мысли вслух к проблеме постановки пьесы Евгения Шварца «Дракон».)

И.М.Слободчиков

…Попросту, без чинов …

                                   « И всё-таки, хоть вы меня и не просите об этом, я вызову на

                                            бой дракона!..       

                                           …То, что Вы осмелились вызвать господина дракона –

                                            несчастье. Дела были в порядке. Теперь всё перепутается…»

                                                                                                                   Е.Шварц. Дракон.

…Одним из первых моментов при выборе постановочного решения в отношении этой пьесы будет, как ни странно, аудитория, зритель, на которого постановка будет рассчитана…

Если предполагать основным зрителем «Дракона» детей и подростков, то есть подразумевать жанр «страшная сказка», но, классическая сказка, то тогда проще и естественнее, разумеется, пользоваться без малейших изменений прямым авторским текстом, без купюр и перестановок сцен. В этом случае сохраняется совершенно весь набор персонажей, в том числе и пожалуй, прежде всего, животные, которым дарована человеческая речь. И, замечу попутно, и человекоподобное же мышление. Мы видим такой приём, например у Р.Киплинга и у Т. Габбе, правда, для названных авторов, это не только более необходимо, нежели у Шварца, но в случае Киплинга без него попросту и обойтись-то невозможно, в противном случае ни «Рикки-Тики-Тави», ни «Маугли» ни рассказать, ни поставить было бы ,что очевидно, нельзя. Киплинг, вероятно, не самый удачный пример, поскольку место и пространство действия его историй собственно мир живой природы и соответственно мир животных. Однако в «Сказке о двух горбунах или Город Мастеров» Тамары Габбе говорящие животные необходимое дополнение своеобразного исторического ряда, поскольку они не просто животные, а геральдические животные, то есть, по сути, ожившая мифологема, и только в этом историко-мифологическом контексте может быть рассказана сама сказка, как «преданье старины глубокой». Впрочем мы несколько отвлеклись от темы, так вот если сохранять говорящих животных в постановке пьесы Шварца, то на первый план вполне может быть выдвинута не слишком усложнённая и достаточно наивная по-сути  своей история, о том, жил -был в одном царстве-государстве злобный зверь-дракон –оборотень, а заезжий, в данном конкретном случае, захожий странствующий рыцарь, его вызвал на поединок , и разумеется, победил, завоевав сердце прекрасной принцессы и попутно, освободив всех драконьих подданных от трёхсотлетней тьмы и рабства, ура!!! Можно – вполне, почему бы и нет собственно. Тем более, что всё будет развиваться точно по – Шварцу, в этом случае «предтечей» данной конкретной «страшной сказки» «Дракон» будут являться наиболее серьёзные из сказок Вильгельма Гауфа, не « Маленький Мук» и даже пожалуй не «Карлик Нос», а «Стинфольская пещера», «Холодное сердце» , « Корабль-призрак» и др., то есть то, что собственно составляет два основных «не детских» сказочных цикла « Караван» и «Александрийский шейх и его невольники». При этом в «Драконе» сохраняет и «базовый конфликт», чёткое противопоставление наивно-сказочного пласта, на основе описанной мифологемы и сущности отношений Дракона и его подданных. Правда уже здесь, в этом первом случае, нам всё-таки придётся отвечать на вопрос, откуда и зачем появился Ланцелот и кто его звал. Ответ, кстати, будет не сложен, очевиден и по-шварцевски философичен – чаша печали и отчаяния живых и страдающих существ переполнившись « обрела голос» превратившись в «зов».

Если ставить «Дракон» как философскую притчу, а не «страшную сказку»

(хоть вообще-то говоря, одно другого не исключает), акценты, очевидно, расставляются по-другому, роли животных становятся второстепенными, могут быть не только сохранены, но и выделены в самостоятельную идею – то чего не понимают люди, понимают звери.

Есть в этой связи и ещё один забавный нюанс, им, животным, Дракон больший родственник, нежели людям. Эрго – чувствуют они, ( дракон и животные), друг друга лучше, тоньше, обострённее, а являясь к тому же «посредниками» между живой природой и собственно людьми, ( что справедливо и для дракона, и для кота с ослом), но «посредниками», если так можно выразиться, по разные стороны баррикад, они своими отношениями с миром людей создают внутреннюю, дополнительную смысловую линию.

Собственно и с этой позиции никакого противоречия Шварцу  не будет. Правда, тогда смещение акцентов явно идёт в сторону  конфликта «начал», - кто в ком отражён, кого в ком больше, - в Драконе от человека, что позволяет ему весьма успешно вписываться в социум и лидировать в нём, или в людях Дракона от животного мира,  в его первозданном, так сказать виде, то есть природно-инстинктивном и минус – сознательном. Кот и Осёл в этом случае, между прочим, являются весьма яркими выразителями «анти-идеи -противовеса» к вышеописанному, – в них, в действительных животных, Человеческое начало, Сознательное и Нравственное не просто сформировано и оформлено, но и проявлено и выражено и действенно. Стыдитесь мол, люди, во что вы себя под драконом превратили.

Третий вариант трактовки предполагает в качестве жанра в чистом виде драму, с оттяжкой, пожалуй, даже и в трагедию. И этот вариант, серьёзная драма, лично мне, в данном конкретно случае, наиболее близок и соответственно для меня – очевиден. Хотя , если честно, необходимо признать, что эта позиция, вероятно, несколько выводит нас за рамки собственно авторского текста, (но не за рамки авторского видения). Именно этот вариант, кстати, весьма успешно воплотился в сценарии захаровского фильма «Убить Дракона».

Итак, попробуем по-рассуждать в эту сторону. Дракон –абсолютный хозяин над Городом и жителями в течении многих не лет – десятилетий !! -более того, «создатель душ». Оттискивая себя в этих душах, он фактически создаёт Город-Дракон, и мы получаем абсолютное воплощение тезиса «короля играет свита». Это, кстати и даёт основание к элементам сценографического решения Города – домики – дракончики, скамейки – дракончики и т.д. Мы опять таки можем провести параллель – вспомнив «чистый» процесс в сюжете замечательного детского писателя А.Волкова «Урфин Джюс и его деревянные солдаты». Но там-то всё было много проще – вырезал зверскую физиономию на полене – получил убийцу, вырезал весёлую – получил искусного садовника или учителя танцев. И другой персонаж этого же автора – великий манипулятор Гудвин Великий и Ужасный, на поверку оказывающийся добродушным жуликоватым коммивояжиром.

Дракон Шварца - действительное чудовище, древнее, грозное, жуткое. Воплощение войны. Дракон Не-Человек, и вместе с тем, вполне человек, ибо так давно живёт среди людей, что адаптировался и мимикрировал на «молекулярном» уровне. И при этом условии он не способен понять логику и мотивы поступка Ланцелота?? Весьма сомнительно. Как раз напротив –понимая, чувствуя эту логику и мотивацию, Дракон признаёт, «чует» в странствующем рыцаре кровного и смертельного Врага, которого не просто нужно – НЕОБХОДИМО убить. Его даже купить нельзя или выгнать – «по условиям» задачи получим сюжет «возвращение терминатора».

Мотивация и логика действий Дракона более чем прозрачна и понятна. А теперь сделаем на минуту, маленькое допущение, по - Шварцу, вполне уместное. А что если Драконами не рождаются, а становятся? Что ж до его «иночеловечной сущности» - сказки и легенды изобилуют существами никакого отношения к людям не имеющими, но наделёнными и сознанием и душой куда более «человечной», нежели сами люди.

Здесь мы безусловно, сталкиваемся с противоречием, Шварц же ведь прямо говорит устами своего персонажа – Дракона, о своём рождении, в какой день он появился на свет. «… В день страшной битвы. … Земля пропиталась кровью… К рассвету огромные чёрные грибы –они называются гробовики – выросли под деревьями. А вслед за ними из-под земли выполз я. Я –сын войны. Война – это я. Кровь мёртвых гуннов течёт в моих жилах –это холодная кровь.»

Однако всё дело в том, что противоречие это – кажущееся. Да, Дракон воплощение войны. Но далее следует диалог :

 « Д. – Вы против меня, - следовательно, вы против войны?

Л. – Что Вы! Я воюю всю жизнь. »

Не знаю как у кого, лично у меня возникает вопрос – кто же из них двоих больший дракон, по сути –то они - одинаковы.

Абсурд, скажете Вы. Не может быть. Противоречит автору, стилю, мысли, духу…

А вот и нет… Не противоречит ничуть, если понимать, что война не обязательно есть «стрелялки – пряталки»; что война, любая война в конечном итоге совершено бессмысленна, бесперспективна, а самое главное – бесконечна, если её не остановить искусственно, но вот беда – поле брани - не шахматная доска, фигурки на пол рукавом не сметёшь; и что в процессе ведения военных действий, по какой бы причине эти действия не велись, не бывает победителей, проигрывают абсолютно все и абсолютно всегда.

Следуя этой логике, пьеса Е. Шварца помимо основной идеи – тезиса

« от желания убить Дракона – тирана страны до необходимости убивать дракона в себе» , ещё и о том, стоит ли один дракон другого.

Продолжаем разговор… Каков Дракон ? Что мы о нём знаем?

Умный, хитрый, коварный, сильный, властный, гордый, жестокий … Ряд эпитетов можно продолжать долго… А ещё он по своему честный и справедливый, и не мелочный… Если относится к нему с «человеческими категориями», выяснится , что он Личность. Именно так, с большой буквы. И обладает немалой харизмой. Он – сила, настоящая страшная сила, следовательно, и страх вызываемый им – настоящий.

Теперь о Ланселоте – что это за человек , «профессиональный герой» или современный Дон-Кихот?? От решения этого образа будет зависеть в конечном итоге результат всей постановки, именно от трактовки этого образа, он «ключевая фигура» всех конфликтов.

Роль прописанная Евгением Шварцем, на первый взгляд не особенно сложна, в том плане, что линия поведения и логика поступков вроде бы открыты и понятны… Ланцелот - романтик и рыцарь, защитник слабых и угнетённых, изрядный идеалист, возвышенный, порывистый…

Начнём с того, что у самого Е. Шварца намечен конфликт этого образа –после гибели Дракона, после победы над Драконом Ланцелот чувствует «смертельную усталость». Здесь, несколько забегая вперёд, стоит заметить, что за победу над таким врагом как Дракон, жизнь – минимальная цена. И что? Он ( Ланцелот) вот так просто этой жизнью направо и налево рискует? Этакий Илья Муромец, вышедший в поле дубиною для разминки помахать… Не слишком ли просто?

На мой взгляд, образ Ланцелота может строится исходя из трёх «типов» - вариант первый –человек не слишком в себе уверенный, сомневающийся во-многом, много и глубоко рефлексирующий, в чём-то наивный, романтический и несколько «не от мира сего», где-то даже возможно «юродивый». Здесь уместно вспомнить образ Иванушки – дурачка созданный Олегом Далем – «…а я в дурачках не за дурость хожу… А может быть я дурачок потому, что в жизни своей не соврал никому, за то, что рубля не сумел накопить, за то, что щенят не умею топить…». И он не рохля, не размазня, у него есть свой внутренний стержень.

И этот Ланцелот вовсе не уверен, что сможет победить Дракона, и понимает, что в лучшем случае обменяет голову на голову, НО – не защитить слабого и не вступиться за беззащитного он тоже не может. Конфликт и выбор очевидны. И в этот образ Ланцелота отлично вписывается монолог о «жалобной книге природы» и он не звучит ни наивно, ни пафосно - глуповато.

Другой вариант образа – человек стремительный, гордый, страстный, противоречивый. Такой точно влюбится, проходя мимо и с первого взгляда, И самоуверенный, и, вероятно, в немалой степени эгоцентрик. И при этом, безусловно, не дурак, и, между прочим, считать последствия своих действий умеет, хоть и подчиняется порыву- чувству…

Этот вариант трактовки интересен тем, что выбор Ланцелоту предстоит делать здесь и сейчас, метаморфоза образа здесь будет куда как любопытной – переход – вырастание-взросление. Здесь уже не ощущение обречённости «первого» Ланцелота, а вполне серьёзная сосредоточенность и понимание – обязательно понимание, что завтрашнего дня для него может просто не быть. Обусловленность его действий будет более, чем очевидной – его чувство к Эльзе. Он в первую очередь не за город, он за неё драться идёт. Расхождения с идеей Шварца в этом случае тоже не будет, поскольку результатом победы Ланцелота будет перерождение его души, понимание того, что сначала Люди, их судьбы и души, а потом уже Он и его личное счастье.

 Есть ещё и третий вариант толкования образа Ланцелота – тот самый «профессиональный герой», эмоционирующий идеалист или рационалист-прагматик. Вполне последовательный, в меру (или не в меру) самоуверенный, не слишком между прочим, умный, зато, безусловно уверенный, что он всем нужен, его все ждут, и уж конечно, внутренне убеждённый в том, что убить Дракона – его великая Миссия, а самый факт битвы – звёздный час. И, разумеется, победит он, и получит большую награду, в виде красавицы жены и в воздух чепчики…

Но вот здесь-то и возникает логичный и уместный вопрос – а что, его кто-то сюда звал? Его кто-то просил вмешиваться? Чего он вообще лезет в эту ситуацию, пардон за упрощённость стиля.

Если говорить уж совсем честно, и откровенно, образ Ланцелота у меня всегда вызывал, прежде всего - раздражение, а уж потом все остальные оттенки чувств. Я не хочу, отчаянно НЕ ХОЧУ, чтобы этот человек побеждал просто так, только потому, Дракон – зло, а Ланцелот – кто? Добро? Ха-ха три раза,как писал тот же Е.Шварц в «Золушке». Ему нельзя побеждать, фактически ничего не сделав и ничем не заплатив за свою победу. И именно поэтому, меня не устраивает кажущаяся простота ситуации в тексте, и мне хочется многократно усилить конфликт, усложнить этому герою задачу.

Сказка не должна непременно заканчиваться хорошо. И вот тут-то у нас появляется главная героиня этой истории – Прекрасная Эльза.

Очень и очень противоречивый образ. Опять-таки, рассуждаем вслух – она кто?? Любящая покорная дочь?? Невинная жертва? Покорная овечка из стада ? Кукла – марионетка? Или быть может это характерологический аналог Марты Мюнхгаузена?

Образ у Евгения Шварца намечен, но не выписан, и в этой непрописанности, а только чуть заданности, что не только, кстати, к образу Эльзы относится, замечательность автора и пьесы.

Итак, участники определены, а что мы собственно имеем в качестве главного

конфликта - вариант здесь тоже не один.

Ну во-первых, вероятно, классовую борьбу добра со злом, в его, так сказать, прямом воплощении?

Но!! Кто нам сказал, что жизнь при Драконе есть абсолютное зло? Да, горожане – мещане и обыватели, и их большинство. И недовольные тоже есть (мастеровые в частности, мы ,между прочим, не знаем насколько им в действительности скверно живётся), ну так и что, они всегда есть. И тем не менее, по - видимому сохранялся баланс, ведь жизнь текла здесь в этом Городе четыреста лет! И вот, приходит некто, и это равновесие не нарушается даже, а разрушается. Не изнутри – извне. Но позвольте спросить, а сами-то они, те кто под властью дракона, они что не при чём? Да, судя по репликам Дракона, об уничтожении мятежных толп и кого там ещё, попытки «революций» были. И? Всех подавили и придавили?? Но, если вы смирились, так миль пардон, кто ж вам виноват?

Бургомистр занимает место Дракона, продолжая по-сути прежнюю политику, даже стало, кажется ещё хуже, по-ощущениям – так просто – гаже… до тех пор, пока… не появляется, не померший как оказалось, Ланцелот. После чего оный Бургомистр добровольно и немедля ни минуты передаёт Ланцелоту бразды правления. Ланцелот становится во-главе  «освобождённого» государства, начинает «перекройку и переделку» душ ( Дракон их четыреста лет прививал и культивировал, чистой генетикой занимаясь, а сколько сил и времени понадобится Ланцелоту, с учётом, что процесс «реабилитации» в разы сложнее, он видимо вечно жить собирается ), и…?

Свято место пусто не бывает – Ланцелот превращается в Дракона. Пусть только по-статусу, но для начала и этого хватит, остальное – приложится.

И свои «хвосты» и « крылья» вырастут, и бургомистры и секретари свои найдутся. История не имеет сослагательного наклонения, зато память у неё отнюдь не девичья. И если уж мы «играем» всерьёз, по «взрослым» правилам, то будет как минимум странно, если ситуация с момента прихода к власти Ланцелота начнёт превращаться в вишнёвый сироп, сейчас косточки выловим и приятного вам аппетита.

Но если «превращение» Ланцелота неизбежно, то был ли смысл тогда убивать того, старого? При нём, по крайней мере, защищённость от внешних врагов была. А при этом? Что теперь ждёт страну? Хаос, смута и кухарка, становящаяся к «рулю власти» рядом с кузнецом и кем? – бюргером? Абсурд. Бред.

К вопросу же об актуальности пьесы сегодня, и современности её прочтения, не кажется ли Вам, уважаемые друзья, что до боли похожий балаган мы с Вами весьма близко наблюдаем. И даже являемся его непосредственными участниками.

Другой вариант «конфликта» более классичен, а в контексте сюжета, ещё и более «читабелен» и логичен. Речь идёт о своеобразном «любовном треугольнике». Безусловно, Эльза для Ланцелота и Дракона не более, чем сasus belli, но по сути-то – двое мужчин заявляют свои права на Женщину и на Власть. Воистину, ничто не ново под луной. И, кстати, если с Драконом в этом случае всё понятно, он долго и тщательно выбирал свою «суженную», то Ланцелотовская «любовь с первого взгляда» выглядит не столько романтическим порывом, сколько проявлением элементарного инфантилизма. Для Ланцелота вариант в этой связи возможен только один – он придумал себе этот или такой образ, создал его, это мечта, почти миф , он и не надеялся встретить его в действительности, и тут, вдруг, мимоходом, в обыкновенном и ничем не примечательном городке, каких в той же средневековой Европе двенадцать на дюжину. Вот только в этом случае, когда последний осколок зеркала стал на своё место, когда вспышка, озарение, прозрение, удар, шок… только тогда возможна вся эта история «внезапной любви», но подоплёка, мотивы в этом случае для Ланцелота совсем другие, тогда он пойдёт драться за воплощение невозможного. И это уже, согласитесь, совсем другая история, про характер отношений и характер персонажа я уж и не говорю. В этом случае мы действительно получаем сагу о Высокой Любви.

Правда и здесь есть своё «между прочим…»

Когда Дракон убит, а Ланцелот после боя исчез, Эльза как-то не слишком активно протестует против брака с бургомистром, скорее идёт как на заклание… Мелочь безусловно, однако мелочь наводящая на размышление. И ещё одна – мелочь – Эльза ведь не первая « избранница» Дракона, явно не первая, а значит и она, как теперь её - все подруги, провожала другую на смерть, втихомолку радуясь, что минула её чаша сия… и жила дальше… как ни в чём не бывало… Так что не походит дочь архивариуса, на «дочь аптекаря». Нет, не походит.

Меня, вероятно, можно упрекнуть и даже пожурить за излишнюю глубину раскопок, и сказать, что всё намного проще и определённее, и вообще сценическая постановка такой глобалистики не предполагает. И необходимо лишь чётко определить конфликт, который в сущности ясен, а далее –следовать тексту…

Я даже соглашусь с этим упрёком и с мыслью о том, что «излишество вредит в обе стороны». Но соглашусь в отношении «вообще», а не конкретно применительно к себе. Мы в любом случае возвращаемся к « точке отсчёта» - для кого ставим? А заодно и с какой целью? Ответы на эти вопросы, в конечном итоге, будут определять концепцию постановки. Я уже замечал выше, вскользь, и не боюсь повториться – мне не интересно ставить историю про «плохого врага» и «хорошего рыцаря» в духе наивного романтизма.

Мне не только хочется, но и крайне необходимо, чтобы Дракон был символом не только зла, агрессии, внешней злой грубой силы, он должен символизировать и силу другую, «внутреннюю» не менее страшную и злую, которая может заставить убеждением, задавить силой характера, а не «огневой мощью». Мне нужно и принципиально важно, чтобы Ланцелот до борьбы с Драконом, боролся с собой, преодолевал собственный страх (опять не могу сделать реверанс в сторону захаровского фильма). Ланцелот должен делать выбор здесь и сейчас, у нас на глазах, через авторский текст. Выбор между собой и другими, между жертвой и жертвой. И ставить вопрос о неизбежности однажды такого выбора для любого из нас.

В древности, между прочим, справедливо считалось, что лишь одна жертва не насыщает кровавых богов – если эта жертва ты сам и принесена она добровольно, ибо только в этом случае она – искупительна. Мы поднимаемся, таким образом, ни много ни мало, до библейских мотивов, впрочем, Шварц, безусловно, этого заслуживает …

И конечно, Ланцелот должен очень бояться Дракона. Бояться и идти, потому что не бояться – немыслимо, а не идти – невозможно. И тогда он нам – и себе – прежде всего себе – отвечает на вопрос – зачем?? Зачем он убивает Дракона? Он должен убивать его с полным пониманием ответственности за свой выбор и пониманием своей обречённости. Он должен убивать, потому что не может не убить. Впрочем, я, кажется, опять повторяюсь.

Исключительную сложность представляет финал этой истории. Исходя из того, каковы горожане Города Дракона (какими их написал Шварц), они должны изрядно сопротивляться «реформам» Ланцелота. Они им не выгодны эти реформы. Они не хотят думать и брать на себя ответственность. И конечно же бургомистр прав, говоря о том, что все жители просят Ланцелота убраться из их города. Да, Шарлемань чуточку не таков, но так ведь это проявляется исключительно в критической ситуации, когда дело касается его собственной дочери. А если бы это была дочь пироженщика или парфюмера, или дворника или ратушного герольда, да чья угодно, только не моя, - он что, тоже бы протестовал? Или, может быть, пошёл бы присоединиться к протесту другого несчастного отца? Ну а про Эльзу мы выше уже говорили.

Что до бургомистра – нужно ли ему падение Дракона? Ничуть. Выгодно – безусловно. Ему-то хорошо при любой ситуации, он, если так можно выразиться, «глава консерваторов» и даже если к власти придет «этот, как его, народ», бургомистр и здесь вывернется – к роли «сумасшедшего» ему не привыкать.

Любопытно, кстати, вот ещё что – Ланцелот после победы над Драконом, собирается этим Городом править или нет? Если да, то этот случай мы уже рассмотрели… А если нет – то Ланцелот безответственен. Здесь собственно и проявляется выбор – гореть на костре или разжигать костры – небогатая перспектива. Фраза не моя – авторы О. Лодыженский и Д.Громов.

Таким образом, в финал мы выносим новый конфликт – открытый вопрос « а дальше что??». И, как говорится, ищите варианты.

Странное дело получается и если честно – страшноватое. Убить Дракона как выясняется не самая большая проблема, она скорее технична, бесполезно просто убивать оболочку… Поэтому, вероятно, это и не получалось раньше. Ведь и шапка-невидимка, и ковёр-самолёт и что там ещё... Всё ведь и раньше могло бы быть. А сами-то мастеровые ? Кто мешал одному из них всем этим воспользоваться?? И значит Ланцелот, конечно прав, « в каждом из них придётся убить дракона», но… тогда мы возвращаемся к идее спектакля. «Последовательное» убивание дракона - сначала это должен сделать Ланцелот, потом Эльза, потом подмастерья – и мы ведь должны всё это видеть – процесс может совершаться только «здесь и сейчас». Тонкость ещё и в том, что «убийство дракона в себе» должно, конечно же, происходить до убийства настоящего Дракона, в противном случае всё теряет смысл. 

А ещё необходимо задать вопрос, отчего это вдруг Дракон решил считаться с древним документом? У него что, полиция плохо работает?? Или, - ау!! -совесть проснулась? И проснувшись, не позволила ему уничтожить Ланцелота на месте и немедленно. Дракону нужна была публичная победа??

Зачем? Город и без того полностью в его власти. Подумаешь, кот всем расскажет, что Ланцелот вызвал Дракона, а Дракон его тут же и … «победил». А что до последствий разглашения информации – одной мятежной толпой больше, одной меньше – пшик и готово – что за счёты между своими ?

Можно разумеется, сослаться на то, что существует обычай, некие незримые рамки не позволяют, то есть речь идёт снова о мифологеме… Но из этого следует, как ни парадоксально, ещё одно – Дракон честен, пусть и не по своей воле, в отличии от Ланцелота. И никакие ссылки на то, что шапка-невидимка, ковёр-самолёт и прочее, нужны исключительно для уравновешивания сил, в обратном меня не убедят.

Финал должен остаться открытым, Ланцелот должен действительно убить, и увидеть «дело рук своих»; остаться один на один с Городом – Драконом, ибо это не древнее волшебство, и не чары, которые исчезают с гибелью колдуна, и крепко задуматься …кого же он победил и победил ли вообще ???

                                                                        1-5.06,1- 16.09.2008, Москва.

Познавательные статьи:



Техника прыжка в длину с разбега

Организация работы процедурного кабинета

Области применения синхронных машин

Оптимизация по Винеру и Калману