Метод международное право/ международные отношении (International Law/International Relations)

3.6. Критический метод

К сторонникам критического метода в юриспруденции вполне можно отнести фразу Герберта Маркузе, видного представителя «критической теории», о том, что «мышление состоит в отрицании того, что находится перед нами». Тотальность и бескомпромиссность критики, по-видимому, и гсть наиболее характерная черта критического метода, представленного в трудах юристов школы «критических правовых исследований» (Critical Legal Studies, далее - КПИ).

Изначально течение КПИ получило распространение в школах права Гарвардского и Стенфордского университетов в 70-х годах XX века. Основная задача КПИ состоит в отрицании утверждения, что право является формой рациональности и его реализация ведет к достижению определенности. По мнению сторонников КПИ, право - это совсем не то, за что оно пытается себя выдать. Право отнюдь не объективно и не способно давать «правильные» ответы. На самом деле право всего лишь замаскированная соответствующей риторикой политика. Юристы и судьи используют юридическую риторику, основывающуюся на взаимной договоренности в своей профессиональной среде (конвенционализме), с тем, чтобы поддерживать таким образом свою власть в обществе. Хотя школа КПИ имеет некоторые общие черты с реалистическим направлением в американском праве

 

20-х годов и современным юридическим феминизмом, особенно в плане критического восприятия права, КПИ все же отличаются от них тем, что его теоретики более последовательны в своей тотальной критике и нигилистическом отношении к праву. По сути, КПИ стремятся полностью разоблачить право, а не превратить его в инструмент «хорошей» социальной политики или достижения социального равенства. Целью их критики является сама критика, так сказать, критика ради критики. Лишь отдельные представители КПИ предлагали позитивные проекты изменения права в свете мировоззренческих установок КПИ. Так, например, американский юрист Д.Кеннеди в свое время предложил судьям отказаться от следования юридическим правилам и принципам, а рассматривать дела в контексте совокупности всех обстоятельств конкретного дела, полностью осознавая свое социальное и историческое положение и принимая на себя всю полноту ответственности перед обществом за свои политически мотивированные решения. Другой сторонник КПИ, Р.Унгер, предлагал использовать судебную власть в качестве инструмента дестабилизации и разрушения существующих правовых институтов «с целью демонстрации нашей способности преодолевать конкретный социально-политический контекст, в котором мы пребываем»45. Однако эти и другие позитивные проекты не получили серьезной поддержки среди других представителей направления КПИ.

Школа КПИ утверждает, что право по своей природе не способно служить для судьи сдерживающим фактором, обеспечивающим движение к объективности, по-

•" Kennedy D. Distributive and Paternalist Motives in Contract and Tort Law. With Special Reference to Compulsory Terms and Unequal Bargaining Power// Maryland Law Review. - 1982. - Vol.41. -P. 646-649.

•" Unger R. The Critical Legal Studies Movement // Harvard Law Review. - 1983. - Vol. 96. - P. 561.

 

 

 

скольку оно не только в принципе не может представить правильные ответы, но еще и потому, что таких правильных ответов попросту не существует. Отсюда, кстати, теория Д.Кеннеди о «фундаментальном противоречии», означающая, что все нормативные концепции (главным образом юридические нормы и принципы) заражены вирусом неразрешимых конфликтов. Нормативные концепции всегда предоставляют судье свободу усмотрения и выбора, тем самым создавая свободу, разрушающую наше представление об определенности права. Таким образом, КПИ отрицают нормативность права,

В общеметодологическом плане теоретики КПИ, например финский юрист-международник Марти Коскенниеми, отрицают существование некоего «неметодологического метода», т.е. нейтрального академического стандарта, позволяющего объективно судить и оценивать тот или иной метод либо политику16. Наличие такой нейтральной позиции для ученого и юриста в принципе нереально, ибо невозможно полностью избавиться от личных предпочтений, предрассудков и других субъективно-психологических факторов, определяющих наши оценки и поведение. Этим также объясняется и тот факт, что из одной нормы разные юристы извлекают самые различные выводы.

Постепенно КПИ распространили свои теоретические установки на сферу международного права, создав в нем направление, получившее название «новые подходы к международному праву». КПИ в международном праве рассматривают международное право, прежде всего, как международно-правовой язык, являющийся средством легитимизации политического господства и насилия в международных отношениях. Главным свойством международно-правового языка является одновременно жесткий

■"' Koskenniemi M. Letter to the Editors of the Symposium // American Journal of International Law. -April 1999. - Vol. 93. -No,2.-P.352.

 

формализм и субстанциональная неопределенность. Юридические методы в международном праве, иногда именуемые стилями, представляют собой стили юридической аргументации, детерминируемые конкретным социальным контекстом. Международно-правовой язык, впрочем как и все другие языки, не может быть нейтральным по отношению к реальности, этот язык не «отражает» мир, каким он является в действительности, а скорее создает свой виртуальный мир, конструирует его искаженный образ посредством набора лингвистических конвенций. Другими словами, каждый метод (стиль) международного права создает свою собственную «реальность». Причем никакой метод не существует за пределами определенного контекста, определяющего его содержание. Метод, в конечном счете, - это стиль речи, письма и жизни во взаимоотношениях с другими. Метод - это то, что объединяет и идентифицирует группу людей в качестве определенного сообщества (дипломатов, юристов-практиков, ученых-юристов).

Таким образом, для КПИ характерен методологический релятивизм и крайний скепсис в отношении международного права и его нормативного характера.

Критическое отношение к праву свойственно также тем правоведам, которые видят источник права в силе либо в воле господствующей элиты.

Вместе с тем, право нельзя полностью отождествлять с волей господствующего меньшинства, как это делают многие сторонники критического метода. На самом деле право имеет двойственный характер. В нем часто сливаются две противоположности: то, что полезно для господствующей элиты, и то, что необходимо для жизни общества. Как писал П.А.Кропоткин, «...если бы закон содержал только правила, полезные для власть имущих, он не мог бы утвердиться; ему скоро перестали бы повиноваться...»'17.

Ударцев С.Ф. Кропоткин. - М., 1989. - С. 91-92.

 

 

Такая двойственность характерна и для международного права, в котором мы также обнаруживаем не только нормы, выражающие интересы сверхдержав, по и те нормы, которые базируются на СОГЛАСИИ всех государств и созданы в интересах всего международного сообщества.

В отличие от теории международного права, теория международных отношений появилась сравнительно недавно и представляет собой междисциплинарное направление, которое чаще всего относят к политологии. Под теорией международных отношений обычно понимают «совокупность множественных концептуальных обобщений, представленных полемизирующими между собой теоретическими школами и составляющих предметное поле относительно автономной дисциплины»48. При этом международные отношения в рамках теории международных отношений рассматривают как составную часть науки, включающую среди прочего международное право. Примечательно, что многие выдающиеся юристы-международники одновременно считаются теоретиками международных отношений в силу неразрывной связи между теорией международных отношений и международным правом, поскольку международное право - нормативная модель международных отношений. Так, например, швейцарский юрист Эмерик де Ваттель, автор классического труда в области международного права «Право народов или принципы естественною права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов», по праву считается одним из создателей классического (традиционного) направления теории международных отношений⁴⁹, а

⁴¹ Цыганков ПА. Международные отношения. - М., 1996. -С. 11. *>Эмер де Ваттель. Право народов или принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов. - М., 1960. - 451 с.

отец науки международного права Гуго Гроций и его предшественник Франциско де Витториа признаны в качестве основателей идеалистического направления теории международных отношений. Кстати говоря, ведущий представитель политического реализма Ганс Моргентау, чья теория довольно критична к возможностям международного права, также первоначально являлся юристом-международником. Теория международного права и теория международных отношений оказывают глубокое взаимное влияние друг на друга. Без международно-правовых знаний невозможно постичь основы теории международных отношений и разобраться в хитросплетениях внешней политики, так же как невозможно научиться играть в шахматы, не зная правил этой игры; тогда как знание теории международных отношений дает юристу-международнику более перспективное видение тенденций развития международного права и его узловых проблем. Кроме того, современная доктрина международного права развивается на основе обобщений и выводов, сделанных в рамках теории международных отношений.

С помощью теории международных отношений выполняют три интеллектуальные функции, важные для юриста-международника: описание, пояснение и институциональное конструирование.

Более конкретно: описательная функция помогает юристу-международнику описывать международно-правовые институты и нормы с учетом наиболее значимых политических факторов, способствующих формированию международного права. К числу таких факторов, одновременно являющихся ключевыми категориями политологии и теории международных отношений, в частности, относятся: национальный интерес, власть, структура государств и других субъектов международных отношений, информация, идеология и т.д.

Функция пояснения предполагает объяснение политического поведения субъектов международных отно-

шений, включая поведение, связанное с действием международного права. Юрист-международник, используя теорию международных отношений и ее наработки в качестве метода исследования может рассматривать нормы и институты международного права в качестве «зависимой переменной», требующей пояснения в широком внешнеполитическом контексте. Так, например, для того чтобы понять смысл и значение того или иного международного договора, необходимо выявить и объяснить политические факторы, повлиявшие на создание данного договора. Функция пояснения важна для дальнейшего применения и развития международного права с учетом его перспектив в будущем. Описав и пояснив нормы международного права, юрист-международник может приступить к институциональному конструированию новых международно-правовых норм и институтов.

Как видим, все три функции теории международных отношений могут быть успешно использованы в целях совершенствования практики создания и применения международно-правовых норм, предоставляя юристу-международнику возможность более широкого видения генезиса и тенденций развития международного права.

Кроме того, как пишут американские юристы А.Слотер, А.Тулумелло и С.Вуд, теория международных отношений может оказаться полезной для юриста-международника при решении таких задач, как: 1) диагностика проблем международной политики и поиск решений этих проблем; 2) объяснение функций и структуры определенных международно-правовых институтов; 3) изучение и реконцептуализация отдельных институтов либо международного права в целом50.

 

я Slaughter A., Tulumello A., Wood S. International Law and International Relations Theory: A New Generation of Interdisciplinary Scholarship // American Journal of International Law. -July 1998. — Vol. 92.-No. 3.-P. 367-397.

 

Пожалуй, главными направлениями современной теории международных отношений по-прежнему являются две такие непримиримые школы внешнеполитической мысли, как политический идеализм (либерализм) и политический реализм, на которых мы остановимся более подробно.

Основной посылкой идеализма (либерализма) является убеждение в необходимости покончить с воинами и насилием в межгосударственных отношениях посредством международного права и демократизации международных отношений. Несмотря на существование различных форм идеализма в теории международных отношений, для них характерен методологический индивидуализм, рассматривающий индивидов в качестве основных субъектов международных отношений. Идеалистическая парадигма предусматривает мирное решение международных конфликтов на основе международного права и справедливости, создание всеобъемлющей системы коллективной безопасности путем разоружения и дальнейшего ограничения методов и средств ведения войны, увеличение числа и возрастание роли международных организаций в процессе создания глобальной системы политико-правового регулирования. Кредо идеализма нашло выражение в программе Вудро Вильсона, направленной на создание Лиги Наций, в Пакте Бриана-Келлога 1928 г., а также в докладе Комиссии по глобальному управлению «Наше глобальное соседство» 1995 года51. В шестой главе этого доклада сформулирована программа, нацеленная на укрепление роли международного права в международных отношениях. Согласно докладу, разработанному при активном участии виднейших и авторитетнейших политиков, ученых, юристов и общественных деятелей большинства стран мира, «нормы международного права, так же, как и правила международной морали, являются

" См.: Our Global Neigbourhood. The Report of the Commission on Global Governance. - Oxford University Press Inc., New Yo^k, 1996.

 

 

нормативными и предписывают стандарты поведения», воплощающие в себе этические стандарты32.

По мнению сторонников идеалистического направления, поведение государства на международной арене в значительной степени определяется его внутренним устройством .

Другим влиятельным направлением теории международных отношений является политический реализм (Дж.Кеннан, Дж.Шварценбергер, Г.КиссинджерТгМор-гентау, Р.Арон).

Реалисты считают государства основными субъектами международных отношений. Причем государства, по их мнению, взаимодействуют в условиях международной анархии, определяемой как отсутствие мировой власти, способной поддерживать мир и принуждать отдельные государства к соблюдению международно-правовых обязательств. Основополагающей целью любого государства является максимизация безопасности1", а принципом поведения во внешней политике - принцип самопомощи. Реалисты утверждают, что для объяснения наиболее важных международных событий достаточно знание относительной мощи государств по отношению друг к другу. В центре их внимания находятся главным образом вопросы взаимодействия между наиболее мощными государствами, а также вопросы войны и мира Вместе с тем, реалисты не сбрасывают полностью со счетов международное право и межгосударственное сотрудничество. По их мнению, государства в принципе готовы соблюдать международное право в той мере, в какой это не противоречит их национальным интересам. Однако если соблюдение международного пра-

яДемократические государства, подчеркивают идеалисты, не воюют друг с другом.

и Как иронически заметил Г.Киссинджер, абсолютная безопасность одного государства означает абсолютную небезопасность всех остальных.

 

ва ставит под угрозу их национальные интересы и безопасность, государства откажутся от соблюдения международно-правовых норм. Подлинное содержание международного права и международных организаций, подчеркивают реалисты, отражает соотношение сил между государствами, и в случае изменения такого соотношения это содержание меняется. Отсюда реалисты делают вывод о том, что мир и безопасность в системе международных отношений покоится не столько на международном правопорядке, сколько на «легитимности». Наиболее содержательное определение легитимности дал Г.Киссинджер в таких словах: «Легитимность подразумевает принятие рамок международного порядка всеми основными государствами, по крайней мере, в такой мере, что ни одно из этих государств не является неудовлетворенным настолько, что подобно Германии после Версальского договора выражает свою неудовлетворенность в виде революционной внешней политики. Легитимный порядок не делает конфликты невозможными, он просто ограничивает их масштабы. Войны могут иметь мест», но они будут вестись во имя существующей структуры, а последующий мир будет оправдываться как лучшее выражение «легитимного», всеобщего согласия. Дипломатия в классическом смысле, урегулирование разногласий посредством переговоров возможны только в «легитимных международных порядках»55.

Один из бесспорных лидеров реалистического направления Ганс Моргентау в своей книге «Политические отношения между нациями. Борьба за власть и мир» сформулировал основные положения политического реализма56. Согласно теории Моргентау, единственным реалистическим способом сохранения мира в условиях жесткого противоборства государств, стремящихся к мак-

" Kissinger H. A World Restored.- Boston: Houghton Mifflin, 1957.- P. 11 % Morgenthau H. Politics among Nations. The Struggle for Power and Peace. - New York, 1955.

11

 

симальному удовлетворению своих национальных интересов, является установление на мировой арене определенного баланса сил. При этом Моргентау отмечает, что полагаться на международное право как инструмент обеспечения мира означает впадать в иллюзии идеалистической школы, следование постулатам которой способствовало развязыванию Второй мировой войны.

Новое дыхание политический реализм получил в виде теории неореализма (Р.Гилпин, К.Уолтц).

Отправным пунктом теории Уолтца, которую еще именуют теорией структурного реализма, является тезис о необходимости рассматривать международные отношения с точки зрения целостности международной системы, составными компонентами которой являются государства. Как полагает Уолтц, являясь следствием взаимодействий международных акторов, структура международной системы в то же время не сводится к простой сумме таких взаимодействий, а представляет собой самостоятельный феномен, способный навязать государствам те или иные ограничения, или же, напротив, предложить им благоприятные возможности на мировой арене. Согласно Уолтцу, в отличие от иерархически организованной и централизованной внутренней политической системы, международная система децентрализована и анархична. Этими структурными особенностями международной системы и объясняется неэффективность международного права в деле обеспечения всеобщего мира. В условиях международной анархии единственным средством защиты безопасности государства является ^не международное право, а самопомощь (self-help).

Таким образом, вместо международного права в качестве регулятора международных отношений политический реализм и неореализм выдвигают на передний план систему баланса сил. Однако система баланса сил, как это видно из истории внешней политики, не способна обеспечить

57 См.: Цыганков П.А. Указ. соч. - С. 30-31.

 

долговременный мир и поэтому ее нельзя считать более эффективным регулятором, чем международное право. Поясним эту мысль несколько подробнее с помощью теории внешнеполитических изменений Роберта Гилпина.

Гилпин основывает свою теорию на ряде следующих предпосылок гипотетического характера, касающихся поведения государств:

1. Международная система стабильна (т.е. находится в состоянии равновесия), если ни одно из государств не считает, что ему было бы выгодно изменить систему.

2. Государство попытается изменить международную систему, если ожидаемые преимущества от предполагаемых изменений превосходят ожидаемые затраты.

3. Государство будет стремиться к изменению международной системы посредством территориальной, политической и экономической экспансии до тех пор, пока затраты данного государства, связанные с изменениями, не сравняются либо не превысят ожидаемые преимущества.

4. Как только достигнуто равновесие между затратами и преимуществами, связанными с дальнейшими изменениями и экспансией, начинает проявляться тенденция более быстрого увеличения затрат на поддержаниеstatus quo, нежели рост экономической способности поддержания status quo.

5. Если состояние неравновесия в международной системе не будет устранено, тогда произойдет изменение системы и будет установлено новое состояние равновесия, отражающее перераспределение власти в международной системе.

Как видно из представленных предпосылок поведения государства, в сфере межгосударственных отношений оно руководствуется расчетами потенциальной выгоды и затрат относительно возможных изменений международной системы. При этом совсем не обязательно, чтобы эти изменения производились путем нарушения норм между-

 

народного права. Скорее даже наоборот, изменения будут тем прочнее, чем больше они будут происходить в русле международно-правовых предписаний. В любом случае, при расчете выгод и затрат внешнеполитических изменений государства включают в свои расчеты международно-правовые соображения в качестве весомого фактора.

На основе упомянутых выше гипотетических предпосылок поведения государств Гилпин строит свою модель постоянного исторического процесса изменений в рамках международной системы. Согласно этой модели, первоначально международная система находится в состоянии равновесия (эквилибриума), когда самые сильные государства удовлетворены существующим status quo. В такой системе великие державы играют роль, аналогичную роли правительства во внутригосударственной системе, а международное право и политические нормы международной системы выполняют функции, аналогичные функциям национального права. Именно на этом этапе международное право наиболее эффективно, ибо оно в полной мере отражает внешнеполитическую реальность и его действенность подкреплена силой великих держав.

Однако состояние равновесия международной системы не является перманентным. Наиболее дестабилизирующим фактором в международной системе выступает тенденция роста власти различных государств с разной скоростью вследствие различного влияния на них факторов экономического и технологического развития. В результате такого «дифференциального роста власти» в международной системе рано или поздно происходит новое перераспределение власти, ведущее в конечном счете к углубляющемуся состоянию неравновесия (дисэквилибриума) всей системы. На этом этапе происходит разрыв между внешнеполитической реальностью и ее нормативной моделью в виде международного права, вследствие чего международное право теряет свою прежнюю эффективность и его не-

 

соблюдение все чаще становится выгодным. В случае невозможности установления равновесия мирным путем и в рамках международного права происходит системный кризис, часто сопряженный с применением силы в международных отношениях, который может вылиться в войну за гегемонию, под которой подразумевается война за установление господства в международной системе. За такой войной, как правило, следует установление нового состояния равновесия и баланса сил на новых условиях, закрепленных в новой системе международного права.

В целом концептуальная модель внешнеполитических изменений Р.Гилпина правильно, хотя и довольно схематично, описывает реалии международных отношений. Вместе с тем, по поводу этой модели можно высказать несколько соображений, касающихся системы баланса сил и международного права. Во-первых, система баланса сил не является наиболее эффективным инструментом обеспечения международного мира и безопасности, поскольку она не в состоянии обеспечить постоянное равновесие всей международной системы и рано или поздно неизбежно ведет к войне за гегемонию в рамках этой системы. По сути, система баланса сил способна обеспечить лишь перемирие между войнами. Во-вторых, глазной тенденцией эволюции межгосударственных отношений является последовательное вытеснение силы и укрепление международного права. Именно международное право, чье развитие находит непосредственное проявление в росте международного правосознания государств, должно в конечном итоге заменить систему баланса сил и превратиться в ведущий регулятор межгосударственных отношений38. По-видимому, между-

г'"Как пишет по этому поводу ИМ. Лукашук: -«Едва ли кто-либо станет отрицать регулирующее действие такого механизма, как баланс сия. Но он не может регулировать конкретные повседневные отношения государств, да и результаты его действия нуждаются в нормативном закреплении* (Лукашук ИМ. Нормы международного права. - М., 1997. - С. 28).

 

народное право, выражающее баланс интересов государств, является более эффективным инструментом регулирования международных отношений, нежели система баланса сил.

Говоря о других направлениях теории международных отношений, следует обратить внимание на такие современные направления, как институционализм, конструктивизм и транснационализм.

Многие теоретики институционализма. в теории международных отношений, так же как и реалисты, видят в международных отношениях децентрализованную модель межгосударственного взаимодействия. Некоторые из них полагают, что только государства являются «реальными» акторами с четкими национальными интересами. Однако большинство институционалистов считают государства юридическими фикциями, аккумулирующими интересы своих граждан. В любом случае обе группы институционалистов признают существование широкого спектра интересов, начиная от экономического благосостояния и заканчивая здоровой окружающей средой, которые зависят от международного сотрудничества. Используя теорию игр, экономику и другие научные дисциплины, институционалисты указывают на условия, препятствующие получению государствами потенциальных преимуществ от взаимовыгодного сотрудничества, а также исследуют вопрос, каким образом нормы и институты международного права могут помочь в преодолении этих препятствий. В контексте институционализма понятие «институт» имеет широкое значение и охватывает правила, нормы и организации, которые могут иметь независимое влияние на поведение субъектов международных отношений и которые благоприятствуют успешному ведению межгосударственных переговоров, реализации международных соглашений, а также другим формам межгосударственного

 

взаимодействия. Институты, в частности, могут заполнять пробелы в международных соглашениях и создавать благоприятные условия для их заключения, Институционалисты принимают традиционные источники международного права, а также решения национальных и международных судов и резолюции международных организаций. В то же время они придают большое значение договорам, которые рассматриваются как взаимные сделки, возникающие из межгосударственного взаимодействия по типу рыночных отношений. Кроме того, договоры могут рассматриваться как своеобразные законодательные акты, требующие телеологического толкования.

Теория конструктивизма заметно отличается от других- рационалистических теорий международных отношений. Конструктивисты отвергают представление о том, что государства и другие субъекты международных отношений имеют объективно определенные интересы, которые они могут реализовывать посредством выбора соответствующих целенаправленных стратегий и создания эффективных институтов. Скорее, международные акторы функционируют в рамках социального контекста взаимных субъективных представлений и норм, конституирующих их идентичность и определяющих соответствующие формы поведения. По мнению конструктивистов, даже такие основополагающие понятия, как государство, суверенитет и национальный интерес, социально сконструированы. Иными словами, эти понятия не имеют объективного содержания, а весьма субъективны, ибо их значение не имеет четкого определения, а изменчиво под влиянием социального контекста. Некоторые конструктивисты акцентируют на роли межправительственных организаций в международных отношениях, тогда как другие подчеркивают влияние.

 

неправительственных организаций и объединений. Что касается непосредственно "международного" права, то для конструктивистов все в нем представляется субъективным и подвижным.

Одной из наиболее перспективных теорий международных отношений, с точки зрения тенденций развития международного права, является теория транснационализма, объединяющая несколько теоретических течении (например, теория интеграции, теория глобализации и теория взаимозависимости). Сторонники теории транснационализма (транснационального либерализма) обосновывают тезис, согласно которому этатистская парадигма политического реализма не соответствует сегодняшним реалиям международных отношений. По мнению транснационалистов, международные отношения выходят далеко за рамки межгосударственного взаимодействия, основанного на национальных интересах и балансе сил. В современных условиях государство неуклонно теряет свою монополию и всесилие, а концепция суверенитета утрачивает былое содержание. Помимо государств активными участниками международных отношений выступают индивиды, неправительственные организации, предприятия и транснациональные корпорации (ТНК), а также другие негосударственные объединения. В результате происходит постепенное вытеснение государства из центра международного общения, а международные отношения приобретают характер транснациональных отношений (т.е. отношений, выходящих за рамки государственных границ и осуществляющихся помимо государства). Одной из главных предпосылок развития транснациональных отношений является развитие высоких технологий, средств транспорта и коммуникации, а также возрастание влияния транснациональных корпораций на

 

мировых рынках. Происходящая глобализация и транснационализация международных отношений ведет к большей взаимозависимости всех структурных компонентов международной системы и, как следствие, уменьшению роли силового фактора во внешней политике. Приверженцы транснационализма постулируют реальность транснационального сообщества, т.е. своеобразного мирового гражданского общества как > сферы частных интересов, независимой от государства. По их мнению, частные, негосударственные субъекты международных отношений самостоятельно создают нормы и институты, чья эффективность зачастую не уступает эффективности норм международного публичного права. Важным проявлением теории транснационализма в доктрине международного права является концепция транснационального права, подчеркивающая отсутствие четкой грани между национальным и международным правом, которая сформировалась в середине XX века.

Завершая анализ теории международных отношений как специфического метода международно-правовых исследований отметим, что между теорией международных отношений и наукой международного права наблюдается растущее сближение и взаимопроникновение, что должно их взаимно обогатить, а также расширить методологический инструментарий и научный кругозор юристов-международников.