Ритуальная игра и новая мировая религия

Возраст окончания школы в развитых нациях опережает рост продолжительности жизни. Эти две кривые через десять лет пересекутся и создадут проблему для Джессики Митфорд и профессионалов, обеспокоенных «конечным образованием». Это мне напоминает позднее Средневековье, когда спрос на услуги церкви перерос продолжительность жизни, и было создано «чистилище», чтобы очистить души под контролем папы римского, прежде чем они смогут войти в вечный мир. Логически это привело сначала к торговле индульгенциями, а затем к попытке Реформации. Миф бесконечного потребления теперь занимает место веры в вечную жизнь.

Арнольд Тойнби указал, что упадок великой культуры обычно сопровождается возвышением новой мировой церкви, которая продлевает надежду собственному пролетариату при обслуживании потребностей нового воинского класса. Школа, кажется, чрезвычайно подходит на роль мировой церкви нашей распадающейся культуры. Никакое учреждение не могло бы лучше скрывать от его участников глубокое несоответствие между социальными принципами и социальной действительностью в сегодняшнем мире. Светское, научное, отвергающее смерть, это учреждение в ладу с современным настроением. Его классическая критическая маскировка делает его плюралистическим, если не антирелигиозным. Его учебный план одновременно и определяет науку, и сам определен так называемым научным исследованием. Никто не заканчивает школу — никогда. Она никогда не закрывает свои двери перед человеком без того, чтобы предложить ему еще один шанс: повышение квалификации, образование взрослых, непрерывное образование.

Школа постоянно создает и поддерживает социальный миф ритуальной игры градуируемых продвижений по службе. Введение в этот ритуал азартной игры намного более важно, чем то, что или как преподается. Это и есть сама игра — школы, которые входят в кровь и становятся привычкой. Целое общество введено в миф бесконечного потребления услуг. Это происходит в такой степени, что символическое участие в открытом ритуале сделано обязательным и маниакальным повсюду. Школа превращает ритуальную конкуренцию в международную игру, которая обязывает конкурентов играть, навлекая всемирные беды на тех, кто не может или не хочет играть. Школа — ритуал инициирования, который вводит неофита в священную гонку бесконечного потребления; ритуал примирения, при котором академические священники будут посредниками между верующим и богами привилегии и власти; ритуал искупления, которое жертвует отсеявшимися, клеймя их как недоразвитых козлов отпущения.

Даже те, кто провел в школе всего несколько лет — а это подавляющее большинство населения Латинской Америки, Азии и Африки, приучаются чувствовать себя виноватыми из-за недостаточного уровня потребления обучения. В Мексике 6 классов школы обязательны по закону. Среди детей, принадлежащих к наименее обеспеченной трети населения, только двое из трех поступают в 1 класс, а из поступивших только 4% завершают обязательное шестилетнее обучение. Среди детей, принадлежащих к средней по уровню доходов трети населения, вероятность окончить обязательную школу составляет 12%. И при этом Мексика более успешно, чем большинство других латиноамериканских республик, справляется с обеспечением государственного образования.

Теперь все дети и повсюду знают, что им давался шанс в этой обязательной лотерее, пусть и не наравне с другими, но предполагаемое равенство международных стандартов теперь дополняет изначальную бедность тех, кто не смог окончить школу, дискриминацией по признаку образования, которую они как бы сами на себя навлекли и с которой теперь вынуждены мириться. Они были обучены вере в растущие ожидания и теперь умеют объяснить причину своих неудач за пределами школы ранним отлучением от схоластических милостей. Они отлучены от небес потому, что, однажды крестившись, не ходили в церковь. Рожденные в первородном грехе, они крестятся в 1 класс, но идут в геенну (которая по-древнееврейски означает «трущоба») из-за личных ошибок. И вслед за Максом Вебером, который проследил социальные последствия веры в то, что спасены будут накопившие богатство, мы теперь видим, что благодать ожидает лишь тех, кто накапливает школьные годы.

Грядущее царство: универсализация ожиданий

Школа объединяет ожидания потребителя, выраженные в ее требованиях, с верованиями производителя, выраженными в ее ритуалах. Это — литургическое выражение всемирного «культа потребления», подобного тому, что охватил Меланезию в 40-х гг., — там люди верили, что, если бы они надели черный галстук на голое тело, Иисус приплыл бы на пароходе и привез им по холодильнику, паре брюк и швейной машине для каждого верующего.

Школа смешивает развитие в унизительной зависимости от учителя с развитием в бесполезном смысле стремления к всемогуществу, что так типично для новообращенных, стремящихся поскорее выйти в мир и научить народы спасаться. Ритуал скроен по строгим ортодоксальным канонам, и его цель состоит в том, чтобы праздновать миф земного рая бесконечного потребления, который является единственной надеждой для несчастного и отверженного.

Эпидемии этих жадных мирских ожиданий происходили постоянно в истории, особенно среди колонизированных и маргинальных групп во всех культурах. Евреи в Римской империи имели ессеев и еврейских мессий, крестьяне в Реформацию — Томаса Мюнцера, обездоленные индейцы от Парагвая до Дакоты — их заразительных танцоров. Эти секты всегда были ведомы пророками, и ограничивал их обещания выбор немногих. Школа ожидает царства скорее безличного, чем пророческого, и скорее универсального, чем местного. Человек стал сам делать своего собственного мессию, и он обещает неограниченную награду науки тем, кто подчинится прогрессивной разработке его господства.

Новое отчуждение

Школа не только новая мировая религия. Это также всемирный быстро растущий рынок труда. Работа с потребителями стала основным сектором роста экономики. Поскольку в богатых нациях уменьшаются издержки производства, существует все растущая концентрация капитала и рабочей силы в этом обширном предприятии оснащения человека для дисциплинированного потребления. В течение прошлого десятилетия инвестиции капитала, непосредственно связанные со школьной системой, росли даже быстрее, чем расходы на оборону. Разоружение только ускорило бы процесс, при котором индустрия обучения перемещается в центр национальной экономики. Школа дает неограниченную возможность для узаконенной растраты, пока ее разрушительное действие не опознано, и стоимость соответственно растет.

Если мы добавим, что учились, полностью выполняя план посещения школы, мы поймем, что эта суперструктура стала главным предпринимателем общества. В Соединенных Штатах 62 млн человек находятся в школе и 80 млн работают в другом месте. Это часто забывают неомарксистские аналитики, которые говорят, что процесс освобождения от школ должен быть отложен до исправления других недостатков, традиционно понимаемых как более фундаментальные, и проведен в ходе экономической и политической революций. Но запланированная революционная стратегия может быть реалистичной только в том случае, если мы поймем, что школа — это промышленность. Для Маркса стоимость создания спроса на предметы потребления была всего лишь существенна. Сегодня человеческий труд в наибольшей степени используется в производстве требований, которые могут быть удовлетворены промышленностью, и это интенсифицирует использование капитала. Эта работа в основном сделана в школе.

Отчуждение, по традиционной схеме, было прямым последствием становления наемного труда, который лишал человека возможностей творчества и отдыха. Теперь молодые люди заранее отчуждены школами, которые изолируют их от общества, в то время как они претендуют быть и производителями, и потребителями их собственного знания, которое и придумано как товар, выставленный на рынок в школе. Школа делает отчуждение подготовкой к жизни и этим лишает образование действенности и творчества. Школа готовит к отчуждающей институализации жизни, преподавая потребность в преподавании. Как только этот урок усвоен, люди теряют стимул независимого роста; они больше не находят привлекательным поиск связей, они отгораживаются от неожиданностей, которые предлагает жизнь, если они не предопределены установленным предписанием. И школа непосредственно или косвенно предоставляет работу основной части населения. Школа держит людей в стороне от жизни, пока не удостоверится, что они впишутся в какое-нибудь учреждение.

Новая мировая религия — это индустрия знаний, являющаяся для человека одновременно и поставщиком опиума, и рабочим станком на протяжении все большего числа лет жизни. Поэтому освобождение от школ стоит в центре любого движения за освобождение человека.