мог бы принести успех. Однако для него единственной значимой ценностью был режим его личной власти над людьми. Логическое развитие социальных и деловых отношений сделало такую личную власть практически невозможной. В результате он перестал получать от работы и самой жизни всякое удовольствие. Его решение уйти на покой было и жалобой на слишком много о себе возомнивших служащих, и атакой на них.

Однако дальше тщеславие пациента было ему плохим помощником. Ситуация вышла из-под контроля, и он остался сидеть среди обломков взрыва. Из-за своего одностороннего развития он потерял способность менять решения и вырабатывать новый план действий; он оказался неспособным к дальнейшему развитию, поскольку его единственной целью была власть и превосходство над другими. Чтобы достичь этой цели, он позволил своему тщеславию стать в своем характере преобладающей чертой.

Если мы исследуем межчеловеческие взаимоотношения в его жизни, мы обнаружим, что его социальные способности были совершенно не развиты. Как и следовало ожидать, он собрал вокруг себя только тех, кто признавал его превосходство и повиновался его воле. В то же время пациент был настроен резко критически и, будучи умным человеком, порой отпускал очень точные и оскорбительные замечания о других. Вскоре его саркастические манеры отпугнули от него людей, и он остался без единого настоящего друга. Он вознаградил себя за этот недостаток контактов с себе подобными, окружив себя всевозможными удовольствиями.

Однако самый страшный удар подстерегал его в вопросе любви и брака. Здесь его постигла судьба, которую довольно легко предугадать. Любовь требует товарищеских отношений и доверия, а на властолюбии в ней далеко не уедешь. Поскольку он всегда хотел командовать, ему бы следовало выбрать супругу в соответствии со своим характером. Однако властолюбивый человек никогда не выберет в супруги слабого индивидуума, над которым легко можно доминировать, а будет искать такого, которого необходимо покорять снова и снова, чтобы каждое такое покорение казалось новой победой. Таким образом, индивидуумов со сходным характером тянет друг к другу, а их брак превращается в непрерывную серию битв. Этот человек выбрал женщину, которая во многих отношениях была даже более властолюбива, чем он. Верные своим принципам, они оба боролись за достижение и сохранение господства друг над другом, не стесняясь в выборе средств. Это все более и более отчуждало их друг от друга. Поскольку каждый надеялся одержать окончательную победу над другим, они не помышляли о разводе и отказывались оставить друг другу поле битвы.

Ярким показателем душевного состояния нашего пациента был сон, который он видел в это время. Ему снилось, что он говорил с молодой женщиной, одетой как служанка и похожей внешне на бухгалтера в его конторе. Во сне он обращался к ней со словами: «Но я же все-таки дворянин!»

Нетрудно понять, какие мыслительные процессы вызвали к жизни это сновидение. Прежде всего из него видно, что наш пациент смотрит на других людей сверху вниз. Все вокруг кажутся ему слугами, существами низшего порядка, особенно если это женщины. В этой связи мы должны помнить, что он находится в состоянии войны со своей женой, так что нам следует предположить, что героиня •сна символизирует его супругу.

Никто не в силах как следует понять нашего пациента, а себя он понимает еще меньше, потому что постоянно ходит задрав нос и тщетно стремится к недостижимой цели. Его оторванность от реальной жизни подкрепляется его заносчивостью, с которой он требует признания своего дворянства, не имея на то ни малейших оснований. В то же время он не в силах признать других людей равноценными себе. В такой жизненной философии нет места ни дружбе, ни любви.

Аргументы, с помощью которых оправдываются такие психологические обходные маневры, обычно имеют характерные черты. По большей части эти доводы вполне разумны и понятны, однако в реальности они относятся не к нынешней ситуации, а к другим. Например, наш пациент решает, что ему нужно больше бывать в обществе. В связи с этим он вступает в клуб, где впустую тратит время на пьянство, карты и тому подобную бесполезную деятельность. Он считает, что это единственный способ приобрести друзей. Он начинает поздно возвращаться домой, на следующее утро встает сонным и усталым и заявляет, что, если ему необходимо бывать в обществе, не следует ожидать, что у него останется энергия для других дел. Подобное обоснование могло бы быть приемлемым, если бы пациент в то же время обращал больше внимания на свою работу. Однако вместо этого его светская жизнь позволяет ему отлынивать от дел — чего и следовало ожидать. Он явно не прав, хотя и пользуется верными доводами!

Этот случай ясно доказывает, что не объективный опыт уводит нас с прямого пути развития, а наше личное отношение к этому опыту и наша оценка событий. Здесь мы встречаемся с широким диапазоном человеческих заблуждений. Описанный выше случай, как и другие ему подобные, показывает нам цепочку заблуждений и вероятность дальнейшего совершения ошибок. Мы должны попытаться исследовать их во взаимосвязи со всей поведенческой установкой индивидуума, понять его заблуждения и необходимым советом помочь ему их преодолеть. Этот процесс очень похож на процесс обучения, который также представляет собой преодоление ошибок.

Развитие в неверном направлении, причиной которого являются ошибки восприятия, может привести к трагедии. Мы должны восхищаться мудростью древних греков, которые либо признавали этот факт, либо чувствовали его реальность, когда они говорили о Немезиде, богине возмездия. Несчастья, постигающие индивидуума, являются результатом стремления к личной власти, а не к общему благу. Культ личной власти заставляет индивидуума идти к цели обходным путем, не принимая во внимание интересы себе подобных и ценой постоянного страха поражения. В этот момент развития личности мы, как правило, обнаруживаем нервные симптомы, причиной возникновения которых была необходимость уйти от выполнения той или иной задачи. Эти симптомы как бы говорят индивидууму, что каждый его шаг вперед сопряжен с чрезвычайными опасностями.

В обществе нет места дезертирам. Для того чтобы принимать участие в жизненной игре, необходимо до некоторой степени обладать приспособляемостью и способностью взаимодействовать с другими. Нам требуется быть готовыми прийти на помощь, а не брать на себя распорядительские функции лишь для того, чтобы покомандовать. Все мы знаем индивидуумов, которые не удаляются от общества, хорошо себя ведут и не мешают другим, однако не способны завязывать тесные дружеские отношения, поскольку властолюбие им этого не позволяет. Неудивительно, что и у других к ним не лежит сердце. Подобные люди не общительны. Они предпочитают диалог открытой дискуссии, а свой характер проявляют в малозначительных вещах. Например, они из кожи вон лезут, чтобы доказать свою правоту, даже если другим до этой правоты нет никакого дела. Сам по себе предмет спора может быть для них не так уж важен, но главное — доказать, что они правы, а другие — нет. В момент начала обходного маневра у них появляются загадочные симптомы: необъяснимая усталость, бесцельная торопливость, бессонница, неспособность сосредоточиться — жалобы могут быть самыми разнообразными. Короче говоря, мы не слышим от них ничего, кроме жалоб, которым они не могут дать должного обоснования. Они выглядят больными, они «нервничают».

На самом деле все это — не более чем способы отвлечь внимание от тех симптомов, которые показывают, чего эти люди боятся на самом деле. Подобное оружие выбрано ими не случайно. Представьте себе непреклонность и упрямство человека, боящегося такого явления природы, как ночь! Мы можем точно сказать, что ему никогда не удастся примириться с жизнью на нашей планете. Его Эго удовлетворит только уничтожение ночи! Он требует этого в качестве предварительного условия того, что он приспособится к нормальной жизни. Однако, ставя это невыполнимое условие, он и выдает себя. Он говорит «нет» жизни.

Все подобные нервные явления возникают в тот момент, когда нервный индивидуум пугается проблем, которые ему предстоит решить, проблем, которые представляют собой не более чем самые обычные жизненные обязанности. Когда подобные проблемы появляются на горизонте, он ищет повода для того, чтобы замедлить свое приближение к ним или найти для себя смягчающие обстоятельства. Он может даже искать повода вовсе избежать необходимости решать эти проблемы. Таким образом он одновременно избавляется от надобности исполнять обязанности, необходимые для жизни в человеческом обществе, и наносит ущерб не только своему ближайшему окружению, но, если смотреть на вещи шире, всем людям. Если бы мы лучше понимали природу человека и помнили о неизбежности, с которой рано или поздно наступают трагические последствия, мы, возможно, давно бы перестали считать такие симптомы извинительными.

Пытаться изменить логичные и незыблемые законы человеческого общества бессмысленно. Из-за большого разрыва во времени и могущих возникнуть бесчисленных осложнений мы редко бываем способны установить связь между ошибками и их последствиями и сделать выводы, которые все расставят по местам. Лишь тогда, когда мы сумели выявить поведенческую установку всей жизни человека и вдумчиво исследовать его биографию, нам удастся, да и то с большим трудом, осмыслить эти связи и обнаружить, где была сделана первая ошибка.

НЕВОСПИТАННОСТЬ

Встречаются люди, проявляющие черту характера, которую можно назвать склонностью к грубому или некультурному поведению. К этой категории принадлежат те, кто имеет привычку грызть ногти, ковырять в носу или отрыгивать пищу. Смысл этих привычек становится очевидным, стоит нам понаблюдать за жадным человеком. Он очень прожорлив, а как шумно он ест! Во время еды он откусывает огромные куски. В каких непомерных количествах поглощает он пищу, причем как быстро и как часто! Все мы встречались с людьми, которые счастливы только тогда, когда они едят.

Другим проявлением такого отсутствия манер является неопрятность и неряшливость. Мы здесь имеем в виду не отсутствие педантизма у чрезвычайно занятых людей или естественный беспорядок, который мы порой видим на рабочем месте. Люди того разряда, о котором мы говорим, как правило, почти не занимаются полезным трудом и всегда окружены беспорядком и мусором. Есть индивидуумы, которые, кажется, наслаждаются грязью и развалом, и нам трудно их себе представить без этой отличительной черты.

Это лишь некоторые черты характера невоспитанного человека. Они ясно демонстрируют нам, что он не согласен играть по правилам и предпочел бы удалиться от других людей. Глядя на людей, совершающих перечисленные и другие подобные неприглядные поступки, мы поневоле приходим к заключению, что им мало дела до себе подобных. Чаще всего некультурное поведение начинается в детстве, так как вряд ли можно найти детей, которые развиваются по прямой. Некоторые взрослые просто так и не сумели преодолеть свои детские привычки.

В основе этих проявлений невоспитанности лежит более или менее выраженное нежелание общаться с себе подобными. Любой невоспитанный индивидуум желает отойти от жизни и не склонен сотрудничать с другими. Легко понять, почему эти люди не прислушиваются к увещеваниям стать воспитаннее: когда человек не желает играть в жизни по правилам, подобное поведение для него, в сущности, вполне логично. Едва ли ему удалось бы найти лучший способ отпугнуть от себя других людей, чем грызть на виду у всех ногти или разгуливать в юбке, украшенной пятнами соуса. Какой еще образ поведения мог бы столь эффективно воспрепятствовать ему занять положение, в котором придется состязаться с другими, где он будет открыт для критики и обсуждения? Есть ли более эффективный способ избежать любви и брака, нежели предстать перед людьми в неприглядном виде? Проигрыш такого человека в состязании предопределен, и в то же время он может свалить вину за это на свою невоспитанность. «Чего бы я только не сумел сделать, если бы не эта дурная привычка!» — восклицает он, и в то же время с облегчением шепчет в сторону: «Но к несчастью, она у меня есть!»

Рассмотрим случай, в котором дурная привычка стала орудием самозащиты и использовалась с целью доминирования над другими людьми. Речь идет о двадцатидвухлетней девушке, страдавшей ночным недержанием мочи. Она родилась в семье предпоследней и, будучи ребенком слабым и болезненным, была предметом постоянной опеки своей матери, от которой стала в чрезвычайной степени зависеть. Ей удалось приковать мать к себе и днем, и ночью — днем из-за приступов тревоги, а ночью по причине недержания мочи. Вначале это казалось ей триумфом, было бальзамом для ее самолюбия. Благодаря своему дурному поведению ей удалось монополизировать мать за счет братьев и сестер.

Еще одна особенность этой девушки заключалась в том, что ее нельзя было уговорить с кем-либо подружиться или ходить в школу. Особенно встревожена она бывала, когда ей приходилось выходить из дому. Даже когда она подросла и ей пришлось по вечерам исполнять поручения родителей, идти одной в темноте было для нее сущей мукой. Она приходила домой совершенно изнуренной и охваченной страхом и рассказывала множество историй о том, каким опасностям она подвергалась. Как мы теперь видим, все эти склонности обозначали только одно: эта молодая женщина хотела все время быть рядом с матерью. Но, поскольку финансовые обстоятельства этого не позволяли, ей пришлось искать работу. В конце концов ее удалось уговорить поступить на службу, однако всего лишь через два дня она снова начала мочиться в постель, и ей пришлось уволиться. Мать, которая не понимала истинного смысла ее болезни, обрушилась на нее с упреками. В ответ на это дочь совершила попытку самоубийства и попала в больницу, после чего мать поклялась никогда больше ее не оставлять.

Все эти средства — недержание мочи, страх темноты, боязнь остаться одной и попытка самоубийства — были направлены к достижению одной цели. Как мы понимаем, они означают: «Я должна оставаться рядом с матерью» или «Мать должна постоянно обо мне заботиться!». Таким образом, такая неприемлемая в обществе форма поведения, как ночное недержание мочи, наполняется ценным смыслом. Мы уже понимаем, что по этим дурным привычкам можно проанализировать всего человека. В то же время мы видим, что подобные отклонения в поведении могут быть устранены только в том случае, если мы вполне понимаем место пациента в его социальном контексте.

Одним словом, мы, как правило, обнаруживаем, что детские дурные привычки направлены на привлечение внимания взрослых. К ним прибегают дети, которые хотят либо играть во взрослом мире значительную роль, либо показать взрослым, насколько они слабы и беспомощны. Порой в самых благонравных детей будто бес вселяется, как только порог дома переступает гость. Ребенок хочет играть роль и не оставляет своих попыток до тех пор, пока не достигнет своей цели и не будет удовлетворен. Когда такие дети вырастают, они пытаются с помощью аналогичного поведения уйти от необходимости выполнять требования общества или нанести ущерб общему благу, расколов социальную группу. Под всеми подобными проявлениями скрываются властолюбие и самовлюбленность. Только то, что они искусно маскируются и их формы разнообразны, не дает нам распознать истинную причину их появления и цель, которой они служат.

ДРУГИЕ ПРОЯВЛЕНИЯ ХАРАКТЕРА

НАСТРОЕНИЕ И ТЕМПЕРАМЕНТ

Психологи ошибаются, когда считают, что зависимость отношения к жизни и ее проблемам от настроения или темперамента, встречающаяся у некоторых людей, наследственна. Склонность к перепадам настроения и темпераментный характер не передаются по наследству. Такие черты присущи чрезмерно честолюбивым, а потому гиперчувствительным натурам, которые, будучи не удовлетворены жизнью, различным образом уходят от нее. Их гиперчувствительность подобна вытянутому вперед щупальцу, которым они прощупывают новую ситуацию всякий раз перед тем, как вплотную подойти к ней.

Правда, может показаться, что есть люди, которые всегда пребывают в очень радостном расположении духа. Они делают все от них зависящее, чтобы прожить свою жизнь в атмосфере счастья и видеть в жизни прежде всего светлую сторону. Бодрость и веселость, как и все остальное, имеет различную степень выраженности. Бывают люди, которые всегда веселы и бодры. В их детском энтузиазме есть что-то необычайно трогательное. Они не уклоняются от решения жизненных задач, а решают их, причем по-молодому, с легким сердцем. Они подходят к проблемам так, как если бы это были игры или головоломки. Пожалуй, трудно найти человеческий тип, чье восприятие жизни было бы более трогательным и обаятельным.

Но у некоторых эта бодрость и веселость заходит слишком далеко, и они в той же инфантильной манере воспринимают даже серьезные ситуации. Иногда в нашей серьезной жизни такой подход настолько неуместен, что он нас поневоле тревожит. Когда мы наблюдаем за их работой, у нас создается впечатление, что на самом деле они довольно безответственны и не воспринимают трудные ситуации с должной серьезностью. Из-за этого им стараются не поручать действительно сложных дел, от которых, впрочем, они и сами обычно стараются уклониться.

Однако мы не можем распрощаться с этим гипероптимистическим типом, не отдав ему должное. С такими людьми всегда приятно работать, и они приятно контрастируют с теми, кто всегда ходит с мрачным видом. Веселых людей привлечь на свою сторону гораздо легче, нежели мрачных и вечно недовольных пессимистов, видящих в каждой ситуации, в которую попадают, лишь темную сторону. Мы уже обращали внимание на тот факт, что оценить степень выраженности социального чувства человека легче всего, узнав, до какой степени он готов служить, помогать и доставлять удовольствие другим. Талант доставлять удовольствие другим делает человека интересным для нас. Довольные жизнью люди легче вступают с нами в контакт, и мы воспринимаем их с большей симпатией.

По всей видимости, мы инстинктивно чувствуем, что веселый темперамент, если эта веселость не чрезмерна, является показателем высокоразвитого социального чувства. Есть люди, которые могут остава