Восстановление ранних воспоминаний.

Глава 9.

первый год жизни.

 

За последние десять лет неразумный младенец, которого мы изучали в медицинской школе в конце пятидесятых годов, уступил место в моём сознании удивительно жизнерадостному, способному созданию, которое появляется из материнской утробы с таким богатым набором эмоциональных, интеллектуальных и физических способностей, что у врачей моего поколения дух захватывает. Совершенно не похожий на того ребёнка, которого описывают наши учебники, этот малыш умеет видеть, чувствовать, осязать, различать вкус и играть; он реагирует и воспринимает реакцию на свои действия; у него есть даже любимая еда, игры и разговоры, и он умеет показать, что ему нравится, а что нет.

Сразу после рождения и в первые недели жизни он не только сознаёт, но и уже воспринимает в небольших дозах зрительную стимуляцию. Подтолкните, например, игрушку к ребёнку или отведите её подальше от него – и он замечает это. Контрастные ощущения также привлекают его внимание, и оказывается, его любовь к контрастам может быть причиной того, что матери бывает трудно установить с ребёнком прямой контакт глаз. Его глаз совершенно естественно скользит вверх, к линии, разделяющей лоб и волосы. Это иногда расстраивает молодых мам, которые испытывают потребность смотреть в глаза ребёнка и ловить его ответный взгляд.

Следующее за зрением средство постижения мира новорожденным – слух, и из всех звуков, наполняющих этот мир, человеческий голос уникально приспособлен для восприятия его младенцем. Разговаривая с маленькими детьми, взрослые люди обычно повышают голос и говорят, делая в своей речи пяти-пятнадцатисекундные паузы. Тесты, проводившиеся недавно, показали, что именно такое сочетание громкости и ритмической организации речи позволяет лучше всего удерживать легко рассеивающееся внимание новорожденного ребёнка.

Способность новорожденного к обонянию изучена не так хорошо, хотя последние исследования показывают, что существует по меньшей мере четыре запаха, производящие на него наибольшее впечатление. Первые три – запахи лакрицы (солодкового корня), чеснока и уксуса; четвёртый – запах матери. Способность младенцев различать запах матери была продемонстрирована доктором Эйдан Макфарлейн при помощи нескольких кормящих матерей. Доктор Макферлейн попросил их носить между кормлениями марлевые салфетки на груди, под бюстгальтером. Затем она клала салфетку с груди матери ребёнка по одну сторону его головы и чистую салфетку по другую сторону. Если ребёнок поворачивал голову в сторону салфетки, которую носила его мать, это означало, что он узнал её запах. Во время эксперимента даже пятидневные младенцы выказали предпочтение салфеткам, имевшим запах матери.

Личностные характеристики измерить гораздо труднее; возможно, поэтому на протяжении многих поколений людей традиционная медицина считала, что новорожденный не имеет таковых. Считалось, что новорожденный ребёнок – белый лист бумаги, и его личный стиль начинает появляться, только когда он приобретает некоторый жизненный опыт. Исследования последнего времени бросили вызов этой точке зрения. Фактически все из 141 новорожденных, обследованных в начале одного исследования, продемонстрировали явные различия в стиле поведения и темпераменте вскоре после рождения. Хотя учёные не ставили целью выяснить источник этих различий, их отчёт стоит того, чтобы уделить ему внимание, поскольку это одно из немногих долговременных исследований личности, когда-либо проводившихся. Дети находились под наблюдением учёных в течение десяти лет, что позволило проследить многие глубинные процессы, связанные с тонким взаимодействием наследственных факторов и среды в процессе формирования личности. Но некоторые из наиболее интересных открытий исследователей связаны именно с поведением детей в раннем младенчестве.

В этом возрасте реакции ребёнка смазаны и однонаправлены, они могут заключать в себе несколько разных, часто противоречивых значений, поэтому наблюдателю бывает трудно определить точно, что именно чувствует ребёнок, потому что он может брыкаться и когда он доволен, и когда расстроен, и когда испуган, и когда взволнован. Тем не менее, сам по себе факт брыкания важен, поскольку уровень активности ребёнка в этом возрасте – один из важных знаков его будущих личностных характеристик. Некоторые дети двигаются очень мало и только с определённой целью; другие постоянно находятся в движении. И поскольку такая высокая активность не всегда является выражением сильного беспокойства, есть основания считать, что она указывает на внутреннее волнение.

Именно к такому типу относился мальчик, которого я назову Дональд. “Дональд, – говорилось в отчёте, – проявлял исключительно высокую двигательную активность почти с самого момента рождения. Родители сообщают, что в возрасте трёх месяцев он извивался и двигался даже во сне. В возрасте шести месяцев он плавал, как рыба, когда его купали. Когда мальчику было пятнадцать месяцев, родители вынуждены были постоянно гоняться за ним. В три года он был всё таким же неутомимо двигающимся исследователем. Его воспитатели в детском саду с юмором и любовью говорили, что будь его воля, он бы висел на стенах и забирался на потолок”. Но прошло несколько лет – и учителя уже не считали гиперактивность мальчика столь милой. В отчёте сказано, что “Дональд столкнулся с трудностями при обучении в школе, поскольку он не мог сидеть спокойно столько времени, чтобы хоть что-нибудь выучить и мешал другим детям,… постоянно ходя по классу”. Конечно, сверхэнергичный ребёнок вовсе необязательно вырастет таким, как Дональд. Активность – только намёк на будущее личностное качество. Кроме того, если она правильно направляется родителями и учителями и ребёнок имеет возможность самовыражения в своём собственном стиле, он может вырасти счастливым, активным и открытым человеком.

Реакция ребёнка на изменения: новую пищу, людей, место и процедуры – тоже довольно много говорит о нём. По своей природе изменения расстраивают всех новорожденных, но врачи обнаружили, что некоторые дети, несмотря на мгновенный характер изменений, легко приспосабливаются к новым условиям и новой пище. Другим это сделать труднее. Они брыкаются, кричат, плачут и часто устраивают своим мамам ужасный скандал, заставляя их сильно переживать. С возрастом и с опытом порог возбудимости часто так и не снижается, и перемены продолжают вызывать у ребёнка злость. Учёные обнаружили, что и в возрасте одного, двух, трёх лет многие из таких легко возбудимых детей слишком бурно реагируют на незначительные раздражители, что заставляет меня думать, что это последствия их реакции на какие-то события во время рождения или ещё до него.

Некоторые из таких ранних черт – только временное выражение определённого периода развития. Они исчезают, когда заканчивается этот период. Другие кажутся постоянными, но поскольку мотивы и желания человека, зародившиеся ещё в материнской утробе, не принимают завершённой формы примерно до третьего-четвёртого года жизни ребёнка, они также могут измениться. На самом деле, то, что происходит в переходный период, так же важно для оформления таких черт личности в постоянные характеристики, как и события жизни ребёнка до рождения.

Родители, будучи гидами, друзьями и переводчиками для своего ребёнка в этом новом для него мире, не только помогают малышу в восприятии этого мира, но и в огромной степени определяют, насколько успешно он функционирует в нём. Его умственное развитие, язык, желания и стимулы – все те навыки, которые необходимы для овладения новым миром – в значительной степени зависят от личности его родителей и качества их общения с ребёнком. Количество внимания (привязанность), получаемого ребёнком в первые часы жизни, совершенно явно влияет на то, каким человеком он вырастет. В первые месяцы жизни внимание родителей (или его отсутствие) оставляет свой критический след в его развитии. Вслед за генетической предрасположенностью качество родительской опеки – самый значительный из факторов, влияющих на глубину и широту интеллекта ребёнка. Всё важно в этих отношениях: игры, в которые играет ребёнок, манера обращения к нему, манера общения с ним родителей.

Как эти факторы взаимодействуют и влияют на те черты, которые уже начали формироваться у ребёнка на более раннем этапе, в утробе матери, до сих пор не ясно, в основном потому, что абстрактное понятие, такое как “я”, трудно определить в ходе исследования. Как мы уже видели в главе 3, есть веские основания полагать, что рудиментарное ощущение “я” начинает формироваться в утробе матери. Но, в отличие от неродившегося ещё ребёнка, новорожденный[††††] живёт в постоянно расширяющейся маленькой вселенной. Пища, игрушки, звуки и шумы, мама – всё это существует для него только до той степени, что он может о них узнать, попробовав на вкус, потрогав, услышав, взяв в руки. Он ещё не знает, что представляют из себя люди, не говоря уже о том, как следует вести себя среди них. Даже такое простое действие, как щекотание, о котором психиатр из Гарварда Бёртон Уайт говорит как о столь же социальном, сколь и физическом явлении, пока ему непонятно. “Чтобы успешно кого-то пощекотать, вам необходим как минимум человек, имеющий опыт в восприятии этого действия. Можно пощекотать двухмесячного ребёнка, но ничего при этом не произойдёт… человек начинает воспринимать щекотку не раньше трёх месяцев от роду. Появление этого восприятия, похоже, свидетельствует о росте его социальной сознательности”.

Я думаю, что новорожденные не успевают стать социально сознательными в возрасте до двух месяцев, поскольку у них нет на это времени. Всё время уходит на исследование окружающей среды и приобретение тех навыков, которые потребуются ему позже в процессе обучения. После рождения способность ребёнка видеть, слышать, обонять, осязать и различать вкус являются важными средствами постижения мира: они уже есть у него и функционируют. То же относится и к памяти. Учитывая практический опыт, приобретённый ребёнком в течение внутриутробной жизни, мы не удивимся его совершенству в этой области, продемонстрированному во время исследования, проведённого доктором Стивеном Фридманом. Несколько лет назад его подопечным было всего несколько дней от роду, и они не могли рассказать учёному, что они помнят о своей жизни in utero, поэтому доктор Фридман за основу своих экспериментов взял предположение, что новый объект привлечёт внимание даже очень маленького ребёнка. Если же предъявляемая ему шахматная доска перестаёт привлекать его внимание при третьем-четвёртом предъявлении, это значит, ребёнок уже запомнил данный объект. Именно так и произошло. Посмотрев на шахматную доску несколько раз, новорожденные отворачивались от неё, перестав интересоваться объектом. Но они достаточно хорошо запоминали вид доски, чтобы не дать себя обмануть: когда доктор Фридман предъявлял им новую шахматную доску с другим количеством клеток, их интерес к объекту возобновлялся.

Ребёнок, конечно, имеет возможность найти более практическое применение своей памяти, и очень быстро находит его. В течение месяца он запоминает лицо матери, но, поскольку он видит в основном её глаза и лоб, картина, запечатлевшаяся в его памяти, должно быть, больше похожа на абстракцию Пикассо, чем на реальное женское лицо. Другая важная функция, выполняемая его памятью – напоминание о времени принятия пищи. Ему требуется всего несколько недель, чтобы запомнить своё расписание, и, по данным новых исследований, не любит внезапных изменений в нём. Дети, привыкшие есть каждые три часа, выражали нетерпение и недовольство, если этот интервал затягивался. Однако дети, как и взрослые могут проголодаться и до наступления привычного времени. Чем раньше мы научимся уважать индивидуальные требования ребёнка, тем больше мы поможем ему в развитии чувства собственного достоинства.

Возможно, лучшим показателем сообразительности ребёнка в этом возрасте являются его мимические способности. Мимика зависит от наличия у ребёнка многих довольно сложных навыков. Во-первых, ребёнок должен понимать, что взрослый, “строя рожи”, хочет, чтобы ребёнок копировал его выражение лица. Во-вторых, ему приходится учиться копировать разные выражения. В-третьих, ребёнок должен вступать в игру, зная, что награда за его старания будет абстрактной: одобрение человека, чьи “рожи” он копирует. Зная эти условия, детские психологи до последнего времени считали, что ребёнку недоступно подобное поведение как минимум до десятимесячного возраста. Но несколько экспериментов, поставленных в последнее время, показали, что даже дети нескольких дней от роду способны к мимическому подражанию. Одно из исследований, ставшее новым словом в этой области, было проведено с участием детей через час после их рождения. Целая детская комната новорожденных имитировала их выражения лица. Когда учёный или учёная высовывали язык, корчили рожи и шевелили пальцами перед лицом ребёнка, дети часто отвечали им тем же. Этот эксперимент, как и другие, подобные ему, убедительно продемонстрировал наличие у новорожденных хорошо развитого (можно было бы даже сказать, взрослого) мышления, включая оперирование абстрактными идеями.

В течение первых одного-двух месяцев жизни ребёнок может овладеть и более сложными навыками. Я говорю “может”, поскольку многие авторитетные учёные, включая доктора Бёртона Уайта из Гарварда и Джона Уотсона из Калифорнийского университета, считают, что многим детям не удаётся научиться не потому, что они недостаточно способны или им недостаточное количество раз показывают родители. Часто это бывает потому, что они показывают неправильно. Обучение новорожденного ребёнка требует большого артистизма и столько же знаний. Родители могут прочесть все необходимые книжки, знать, каким образом надо провоцировать ребёнка на определённые действия, и всё же нисколько не преуспеть, если они неправильно оценивают способности ребёнка и не чувствуют его ритм. Подобно нам всем, дети быстрее обучаются в том случае, если то, чему их учат, пробуждает их естественные способности. А поскольку для шести-семинедельного ребёнка ведущими видами деятельности являются видение, хватание, сосание и произнесение звуков, наиболее лёгкими для усвоения навыками для него будут те, которые непосредственно связаны с этими действиями. Более сложные задания не только не привлекут его внимания, но и могут принести значительный вред, особенно если они настойчиво навязываются ребёнку амбициозными родителями.

Родители также часто забывают, что длительность реакции ребёнка в этом возрасте не намного больше, чем время глубокого вдоха. Исследования показывают, что провокация, вызывающая, например, речевую реакцию ребёнка, должна быть строго дозирована. Ребёнку нужна короткая провокация в течение пяти-шести секунд, иначе он не сможет связать её в своём сознании с тем действием, которое она вызывает, что в данном случае, означает, что он не почувствует желания говорить снова.

Некоторые из навыков обучения ребёнка нуждаются в практике: как только родители лучше поймут ритмы и тип реакции своего ребёнка, их собственная реакция и поведение с ребёнком станут более соответствующими запросам ребёнка. В идеальном случае реакция родителей станет также и более быстрой. Игра и общение должны чередоваться в течение дня с тридцати-сорокапятиминутными интервалами, хотя мне кажется, что это очень приблизительная схема. Но наблюдается зависимость в геометрической прогрессии между тем, сколько времени родители проводят в общении с ребёнком и темпом его интеллектуального и эмоционального развития, как это было выявлено во время исследования, названного Гарвардским дошкольным проектом, которое проводилось несколько лет назад. Это было уникальное и прогрессивное исследование, направленное на выявление закономерностей процесса обучения в раннем возрасте, возглавляемое доктором Уайтом. Я вернусь к нему и буду рассказывать о нём более подробно несколько позже, сейчас лишь отмечу, что в результате этого исследования было обнаружено, что общепризнанные показатели преуспевания ребёнка, такие как доход семьи, образовательный уровень родителей и их социальное положение, являются гораздо менее важными, чем качество материнского общения. Самые талантливые и социально привлекательные дети, как показало исследование, были из очень разных семей, но всех их объединяло то, что их матери были очень чутки к их нуждам, общительны, с радостью относились к своему материнству, не скупились на чувства и не жалели времени для своих детей.

Детский психолог Мэри Эйнсворт из университета Вирджинии называет таких женщин “чувствительными матерями”. Она говорит, что “чувствительная мать” умеет смотреть на мир глазами ребёнка. “Она настроена так, чтобы принимать… сигналы, исходящие от ребёнка,… отвечает на них адекватно и понятно для ребёнка. В то же время создаётся впечатление, что она всегда даёт ребёнку то, что он хочет”, даже отказывая ему в чём-то. Её реакция всегда связана с желаниями ребёнка и создаёт ситуацию общения. Она изначально не может ни отторгнуть ребёнка, ни помешать ему, ни отнестись к нему без внимания”.

Из всех качеств, отличающих такую женщину от нечувствительной матери, доктор Эйнсворт выделяет её способность к эмпатии (способность сопереживать другому человеку, оставляя за собой право действовать по-своему) и способность взглянуть на мир его глазами. “Нечувствительная мать, – утверждает психолог, согласует все свои вмешательства в жизнь ребёнка и все свои поступки почти исключительно с собственными желаниями, настроением и занятиями”. Таким образом она или игнорирует или неправильно истолковывает информацию, поступающую от ребёнка, который в обоих случаях страдает. Дети таких матерей очень часто теряют веру в себя. Даже в возрасте пяти-шести недель от роду ребёнок имеет потребность чувствовать, что его действия оказывают влияние на окружающую среду. Каждая маленькая удача становится мотивом для попытки достижения более труднодостижимой цели, а также вселяет чувство уверенности в том, что его желания уважают. Поскольку для ребёнка в этом возрасте мерилом успеха или неуспеха является реакция матери, неверное понимание или невнимание с её стороны к его попыткам в конце концов приводит к тому, что он перестаёт пытаться что-либо делать. Психологи называют такую реакцию “навязанной беспомощностью”, и именно результатом этой реакции является трёхлетний ребёнок, который не умеет застёгивать пуговицы на рубашечке, семилетний ребёнок, не умеющий определять время, и тридцатилетний человек, считающий, что во всех его неудачах виноваты обстоятельства, не поддающиеся контролю со стороны.

Поскольку основы подобного поведения могут быть заложены ещё при жизни до рождения, в результате невнимания к поведению новорожденного ребёнка в первые недели жизни то, что было лишь тенденцией, может закрепиться и стать устойчивой чертой характера, которая повлечёт за собой серьёзное отставание в развитии ребёнка как раз в тот момент, когда он готовится к новому значительному скачку в эмоциональном и интеллектуальном развитии, который происходит в период между концом второго и началом седьмого месяца. В течение почти этого времени процесс разграничения себя и окружающего мира ускользает от сознания ребёнка; довольный собой он продолжает оставаться центром своего маленького мира. Но уже значительно развившись и эмоционально, и интеллектуально, он уже гораздо лучше приспособлен к тому, чтобы вступать в общение с окружающей его действительностью. Теперь его зрение развито почти так же, как у взрослого человека. Он умеет хватать предметы, поднимать их с пола, играть с ними и отказывается от манипулирования с более крупными и сложными объектами. Эти способности имеют важные последствия для его интеллектуального развития, поскольку уровень его сознания позволяет ему перейти от фундаментального вопроса “Что это?” к более сложному вопросу “Что я могу с этим делать?”

В идеале и игрушки, и игры, в которые играет ребёнок в этом возрасте, должны быть подобраны так, чтобы давать ответ на этот вопрос. Мяч – хорошая игрушка, но мяч, который стучит или мягко шипит, когда его бросаешь или сжимаешь – ещё лучше; папа или мама, которые бибикают, когда их трогаешь за ухо, гораздо более привлекательны и загадочны, чем те, которые просто улыбаются. Такие игры помогают ребёнку в развитии и в появлении у него осознания своих умений и знаний. Его прикосновение и другие действия с объектами, его окружающими, вызывают какие-то события, и успех на этот раз вызывает желание попробовать сделать что-нибудь более занимательное в следующий раз. Возможно, его понятие о том, что он умеет делать сам, – причина столь высокой популярности среди детей “клоунады”, описанной доктором Стерном. Даже будучи в роли аудитории, дети чувствуют, что их реакция изменяет поведение матери.

Несмотря на недавно обнаруженную продвинутость в развитии, дети в возрасте трёх-четырёх лет не готовы к более сложным видам деятельности. Мячи, погремушки, кубики – пока всё, с чем ребёнок может совладать как физически, так и эмоционально, и, поскольку они существуют только в отношении к нему, он не делает различия между ними, используя их все одинаково. Позже, когда он начнёт разграничивать себя и окружающий его мир, объекты примут для него индивидуальный характер, и игры ребёнка станут соответствовать правилам обращения с разными игрушками. Он будет чаще бросать и сжимать мячи и реже – кубики, погремушками он будет греметь по меньшей мере столь же часто, как тянет их в рот и жуёт.

Одно из немногих свойств предметов, которые ребёнок хорошо замечает и понимает – характер их поверхности. Вкус и осязание, так же как зрение и слух, продолжают оставаться ведущими каналами в его познавательном процессе. Он кусает, жуёт, лижет и осматривает почти любой предмет, если он имеет привлекательный для ребёнка цвет, форму или запах. Умело направленное, его неуёмное любопытство может быть превращено в своеобразную игру. Исследователь по природе, ребёнок не нуждается в особом обучении. Игра – прекрасный выход для естественной агрессивности. Это также прекрасный способ расширения его интеллектуального горизонта. Я хочу привести несколько примеров того, как это можно сделать.

¨ Осязание.Сажайте (кладите) ребёнка на разные по фактуре поверхности: ковёр, одеяло, дайте ему возможность исследовать их и попробовать на ощупь разную фактуру материалов.

¨ Зрение.Сделайте сборную плоскую фигуру из кусочков картона разной формы и разных цветов и повесьте её над кроваткой ребёнка. Он с удовольствием будет рассматривать цвета и формы и вскоре начнёт тянуться за деталями фигурки.

¨ Обоняние.Посадите ребёнка в детское креслице недалеко от себя, пока готовите обед. Ваше присутствие рядом не только будет ему приятно; он сможет познакомиться на кухне с новыми запахами.

¨ Слух.Пока ребёнок бодрствует, включайте радио или записи музыки. Новые звуки будут стимулировать развитие ребёнка. (Но музыка должна быть относительно спокойной, ни в коем случае не рок. И не позволяйте радио стать заместителем Вас самих.)

Физические упражнения – ещё один вид деятельности, полезный для ребёнка. Дети любят двигаться, и движения, выполняемые взрослым с тельцем ребёнка: перекручивание, качание, тычки – дают ему представление о размерах и пространственной ориентации его тела и о возможностях каждой его части. Придать некоторый организованный характер беспорядочным движениям ребёнка во время упражнений – значит ускорить процесс его обучения и постижения мира. Чтобы лучше познакомить ребёнка с его ручками, положите его на спину, заведите одну его руку поперёк груди, потом вторую так же. Проделывайте аналогичные движения ногами ребёнка. Когда он лежит на спине, дайте ему схватить ваши пальцы. Когда он крепко схватится за них, осторожно поднимайте его так до положения сидя и медленно опускайте обратно. Ребёнок в три-четыре месяца может быть недостаточно силён для этого упражнения, но к шестому-седьмому месяцу он уже сможет достаточно крепко самостоятельно держаться за пальцы взрослого.

Несмотря на то, что различия в физической силе между мальчиками и девочками начинают проявляться в более позднем возрасте, уже в этом возрасте поведение детей становится выраженно мужским и выраженно женским. Первые признаки традиционно чисто женского поведения проявляются уже в столь раннем возрасте: девочкам свойственна бульшая эмоциональность, сочувственное поведение, альтруизм и чувствительность. Они чаще плачут, чем мальчики, и плачут по причинам, отличным от причин плача мальчиков. Исследования показывают, что девочки чаще плачут в ответ на плач других детей. Они больше улыбаются и не так, как мальчики, реагируют на человеческое лицо. Все дети любят смотреть в лицо другим людям, но девочки – особенно. Глядя на лицо другого человека, они начинают счастливо лопотать, в то время как мальчики в этом случае более сдержанны. Результаты исследований, проведённых на трёх-четырёх месячных девочках, показывают, что им больше нравится смотреть на фотографии, на которых изображены лица людей, чем на те, на которых изображены предметы. Мальчикам же одинаково нравится рассматривать фотографии лиц и предметов.

Хотя мы не знаем, насколько эти различия являются биологическими, исследования последнего времени не оставляют сомнений в том, что то, что начинается как значительные, хотя и малозаметные различия в конституции, превращается с годами под влиянием общественных условий в бросающиеся в глаза различия личностного характера. Одна из причин того, что мужчины и женщины ведут себя по-разному, заключается в том, что их учат этому с младенчества. Например, такое качество, как самоуверенность, которое в нашем обществе считается более мужским, появляется очень рано и зависит от того, сколько внимания получает ребёнок. Поэтому если у мужчин оно проявляется чаще, чем у женщин, возможно, что даже в детстве мальчикам уделяли больше внимания, чем девочкам. Именно это предположение было подтверждено результатами исследований. С мальчиками больше говорят, их больше укачивают, больше поощряют, чем девочек, и эта разница в отношении к ним проходит через всё детство и отрочество. Любовь к приключениям – ещё одно стереотипно мужское качество, которое, как оказалось, частично основано на особенностях раннего обучения. Новые научные данные свидетельствуют, что мальчикам в младенческом возрасте предоставляется бульшая свобода исследовать окружающий мир, чем девочкам, и их меньше опекают во время этих исследований.

Те эмоциональные черты личности, которые обычно считаются типично мужскими и типично женскими, также носят отпечаток раннего периода детства. Если взрослые мужчины более сдержанны, а женщины более склонны к самопожертвованию и сочувствию, стоит ли удивляться этой разнице, если мальчиков с детства учат не выказывать своих чувств, в то время как в девочках, наоборот, поощряют их проявление? Мне она кажется закономерной. Я также считаю, что не стоит приписывать этим приобретённым различиям универсальный и неизменный характер. Социальная заданность такого рода без нужды и во многих случаях жестоко сломала дух тысяч детей.

Каждый ребёнок должен иметь возможность развивать присущие ему качества и наклонности, но такая точка зрения не согласуется с общепринятым стереотипом. Изменения в нашей системе, которая ориентирована на успех и достижения мужчины, должны коснуться в первую очередь детской комнаты и яслей, где девочки получали бы такую же поддержку, стимуляцию и внимание, как мальчики. И такое ровное отношение к детям обоего пола особенно важно в возрасте между седьмым и тринадцатым месяцами жизни.

В самом начале этого периода ребёнок окончательно проводит границу между собой и окружающим миром. Он начинает замечать, что мать, отец, еда, игрушки и звуки существуют независимо от него; это оказывается решающим фактом для развития мышления ребёнка. Эксперимент шведского учёного Жана Пиаже, проведённый несколько десятилетий тому назад, является лучшей иллюстрацией тех значительных изменений, которые происходят в процессе мышления ребёнка.

Многими из наших знаний о развитии детского интеллекта мы обязаны работам Пиаже, которые он выполнил совершенно самостоятельно. В данном конкретном случае он пытался выяснить в какой именно момент люди и предметы начинают существовать в сознании ребёнка отдельно от него самого. Для этого он разработал тест, который использовал применительно к своим детям, когда им было пять или шесть месяцев.

На виду у ребёнка он брал игрушку и частично прятал под коврик. Для ребёнка не составляло проблемы справиться с этой задачей: он подползал и хватал игрушку. Тогда Пиаже несколько усложнял задачу, пряча не часть игрушки, а её всю. Чтобы справиться с этой задачей ребёнку надо было лишь подползти и отодвинуть коврик, который в этом опыте также был у него на глазах, когда Пиаже прятал под него игрушку. Но такое изменение в условиях эксперимента оказалось критическим. Несмотря на то, что это задание предлагалось детям несколько раз, они все теряли интерес к спрятанной игрушке. Они всё ещё находились в своём собственном мире; как только игрушка исчезала из их поля зрения, она переставала существовать для них, как и родители и другие объекты, которые они не могли видеть или потрогать. Пиаже повторил свой эксперимент, когда его дети были на несколько месяцев старше. К этому времени они уже понимали, что игрушка существует независимо от них, и теперь их интерес к ней не исчезал после того, как она была спрятана. Они подползали, отодвигали коврик, брали игрушку и отползали, крепко держа её в руке.

На поведенческом уровне эта перемена в восприятии ребёнка коренным образом изменяет его отношение к окружающим его людям. До сих пор он не делал большой разницы между взрослыми людьми, попадавшими в круг его внимания. Родителям он дарил более радостную улыбку и больше расстраивался, когда они исчезали из поля зрения. Но, по утверждению доктора Роберта Мак Колла, бывшего председателя отделения психологии и главы отделения процессов восприятия и познавательных процессов в исследовательском институте Фелза, что для пяти- шестимесячного ребёнка наибольшее значение имеет сам факт присутствия людей, а не присутствие определённых людей. Он радуется и улыбается незнакомым людям в этом возрасте почти так же, как своим родителям. В возрасте же примерно семи месяцев (а некоторые дети – шести месяцев) он начинает меняться. Он становится более осторожным, а то и просто подозрительным; он весь напрягается в присутствии нового человека. Незнакомца внимательно, неспешно рассматривают, и если он приближается к кроватке слишком быстро или неожиданно протягивает руку к ребёнку, это может вызвать бурный поток слёз.

Такое поведение ребёнка, может вызвать мысль о том, что он испуган, и, учитывая обстоятельства, это будет логичным объяснением его реакции. Доктор Мак Колл, однако, считает, что противопоставления подобного рода вызывают у ребёнка более тонкое чувство: неуверенность. Такое чувство, как неуверенность, разрушительно даже для взрослого человека; представьте себе, насколько тяжело оно для младенца. Доктор Мак Колл замечает, что если незнакомые люди представляют собой угрозу для ребёнка, само их присутствие вызовет у него тревогу. Но если незнакомец приближается к ребёнку медленно или играет с ним в знакомую ему игру, ребёнок обычно чувствует себя нормально. В сочетании же эти два фактора уменьшают тревогу, причиной которой является неуверенность: сначала следует дать ребёнку время привыкнуть к новому человеку, затем можно дать ему возможность поиграть с ним.

Поскольку подавляющее большинство детей в возрасте от семи месяцев до двух лет ведут себя с незнакомыми людьми одинаково, оба эти шага следует выполнять при представлении ребёнку каждого незнакомого ему человека. Сначала дайте ребёнку время хорошенько рассмотреть его, затем подводите незнакомца к ребёнку. Полезно также научить ребёнка нескольким элементарным словам и жестам, которые он мог бы употреблять как приветствие и при прощании: это позволит ему отреагировать действием на появление нового человека.

Новые черты сознания ребёнка становятся причиной и некоторых других проблем. Теперь, когда он понимает, что мать существует отдельно от него, ему незачем беспомощно ждать её появления. Он понимает, что её можно позвать, и это знание, совмещённое в сознании ребёнка со знанием других вещей даёт ему возможность играть с мамой в новые, часто утомительные для неё игры. Любимая и вечная игра в “урони игрушку” – как раз одна из них. Если раньше ребёнок забывал об игрушках, как только они выпадали из его поля зрения, и мама могла потом на досуге собрать их, теперь оказывается, что это не только забавная игра, но и что в неё можно играть снова и снова. Всё, что для этого необходимо – это игрушка, которая с шумом падает на пол и мама, готовая её поднимать.

Примерно в это же время ребёнок делает ещё одно важное открытие: он может теперь запоминать названия вещей. Он узнаёт простые слова и своё собственное имя, хотя и не может пока их произнести. После открытия, что существует мир, отдельный от него, это второй по важности интеллектуальный прорыв, который происходит в первый год жизни. Язык является валютой человеческого знания, и даже молчаливое овладение языком открывает новые возможности для обучения. Такие слова, как “мама”, “папа” и другие простые выражения, используемые при встрече и прощании, ведут к пониманию элементарного языка и выработка навыков общения.

Подтверждение того, что это действительно так, было получено в результате исследований под названием Гарвардский проект по изучению детей дошкольного возраста. Оказалось, что дети в возрасте около 1-2 лет имевшие лучшие языковые навыки, набрали и наибольшее количество очков в тестах достижений. Эти очки не столь и важны, поскольку результаты этих тестов сильно отличаются у разных детей, пока их умственные способности не стабилизируются, что происходит примерно в возрасте трёх лет. Но основы интеллекта закладываются именно в первые три года жизни человека, а, как я уже говорил раньше, лучшие результаты тестов показали именно те дети, которым было обеспечено высококачественное общение с матерями. Важным элементом его была эмоциональная отзывчивость матерей, но эти матери были также неравнодушны и к интеллектуальным потребностям своих детей. Они разговаривали с ними. Давая ребёнку какой-нибудь предмет, они называли его, если ребёнок пристально смотрел на какой-нибудь предмет, они тоже называли его. Они пользовались каждой возможностью общения с ребёнком. Этих женщин никто специально не обучал этим навыкам общения, просто каждой из них нравилось быть матерью, они радовались возможности быть с ребёнком, показывать им разные предметы, позволять им ходить по дому и исследовать всё, что его окружает. Их дети с самого раннего возраста стали активными, уважаемыми участниками семейной жизни, имеющими возможность общаться с любым членом семьи в любое время дня и ночи. Такая богатая социальная жизнь была второй чертой, отличавшей наиболее развитых детей, участвующих в проекте от их сверстников.

Одна из причин того, что эти дети почти всегда набирали наибольшее количество баллов при тестировании заключается в том, что их окружение давало им в качестве ролевой модели внимательных, готовых помочь взрослых людей. Ребёнок, естественно, хочет быть похожим на людей, которых он любит. Поэтому если он видит, что его папе или маме нравится читать, заниматься музыкой или слушать её, заниматься спортом, он сам будет стараться заинтересоваться этим. Однако есть два условия, которые необходимо соблюдать, чтобы это правило работало. Ребёнка нельзя заставлять что-то делать только потому, что это для него было бы полезно, и родители не должны притворяться, что они чем-то интересуются, чтобы заинтересовать этим ребёнка. Я хочу предложить вам несколько полезных советов, которые, возможно, помогут вам, если вы будете о них помнить:

¨ Относитесь к ребёнку с уважением.Не думайте, что то, что вы говорите в присутствии ребёнка, не имеет значения, пока ему не исполнилось два или три года. Как мы уже видели, это очень важно, и уже во время беременности. Ребёнок очень чуток, и если он чувствует, что к нему относятся без уважения, вы оба можете позже поплатиться за это.

¨ Находите радость в родительстве, радуйтесь своему ребёнку. Не старайтесь вырастить идеального ребёнка. Это может привести к тому, что в результате и вы, и ваш ребёнок будут несчастны. Несмотря на все утверждения об обратном, методики воспитания такого ребёнка не существует. Очень важно как можно больше учиться, читая книги, общаясь со специалистами и делясь опытом с друзьями. Тем не менее, в результате вы сами должны быть специалистами в тех вопросах, которые касаются вас самих и своего ребёнка. Делайте то, что, как чувствуете Вы и ваш супруг или супруга является правильным и забудьте обо всём остальном.

¨ Приучайте ребёнка к дисциплине. Слишком строгая дисциплина столь же плоха, как и её отсутствие. Дисциплинарные требования должны быть умеренными, разумными и настойчивыми. Не наказывайте ребёнка за то, что ещё вчера Вы ему разрешали. Если поведение или какой-то вид деятельности ребёнка Вы перестали контролировать, пусть они и остаются без Вашего контроля. Не бойтесь выражать свои чувства. Если малыш разозлил Вас, уверенно покажите ему, что Вы сердитесь, но не кричите на него. Следите также за тем, чтобы ваш гнев на ребёнка был справедливым. Не вымещайте на нём свои собственные разочарования.

¨ Старайтесь поддерживать интимный характер отношений с ребёнком. Мамам бывает необходимо напоминать об этом реже, чем папам, особенно папам, у которых есть сыновья. В Вашем поведении не будет ничего “немужского”, если Вы будете обнимать, укачивать и целовать своего сына.

¨ Будьте самим собой. Если Вы отказываете себе во всём, это вовсе не значит, что Вы хорошая мать или хороший отец. Ваша жизнь и Ваш брак также очень важны для ребёнка, и они не должны страдать из-за того, что у вас появился ребёнок. Более того, родительство будет для вас более лёгким, если Вы будете вести наполненную жизнь, если Вы будете чувствовать себя удовлетворённым. В противном случае у Вас может появиться соблазн замещения собственной жизни жизнью ребёнка, а я не знаю более верного пути к катастрофе, чем этот.

 

Глава 10.

 

Традиционная медицина утверждает, что дети моложе двух лет не могут ничего запоминать, так как их крупные нервы ещё не полностью миелинизированы, те есть не полностью покрыты липидной оболочкой, и поэтому не могут передавать информацию через неё. Однако оказалось, что это не так. Отсутствие миелина замедляет передачу нервных импульсов, но не препятствует их прохождению.

В психиатрии также существует мнение, что дети в возрасте до двух лет не могут мыслить, правда, по другой причине. Это утверждение основывалось на предположении Фрейда, что дети начинают использовать символы и в их мозгу появляются структуры памяти, только с началом процесса освоения языка.

Возможно, исповедующие эту традиционную точку зрения не захотят принять в расчёт такие свидетельства:

“Когда я родилась в декабре 1960 года, моя мать отказалась от меня, дав мне имя Иллин. Меня перевели в приют, а в возрасте четырёх месяцев меня усыновили мои приёмные родители.

Они решили изменить имя и дали мне имя Черил, думая, что это не имеет значения в таком раннем возрасте. Однажды со мной произошло нечто странное: я пришла домой из детского сада и вдруг, безо всякой на то причины разозлилась на свою маму. Она спросила меня, что случилось, и я сквозь слёзы отвечала ей, что я безумно обижена на неё и на папу за то, что они назвали меня Черил. Стараясь утешить меня, мама говорила, что Черил – прелестное имя для маленькой девочки, так они с папой думали. “А как бы ты хотела, чтобы тебя звали?” – спросила она. “Иллин, Иллин! Мне нравится только это имя!” (В то время я ещё не знала, что меня когда-то действительно звали Иллин).

Искренне Ваша, Черил Янг

Вот другое письмо:

Уважаемый доктор Верни!

В ответ на вашу просьбу в программе “Take 30”[‡‡‡‡] я бы хотел сообщить Вам, что я помню события, происходившие ещё до моего рождения. Я помню тепло и чувство спокойствия, я помню приглушённые звуки, доходившие до меня из внешнего мира, и помню, что видел красно-туманную оболочку вокруг себя. Я ничего не помню о своём рождении, но ровно через год после этого события я был на платформе железнодорожного вокзала в Крестоне, Британская Колумбия, где я родился и помню, что видел поезд с солдатами, украшенный развевающимися флагами, который шёл на Восток. Недавно я нашёл фотографию, подтверждающую это.

С уважением, Рон Гиббс.

Сейчас нам стало известно, что начиная с шестого и особенно с восьмого месяца беременности в мозгу ребёнка закладываются шаблоны памяти, которые соответствуют распознаваемым моделям. К этому времени мозг и нервная система ребёнка достигают той степени развития, когда это становится возможным, и тот факт, что воспоминания, соответствующие этому периоду жизни ребёнка, имеют отчётливую форму, подтверждает предположение о том, что его мозг в это время работает почти так же, как у взрослого человека, примерно с начала шестого месяца беременности.

Если воспоминания о событиях жизни в материнской утробе настолько сильно влияют на наше поведение, почему же мы так мало помним об этом периоде своей жизни? Новые данные предлагают нам несколько возможных ответов на этот вопрос, и может оказаться, что каждый из этих ответов, а скорее всего – сочетание их всех раскрывает причину этого явления.

Наша неспособность помнить определённые события и ситуации не означает, что этот наш опыт и чувства, нами пережитые тогда, невосстановимы. Даже самые глубоко запрятанные воспоминания оставляют эмоциональный отпечаток. Одна из причин, по которой мы не можем вызвать эти воспоминания на сознательный уровень – процесс, происходящий в нашем организме с участием окситоцина, гормона, который, как я уже упоминал, контролирует силу мышечных сокращений во время родов. Окситоцин является, таким образом, контролёром тонуса мышц, но у него есть ещё одна функция. Исследования недавнего времени доказывают, что окситоцин, находящийся в организме в большой дозе, вызывает амнезию у лабораторных животных; даже хорошо выдрессированные животные теряют способность выполнять привычные задания под действием окситоцина. Механизм подобного действия окситоцина неясен, но мы знаем, что окситоцин, выделяющийся во время родов в организме женщины, попадает в кровь ребёнка. Поэтому, возможно, мы и не помним, как происходило наше рождение: наши воспоминания, подобно воспоминаниям подопытных животных, смываются окситоцином, который в большом количестве попадает в нашу кровь во время рождения.

Наша способность восстановить в памяти забытые события связана с другим естественно вырабатывающимся нашим организмом веществом, АКТГ (гормон адренокортикотропин). Исследования свидетельствуют о том, что этот гормон имеет действие, прямо противоположное действию окситоцина: он помогает восстановлению памяти. Этим, возможно, объясняется тот факт, что воспоминания о раннем периоде жизни обычно бывают связаны с травмами и неприятными событиями. Когда женщина во время беременности или родов чувствует напряжение или страх, её организм в ответ на это выделяет гормоны стресса; веществом же, регулирующим этот процесс, является АКТГ. То же самое происходит и с организмом любого человека, когда он испытывает страх или чувство беспокойства. Но гормоны беременной или рожающей женщины действуют и на её ребёнка. Каждый раз, когда что-то пугает её, большие порции гормонов поступают в кровеносную систему ребёнка, помогая ему воссоздать явный образ материнского расстройства и его последствий для его собственной жизни. Это явление, возможно, объясняет, например, почему Рикки Бёрк, с которым мы познакомились в этой книге ранее, так графически точно помнил детали своего рождения. Его мать испытывала сильнейший эмоциональный стресс во время родов: роды начались опасно рано, они были очень болезненными, и обстановка этих трудных родов была пугающе незнакомой. АКТГ, вырабатываемый её организмом в ответ на стрессовую ситуацию, возможно, был одной из причин, по которым в памяти её ребёнка так отчётливо запечатлелись и молитва, прочитанная над ним священником, и грубые слова отчаявшихся врачей.

А вот другой случай и другие обстоятельства, вызвавшие из подсознания неожиданные воспоминания. Это была женщина средних лет, которая в самой середине сеанса психотерапии, утомительного для неё, вдруг отчётливо вспомнила страх, испытываемый её матерью во время родов. То, что её мать была испугана (т.е. находилась в состоянии стресса), подтверждает наличие вырабатываемого в этот момент АКТГ, сделавший воспоминания этого периода столь отчётливыми. Поскольку эти роды были совершенно обычными, я подозреваю, что феномен, называемый “запоминанием, обусловленным состоянием”, также в данном случае способствовал восстановлению в памяти событий.

Если говорить об этом феномене кратко, то такого рода запоминание происходит в результате того, что какое-то событие, например, роды, которое человек переживает в состоянии физического или эмоционального подъёма, становится частью модели восприятия, в которую входят воспоминания о самом событии, а также об эмоциях и физических ощущениях, связанных с ним. В случае запоминания, обусловленного состоянием, мы часто не можем вспомнить событие до тех пор, пока другие обстоятельства не вызовут в нас вновь те же чувства, которые мы испытывали во время вспоминаемого нами события. Сила воздействия этого явления на человека была убедительно продемонстрирована во время лабораторных экспериментов. В одном из них исследователи использовали для включения и выключения памяти два обычных чувства: страх и голод. Группу животных сначала пугали, а затем обучали определённым навыкам. Когда животные находились в состоянии страха, они хорошо помнили, как надо выполнять задания. Однако при добавлении второго чувства, голода, их память затуманивалась и они не могли выполнить задания. Почему добавление второго элемента вызывает подавление памяти, неизвестно. Тем не менее, данный эксперимент свидетельствует о том, что наличие определённой и очень специфической модели восприятия влияет на память.

Этот феномен может быть объяснением причины внезапного воспоминания моей пациентки об опыте рождения именно во время тяжёлого для неё сеанса психотерапии. Во время сеанса интенсивной психотерапии человеку приходится пробираться через минное поле эмоциональной зависимых воспоминаний, и в процессе этого рискованного путешествия он может, сам того не ведая, как это и произошло с моей пациенткой, задеть одну из этих мин, которая тут же взрывается. Ему даже не обязательно говорить об определённом предмете, чтобы вызвать воспоминание, связанное с ним. Моя пациентка, например, рассказывала мне о своём муже в тот момент, когда из глубин её памяти всплыло воспоминание о собственном рождении. Для явления запоминания, обусловленного состоянием, важны не обстоятельства, а “набор” эмоций или физиологических состояний, вызываемых этими обстоятельствами. Что-то во время разговора о муже, и я не имею представления, что именно, воссоздало тот “набор”, который характеризовал состояние моей пациентки в то время, когда её мать испытывала страх, рожая её, таким образом вызвав воспоминание о том моменте.

Возможно, что способность некоторых фармакологических агентов (медикаментов) вызывать воспоминания о собственном рождении связана с явлением запоминания, обусловленного состоянием. Чтобы подтвердить это предположение, учёные поставили эксперимент на лабораторных животных, который теперь считается классическим. Животным вводили такое вещество, а затем учили их пробегать по замысловатой формы лабиринту. Когда им снова вводили это вещество, они пробегали по этому лабиринту, как путешественники, идущие по хорошо знакомому маршруту. Когда же им вводили другое вещество, они помнили свой путь фрагментарно. Они были в состоянии припомнить отдельные отрезки своего маршрута, но не могли благополучно добраться до выхода из лабиринта.

Я думаю, это открытие объясняет, почему столь многие воспоминания, всплывающие из глубин подсознания людей, связаны с их рождением. Большинство из них родились в то время, когда роды с применением медикаментов были стандартной процедурой. Очевидно, агенты, вводимые в их организм во время экспериментов, вызывали тот же “набор” физиологических реакций, что и медикаменты, полученные их матерями во время родов. Возможно, вещества, использовавшиеся для экспериментов, были близки по химическому составу к анальгетикам и снотворным, использовавшимися акушерами двадцать, тридцать, а то и сорок лет тому назад. Возможно также, что определённые медикаменты способны воссоздать то состояние, которое человек испытывал, находясь в материнской утробе, и таким образом разбудить ранние воспоминания.

Может быть, пациентка, о которой я рассказывал Вам раньше, вспомнила звук карнавальных труб, которые она слышала, находясь в утробе матери, только приняв определённое вещество, так же как и другой пациент, под воздействием определённого медикамента рассказавший об унижении, которому была подвергнута его беременная мать. Я почти уверен, что в последнем случае АКТГ сыграл важную роль. Во-первых, потому что ситуация, в которой оказалась беременная женщина на вечеринке, была исключительно стрессовой, и выброс АКТГ в кровь должен был быть настолько большим, что последствия его были значительны и на следующий день. Во-вторых, потому что образ, запечатлевшийся в памяти ребёнка этой женщины, был очень ярким и отчётливым. Мне кажется, что только такое специфическое вещество, вызывающее воспоминания, как АКТГ, могло вызвать столь яркие образы периода пренатальной жизни.

Психиатры и психологи, регулярно занимающиеся возвращением сознания своих пациентам ко времени рождения и пренатального бытия при помощи медикаментов, гипноза, свободных ассоциаций и других средств, часто сообщают о том, что их пациенты в своих воспоминаниях возвращаются к столь отдалённым моментам своего существования, как зачатие. Вполне обычны воспоминания, подобные следующему:

“Я сфера, я мяч, я воздушный шар, совершенно пустой, у меня нет рук, нет ног, нет зубов, я не чувствую, где у меня перёд, где спина, где верх, где низ. Я плыву, я парю, я кружусь. Ощущения идут отовсюду. Я как будто сферический глаз”.

Кроме образа, захватывающего своей необычностью, кажется, нет в этом описании ничего, что можно было бы как-то объяснить, по крайней мере, так, как мы объясняем смысл воспоминаний. Но я десятки раз слышал подобные описания и от своих собственных пациентов, и от пациентов других психиатров, и, более того, я пришёл к выводу, что если их внимательно проанализировать, эти воспоминания совпадают с течением событий на ранней стадии беременности. Я не могу сказать, что это действительно пренатальные воспоминания; но если отыскать в них логику и смысл, они часто раскрывают то, на что стоило бы обратить внимание исследователям в будущем.

Если мы не можем что-то вспомнить по своему желанию, это не значит, что оно не было “записано” в памяти. Это, между прочим, относится и к людям, которым дают общий наркоз. Под гипнозом люди, относящиеся к разряду гипнабельных, совершенно ясно вспоминают обо всём, что говорилось и делалось во время операции. Возвращаясь же к исследованию памяти ещё не родившихся детей, мы можем с точностью проследить, что начиная с шестого месяца от момента зачатия центральная нервная система ребёнка способна получать, обрабатывать и кодировать информацию. Неврологическая память совершенно точно уже наличествует к началу седьмого месяца, и, начиная с этого момента, дети, если родятся до срока, могут выжить при помощи инкубатора.

В главе, посвящённой внутриутробной связи, нам необходимо было установить наличие третьего канала обмена информацией, то есть сочувственной коммуникации, кроме двух физиологических каналов, которое объясняет наши наблюдения. Сейчас мы находимся в сходной ситуации, поскольку существуют тысячи людей, которые или посредством сновидений, действий, психиатрических симптомов, или какими-то иными путями свидетельствуют о существовании воспоминаний о событиях, которые имели место до наступления седьмого месяца со дня зачатия.

Появляются всё новые и новые свидетельства существования системы экстраневрологической памяти. Тот факт, что человек действительно обладает такой способностью, подтверждается строго задокументированными случаями состояний, близких к смерти (см. работы Элизабет КЮБЛЕР-РОСС и других), когда люди, смерть которых была зарегистрирована врачами, возвращались к жизни и рассказывали в мельчайших подробностях о том, что происходило в комнате, когда они были в этом состоянии. Часто они рассказывают не только о том, что говорилось в комнате, но и что делали с их телом, они описывают выражения лиц присутствующих и их одежду – даже то, чего они не могли бы видеть, даже если бы их глаза были открыты, хотя на самом деле они лежали с закрытыми глазами.

В прошлом наличие или проявление такого знания называлось интуицией. Сочувственное общение между матерью и новорожденным ребёнком, между любыми двумя людьми, имеющими очень тесную эмоциональную связь, какая обычно бывает между близнецами – всё это примеры интуиции, или экстрасенсорной перцепции. Поскольку информация, поступающая по каналам сочувственного общения, так же как и информация, идущая по каналам центральной и автономной нервных систем (ЦНС и АНС), должна куда-то приходить и где-то кодироваться, я предполагаю, что она откладывается в клетках индивида; я называю память, образующуюся таким путём, “памятью организма”. Этот механизм позволяет даже отдельно взятой клетке организма, каковой является яйцеклетка или сперматозоид, нести определённую мнемическую информацию, что, возможно может служить физиологической основой коллективного подсознательного по концепции Джундиана.

Подводя итог, я утверждаю, что существуют две отдельные взаимодополняющие системы человеческой памяти. Одна зависит в своём функционировании от образования зрелых неврологических сетей, которые составляют ЦНС и АНС, и созревает к шестому месяцу с момента зачатия. Действие этой системы подчиняется законам физики и химии. Вторая – это параневрологическая система. Нам пока неизвестны законы, по которым она действует.

Мне кажется, что сочувственный канал передачи информации является преобладающим в начале жизни человека, а впоследствии его действие угасает. Во время сильных стрессов, таких, как, например, опасность, грозящая любимому человеку, или близость смерти, его действие возобновляется. Оно может также проявиться в состоянии сдвига сознания, вызванном галлюциногенами, гипнозом, психотерапевтическим воздействием. Я думаю, что в настоящее время мы можем объяснить не только существование пренатальных воспоминаний и воспоминаний о собственном рождении, но и развитие предрасположенности к формированию определённых личностных характеристик при условии принятия данной биполярной модели памяти, по меньшей мере в качестве рабочей гипотезы.