Пятая встреча: исцеление травмы

Получив поддержку от финки, наша героиня оказывается в чертогах Снежной королевы. Андерсен дает мастерское описание травматического мира: «Как холодно, как пустынно было в этих белых, ярко сверкающих чертогах! Веселье никогда и не заглядывало сюда! …Холодно, пустынно, мертво и грандиозно!... Кай совсем посинел, почти почернел от холода, но не замечал этого, – поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к холоду, да и самое сердце его стало куском льда». (Х.К. Андерсен, 1990, с. 76). Кай «сидел на одном месте – такой бледный, неподвижный, словно неживой. Можно было подумать, что он замерз». (Х.К. Андерсен, 1990, с. 76).

Эпитеты, которые использует автор для описания мира травматика: «холодно», «пустынно», «мертво», «грандиозно», «нечувствительный», «неподвижный», «неживой», отражают потерю чувствительности, своеобразную психическую анестезию, защищающую от невыносимой психической боли. «Невыносимая психическая или душевная боль, ведущая к страданию, является выражением утраты смысла жизни и возникает при столкновении с ситуациями изоляции, одиночества, свободы или умирания» (А.Н. Моховиков, 2004, с. 140). Действительно, смысл жизни Кая сводится к «ледяной игре разума» – навязчивой попытке сложить из льдин слово «вечность».

«Душа пережившего травму человека подобна стеклу, разбитому на осколочки и осколки» (О.В. Бермант-Полякова, 2006, с. 41). Здесь мы сталкиваемся с механизмом смещения, характерного для травматиков. Сосредоточение внимания на навязчивой деятельности перемещает внимание и, следовательно, энергию от внутрипсихического конфликта или эмоционального стресса. Кай находится в изоляции, он одинок, эмоционально мертв и не свободен – Снежная королева сказала ему: «Если ты сложишь это слово, ты будешь сам себе господин, и я подарю тебе весь свет …».

К. Лукас и Г. Сейден предложили называть стили совладающего поведения с тяжелыми эмоциональными переживаниями сделками, «которые люди заключают с жизнью». В их основе лежит «обмен». Выбирая такой способ реагирования на травму, человек получает облегчение душевных мук неопределенности. Стереотипность защищает от болезненных чувств и мыслей. Все это свидетельствует о попытке травматика защититься от непереносимой боли путем эмоционального замораживания, навязчивых действий, ухода от контактов с Другими. Происходит фиксация в этом состоянии: человек не может уйти от травмирующей ситуации, пока не переживет («пережует») ее; однако парадокс в том, что он не способен это сделать из-за слишком сильной душевной боли и сопряженных с ней чувств: страха, стыда, вины. «Человек, который пережил травмирующее событие, но не отреагировал его, как бы остается в этом событии. Оно притягивает к себе человека, не отпускает его… Человеку начинает казаться, что он в тупике, из которого уже нет выхода». (Л.А. Пергаменщик, 2004, с. 19). Человек блокирует свои переживания, мысли и чувства, поддерживая гештальт незавершенным. Он не в силах встретиться лицом к лицу с болью, отчаянием, стыдом, виной, бессилием, ничтожностью. Перечисленные выше феномены являются симптомами травмы как «замороженной боли».

Для работы с травмами недостаточно одних лишь интерпретаций и осознавания. Ведущим терапевтическим методом становится повторное переживание или ре-переживание. Клиент в терапии должен иметь возможность эмоционально пережить влечения, тревоги, конфликты своего прошлого при определенных строго обозначенных условиях. М. Гилл описал условия проработки влечений и чувств, чтобы ре-переживание было терапевтичным:

1. Они должны быть испытаны в присутствии лица, на которого эти влечения и чувства теперь направлены.
2. Переживаемые заново чувства должны быть выражены тому лицу, на которое они направлены. Клиенту недостаточно только молча испытывать эти чувства.
3. Новый объект старых чувств – личность, на которую они направлены, должна быть готова обсуждать чувства и влечения с интересом, объективно и без защит.
4. Клиенту необходимо помочь обнаружить прошлый глубинный источник переживаемых им заново импульсов. (М. Кан, 1997)

Очевидно, что таким лицом для клиента становится терапевт. «Если терапевт помогает клиенту соприкасаться с этими чувствами, делает безопасным для клиента их выражение, обсуждает эти чувства с клиентом в неосуждающей, незащищающейся, заинтересованной манере… тогда выдвинутые Гиллом условия для терапевтического ре-переживания удовлетворяются» (Цит. по М. Кан, 1997, с.57)

Итак, Герда видит Кая и бросается к нему. Однако Кай продолжает сидеть, все такой же неподвижный и холодный. «Тогда Герда заплакала; горячие слезы ее упали ему на грудь, проникли в сердце, растопили его ледяную кору и расплавили осколок…

Кай вдруг залился слезами и плакал так долго и так сильно, что осколок вытек из глаза вместе со слезами. Тогда он узнал Герду и очень обрадовался.

– Герда! Милая моя Герда!.. Где же это ты была так долго? Где был я сам? – И он оглянулся вокруг. – Как здесь холодно, пустынно!» (Х.К. Андерсен, 1990, с. 77).

Таким образом, терапия нарциссической травмы происходит путем ре-переживания остановленной психической (а иногда и физической) боли. Слезы Кая – это слезы мальчика, которому было больно, когда в глаз и в сердце попали осколки зеркала. Однако «там-и-тогда» переживание боли было заблокировано. Восстановление всех аспектов идентичности травматика возможно только «здесь-и-сейчас» в контакте с терапевтом. Мы замечаем, как в результате катарсиса у Кая восстанавливается чувствительность к реальному миру (как здесь холодно, пустынно), к другому (Милая моя Герда!.. Где же это ты была так долго?) и к самому себе (Где был я сам?).

Чувствительность терапевта к себе (аутентичность) и Другому (эмпатия) особенно важны при терапии нарциссической травмы. Это – условие возвращения чувствительности клиента. «Замороженный», бесчувственный терапевт не способен помочь клиенту вырваться из «чертогов Снежной королевы». Любопытно, что клиент, обретя чувствительность, автоматически получает пропуск «на выход»: льдинки сами складываются в слово «вечность», он становится «сам себе господином» без Снежной королевы и может подарить себе «весь белый свет». Таким образом, лишь восстановление всех модальностей идентичности, «воскрешение» эмоций и чувств позволяют обрести целостность и продуктивность.

В конце истории содержится еще один интересный для нашего анализа момент: дети Кай и Герда становятся взрослыми. Время травмированного человека останавливается, фиксируется в точке травмы, в результате чего происходит застревание в его развитии. Исцеление травмы вновь «запускает» для клиента течение времени, предоставляя ему реальную возможность для взросления.

Нарциссическая травма в отличие от истинного нарциссизма относится к психогенным расстройствам и является реакцией на конкретные психотравмирующие воздействия. Она в целом отвечает диагностическим критериям К. Ясперса (триада Ясперса), применяемым для диагностики психогений. Они следующие:

• Расстройство возникает вслед за психотравмой.
• Содержание травмы присутствует в переживаниях травматика.
• Дезактуализация травмы ведет к ослаблению или прекращению расстройства (К. Ясперс, 1996).

Вышесказанное вселяет определенный оптимизм в прогноз психотерапии последствий нарциссической травмы в отличие от истинного нарциссизма, терапия которого представляется длительным и сложным процессом.

Таким образом, в результате проработки травмы происходит интеграция всех модальностей и аспектов идентичности (Я-концепции, концепции Другого, концепции мира), возвращаются эмоции и чувства, восстанавливается интерес к людям и окружающей среде, появляются Я-Ты отношения. Если для травматика смысл жизни заключается в бесконечном, стереотипном и нерезультативном воспроизведении одного и того же паттерна (вечный Сизифов труд), то человек, который вновь обрел себя, открыт для творческого контакта с миром, Другими и собой – для Радости, Любви и Свободы.

ЛИТЕРАТУРА

1. Андерсен, Х.К. Снежная королева. // Дикие лебеди. Сказки. – Минск: «Юнацтва», 1990.
2. Бермант-Полякова, О.В. Посттравма: диагностика и терапия СПб.: Речь, 2006.
3. Кан, М. Между психотерапевтом и клиентом: новые взаимоотношения. СПб: Б.С.К., 1997. Кернберг О.Ф. Тяжелые личностные расстройства: Стратегии психотерапии. М.: Независимая фирма «Класс», 2000.
4. Кохут, Х. Анализ самости: систематический подход к лечению нарциссических нарушений личности. М.: Когито-Центр, 2003
5. Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе. М.: Независимая фирма «Класс», 1998.
6. Малейчук, Г.И. Идентичность ранней юности. Клинико-феноменологический подход. Брест, 2001.
7. Моховиков, А.Н. Психическая боль: природа, диагностика и принципы гештальт-терапии. // Экзистенциальная традиция: философия, психология, психотерапия. № 2. – 2004 (5), С. 140-164.
8. Пергаменщик, Л.А. Кризисная психология. Минск: Выш. шк., 2004.
9. Погодин, И.А. Прерывание процесса переживания в генезе психической травмы.// Психическая травма и переживание: кризисная гештальт-терапия. Сб. статей. – Минск: «Бизнесофсет». 2008.
10. Погодин, И.А., Олифирович, Н.И. Нарциссизм: феноменология, диагностика, психологическая помощь // Возрастная и педагогическая психология: сб. научных трудов. – Выпуск 7. Белорус. гос. пед. ун-т им. М. Танка; сост. и науч. ред. О.В. Белановская. – Минск, 2007.
11. Тарабрина, Н.В. Психология посттравматического стресса. Часть 1. Теория и методы. – М.: Когито-центр, 2007.
12. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. Москва: Прогресс, 1996.
13. Ясперс К. Собрание сочинений по психопоатологии. Т. 2. Москва: «Академия», 1996.