Глава 15. Генеральный инспектор Хогвартся

 

Они собирались проштудировать «Ежедневный пророк» Гермионы от первой до последней полосы в поисках статьи, о которой упомянул в письме Перси. Но не успела почтовая сова сняться с молочного кувшина, как Гермиона, громко охнув, расстелила на столе газету с большой фотографией Долорес Амбридж, которая широко улыбалась и моргала им из-под заголовка.

 

МИНИСТЕРСТВО ПРОВОДИТ РЕФОРМУ ОБРАЗОВАНИЯ

ДОЛОРЕС АМБРИДЖ НАЗНАЧЕНА НА НОВУЮ ДОЛЖНОСТЬ

ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА

 

— Амбридж — генеральный инспектор? — хмуро произнес Гарри, выронив недоеденный тост. — Что это значит?

Гермиона прочла вслух:

— «Вчера вечером Министерство магии приняло неожиданную меру, издав декрет, предоставляющий ему беспрецедентный контроль над Школой чародейства и волшебства «Хогвартс».

„Последнее время министр с растущим беспокойством следил за деятельностью Хогвартса, — сообщил нам младший помощник министра Перси Уизли. — Нынешнее решение принято в связи с озабоченностью родителей, считающих, что школа движется в нежелательном направлении“.

За последнее время это не первый случай, когда министр Корнелиус Фадж использует новые законы для совершенствования образовательного процесса в Школе волшебства. Не далее как 30 августа был принят Декрет об образовании № 22, согласно которому в случае, если нынешний директор не в состоянии подыскать кандидата на преподавательскую должность, Министерство само подберет подходящего человека.

„Именно так и получила назначение в Хогвартс профессор Амбридж, — заявил вчера вечером Уизли. — Дамблдор никого не нашел, и в результате министр назначил Амбридж. Выбор чрезвычайно удачный...“

— КАКОЙ выбор? — громко сказал Гарри.

— Подожди, это еще не все, — угрюмо отозвалась Гермиона. — „... удачный. Коренным образом изменилось обучение защите от Темных искусств, а кроме того, министр обеспечен теперь текущей информацией о том, что на самом деле происходит в Хогвартсе.“

Этой последней функции Министерство придало официальный характер своим Декретом об образовании № 23, учреждающим должность генерального инспектора Хогвартса.

„Это очередной решительный шаг министра в его стремлении остановить то, что многие считают упадком Хогвартса, — заявил Уизли. — Инспектор уполномочен инспектировать работу коллег-преподавателей, с тем чтобы поддерживался высокий уровень учебного процесса. Этот пост был предложен профессору Амбридж в дополнение к ее преподавательским обязанностям, и мы рады, что она согласилась“.

Родители учеников Хогвартса восприняли этот шаг с энтузиазмом.

„Узнав, что деятельность Дамблдора поставлена под объективный контроль, я испытал большое облегчение, — заявил вчера вечером в своем уилтширском особняке мистер Люциус Малфой. — В последние годы многие из нас, кому небезразличны судьбы наших детей, были обеспокоены отдельными эксцентрическими решениями Дамблдора, и мы рады услышать, что Министерство намерено отслеживать ситуацию в школе“.

К числу этих эксцентрических решений, безусловно, относятся спорные кадровые назначения, о которых уже писала газета; так, были зачислены в штат оборотень Римус Люпин, полувеликан Рубеус Хагрид и страдающий паранойей бывший мракоборец «Грозный Глаз» Грюм.

Широко ходят слухи, что Альбус Дамблдор, в прошлом Верховный чародей Визенгамота и президент Международной конфедерации магов, уже не в состоянии выполнять обязанности руководителя престижной школы «Хогвартс».

„Считаю, что назначение генерального инспектора — первый шаг к тому чтобы Хогвартс получил директора, которому мы можем полностью доверять, — заявил вчера вечером осведомленный сотрудник Министерства“.

В знак протеста против учреждения должности инспектора старейшины Визенгамота Гризельда Марчбэнкс и Тиберий Огден подали в отставку.

„Хогвартс школа, а не филиал учреждения Корнелиуса Фаджа, — сказала мадам Марчбэнкс. — Это очередная возмутительная попытка дискредитировать Альбуса Дамблдора“.

(Подробно о предполагаемых связях мадам Марчбэнкс с подрывными организациями гоблинов — на стр. 17)». — Гермиона кончила читать и посмотрела на друзей.

— Теперь понятно, как нам досталась Амбридж. Фадж провел этот декрет и навязал ее! И еще дал ей право инспектировать других преподавателей! — Гермиона часто дышала, и у нее блестели глаза. — Невероятно! Безобразие!

— Согласен, — сказал Гарри. Он посмотрел на свой правый кулак и увидел белые очертания слов, которые заставила его врезать в руку Амбридж.

А Рон между тем ухмылялся.

— Ты что? — хором спросили его двое.

— Жду не дождусь, когда она станет инспектировать МакГонагалл. Амбридж даже не поймет, что на нее рухнуло.

— Ладно, пошли. — Гермиона вскочила. — Может, она уже инспектирует урок Бинса, нам нельзя опаздывать...

Но профессор Амбридж не инспектировала урок истории магии, такой же скучный, как в прошлый понедельник. Не было ее и в подземелье Снегга на сдвоенном уроке зельеварения, где работа Гарри о лунном камне была возвращена ему с жирным «О» в верхнем углу.

— Я проставил вам такие оценки, какие вы получили бы за свои работы на СОВ, — с самодовольной усмешкой объявил Снегг, раздавая работы. — Дабы у вас было реальное представление о том, чего вам ожидать на экзамене.

Он круто повернулся и стал лицом к классу.

— В целом, уровень работ кошмарный. На экзамене большинство из вас провалились бы. Надеюсь, что вы проявите гораздо больше усердия в работе над следующим заданием: о видах противоядий против животных ядов. Иначе болваны, удостоенные неудовлетворительной оценки, будут вдобавок оставлены после уроков.

Малфой заржал и театральным шепотом произнес:

— Ха, кое-кто схлопотал нолик.

Гарри увидел, что Гермиона скосила глаза и силится разглядеть его отметку, поэтому быстро засунул сочинение в сумку: о своем достижении он предпочел умолчать.

Твердо решив, что не даст Снеггу повода унизить его на этом уроке, он трижды перечел каждую строчку указаний на доске, прежде чем приняться за дело. Его Укрепляющий раствор получился не таким прозрачно-бирюзовым, как у Гермионы, но, по крайней мере, голубым, а не розовым, как у Невилла. В конце урока он понес колбу к столу Снегга с чувством облегчения, окрашенным некоторой воинственностью.

— Ну, на этот раз вышло не так плохо, как на прошлой неделе? — сказала Гермиона, когда они поднялись по лестнице в вестибюль и пошли обедать. — И с домашним заданием благополучно?

Ни Рон, ни Гарри не ответили, но Гермиона не отставала:

— Я и не ожидала высшей оценки, раз он ставил их, как на СОВ, но проходные на этой стадии тоже неплохо, правда?

Гарри неопределенно хмыкнул.

— Конечно, до экзаменов многое может измениться, времени еще достаточно, мы подтянемся, но сегодняшние оценки можно рассматривать как исходный рубеж, правда? И двигаться дальше...

Они сели за стол Гриффиндора.

— Если бы мне поставили «П», я была бы в восторге.

— Гермиона! — взорвался Рон. — Если хочешь узнать, сколько мы получили, так и скажи.

— Да нет... почему? Если не хотите говорить...

— Я получил «С», — сказал Рон, наливая половником суп в тарелку. — Довольна?

— Стыдиться нечего, — вмешался Фред. Он только что подошел к столу вместе с Джорджем и Ли Джорданом и сел справа от Гарри. — Ничего плохого в честной крепкой «С».

— Но разве «С» — не «слабо»? — удивилась Гермиона.

— Да, «слабо», подтвердил Ли Джордан. — Но всетаки лучше, чем «о» — «отвратительно».

Гарри почувствовал, что у него вспыхнуло лицо, и притворно закашлялся. Закончив это маленькое представление, с огорчением обнаружил, что Гермиона так и не слезла с темы оценок СОВ.

— Значит, высшая «П» — «превосходно», — говорила она, — затем идет «У»...

— Нет, «В», — поправил Джордж, — «выше ожидаемого». И я всегда считал, что нам с Фредом должны ставить «В» по каждому предмету — мы превзошли все ожидания хотя бы потому, что явились на экзамен.

Все засмеялись, кроме Гермионы, а она тянула свое:

— Значит, после «В» идет «У» —

«удовлетворительно», и это последняя проходная оценка, да?

— Да, — сказал Фред и, окунув булочку в суп, сунул в рот и проглотил целиком.

— Затем «С» — «слабо»... — Рон воздел руки, изображая ликование, — и «О» —

«отвратительно».

— И еще «Т», — напомнил ему Джордж.

— «Т»? — с ужасом переспросила Гермиона. — Что еще за «Т»?

— «Тролль», — живо откликнулся Джордж.

Гарри снова засмеялся, хотя не понял, шутка это или нет. Он вообразил, как пытается скрыть от Гермионы свои «Т» на всех экзаменах, и тут же решил, что отныне будет заниматься прилежнее.

— У вас, ребята, уже был урок с инспекцией? — спросил Фред.

— Нет, — сказала Гермиона. — А у вас?

— Только что, перед обедом, — сказал Джордж. — Заклинания.

— Ну и как? — одновременно спросили Гарри и Гермиона.

Фред пожал плечами:

— Ничего особенного. Амбридж сидела в углу и что-то записывала в блокноте. Вы же знаете Флитвика — обращался с ней как с гостьей, как будто она ему совсем не мешала. А она говорила мало. Задала Алисии пару вопросов насчет того, как обычно проходят занятия, Алисия сказала: «Очень хорошо». На том и кончилось.

— Не думаю, что у Флитвика будут неприятности, — сказал Джордж — У него все хорошо сдают экзамен.

— А у вас что после обеда? — спросил у Гарри Фред — Трелони...

— Вот уж «Т» так «Т»!

—...и сама Амбридж.

— Будь паинькой там и сдерживайся, — сказал Джордж. — Если пропустишь еще одну тренировку, Анджелина сойдет с ума.

Но Гарри не пришлось дожидаться защиты от Темных искусств, чтобы повидаться с Амбридж. Когда он вытаскивал свой дневник сновидений в сумрачном классе прорицаний, Рон толкнул его локтем, и он, оглянувшись, увидел, что из люка в полу поднимается генеральный инспектор собственной персоной. Класс, весело гомонивший до этого, разом умолк. Внезапная тишина заставила оглянуться и профессора Трелони, которая раздавала в это время экземпляры «Оракула снов».

— Добрый день, профессор Трелони, — с широкой улыбкой сказала Амбридж. — Полагаю, вы получили мою записку с датой и временем инспекции?

Трелони кивнула с недовольным видом, повернулась спиной к гостье и продолжала разносить учебники. По-прежнему улыбаясь, Амбридж взялась за спинку ближайшего кресла, подтащила его вперед и поставила прямо позади кресла Трелони. Уселась, вынула большой блокнот из цветастой сумки и подняла голову, ожидая начала.

Профессор Трелони стянула на груди шаль слегка дрожащими руками и сквозь толстые увеличивающие очки оглядела класс.

— Сегодня мы продолжим изучение вещих снов, — сказала она, стараясь говорить, как всегда, таинственно, хотя голос у нее немного дрожал. — Разбейтесь, пожалуйста, на пары и с помощью «Оракула» попробуйте истолковать последнее ночное видение партнера.

Она хотела было сесть в свое кресло, но, увидев позади него Амбридж, свернула влево, к Парвати и Лаванде, которые уже обсуждали последний сон Парвати.

Исподтишка наблюдая за Амбридж, Гарри раскрыл свой «Оракул снов». Она уже писала в блокноте. Через несколько минут она поднялась и стала ходить по пятам за Трелони, прислушиваясь к ее разговорам с учениками и время от времени задавая вопросы. Гарри поспешно склонился над книгой.

— Быстро придумывай сон, — сказал он Рону. — Старая жаба вот-вот подойдет.

— Я в прошлый раз придумывал, — запротестовал Рон. — Твоя очередь.

— Ой, не знаю... — с отчаянием шепнул Гарри. Он не мог вспомнить ни одного сна за последние ночи. — Скажем, мне приснилось, что я утопил Снегга в моем котле. Сойдет...

Рон фыркнул и раскрыл «Оракул».

— Так, надо назвать твой возраст, дату сновидения и число букв в теме... Какая у нас?

«Утопил», «котел» или «Снегг»?

— Неважно. Бери любую, — оглянувшись с опаской, сказал Гарри.

Трелони расспрашивала Невилла о его дневнике сновидений, Амбридж стояла у нее за плечом и делала пометки в блокноте.

— Так в какую ночь тебе это снилось? — спросил Рон, занятый вычислениями.

— Не знаю... в прошлую... да в какую хочешь. — Гарри прислушивался к тому, что говорит Амбридж. Сейчас их с Роном отделял от профессоров всего один стол.

Амбридж записала еще что-то в блокноте, а Трелони выглядела совсем расстроенной.

— Так, — сказала Амбридж. — Как долго занимаете вы эту должность?

Профессор Трелони нахмурилась, скрестила руки на груди, свела плечи, словно хотела как можно лучше закрыться от позорного допроса. Она помолчала, но, видимо решив, что вопрос не слишком унизителен и можно на него ответить, с большим недовольством сказала:

— Почти шестнадцать лет.

— Изрядный срок, — сказала профессор Амбридж и сделала пометку в блокноте. — И на работу вас взял профессор Дамблдор?

— Да, — последовал лаконичный ответ. Профессор Амбридж записала.

— И вы праправнучка знаменитой ясновидящей Кассандры Трелони?

— Да, — подтвердила Трелони, слегка выпрямившись. Очередная пометка в блокноте.

— Но, по-моему, — поправьте меня, если ошибаюсь, — после Кассандры вы в семье первая, кто наделен ясновидением?

— Это... м-м... часто передается лишь через три поколения.

Жабья улыбка на лице Амбридж сделалась еще шире.

— Разумеется, — произнесла она сладким тоном и сделала еще пометку. — Так, может быть, вы и мне что-нибудь предскажете? — И по-прежнему с улыбкой испытующе уставилась на Трелони.

Та оцепенела, словно не веря своим ушам.

— Не понимаю вас. — Она судорожно стянула шаль на тощей шее.

— Я прошу вас сделать мне предсказание, — раздельно проговорила Амбридж.

Теперь не только Рон и Гарри украдкой поглядывали на них из-за книг. Почти весь класс замер, глядя на Трелони, которая выпрямилась во весь рост, так что зазвенели бусы и браслеты.

— Внутреннее Око не зрит по приказу, — оскорбленно сообщила она.

— Понятно, — проворковала профессор Амбридж и записала что-то в блокноте.

— Я... но... но... подождите! — Профессор Трелони пыталась говорить, как всегда, потусторонним голосом, но эффект таинственности был несколько подпорчен тем, что голос дрожал от гнева. — Кажется, я что-то вижу... что-то, вас касающееся... да, я чувствую что-то... что-то темное... большую угрозу...

Профессор Трелони наставила дрожащий палец на профессора Амбридж, а та, подняв брови, продолжала любезно улыбаться.

— Боюсь... боюсь, вам грозит большая опасность! — драматически возвестила профессор Трелони.

Пауза. Профессор Амбридж, по-прежнему подняв брови, смотрела на профессора Трелони.

— Ну что ж, — мягко произнесла она после очередной заметки в блокноте. — Если это все, что вы можете сообщить...

Она отошла, а профессор Трелони, с вздымающейся грудью, будто приросла к полу. Гарри перехватил взгляд Рона и понял, что они думают об одном и том же: оба знали, что профессор Трелони — старая мошенница, но Амбридж вызывала такое отвращение, что они были всецело на стороне Трелони — вернее, те несколько секунд, пока она не нависла над ними.

— Ну? — с непривычной резкостью сказала она и щелкнула длинными пальцами перед носом Гарри. — Дайте-ка посмотреть, как вы начали дневник сновидений.

И к тому времени, когда она закончила толковать в полный голос сны Гарри (все до единого, даже те, где он ел овсянку, сулили горькую безвременную кончину), от его сочувствия к ней не осталось и следа. Все это время профессор Амбридж стояла в двух шагах, писала в блокноте, а после звонка первой спустилась по серебряной лестнице.

Через десять минут, когда они пришли на защиту от Темных искусств, Амбридж уже ждала их в классе. Она напевала под нос и чему-то своему улыбалась. Достав учебники «Теория защитной магии», Гарри и Рон рассказали Гермионе (она пришла с урока нумерологии) о том, что было на уроке у Трелони. Гермиона собралась что-то спросить, но тут профессор Амбридж призвала класс к порядку, и воцарилась тишина.

— Волшебные палочки убрать, — с улыбкой распорядилась она, и оптимисты, вынувшие свои палочки, с сожалением спрятали их обратно в сумки. — На прошлом уроке мы закончили главу первую. Прошу раскрыть книги на странице девятнадцать — приступаем к главе второй: «Общие теории защиты и их происхождение». От разговоров можно воздержаться.

Все с той же широкой самодовольной улыбкой она села за стол. Ученики с громким вздохом разом раскрыли книги. Гарри лениво подумал, хватит ли глав в книге на все уроки до конца года, и хотел уже открыть страницу с оглавлением, но тут заметил, что Гермиона опять подняла руку.

Профессор Амбридж тоже это заметила, но, похоже, у нее была выработана тактика именно на такой случай. Она не притворилась, будто не видит поднятой руки, а, наоборот, встала, прошла вдоль переднего ряда и, остановившись перед Гермионой, наклонилась к ней и шепотом, чтобы не слышали остальные, спросила:

— Что на этот раз, мисс Грейнджер?

— Я уже прочла вторую главу.

— Тогда переходите к главе третьей.

— Ее я тоже прочла. Я прочла всю книгу. Профессор Амбридж моргнула, но быстро овладела собой.

— В таком случае вы можете сказать мне, что говорит Слинкхард в главе пятнадцатой о контрзаклятиях.

— Он говорит, что это неправильное наименование. Он говорит, «контрзаклятием» люди называют свои заклятия для того, чтобы это звучало более приемлемо.

Профессор Амбридж подняла брови, и Гарри понял, что это произвело на нее впечатление.

— Но я не согласна, — продолжала Гермиона. Брови у Амбридж поползли еще выше, и взгляд стал еще более холодным.

— Не согласны?

— Да. — Гермиона, в отличие от Амбридж, не шептала, а говорила звонким голосом, так что теперь их слушал весь класс. — Мистер Слинкхард не любит заклятий, правда? Но, думаю, они могут быть очень полезны, если ими пользоваться для защиты.

— Вы так думаете? — Профессор Амбридж перестала говорить шепотом и выпрямилась. — Боюсь, что в этом классе нас интересует мнение мистера Слинкхарда, а не ваше, мисс Грейнджер.

— Но... хотела возразить Гермиона.

— Довольно, Амбридж отошла и повернулась лицом к классу от веселости ее не осталось и следа. — Мисс Грейнджер, я снимаю с Гриффипдора пять очков.

По классу пробежал шумок.

— За что? — сердито спросил Гарри.

— Только не задирайся, — шепотом взмолилась Гермиона.

— За неоправданное нарушение хода занятий, — спокойно произнесла профессор Амбридж. — Я здесь для того, чтобы внедрить одобренную Министерством методику, не поощряющую учеников высказывать свое мнение о предметах, в которых они мало смыслят. Ваши прошлые преподаватели этой дисциплины, по-видимому, давали вам больше воли, но ни один из них — за исключением, возможно, профессора Квиррелла, который хотя бы ограничивался темами, проверенными на протяжении веков, — не удовлетворил бы министерскую инспекцию.

— Да, Квиррелл был чудесный учитель, — громко сказал Гарри, — только с одним маленьким недостатком: у него Волан-де-Морт торчал из затылка.

Оглушительная тишина, какой никогда еще не слышал Гарри. Затем:

— Я думаю, еще одна неделя дополнительных занятий принесет вам пользу, мистер Поттер, — вкрадчиво проговорила Амбридж.

Порезы на руке Гарри, только-только зажившие, наутро снова кровоточили. Отбывая вечером наказание у Амбридж, он не жаловался — решил, что не доставит ей такого удовольствия. Снова и снова писал он: «Я не должен лгать», но ни звука не слетало с его губ, хотя порезы с каждой буквой углублялись.

Самым худшим во второй неделе наказания была, как и предсказывал Джордж, реакция Анджелины. Во вторник, когда он пришел на завтрак, она набросилась на него с таким криком, что профессор МакГонагалл прибежала к ним от преподавательского стола.

— Мисс Джонсон, как вы смеете поднимать такой шум в Большом зале? Минус пять очков Гриффиндору!

— Профессор, ведь он опять оставлен после уроков. МакГонагалл повернулась к нему:

— Что еще, Поттер? Наказаны? Кем?

— Профессором Амбридж, — промямлил Гарри, боясь взглянуть в глаза за прямоугольными очками.

— То есть как? — Она понизила голос, чтобы не услышали любопытные когтевранцы позади. — Несмотря на предупреждение в прошлый понедельник, вы опять не сдержались на уроке профессора Амбридж?

— Да, — потупясь, сказал Гарри.

— Поттер, вы должны держать себя в руках! Вы напрашиваетесь на серьезные неприятности! Снимаю еще пять очков с Гриффиндора!

— Но... почему?.. Профессор! — Гарри был взбешен этой несправедливостью. — Меня уже она наказала, почему еще вы отнимаете пять очков?

— Потому что наказания на вас, очевидно, совсем не действуют, — едко ответила она. — Никаких возражений, Поттер! А что до вас, мисс Джонсон, впредь прошу упражнять голос на стадионе, если намерены остаться капитаном команды!

Профессор МакГонагалл зашагала обратно к преподавательскому столу. Анджелина наградила Гарри взглядом, полным отвращения, и удалилась, а он, кипя, сел на скамью рядом с Роном.

— Оштрафовала Гриффиндор за то, что мне каждый вечер взрезают руку! Это что, честно?

— Нет, — сочувственно сказал Рон и положил на тарелку Гарри ломоть бекона. — Да она не в себе.

Гермиона же только листала «Ежедневный пророк».

— По-твоему, МакГонагалл права? — сердито обратился Гарри к портрету Корнелиуса Фаджа, скрывавшему лицо Гермионы.

— Мне жаль, что она оштрафовала тебя, но, по-моему, она правильно предупредила, чтобы ты не сцеплялся с Амбридж, — раздался голос Гермионы позади Фаджа, который энергично жестикулировал на первой странице и явно произносил какую-то речь.

На заклинаниях Гарри не разговаривал с Гермионой, но, когда они пришли па трансфигурацию, вмиг забыл свою обиду. В углу с блокнотом сидела Амбридж, и при виде нее всякое воспоминание о завтраке выветрилось.

— Отлично, — шепнул Рон, когда они заняли свои места. — Тут уж Амбридж свое получит.

Профессор МакГонагалл вошла в класс твердым шагом и так, как будто не заметила присутствия Амбридж.

— Успокоимся, — сказала она, и все сразу утихли. — Мистер Финниган, будьте добры подойти и сдать домашнюю работу. Мисс Браун, пожалуйста, возьмите этот ящик с мышами... без глупостей, милая, они вас не съедят... и раздайте по одной каждому...

— Кхе, кхе...

Тем же дурацким покашливанием профессор Амбридж прервала в первый вечер Дамблдора. Профессор МакГонагалл предпочла ее не услышать. Симус передал Гарри его сочинение. Гарри взял его, не взглянув на Симуса, и с облегчением увидел, что ему поставили «У».

— Итак, прошу внимания. Дин Томас, если вы еще раз поступите так с мышью, я оставлю вас после уроков... Большинство из вас добилось исчезновения улиток, и даже те, у кого сохранились заметные остатки раковины, уловили принцип превращения. Сегодня мы будем...

— Кхе, кхе...

— Да? — Профессор МакГонагалл обернулась; брови ее сошлись в прямую жесткую черту.

— Я хотела узнать, профессор, получили ли вы мою записку с датой и часом инспекции вашего...

— Очевидно, получила — в противном случае спросила бы вас, что вы делаете на моем уроке, — сказала профессор МакГонагалл и решительно повернулась спиной к профессору Амбридж. Ученики обменялись злорадными взглядами. — Повторяю: сегодня мы будем упражняться в гораздо более трудном исчезновении — мыши. Заклятие исчезновения...

— Кхе, кхе...

— Интересно, — МакГонагалл с холодной яростью повернулась к профессору Амбридж, — как вы собираетесь ознакомиться с моим методом преподавания, если намерены ежеминутно меня прерывать? Видите ли, я обычно не позволяю разговаривать в классе, когда говорю сама.

У профессора Амбридж сделался такой вид, как будто ей залепили пощечину. Она промолчала, но раскрыла блокнот и принялась с остервенением писать.

Даже не взглянув в ее сторону, МакГонагалл снова обратилась к классу:

— Как я уже сказала, Заклятие исчезновения тем сложнее, чем сложнее строение животного, которое мы хотим подвергнуть исчезновению. Улитка, беспозвоночное, не представляет трудной задачи. Мышь — млекопитающее, и работать с ней гораздо труднее. Поэтому магическое действие такого рода нельзя осуществить, мечтая об ужине. Итак, заклинание мы знаем, а теперь посмотрим, что у нас получится...

— Как она может отчитывать меня за несдержанность с Амбридж! — шепнул Гарри Рону. Но он уже улыбался, злость на МакГонагалл прошла.

Профессор Амбридж не ходила за профессором МакГонагалл по классу, как за профессором Трелони, — наверное, поняла, что МакГонагалл этого не потерпит. Зато гораздо больше писала, сидя в углу, и, когда МакГонагалл отпустила класс, поднялась с мрачным видом.

— Вот для начала, — сказал Рон, подняв длинный извивающийся мышиный хвост, и бросил его в ящик, подставленный Лавандой.

Ученики потянулись из класса, а Гарри, увидев, что Амбридж подошла к учительскому столу, толкнул Рона, Рон — Гермиону, и все трое нарочно отстали, чтобы послушать.

— Как долго вы преподаете в Хогвартсе? — спросила профессор Амбридж.

— В декабре будет тридцать девять лет, — отрывисто сказала МакГонагалл, защелкнув сумку.

Амбридж записала.

— Очень хорошо, — сказала она, — результаты инспекции вы узнаете через десять дней.

— Жду с нетерпением, — холодно ответила МакГонагалл и направилась к двери. — Не задерживайтесь, молодые люди, - сказала она, подгоняя сзади Гарри, Гермиону и Рона.

Гарри, не выдержав, чуть улыбнулся ей и мог поклясться, что в ответ получил улыбку.

Он думал, что теперь увидит Амбридж только после уроков, но ошибся. Когда они спустились по лужайке к лесу на урок по уходу за магическими существами, их ждала уже не только профессор Граббли-Дерг, но и Амбридж со своим блокнотом.

— Не вы обычно ведете эти занятия? — услышал Гарри ее вопрос, когда они подошли к длинному столу, где несколько пленных лукотрусов, похожих на ожившие прутики, скреблись в поисках мокриц.

— Совершенно верно, — ответила профессор Граббли-Дерг, сцепив руки за спиной и время от времени поднимаясь на цыпочки. — Я заменяю профессора Хагрида.

Гарри обеспокоенно переглянулся с Роном и Гермионой. Малфой шептался с Крэббом и Гойлом — он будет рад накапать на Хагрида посланнице Министерства.

— Хм-м... — Амбридж понизила голос, но Гарри все равно ее слышал, — интересно... директор не спешит объяснить мне причину... А вы не могли бы сказать, почему так затянулся отпуск профессора Хагрида? Гарри увидел, что Малфой тоже навострил уши.

— Боюсь, не смогу, — живо отозвалась Граббли-Дерг. — Знаю об этом не больше вашего. Дамблдор прислал сову: не соглашусь ли я недели две поработать. Я согласилась. Вот и все, что я знаю. Так что... может быть, начнем?

— Да, будьте любезны, — сказала профессор Амбридж и сделала запись в блокноте.

Здесь она избрала другую тактику — стала ходить между учениками и задавать вопросы о волшебных существах. По большей части отвечали они хорошо, и настроение у Гарри немного улучшилось — по крайней мере, Хагрида не подведут.

— В целом, — сказала Амбридж, вернувшись к профессору Граббли-Дерг после того, как долго допрашивала Дина Томаса, — как вы — временный член коллектива и, можно думать, объективный наблюдатель, — как вы находите Хогвартс? Ощущаете ли поддержку со стороны руководства?

— О да, Дамблдор великолепен, — горячо откликнулась Граббли-Дерг. — Мне очень нравится, как поставлено дело в школе. Очень!

Выразив лицом вежливое сомнение, Амбридж поставила закорючку в блокноте и продолжала:

— И что вы намерены пройти в этом году с классом, предполагая, конечно, что профессор Хагрид не вернется?

— А мы займемся существами, которые чаще всего даются на СОВ. Осталось не так много — они уже изучили единорогов и нюхлеров. Я думаю, мы займемся глиноклоками и жмырами, научимся распознавать шишуг и нарлов. Словом...

— Что ж, вы, очевидно, знаток своего дела, — сказала Амбридж, ставя очень заметную галочку в блокноте.

Гарри не понравилось, что она с нажимом произнесла «вы», и еще меньше понравился вопрос, адресованный Гойлу:

— Я слышала, в классе были травмы.

Гойл глупо ухмыльнулся. С ответом выскочил Малфой:

— У меня. Меня полоснул гиппогриф.

— Гиппогриф? — повторила профессор Амбридж, деловито записывая.

— Из-за его же глупости: надо было слушаться Хагрида, — сердито вставил Гарри.

Рон и Гермиона застонали. Амбридж медленно повернулась к Гарри.

— Еще один вечер после уроков, — нежно сказала она. — Ну что ж, большое спасибо, профессор Граббли-Дерг, думаю, мне все ясно. Вам сообщат результаты инспекции в течение десяти дней.

— Прекрасно, — сказала Граббли-Дерг, и Амбридж отправилась по лужайке к замку.

 

* * *

 

Гарри вышел из кабинета Амбридж около полуночи; рука кровоточила так, что пропитался шарф, которым он ее обвязал. Он думал, что в гостиной уже никого не будет, но его ждали там Рон и Гермиона. Он обрадовался, тем более что Гермиона была настроена не критически, а сочувственно.

— На, — взволнованно сказала она, подвинув к нему мисочку с желтой жидкостью. — Это процеженная настойка маринованных щупальцев растопырника, должна помочь.

Гарри опустил окровавленную руку в миску и ощутил чудесное облегчение: боль прошла. Живоглот с громким мурлыканьем вился вокруг его ног, потом вспрыгнул на колени и улегся.

— Спасибо, — с чувством сказал Гарри, почесывая левой рукой кота между ушей.

— Все-таки ты должен пожаловаться на это, — тихо сказал Рон.

— Нет, — отрезал Гарри.

— МакГонагалл взбесилась бы, если б узнала.

— Да, наверное, — согласился Гарри. — И сколько, ты думаешь, времени понадобится Амбридж, чтобы издать еще один декрет: кто пожалуется на генерального инспектора, будет немедленно исключен?

Рон открыл было рот, чтобы возразить, но не нашелся и немного погодя закрыл.

— Страшная женщина, — пискнула Гермиона. — Страшная. Я как раз говорила Рону перед твоим приходом — надо с этим что-то делать.

— Я предложил яд, — угрюмо сказал Рон.

— Нет... Объяснить, что она никудышный преподаватель, что мы не научимся у нее защите.

— Да что мы можем? - Рон зевнул. — Поздно. Она получила место, и ее не уберут. Фадж этого не допустит.

— Знаете... — нерешительно начала Гермиона, — я сегодня подумала... — она с опаской взглянула на Гарри, — я подумала, что, может быть, пора нам самим... самим этим заняться.

— Чем заняться? — подозрительно спросил Гарри, продолжая купать руку в настойке растопырника.

— Самим учиться защите от Темных искусств.

— Да брось ты, — заныл Рон. — Не хватало нам работы. Ты понимаешь, что мы с Гарри опять отстали с домашними заданиями, а ведь только вторая неделя идет.

— Но это поважнее домашних заданий! — сказала Гермиона.

Гарри и Рон вытаращились на нее.

— А я-то думал, важнее ничего на свете нет! — сказал Рон.

— Глупости. Конечно, есть, — сказала Гермиона, и Гарри увидел с испугом, что лицо ее вспыхнуло такой же страстью, с какой она говорила об освобождении эльфов. — Гарри правильно сказал на первом уроке у Амбридж: мы должны подготовиться к тому, что нас ждет за стенами школы. Мы должны уметь защитить себя. Если мы ничему не научимся за год...

— Много ли мы можем сами? — устало возразил Рон. — Ну ладно, пойдем в библиотеку, посмотрим заклятия, попробуем упражняться, и что?..

— Нет, я согласна, мы уже прошли ту стадию, когда можно учиться только по книгам, — сказала Гермиона. — Нам нужен учитель, настоящий, чтобы показал нам, как пользоваться заклинаниями, и поправил, если будем ошибаться.

— Если вы о Люпине... — начал Гарри.

— Нет, нет, не о Люпине, — сказала Гермиона. — Он занят в Ордене, да и часто встречаться с ним мы не сможем — только в Хогсмиде по выходным.

— Тогда кто же? — нахмурясь, сказал Гарри. Гермиона глубоко вздохнула:

— Разве не ясно? Ты, Гарри.

Наступило молчание. Ночной ветерок шевельнул окна за спиной Рона, пламя в камине качнулось.

— Что — я?

— Ты будешь учить нас защите от Темных искусств. Гарри уставился на нее. Потом повернулся к Рону, ожидая встретить такой же раздраженный взгляд, какими они порой обменивались, когда Гермиона начинала рассуждать о громадных проектах вроде защиты прав эльфов. Но, к своему ужасу, в глазах Рона он не прочел досады, Рон нахмурился и напряженно думал. Потом сказал:

— Это мысль.

— Какая мысль? — спросил Гарри.

— Чтобы ты нас учил.

— Но...

Гарри заулыбался — он решил, что над ним подшутили.

— Я же не учитель. Я не могу...

— Гарри, в этом году ты лучший по защите от Темных искусств, — сказала Гермиона.

— Я? — Улыбка на его лице стала еще шире. — Ты же обошла меня на всех испытаниях...

— На самом деле нет, — спокойно возразила Гермиона. — На третьем курсе ты был лучшим — это были первые настоящие испытания, и первый учитель, который знал предмет. Но я не об уроках говорю! Вспомни что ты сделал!

— Что я сделал?

— Я не уверен, что хочу такого тупого учителя, — с ехидной улыбкой сказал Рон Гермионе. И, повернувшись к Гарри: — Давай подумаем. — Он изобразил задумавшегося тупицу Гойла. — Ага, в первый год ты спас от Сам-Знаешь-Кого философский камень.

— Просто повезло, — сказал Гарри, — не от умения...

— Во второй год ты убил василиска и уничтожил Реддла.

— Да, но если бы не явился Фоукс...

— В третий год, — Рон повысил голос, — ты отразил сотню дементоров...

— Ты же знаешь — по чистой случайности, если бы не маховик времени...

— В прошлом году, — Рон почти кричал, — ты снова схватился с Сам-Знаешь-Кем.

— Да послушай же. — Гарри начал сердиться, потому что улыбалась уже и Гермиона. — Вы можете послушать? Все это звучит очень красиво, но мне просто везло — половину времени я сам не понимал, что делаю, ничего не планировал, действовал вслепую и почти всегда мне помогали.

Рон и Гермиона по-прежнему улыбались, и Гарри сердился все больше, хотя сам не понимал, почему так сердится.

— Что вы смеетесь, как будто лучше меня знаете? Я там был или кто? Я знаю, что там было, понятно? И выпутался не потому, что блестяще владею защитой от Темных искусств, а потому... потому, что помощь приходила вовремя или правильно угадывал... все делал наобум, не соображая... КОНЧАЙТЕ РЖАТЬ!

Миска с настойкой растопырника упала на пол и разбилась. Гарри только теперь осознал, что стоит, — он даже не заметил, как встал. Живоглот юркнул под диван.

Друзья уже не улыбались.

— Вы не знаете, что это такое! Вы никогда с ним не сталкивались! Думаете, просто запомнил пяток заклинаний и пустил в него, как на уроке? Ты все время знаешь, что между тобой и смертью — ничего, кроме... твоих мозгов, или смелости, или чего там еще, — когда не теряешь рассудка, сознавая, что через микросекунду — конец или пытка... Или друзья умирают у тебя на глазах... Ничему такому нас в классах не учили, не объясняли, как с этим быть, а вы тут сидите с таким видом, как будто перед вами умненький мальчик, а Диггори был глуп, все не так сделал... Вы просто не понимаете, это вполне мог быть я, и так и было бы, если бы не нужен был Волан-де-Морту. Рон опешил:

— Ничего такого мы не говорили. И Диггори никто не винил, ты все неправильно... — Он беспомощно посмотрел на Гермиону тоже изумленную.

— Гарри, — робко сказала она, — неужели ты не понимаешь? Ведь именно поэтому мы и просим тебя... Мы хотим знать, каково это — очутиться лицом к лицу с Во... Волан-де-Мортом.

Она впервые произнесла имя Волан-де-Морта, и это больше, чем ее слова, охладило Гарри. Все еще тяжело дыша, он опустился в кресло и только тут почувствовал, что рука опять страшно разболелась. Он пожалел, что разбил миску с настойкой растопырника.

— Подумай об этом, - тихо сказала Гермиона. - Ладно?

Гарри не знал, что сказать. Ему уже было стыдно за свою вспышку. Он кивнул, хотя и плохо понимал, на что соглашается.

Гермиона поднялась и, стараясь, чтобы это прозвучало как можно естественнее, сказала:

— Ну, я пошла спать. Рон тоже встал.

— Идем? — неуверенно обратился он к Гарри.

— Да... Сейчас. Только уберу.

Гарри показал на разбитую миску. Рон кивнул и ушел.

— Репаро, — Гарри направил волшебную палочку на осколки. Они соединились, как будто нич