История развития криминологии в России

Что же касается истории развития отечественной кримино­логической мысли, то принято считать, что одним из первых ис­следователей преступности в России был А.Н. Радищев. Одно­временно он же стал основоположником уголовной статистики. Под преступлением А.Н. Радищев понимал действие, направ­ленное против природной неприкосновенности человека, прав и обязанностей граждан, а также общественного порядка. Рос­сийский просветитель видел в основе преступности причины как общего, социально-политического, так и частного характе­ра, т.е. непосредственно связанные с ситуацией конкретного преступления. Для изучения преступности и ее причин он спе­циально разработал «Ведомость о преступлениях уголовных», в пояснении к которой указал, что основной причиной преступ­ности является имущественное неравенство людей, закреплен­ное «в законах гражданских». Здесь же он обосновал методику научного обзора уголовных дел, разделив преступные деяния по годам, родам и видам.

В XIX в. из исследователей преступности в России особенно следует отметить Е.Н. Анучина, П.И. Ткачева, М.А. Филиппо­ва, видевших ее основные причины в «неустроенности» эконо­мической и социальной жизни общества. Несколько позже (в конце XIX - начале XX в.) в российской уголовно-правовой и криминологической мысли отчетливо сформировалось социо­логическое направление, по сути положившее начало профес­сионально-научным криминологическим исследованиям. Его плодотворно развивали Х.М. Чарыков, М.П. Чубинский, М.Н. Гернет.

Особенно следует сказать о М.Н. Гернете, прожившем дол­гую жизнь в науке, в том числе и в советский период. В 1905 г. он блестяще защитил докторскую диссертацию «Социальные фак­торы преступности». Будучи за границей, М.Н. Гернет работает в библиотеках и криминалистических музеях Берлина, Парижа и Рима, осматривает тюрьмы Германии, Италии, Франции и Швейцарии. В итоге он собрал огромный материал по изуче­нию преступности и тюремной политики Западной Европы. Это позволило ему подготовить ряд блестящих работ по криминоло­гии, пенитенциарии и уголовной статистике. В их числе такие известные монографии, как «Общественные причины преступ­ности», «Детоубийство», «Смертная казнь», «История царской тюрьмы» и многие другие.

В целом научно-исследовательская деятельность российских ученых в области преступности и ее предупреждения не только не отставала, но в отдельных случаях опережала разработки кри­минологов Западной Европы. В частности, бельгийца Кетле, признанного на Западе основоположником уголовной статис­тики, в своих научных изысканиях на три десятка лет опередили А.Н. Радищев и К.Ф. Герман.

С первых дней существования советского государства перед его органами встала та же задача - борьба с преступнос­тью, необходимость принятия мер по профилактике ее причин. С этим периодом связано становление уже советской кримино­логии. Размышления о природе преступности и ее закономер­ностях находили отражение в монографиях, статьях и выступле­ниях представителей дореволюционной школы и сторонников «новых» подходов. Изучению преступности во многом способ­ствовало то обстоятельство, что в 1918 г. была создана система государственной статистики, включающая и статистику уголов­ную. Цифровые данные о преступности были сосредоточены в отделе моральной статистики ЦСУ. Их анализ имел неоцени­мое значение для определения главных направлений уголовной политики.

Организационной и методической базой проведения кри­минологических исследований в первые годы после револю­ции являлись так называемые кабинеты и клиники по изуче­нию преступности и преступника. Они создавались различны­ми ведомствами и под разными названиями. Первый такой кабинет был создан в 1918 г. в Петрограде. В 1922 г. при Управ­лении местами заключения создается Саратовский кабинет криминологической антропологии. В 1923 г. кабинет по изучению преступности и личности преступника учреждается в Москве при Мосздравотделе. Затем они организуются в ряде других городов страны. Результаты своих исследований каби­неты публиковали в виде сборников и статей монографий. Ко­нечно, с позиций современной криминологии многие содер­жащиеся в них положения выглядят несовершенными и в ка­кой-то мере наивными. Однако нельзя отрицать, что этими учреждениями был внесен заметный вклад в развитие основ криминологии советского периода.

Следует отметить также, что в начале 1920-х годов кримино­логические исследования проводили не только упоминавшиеся кабинеты, но и юридические учебные заведения, в частности МГУ, Киевский и Белорусский университеты. Наконец, нельзя не оценить той роли, которую сыграл образованный в 1925 г. Го­сударственный институт по изучению преступности и преступ­ника при НКВД РСФСР. По широте тематики научных исследо­ваний, числу квалифицированных кадров институт по праву рассматривался как центр советской криминологии.

В то же время, делая многое для решения частных кримино­логических вопросов, исследователи 20-х и начала 30-х годов не смогли разрешить общетеоретических криминологических про­блем, например проблему причин преступности этого периода. Последнее обстоятельство во многом связано с тем, что в ре­зультате идеологического давления сама постановка вопроса об изучении причин преступности в стране «диктатуры пролетари­ата» считалась ошибочной, излишней. Утверждалось, что в со­ветском обществе вообще нет коренных причин преступности, а ее существование вызывают главным образом «империалисти­ческая враждебная деятельность» и «некоторые пережитки про­шлого» в сознании части населения. На рубеже 30-х годов Ста­лину и его подручным вообще было невыгодно, чтобы крими­нологические данные становились достоянием гласности, бросали тень на «государство победившего социализма».

Перечисленные обстоятельства вместе взятые привели к то­му, что с середины 30-х годов криминологические исследования в СССР резко пошли на убыль. Ликвидируются или реорганизу­ются учреждения по изучению преступности, в научных исследованиях преобладает чисто юридическая проблематика. Пол­ностью прекращается публикация уголовно-статистических ма­териалов, которые переходят под грифы «для служебного поль­зования» или «секретно». В ЦСУ упраздняется отдел моральной статистики, в результате чего наука и практика лишаются еди­ного центра, анализирующего и оценивающего состояние пре­ступности и фоновых для нее явлений в целом по стране. Резкое сокращение научных разработок проблем преступности крайне неблагоприятно сказалось на деятельности правоохранитель­ных органов. Сама же криминологическая наука лишилась воз­можности опираться на обобщенный практический материал.

Можно констатировать, что на первом этапе развития криминологии советского периода были заложены некоторые предпосылки создания теории преступности и ее причин. Одна­ко разработка основ этой теории была завершена позднее, после возрождения в нашей стране криминологии как науки. В значи­тельной степени оно связано с созданием в 1963 г. при Прокура­туре СССР Всесоюзного научно-исследовательского института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступ­ности (ныне Институт проблем укрепления законности и право­порядка при Генеральной прокуратуре РФ). Опубликование же первого в стране учебника по криминологии датируется 1966 г.

Но чуда не произошло. И в 60-е, и в 70-е, и в 80-е годы по-прежнему бытовали иллюзии, будто вся проблема преступности сводится к лежащим на поверхности явлениям, анализ преступ­ности и ее причин не требует специальных познаний, а разра­ботка предупредительных мер может вестись без участия про­фессиональных криминологов и лишь с позиций «здравого смысла». Ведь как просто было считать, например, что причины преступности несовершеннолетних - это неблагополучные се­мьи и отрицательные досуговые группировки молодежи. Надо, следовательно, больше спрашивать с родителей, бороться с на­званными группировками, проводить беседы с несовершенно­летними правонарушителями, прикреплять к ним наставников, вовлекать в творческие кружки. Все это, конечно, правильно, но... Криминологи задавали вопрос: а что стоит за явлениями семейного неблагополучия и отрицательных досуговых группи­ровок? И неизбежно приходилось ставить крайне сложные и ос­трые социальные проблемы: развал экономики, отсутствие должной помощи со стороны государства семьям, которые по независящим от вины родителей обстоятельствам имеют низкие доходы, и т.д. и т.п.

Что касается сегодняшнего состояния криминологической мысли, то здесь нельзя отрицать серьезной растерянности, бе­зысходности в связи с крушением старых догм и стереотипов в подходе к изучаемым криминологией явлениям. Но еще в большей мере этому способствует сегодня отсутствие эффек­тивных средств, которые можно было бы противопоставить за­хлестнувшему страну валу преступности, сплошной эпидемии криминогенности всех сфер социальной, политической, эконо­мической жизни.

Вместе с тем альтернативы исследованиям не существует. Не­смотря ни на что, инстинкт самосохранения общества, научная добросовестность исследователей требуют продолжения крими­нологического поиска эффективных средств контроля над пре­ступностью. Не помогут ни акцент на репрессию, ни политиче­ская риторика («усилить», «повысить», «объявить всенародную войну преступности»). Пока не преодолена косность подобных подходов, мы будем плестись в хвосте преступности, пожиная все новые и новые ее всходы. Задача заключается в том, чтобы опережать, профилактировать саму возможность ее воспроиз­водства.